| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Что желаете? — спросила хозяйка, зажигая от лучины свечу на столе.
— Есть, пить, спать, — лаконично ответила Агнешка.
— О, вы остановитесь у меня? — возрадовалась барменша. — Почти весь второй этаж свободен, выбирайте любую комнату, дорого не возьму.
— Мало клиентов? — поинтересовался Амур, разглядывая миловидную вдовушку.
— Ваша правда, мистер. Со дня открытия здесь жили тверды, платили исправно, а пили так, что дай бог каждому! Но седмицу назад принялись съезжать целыми семьями и, что самое обидное, без объяснения причин. Вы не подумайте, у нас приличное заведение, готовим вкусно, комнаты чистые, репутация сложилась за столько лет... будь она неладна! Обычные люди редко бывают теперь, привыкли, что здесь тверды живут. Заходят или юнцы-студиозусы, или прощелыги такие, что хоть сразу с порога гони...
— Но ведь это тверд, — заметила Агнешка, кивком указав на косматого бородача.
— Последний, милочка, последний! Он единственный и живет еще. Скоро тоже укатит в свои горы, видите, мрачный какой? Не от хорошей жизни срываются с обжитых мест, верно вам говорю! В городе судачат, что скоро все тверды сбегут, на Железной улице половина кузнец закрылась. Ой, да что это я? Заболтала вас совсем, а вы голодные с дороги, вижу, по лесу путешествовали, хвоей припорошены. В печи томится бараний бок с гречей, есть соленые огурцы, квашеная капуста, копченая рыба под холодное пиво. Для мистера лесовика могу зажарить курочку.
— Зажарить было бы неплохо, — важно пробасил Чешир.
— Несите всё, — кивнула Агнешка и выкатила на стол серебряный кругляк.
Хозяйка удивленно выгнула бровь, подхватила монетку и удалилась с некой грацией, присущей тем полным женщинам, которым наплевать на собственные лишние килограммы. Амур откровенно проводил её взглядом, ожидая реакции знахарки, но та сидела погруженная в свои мысли.
— Что не так? — посерьезнел он.
— Когда огонь погаснет в кузне, а горы позовут сынов, от спячки нечто пробудится, увидев зарево костров, — торжественно продекламировала Агнешка. — Это Вегсамар, скальд Туманного века. Мама любила читать мне его саги в детстве, многие считают их пророческими.
— И что значит сиё стихотворчество?
— Когда пробуждается нечто древнее, добра не жди, — задумчиво сказала Агнешка. — Чую, странные времена наступают. Странные и тревожные...
— А мне здесь нравится! — влез Чешир, принюхиваясь к идущим с кухни ароматам. — Давно присматривался к бабкиным курам, а тут мне такую даже зажарят, хвала Туку!
Амур был полностью согласен с компаньоном. Пока они шли по лесу, он чувствовал некое беспокойство, словно за ним наблюдает кто-то невидимый, а сейчас ничего такого не было, точно соглядатай потерял его в большом городе. Из-за стойки показалась улыбающаяся хозяйка, неся поднос с угощением. Двое игроков в кости поднялись и вышли из таверны. Сзади громко рыгнул косматый тверд.
— А ведь меня не перепутали, — понял Амур.
— Ты о чем? — спросила Агнешка.
— Богач тот. Ему сказали, что придет вазгар, а пришел я. Наместник не в курсе, но пославший его явно наслышан о невосприимчивости амуров к магии. Теперь он знает, что я в городе.
* * *
Агнешка давно спала, разметав по подушке волосы. Гостеприимная пани Берта выделила гостям комнату с огромной кроватью, справедливо рассудив, что такое ложе оптимально для влюбленной парочки, но знахарка думала по-другому и, когда Амур решил улечься рядом, просто выпихнула его на пол, заявив, что спит одна. И точка!
У двери заворочался Чешир, причмокивая во сне. Лесовика мало волновали удобства, он просто свернулся клубком на коврике и преспокойно себе спал, разморенный вкусным угощением и новыми впечатлениями — лишь одно ухо по привычке стояло торчком, ловя ночные шорохи. Амур вроде бы сначала тоже задремал, устроившись в просторном кресле, но вскоре отчего-то проснулся, потирая затекшую шею.
В открытое окно заглядывали луны-близняшки, стрекотали цикады, с улицы долетали запахи конского навоза и квашеной капусты. Где-то невдалеке тренькал на местном аналоге гитары захмелевший бард, исполняя в приступе вдохновения какую-то балладу и безбожно фальшивя в половине нот. Видимо, этот диссонанс и разбудил имевшего музыкальный слух Амура. Он плотнее закутался в шерстяной плед и раскурил трубку. Бард тем временем распелся и уже вполне сносно продекламировал, ударив по струнам:
Она привратнику вино
И пиво щедро льет,
И он напился, как свинья,
Принцесса тут берет,
Чтобы любимого впустить,
Ключи от всех ворот.
Вот ночь прошла, и день настал,
И солнце тут как тут.
И Смуглый Робин говорит:
А вдруг меня найдут?
Вот-вот, кивнул Амур. Он помнил преследующий его во сне ужас, сжимающие сердце липкие пальцы страха, ком льда, в который превратился желудок, и разрывающую мозг панику. Чертовски неприятное ощущение! Не хотел бы он его вновь испытать, но как защититься от преследователей? Где в случае опасности искать убежище?
Как говорил мудрый Михалыч, даже если тебя съели, у тебя всё еще есть два выхода. Небось, сокрушается сейчас, что отпустил молодого напарника одного на выезд... Амур пыхнул трубкой, дрожащее кольцо дыма полетело к окну, заключив в себя обе луны. Ну конечно! Кем не был таинственный некромант, вернее в свете последних известий — некромантша, вряд ли она может проникнуть в Призрачный мир, ведь он надежно запечатан стараниями Юстины и её подруг. А вот Амур вполне даже может... или нет?
Бард закончил-таки балладу и смолк, решив более не испытывать терпение местных жителей. Приободренные цикады застрекотали громче, под окном пискнула мышь, испуганная шумом проезжающей кареты. Амур вслушивался в ночные звуки и пытался вычленить из них тот, единственный, не принадлежащий к этому миру. Напрягся так, что голова заболела, а уши явно увеличились в размерах и превратились в подобие локаторов, сканирующих окружающее пространство.
Вот вроде бы на грани слышимости возник комариный писк, слабый отголосок Призрачного, похожий на легкое дуновение ветерка в жаркой пустыне. Амур возликовал, но тут же осекся, боясь спугнуть удачу. Мысленно потянулся к вибрирующему звуку, отсекая посторонние шумы слой за слоем, словно бережливый повар, который чистит гнилую капусту в надежде на сочную кочерыжку.
Воздух заискрился. Стены комнаты пошли серебристыми пятнами, они росли, соединялись, обнажая изнанку дерева. Бревна ссыхались на глазах, трещины между ними заполнил бурый мох, его пряди колыхались, но никакого ветра здесь не было. Запахи исчезли, все звуки стихли, кроме негромкого гудения. Так звучит магия — понял Амур, он сейчас буквально плескался в ней, чувствовал себя легко и свободно, словно рыба, которую судьба-злодейка сначала выкинула на берег, а счастливый случай вернул обратно в море. За спиной шевельнулись крылья. У него получилось!
Амур жадно осмотрелся — кресло, стол и кровать никуда не делись, лишь приобрели благородный вид антиквариата, враз постарев, а вот его спутники...
Он встал и подошел к спящей Агнешке. От знахарки остался лишь слабо светящийся силуэт. Амур прикоснулся к нему, и рука прошла сквозь тело, словно девушка не существовала в этом мире. А ведь так оно и было! Как там говорила старуха Юстина? В Призрачном обитают мертвые, привидения и демоны? Теперь понятно, кто для этого мира живые люди и откуда пошло такое название.
Первоначальный восторг поутих, Амуру стало немного грустно. Печально сознавать, что ты остался один-одинешенек во враждебном мире, где всё страшное и неизвестное. Постой-ка, но ведь он — магическое создание, и этот мир для него по идее родной! Лук со стрелами оттягивает колчан, за спиной готовы раскрыться крылья, он чувствует себя замечательно и плевать на все страхи! Пусть лучше его боятся, а если уж он смог войти в Призрачное, надо тут хорошенько осмотреться.
Амур по привычке переступил светящегося Чешира и открыл дверь, которая здесь заперта не была. В пустынном коридоре медленно дрейфовали искорки — сгустки магической энергии. Вот один светлячок подплыл совсем близко к стене, прядь мха дернулась и огонек погас, схваченный коварным растением. Амур покачал головой — все миры устроены одинаково: сильный жрет слабого, а слабый считает такое положение дел справедливым, пока какой-нибудь умник не просветит бедолагу. Вот тут уже льются реки крови и начинается передел мира, после которого всё вновь идет по-прежнему.
Несколько мохнатых прядей потянулись к Амуру, коснулись и тут же испуганно отпрянули. Он хмыкнул и провел рукой по стене — обугленный мох-паразит посыпался на пол черными хлопьями, неспособный противостоять первородной магии. Вот так-то то, други мои, тута вам не тама! Приободренный Амур прошел по коридору и как вкопанный остановился у лестницы, ведущей в общий зал.
В этом мире таверна была заполнена полностью. Посетители стояли даже в проходах, терпеливо ожидая своей порции еды и выпивки, вот только вряд ли понимали, зачем это им еще нужно — ведь все они были мертвы. Помещение заливал свет зеленых шаров, но он тускнел, натыкаясь на фигуры. Люди были черно-белые, смерть смыла с них все краски жизни. На фоне разноцветного убранства таверны монохромные фигуры смотрелись жутковато и чужеродно. Так выглядели бы вырезки из советских газет, вклеенные в глянцевый журнал. Амур посмотрел на собственные руки — короткий мех красиво серебрится, ладони розовые, как у младенца, на двух пальцах виднеются мозоли от тетивы. Хорошие такие, живые, слава богу, руки!
Ближайший к лестнице столик занимала команда моряков. Они угрюмо цедили из чарок ром, хотя их лица уже раздуло от воды, и слушали капитана, который единственный выглядел вполне пристойно, если не считать торчащего из спины кинжала. Впрочем, это маленькое недоразумение мужчину совсем не волновало. При появлении Амура моряки окинули его заинтересованным взглядом, но и только — никто не стал плотоядно облизываться и пытаться отхватить от новичка кусок пожирнее. Остальные посетители таверны тоже вели себя прилично: одни молча пили, меланхолично пережевывая угощение, другие же рассказывали невольным собеседникам, как докатились до такой 'жизни'.
Завороженный увиденным Амур сделал несколько шагов по ступенькам и тут его вывел из ступора женский возглас:
— Посмотрите, бедолаги, кто посетил мое скромное заведение! Настоящий амур, ежеси на небеси, к тому же живой!
— Живой? Живой... Живой! — прокатилось по таверне.
Десятки взглядов вонзились в гостя. Он замер на лестнице, потянулся к луку, не зная, чего и ждать, когда вновь раздался голос хозяйки:
— Подивились? Аминь, нечего мне гостя смущать! Думайте лучше о своем посмертии...
Условно мертвые нехотя возвращались к оставленным кружкам, все еще поглядывая на Амура с откровенной завистью, а барменша уже потянула его за собой и усадила за накрытый скатертью стол, отделенный от общего зала деревянной ширмой.
— Наконец-то кто-то по достоинству оценит мою стряпню! — всплеснула руками хозяйка. — Что же вы, мессир? Пани Гнежка вас не обидит. Садитесь, отведайте, что бог послал, да скажите, чем удостоилась такой чести... Нет, ну надо же, живой амур!
Казаков опустился на резной стул, разглядывая хозяйку заведения. На фоне остальных черно-белых мертвецов она фонтанировала буйством красок: румяные щечки, пышная грудь, прикрытая расшитым лифом, короткое синее платье, подчеркивающее ладную фигурку и озорной взгляд голубых глаз — так вот кто на самом деле был изображен на вывеске таверны! Одинокая вдовушка выглядела потрясающе живой.
Она уже принесла блюдо с запеченным в сметане зайцем и подмигнула Амуру. Он макнул в подливку палец, осторожно облизнул — кто знает, чем они тут мертвых потчуют? Вкус был изумительный, наверняка не обошлось без магии. Амур хмыкнул и предался греху чревоугодия, забыв уже, что ужинал всего несколько часов назад.
Из-за соседнего столика поднялся призрак тверда и нетвердой походкой направился в свою комнату. Пани Гнежка позвала официанта, скелет в отутюженной ливрее налил в кубок вина. На ближайшей стене перемигивались и зубоскалили два портрета, строя Амуру страшные рожи, он нахмурился, и бородачи застыли, косясь на барменшу. По залу проплыла стайка призраков — юнцы-студиозусы покинули гостеприимное заведение в реальном мире, а привидение пани Берты закрыло за ними дверь на засов. Амур наелся, отвалился, потянулся за трубкой и тут вспомнил, что все гадости жизни остались там, за чертой, где живые сдуру травят себя всем подряд, а вот мертвым это уже ни к чему.
— Вы живая или мертвая? — не удержался Амур.
— А сами-то как думаете? — придвинулась Гнежка.
Упругий лиф уперся в голое плечо Амура, глаза пани лукаво сверкнули. Тот счел нужным отодвинуться, чувствуя себя стриптизером в своей набедренной повязке, и, чтобы скрыть неловкость, налил в кубок вина.
— Ничего не понимаю. Мне сказали, в Призрачном обитают демоны, мертвяки, да призраки, а вы выглядите поживее некоторых моих знакомых.
— Вас, видимо, недавно бог из-за пазухи вынул, мистер, раз таких простых вещей не знаете. Жизнь — понятие философское, уж поверьте мне. Для жителей Калара мы мертвее некуда, а они для нас вообще бестелесные привидения. Вот такая вот взаимная дискриминация.
— Издеваетесь, да?
— Конечно! Грех над новичком не подшутить, уж простите мое невинное лукавство, — пани Гнежка залпом допила вино и погрустнела. — Конечно, настоящая жизнь — это Калар, а Призрачное — так, перевалочный пункт перед вечностью... нет, вы действительно ничего не знаете?! Вы же плоть от плоти этого мира.
— Не удивляйтесь, так получилось. Я недавно на Каларе, а уж в Призрачное вообще первый раз зашел, — сказал Амур. — Ну, по крайней мере, сам.
— Чудны дела твои, Господи! Что ж, просвещу вас, мистер. Мне на роду написано помогать всем пришедшим в этот мир. Так вот, если вкратце, когда человек умирает на Каларе, его душевная оболочка попадает сюда, чтобы подготовиться к реинкарнации. Совсем уж злодеев утаскивают в горы эмиссары демонов, а остальные болтаются кто где. Ожидают, господи спаси, когда получат перерождение.
— А как же праведники? — спросил Амур.
— Извините, таких не встречала — развела руками Гнежка. — Возможно, появятся когда-нибудь, но я сильно в этом сомневаюсь.
— Значит, про рай нам врали, — пробормотал Амур. — Всегда это подозревал. Но послушайте, ведь мертвых чертова уйма, как они все тут помещаются?
— А они тут и не задерживаются, в последнее время вообще редко кто на несколько дней. Сандрогар отпустил каждому до сорока дней посмертия, осмыслить свои деяния, так сказать, а там — кого в новое тело, кого в дерево, кого в небытие, тут уж как повезет.
— Правы были индусы... а вам, например, сколько осталось?
— А я — исключение, — грустно улыбнулась Гнежка. — Мои таланты пригодились здесь. Вот уже сто лет я помогаю людям, которые приходят в мою таверну, объясняю им замысел божий в меру своих скромных возможностей и, хочется верить, даю какую-то надежду и утешение. Я — Привратник, в каждом городе есть такие. Нас не трогают демоны и мы, в отличие от умерших, чувствуем вкусы, запахи, а ведь другие-то едят и пьют по привычке.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
