Тропа орка

Поговорили мы с Иликой содержательно и продуктивно, а заодно подкинули дровишек моей неразлучной парочке — шизе и паранойе. Как только Илика стала готовить ужин, проснулась Ма. Сев на своей импровизированной кровати, она сразу стала ворчать, что мало того, что молодёжь своей болтовнёй ей спать не даёт, так ещё и хозяин издевается над ней. Старую, больную орку, спать уложил на каких-то острых камнях. Мне тут же стало очень стыдно. Три ха-ха! Там, где у меня были совесть и стыд, ещё при Союзе хобот вырос. Я пошёл посмотреть, что там мешало выспаться нашей орке на горошине. Оказалось, я таки растяпа, постелил для Ма на тех осколках зелёного камня, который я посчитал нефритом. Большой кусок лежал у меня отдельно, а на кучку из пяти осколков я и постелил охапку травы для Ма. Когда я достал их из вороха травы, глаза Ма загорелись, как у тигрицы при виде одинокого поросёнка. Она тут же выхватила эти осколки камня у меня из рук и начала их разглядывать, обнюхивать, чуть ли не на зуб пробовать.

— Орраш, это твоё? — Ну да, забыл к большому камню убрать, когда тебе постель стелил, а что тебе очень надо? — К большому? — Ага, к вот этому.— Я принёс каменюку размером с мою голову. — Орраш, ты самый счастливый орк за последние полторы сотни лет, ты это знаешь? -Не, ну что-то подобное я подозревал, вон, сколько счастья привалило. — Я показал на неё и Илику. — Где ты взял эти камни? — В реке, порезался когда на берег выходил, думал нож и наконечник для рогатины из них сделать, а из того, что останется, топор сваять. — Орраш, в этих, как ты говоришь каменюках, и нож, и топор, и пара мечей, и кольчуга, которую не всякий зачарованный меч пробьёт. — Так это что, какая-то руда? Тут подала голос Илика, до сих пор молча слушавшая наш разговор. — Ма, что это за камни? — Это, девочка моя орихалк, и пусть сюда заявятся хоть все эльфы со своими сявками — дварфами, я с места не сдвинусь, пока Орраш не достанет весь орихалк, какой сможет! Мы с Иликой переглянулись, оба так ни хрена и не поняли, кроме того что бедному-несчастному мне придётся жабры отращивать ради какой-то очень ценной и давно забытой руды.

А Ма уже ничего, кроме камней, не интересовало. Она прикладывала отбитые куски к большому камню, а потом сказала: — Не хватает ещё полвины большого куска. И посмотрела на меня. — Орраш, найди её, пожалуйста. — Я так понял, это очень дорогая руда, но нам-то она зачем?

Ма тяжело вздохнула. — Когда-то давно, когда только открылись врата в этот мир, для наших предков, все воина носили доспехи из орихалка. И ни зачарованные эльфийские бронебойные стрелы, ни железные топоры дварфов не могли пробить их. А орихалковые мечи наших воинов рубили тяжёлые щиты дварфийских хирдов, как будто те сделаны из прелых кож. Сегодня осталось всего два орихалковых топора и одна кольчуга. И хранятся они у горных племён. Даже нож из орихалка откроет для тебя, Орраш, двери любого длинного дома в степи. А более верных воинов, чем степные орки, ты не найдёшь. А я чувствую, тебе скоро понадобится очень много воинов. Гроза собирается над степью. И если она смоет её, то и горы не устоят. — Ладно, большую политику оставим на потом, не готов я ногами открывать все длинные дома в степи, да и воинов вербовать мне пока рановато. Ты мне лучше об орихалке расскажи, надо же знать, ради чего мне Ихтиандром становиться. — Ты говоришь очень много странных и непривычных слов, но я тебя поняла.

Ма явно села на любимого конька. Хотя, что кривить душой, тема металлургии и кузнечного дела и для меня не чужая, до шестнадцати лет, каждое лето я буквально жил в деревенской кузне. Пока был жив мой дед. Он не безуспешно пытался вбить мне в голову семейные секреты мастерства. Только после его смерти молот и клещи были поменяны на погоны и автомат. Как я понял — орихалк это металл золотисто-красного цвета, тяжелее железа, но легче бронзы. Легко куётся, но после закалки с ним практически ничего сделать нельзя. Только правильно откованная и закалённая поющая сталь лучше, чем орихалк. Но секрет поющих сталей потерян. А с обработкой орихалка справится любой мало-мальски толковый кузнец.

А вот с поющими сталями я вас, ребята, смогу удивить, мне бы добраться до нормальной кузни. Может, это и не то, но поющими сталями в своё время звали булат и дамаск. А как их варить, дед мне в голову крепко вбил. И что самое приятное, эти самые стали здесь напрочь игнорируют все колдунские защиты. И ушастые их боятся как огня, чё-то там у них с душой происходит, если в кролике таким ножиком дырочку проковырять.

Даже те ребята, которые дёргают за ниточки всю эльфятню и зовутся валары, и даже вроде как бессмертны, и те мрут, как тараканы под тапком, от таких мечей. Но без половника дёгтю не обошлось. Как только прознают эти самые валары, что в мире появилась такая сталь, читай булат, то погонят вне графика всех эльфов и гномов вместе с жёнами и детишками в бой на орков, дабы извести потенциальную угрозу своему долголетию. И шо теперь делать? Чую я, что налезу на кукан со своей непосидючей натурой.

Пока я раздумывал над тем, что этот мир мне готовит и стоит ли влазить в большую драку, лекция по истории металлургии и сопромату закончилась и Ма вопросительно смотрела на меня. — Да полезу я в воду, полезу. Вот прямо с утра и начну нырять, заодно раков наловлю на завтрак. Ты только, Ма, объясни мне тупому, нахуя козе баян, она и так весёлая. Где ты это добро обрабатывать будешь? У тебя, кроме молота и пары клещей, ничего нет, тут горн нужен, тигли и до хрена ещё чего. -Знаю, Орраш, знаю, но я доверилась предкам, когда шла сюда и они не подвели меня, не подведут и теперь. Будет всё: и кузня, и плавильня, и орихалковые топоры, и мечи из поющей стали. Даже я понимаю, что этот мир ждут великие потрясения. Хша ещё украсит свою грудь ожерельями из черепов эльфов, и понесут коротышки Букану уголь для горна и руду на поломанных спинах. Будет Букан калить в крови наших врагов мечи и топоры для героев, а Хша полировать эти клинки об их шкуры.

От этих слов у меня под кожей промаршировал табун мурашек. Складывалось впечатление, что Ма выросла как минимум на голову, а глаза её заполыхали демоническим огнём. — Так, стопэ, сатурну больше не наливать. Ма, вернись в семью, мне тут только безумных пророков не хватает. Вон посмотри, девчонку как напугала. Тоже мне нашла потрясателя вселенных, бля, тут бы с вами разобраться, да самому живу остаться. После этих слов и Ма как будто стержень выдернули. Она поникла, только огонь в глубине кошачьих зрачков продолжал гореть. — Всё, девочки, ужинаем и баиньки, не знаю кому там что, а мне завтра, с утра, подводный бульдозер изображать, а ещё раков наловить, плот связать. Короче, работы непочатый край. Илика засмеялась. — Кто о чём, а Орраш о своём брюхе, настоящий ораш!

Впервые за долгие годы мне снился сон. Я, как в юности, махал на кузне пудовым чудильником, а напротив здоровенный орк, похожий на моего деда, трёхкилограммовой мартышкой оббивал ритм на раскалённой булатной шашке. И высокая, статная орка, вылитая бабушка, подносила нам, время от времени, корчагу с холодным квасом. И искры, летевшие из-под молотов, прожигали моё тело до костей, а дед смеялся, и приговаривал — 'Терпи, внучек, авось душа разогреется, весь мир зажечь сумеешь'. А бабушка плещет на раны холодным квасом, говоря — 'смотри, дед, а душа-то калится'. Утром проснулся уставший и разбитый, как будто на мне танковая дивизия разворачивалась. Вашу мать, с такими вечерними разговорами и с такими ночными снами.

Пока женщины спали, решил понырять, авось чё найду, а не найду, так раками разживусь. Сначала целенаправленно искал камень, разрывал каждый перспективный бугорок на дне, но после десяти минут ныряний, полутора десятков упущенных раков, и поднятой тучи ила решил бросить это грязное дело, и наловить рекопродуктов. Отошёл вверх по течению и омары местного значения пошли косяком, за пять минут надрал два с лихом десятка, а вот крайний, здоровенный, решил удрать в нору. Только куда ж, ты милый, от голодного орка скроешься. Сунул руку за ним, и понял, что сделал я это совершенно напрасно, рука, как у той жадной мартышки с кувшином, оказалась в капкане. Эта панцирная сволочь рванула вперёд и заклинила мою драгоценную конечность в норе, по локоть, и теперь ни туда ни сюда. Подёргался я, а рука ещё крепче застряла. И воздуха уже не хватает. Разрыл ил над камнем, и помогая себе свободной рукой вывернул булыжник. А этого ракообразного монстра я всё-таки поймал. И заодно выволок на берег и камень, который, что меня кстати совсем не удивило, и оказался искомой частью орихалковой глыбы.

— Илика, я тебе говорила, что он найдёт его? Вы представляете, я там чуть не утоп, а эти ... сидя на берегу, наблюдали, как я пузыри пускаю. Ну что за несправедливость такая! Ведь если что, то и помочь мне некому, одна плавать не умеет, другая ходить. Отдал я эту грёбанную каменюку Ма, а сам сел у костра отогреться, и улов испечь. Организм молодой, растущий, жрать хочет постоянно, и что противно — жрать ему надо регулярно и вкусно.

После завтрака осмотрел раны Ма, если так пойдёт дальше, то через неделю можно будет швы снимать, а ещё через неделю Ма сможет скакать по степи, не так, понятное дело, как Илика, но тоже весьма резво. А мелкая, кстати, уже сдымила на охоту, прихватив лук и стрелы, свои любимые игрушки. Ну и ладно, девочка уже большая, сама разберётся, зато мы с мясом будем. Надо будет попросить её, хоть в общих чертах научить меня обращаться с луком, А то я в этой науке дуб-дерево, как ишак в начертательной геометрии. А пока Илика отсутствовала, я вязал свой Кон-Тики, Ма плела верёвки из волокон агавы и продолжала лекцию об окружающем меня мире. И вот, то ли я такой умный, толи Ма со своим двухсотлетним опытом донесения информации до не самых покладистых умов, но на основании всего рассказанного ею, я пришёл к выводу, что ушастики мне напоминают наглосаксов.

Что занятно, в то время, когда в племенах внезапно начинали умирать мастера, вновь открывшие секрет стали, или вожди стремящиеся объединить разрозненные племена орков, в степи замечали группы эльфов, которые исчезали, как туман на солнце. И даже если и получалось изловить пару-тройку кроликов, до допроса они не доживали, мёрли как мухи, не дожидаясь допроса. И происходило это всё в течение года-двух после Кровавой Охоты.

А вот это, как раз и понятно. Наловив орков, эльфы, скорей всего, запускали их на допросный конвейер. Просто так, ради любопытства, сплетни последние узнать. И уж поверьте моему опыту, умелый палач выжмет информацию даже из камня. Пусть ты можешь вытерпеть любую физическую боль, но, например, очень трудно родителям вынести боль ребёнка. Приёмчик старый, грязный, но действует всегда. Хотя иуд, вольных и под принуждением, тоже исключать нельзя. Даже пускай, по словам Ма, орки очень цельные личности, не способные на предательство. Импульсивные — да, жёсткие до жестокости — да, но пятая колонна в их обществе не возможна. Их можно сломать, но согнуть не выйдет. Никто из них не станет, ни за какие блага или власть, прислуживать врагу. Хорошие парни, но всегда найдутся исключения, подтверждающие правила.

А опытный аналитик из сотен крох информации, совершенно, казалось бы, не связанных между собой, из обрывков случайных фраз, способен составить цельную картину. А потом в дело вступают ДРГ и чистильщики, точечно, не вызывая переполоха, устраняют наиболее одиозных лидеров, либо слишком умных мастеров.

Вот так, размышляя, под спокойный голос Ма, рассказывающей историю своего народа, я довязал свой полуплот — полулодку, с круто загнутой вверх кормой и немного приподнятым носом, на которой мы пойдём к горам. Вместо вёсел приспособил две рогульки, метровой длины, и одну двухметровую кривулю для руля. А чтоб вышли удобоваримые лопасти, рогульки заплёл рогозом. Перетаскал на плот все барахло, и своё и моих (уже блин моих!) женщин, а также по совету Ма всё дерево, которое можно пустить в дело. Толстым слоем глины вымостил нечто, напоминающее сковороду в метр диаметром для костра, так, чтоб костровище не мешало ходить от носа до кормы. Осталось только дождаться Илику и можно отправляться.

Не теряя даром времени, надёргал целую гору листьев агавы, точнее сказать — ободрал до стебля все окрестные кусты и засел рядом с Ма, мять листья, и извлекать из них волокна. Отдельно складывал иглы из кончика листа, которые вынимаются вместе с природными нитями. За этим занятием нас и застала вернувшаяся с охоты Илика, принёсшая двух громадных дроф и ещё одну черепаху. Спустившись на берег, она не удержалась от комментария. — Ма, Орраш точно ороб, с голодухи объел всю кину в округе. И тут же нарвалась на выволочку от Ма. За то, что Илика не сделала того, что ей вчера сказала. Хотя Илика и скорчила виноватую мордашку, но по глазам было видно, что раскаянье там даже не ночевало.

Зато теперь наша хитровые... короче, хитрая орчанка, на каждой стоянке, после целого дня гребли, будет ещё и заниматься пряжей, а вся охота возлагается на хрупкие плечи бедного меня. И если, из-за моей неуклюжести, все останутся голодными, то виновата будет только Илика. И вообще, старая, добрая (ага, как мой инструктор по горно-стрелковой подготовке в училище), с сердцем ,мягким, как свежее гуано, Ма хотела чтоб глупая Ласка стала мне женой. Но теперь она видит, что безмозглая Ласка не годится в жёны такому классному мне. Такому умному и опытному орку, моих героических пропорций, подойдёт только очень мудрая орка, подобная Хша. А не взбалмошная Илика. После этих слов я срочно пошёл ловить раков, а не то, своим ржанием испортил бы Ма весь воспитательный момент. А вот девочку пробрало очень сильно. Я начинаю бояться, что только чтобы доказать Ма, что она чего-то стоит, Илика наломает дров. С её-то характером.

Раков я не наловил, зато выдернул пару жирных карасей и одного здорового сазана. Вся рыба была тут же съедена, а добыча Илики осталась на завтра. С утра отчаливаем, но лишь после того, как наша славная охотница, если сможет, скроет следы нашего пребывания здесь. Хотя, как по мне, скрыть нашу стоянку сможет только селевый поток, или грандиозный степной пожар.

Глава 6. О, сколько нам открытий чудных, готовит... орков переезд.

tab>День переезда начался с того, что Илика забрала приличный шмат гиенового сала и, накрошив его в мелкий фарш, ушла в степь. А мы с Ма, погрузившись на наш плот, отчалили, поднялись вверх по течению где-то метров на двести-триста от стоянки, и заякорившись на средине русла, стали дожидаться представления, главным режиссёром в котором выступала наша непоседа. Ждать пришлось довольно долго. Лишь спустя час далеко в степи, как прелюдия, один за другим начали подниматься столбы дыма. Прошло ещё полчаса, и следом за стремительно нарастающим гулом, от которого вода в реке пошла мелкой рябью, в приближавшемся коричневом облаке появилась 'следостиралка' Илики — стадо туров, голов эдак в пятьдесят. Эти супержвачные, как профессиональные циркачи, сигали с обрыва на место нашей стоянки, на полном ходу с глухим мычанием врезались в воду, поднимая фонтаны брызг, и переплывали на другой берег реки. Сказать, что я был впечатлён — это ничего не сказать. Такую мощь я видел впервые. Все машины техногенного мира, все их лошадиные силы внутреннего сгорания не шли ни в какое сравнение с дикой силой и неудержимостью турьего стада. Вот чьи кости и рога я тогда подобрал. Даже на таком расстоянии, родичи деревенской Бурёнки поражали размерами. Но если сравнивать коров и туров, то сравнение выйдет не в пользу колхозного скота. Тур покроет домашних родственников, как бык овцу. И как вишенка на торте следом за стадом на берегу появился молодой, чуть поменьше добытого мной зверя, но уже матёрый, мега-гиен — ораш.