Вальс Бостон

— Ну как, милая, получается? — поинтересовался участливо. — Смотри, не поранься!

Она подпрыгнула, как ошпаренная. Резко обернулась. В карих глазах, как и тогда в баре, я прочел страх, ненависть и угрозу.

В следующее мгновение, по-звериному оскалив зубы, распрямилась, целясь острием прямо в сердце.

Обычный человек вряд ли бы успел среагировать. Я же, развернувшись боком, отклонил корпус. Пришлось уклоняться еще дважды, пока не остановил "танец с саблями" увесистой звонкой пощечиной, повергшей Мерли на пол.

— Угомонись, дуреха! Шею сверну!

"Лечение" болью, несомненно, пошло на пользу. Глаза погасли, на ресницах заблестели слезы. Выронив кинжал и держась за щеку, Мерли поднялась на ноги, и, словно побитая собачонка, поплелась прочь из каюты.

Закрыв дверь, подошел к сейфу, — кроме замочной щели только кнопки с цифрами от нуля до девяти. Достал из кармана ключ на брелоке с копьеносным кентавром в звездном круге, попытался вставить на законное место. Ключик вроде тот, да вот только до конца не входит. Нужен цифровой код.

Ну и что? Так просто взять и сдаться? Максимально обострив зрение, стал рассматривать кнопки. Те, на которые нажимали чаще, отполированы чуть больше. Сильнее всего восьмерка, тройка и ноль, слабее семерка. Прикинул возможные варианты — возиться и возиться. Хватит до самого утра. Нужно придумать нечто более радикальное. Разве выломать дверцу? Мерли уже пыталась. Тогда, как же отодвинуть зубчик, не пропускавший ключ в средину?

Сосредоточившись на замке, органически ощутил препят-ствие, мысленно сжал пружину и... вставил ключ. "Ведь не зря муки принял", — так, кажется, говорил привратник.

Раздался щелчок, и дверца открылась. За ней была еще одна с углублением, точно повторявшим форму брелока. Вдавил его в выемку и повернул по часовой стрелке. Сейф открыт. Загорелась подсветка.

Первой достал цветную фотографию: "орешек" в компании двух стройных голубоглазых блондинок. Сзади надпись: "Дорогому Карлу от любящих и всегда ждущих Марты и Лизы". Наверное, жена и дочь, любят, ждут, надеются... Думают, что их муж и отец — бизнесмен или ученый-путешественник,.. а я... На душе стало гадко, заскребли кошки. Решительно отбросил сантименты: кормит ваш наркоторговец Диоген крабов на дне морском. Таким гадам прощенья нет! Смял фотографию, бросил на пол.

Вытянул одну за другой стянутые резинками три объемистые пачки купюр: евразы и доллары Североамериканского содружества достоинством по сотне, а также русские рубли с портретом Деникина — по пятьдесят. Уж не знаю, зачем, но пересчитал. Евразов и долларов по двадцать пять тысяч и десять тысяч рублей. Достал оставшиеся бумаги. Приятно хрустящие, золотистого цвета с серебряным теснением — акции Российской государственной газовой компании, пятьдесят штук номиналом по тысяче каждая.

"Вот я уже и не беден! На пятьсот лет жизни, пожалуй, маловато, но на первое время хватит с лихвой!"

Возможно, эта мысль меня согрела и утешила, потому что спал глубоко и спокойно до самого утра. Открыл глаза, когда лучи южного солнца, проникнув в иллюминатор, стали нахально щекотать сомкнутые веки.

Сел на кровати и сразу ощутил — самочувствие великолепное. Никаких последствий вчерашней "экзекуции". Глянул в зеркало — смуглое, слегка заросшее щетиной с разгладившимися морщинками и здоровым румянцем лицо. А в глазах... в глазах золотистые точки превратились в заметные полоски, будто надел контактные линзы.

Умылся, нашел запечатанную щетку, почистил зубы пастой с острым мятным привкусом, облачился во вчерашний "наряд".

Первым делом решил навестить рубку. Мерли сидела за штурвалом. Услышав шаги, обернулась. Вопросительно-тревожный взгляд очаровательных карих глаз ждал немедленного ответа.

— Я... я... ночью... ну, честно говоря, не знаю, что нашло... — неуверенно промямлили губы.

Доброжелательно улыбнувшись, примирительно сказал:

— Да ладно, с кем не бывает... Кто старое помянет... в общем, проехали, забыли...

Ответная улыбка показалась мне натянутой. Не поверила.

— Умник, что у тебя с глазами?

— Так бывает всегда после приступов, воспалились сосуды. Знаешь, ты сегодня неотразима. И шорты, и футболка, — все к лицу.

Похоже, зря сказал. Ее взгляд стал еще тревожней, в нем без особого усилия читалось: "Подонок, хочет воспользоваться моментом и меня трахнуть".

Первый опыт телепатии особой радости не принес. Тем более, что я прекрасно понимал: рыжая недалека от истины. "Ну и черт с тобой!"

Развернувшись, бодро зашагал на камбуз, где с аппетитом позавтракал бутербродами с красной икрой, ветчиной, сыром и выпил чашку ароматного бразильского кофе.

Вновь поднялся в рубку. На этот раз мое появление было воспринято гораздо милостивей. Похоже, ее настроение менялось быстрее, чем погода на море.

— Вот смотри, Умник, — показала на красную точку монитора, — сейчас мы недалеко от острова Эвбея. Дальше пойдем сюда. — Розовый пальчик скользнул по стеклу. — Из залива Петалия — к Схиматориону. Здесь и заправимся...

Ожидающе умолкла. "Хочет, чтобы спросил. Пожалуйста, мы не гордые".

— И что дальше?

— Зависит от того, как ответишь на мой вчерашний вопрос... Ну... насчет полумиллиона...

И одарила самой лучезарной улыбкой, обещавшей намного больше, чем все сокровища мира.

— Наркотики на яхте? — спросил я.

Улыбка не исчезла, наоборот, засияла еще ярче.

— Ну что ты все о делах, да о делах? Дались тебе эти наркотики. Сейчас я брошу якорь, а ты быстрехонько на камбуз за "Танго". Искупаемся, а потом обсудим детали. Тут не глубоко, всего два-три метра, и кораллы — настоящий рай! В психушке такого не увидишь...

Достав из бара бутылку вермута и взяв два стакана, вернулся на палубу.

Вот это да! Не устает удивлять! В одних малюсеньких полу-прозрачных плавках, зато в маске, с трубкой и в ластах — она выглядела более чем импозантно.

"Не желает ли мерзавка меня утопить или сбежать на яхте, бросив одного в море".

Прощупал телепатически. Вроде нет, все спокойно. Да и оружие спрятать негде. Разве что... в мини-бикини. Так оно и так там, наверное, самое страшное для нашего брата.

С размерами маски и ласт для меня тоже не ошиблась.

Прыгнул вслед за ней. Шум брызг. Вода, прозрачная и чистая, словно горный хрусталь, приятно холодит разгоряченное тело. Ориентиры здесь обманчивы — глубина, возможно, метра три, а может, и все десять. А вот и Мерли грациозно, словно русалка хвостом, перебирает ластами. Нырнул. "Интересно — сколько продержусь без воздуха? Рыжая уже пошла вверх. Я же — вниз к роскошным зарослям кораллового леса. Вдоль тела бегут маленькие пузырьки, щекочут, прерывистыми цепочками стремятся к поверхности. В полводы собрались в стайки серебристые мелкие рыбешки. На трехметровой глубине среди коралловых джунглей затаились особи покрупнее: зеленушки, выставившие колючки, с выпученными глазами морские собаки. Сами кораллы матово-розового цвета, искрятся от пронизавших водную толщу солнечных лучей. Не удержался, отломил кусочек похожий на застывший каменный цветок. Заглянул в расщелину — круглые, вуалехвостые, разноцветные, словно попугайчики, рыбки "стучат" носиками по водному "мху", пугают краба, заставляют его раз за разом поднимать клешни вверх: "Мол, хотите по-пробовать — милости прошу". Медленно шевелят ядовитыми тычинками многоцветные медузы.

Над головой промелькнула крупная тень. Акула? Нет, это Мерли испуганно таращит глаза, показывает пальцем вверх: "Мол, хватит, поднимайся!"

"Сколько я под водой? Минут пять, десять? Утратил счет времени. Легко могу быть и дольше, но плыву вслед за ней. Все-таки приятно, черт возьми, — переживает. А ведь ночью... Неужто — поменялись планы?"

"Ф-ррр,.." — выныриваем.

Мерли, выбросила загубник, глубоко дышит и отплевывается.

— Ну, Умник, ты даешь! — испуганно кричит. — Тьфу... Думала — все, каюк! Раз десять ныряла. А он, гад, видите ли, цветочками любуется.

"Вроде и ругается, но в душе злобы нет. Скорее — наоборот".

— Сама говорила — в психушке не увидишь.

— Да брось ты цепляться к словам. Поплыли, а то "Танго" на солнце закипит.

"Закипеть, не закипело, но нагрелось крепко. И как только Мерли хлещет эту дрянь?"

Мокрые волосы полыхают на солнце рыжим огнем, закрутились в непослушные завитушки. Небольшая, но упругая грудь подрагивает розовыми сосками в такт дыханию. Сквозь кожу рук, ног, живота рельефно проступают мышцы.

"О чем она там болтает? Не могу сосредоточиться. Кажется, опять о дельфинах. Не они ли фыркают за бортом". В самом деле, пара чернобоких красавцев летит прямо на нас. "Самоубийцы, что ли?" У самого борта синхронный высокий прыжок и брызги по палубе. Как в цирке!

— У нас гости! — Мерли прыгает и визжит от восторга, словно ребенок. Гладит животных по мокрым спинам, чмокает в холодные носы, заглядывает в веселые глаза.

— Помоги! Скорее! Их нужно вернуть обратно в воду. Видишь, самим тяжело!

Бережно возвратили дельфинов в родную стихию. Сделав еще несколько головокружительных прыжков, они исчезли среди морских просторов.

— А если бы не сбросили обратно? Тогда что?

— Как это не сбросили? Неужели не понимаешь? А еще Умник! Псих ты ненормальный! Вот кто! Они бы тогда к нам не пришли! И так приходят очень редко и только к тем, кому можно довериться. Чувствуют... Чего пялишься? Так и не понял? Сейчас объясню. Пошли!

Повела прямиком в "мою" каюту. Села на постель. Указала на место рядом.

— Всю жизнь мечтала... знала, что случается... но ко мне — в первый раз...— даже не видела. Думаю, благодаря тебе, Умник. Нам обоим, слышишь, обоим поверили.

Мерли, зовя, открыла объятия и уста:

— Ну, иди же ко мне, дурачок, иди! Дельфины никогда не ошибаются...

Я и "моя телепатия" обалдело уставились на раскрасневшуюся от волнения и желания девушку. Ее искрящиеся и манящие глаза разожгли в душе пожар желания.

Под лоскутком тоненьких плавок рыжим лучиком мелькнула узкая полоска волос. Мгновенье — и Мерли уже сверху. Она не ждала и не желала прелюдий, предварительных ласк. Ни нежности, ни любви — только страсть. Нежные пальчики с острыми ноготками неожиданно сильно впились в мою грудь. Ее лоно приняло меня не сразу. Горячее и тугое, оно как бы не-охотно подчинилось хозяйке.

Девушка застонала, выгнула спину и, откинув голову, плотно прижалась ягодицами к моим бедрам. Отвернувшись, при-крыв глаза, закусила губу. Сейчас она была не со мной, а где-то далеко в мире сладострастия. Движения резкие, сильные, грудь со следами недавних пыток чуть вздрагивает в такт. Родимое пятно за правым ухом потемнело и стало заметным, проступив сквозь мокрые волосы. Стоны перешли в крик. Теперь мы уже вдвоем мчались в безумном, неудержимом "танце". Ну же! Миг... еще один, еще... Ох!..

* * *

Я почти спал, когда где-то глубоко внутри забил набат. До боли в груди, до головокружения! Опасность!

Резко вскочил с постели.

Приоткрывшей глаза Мерли строго-настрого приказал:

— На палубу не суйся! Что бы там ни происходило! Слышишь!? Ни ногой...

Взяв со столика пистолет с глушителем, пошел к двери. Краем глаза заметил, как она все-таки села на край кровати. "Хоть бы не потащилась за мной, дуреха, иначе — беда!"

Приоткрыв люк, осторожно выглянул — вроде тихо. Ан нет! На расстоянии полукилометра на волнах покачивается яхта.

"Ой, чует мое сердце: не случайное соседство".

Отойдя немного от люка, увидел, как по безрассудно оставленной нами веревочной лестнице один за другим в обтекаемых пластиковых костюмах с пистолетами в руках на палубу поднимаются двое.

"Удивительная, смертельная для профессионалов неосторожность. Насколько же глупо! Словно дети..."

Пистолет дважды обиженно "хрюкнул", прежде чем я успел подумать, нужно ли? Один из "гостей" упал за борт, а другой с простреленной головой свалился на палубу.

Шорох за спиной. Оглянулся, — обнаженная Мерли.

"Не утерпела! Вот дуреха!"

Подошел, чтобы отправить назад в каюту. Хлопок с противоположного борта, еще один.

Все, что успел, — заслонить собой. В грудь ужалили две осы. Дрогнувшей рукой дважды выстрелил в третьего "гостя". Попал в плечо и бедро. Сам же рухнул на четвереньки: две пули — в легком и сердце — непосильная ноша даже для меня! Сперло дыхание, от невыносимой боли потемнело в глазах. Кровь, пенясь, сбегала по груди, при кашле шла горлом. Пытаясь не лишиться сознания, распорядился: "Ну, чудо-гомеостаз, давай, выручай! Срочно нужны гемоглобин, факторы свертывания, дыхательные ферменты".

Отращивая клыки и когти, меняя пищеварительную систему, активируя гемостаз и регенерацию, вспомнил ехидные слова привратника: "Кушать, милок, сможешь... всякое". Не так ли родились легенды о вампирах?

На четвереньках дополз к стонущему возле борта "гостю".

— Ты уж, милок, не обессудь! Ведь не приглашали.

Мерли расширившимися от ужаса глазами неотрывно следила за моими метаморфозами.

"Зажмурься, дура! Ну же! Отвернись. Так нет! Пялится во всю".

Увидев жаждущего крови монстра, раненый безуспешно попытался дотянуться до пистолета. Дико, с безысходной тоской завизжал. Но, парализованный моим гипнотизирующим взглядом, застыл на месте.

Острые клыки вонзились в горло, когти разорвали грудь, вспороли живот, затрещали ребра. Бьющееся сердце, горячая соленая кровь, хрустящая на зубах легочная ткань, горьковатая печень, мягкая сочная селезенка, — все пойдет в ход. Я чувствовал, как понемногу возвращаются силы, проясняется разум.

Пули выпали из моей груди почти одновременно, а красноватые рубчики шрамов поблекли, превратились в тонюсенькие полоски.

Немного отдышавшись, вернул себе первозданный облик, сел на палубе. Затем, пошатываясь, поднялся на ноги. В ушах сквозь звон — мерзкий смех Горио: "Ох, милок, не к Богу!.. Ох не к Богу... Хе-хе..."

Мерли все еще смотрела на меня безумными, невидящими глазами. Хоть бы разок мигнула.

"Как бы с дуру чего не вытворила, пока "хлопочу" по делам. Ну просил же: сиди в каюте! Так нет. Теперь в ее голове — полная окрошка. Пусть поспит часок-другой и думает, что все приснилось. Хотя теперь до конца жизни будут мучить кошмары. Увиденное намертво врезалось в кору мозга. Без риска безумия убрать не смогу".

Усыпив, бережно, словно малое дитя, отнес девушку в каюту, уложил в постель, укрыл простыней. Самому же необходимо безотлагательно нанести ответный визит. Иначе следует ожидать новых гостей.

Поднявшись на палубу, сбросил за борт убитого первым визитера. А вот подобраться к останкам другого было не так просто — над ними жужжали большие сине-зеленые мухи. Подходя, старался не смотреть, но желудок все равно готовился "вывернуться" наружу. В личине монстра все выглядело намного проще. Растерзанный труп в лохмотьях пластикового костюма. Развороченная грудь, вспоротый живот. Белесые, кое-где лопнувшие петли кишечника вывалились на палубу. Их содержимое, смешавшись с кровью, распространяло кошмарный сладковатый запах мертвечины.

"Откуда столько мух? Ведь кругом вода, — думал, глядя в лицо убитого, — да еще так быстро".