Шесть Царств

— Тут сразу бросается в глаза карта, — глубокомысленно надулся Сашка. Подобные игры в фантазеров он любил. — С нее всё началось, а значит, и концы надо искать в ней. Ты уже спал после этого, и ничего тебе не приснилось, так?

— Так.

— Тогда, Ватсон, всё элементарно. Надо просто заснуть в мастерских и попадешь в это твое царство.

— Думаешь?

— А оно думай, не думай, но получается так. Вот ты за два дня ел и спал, значит, дело не в еде и не во сне, а в том, где спать.

— А может, надо пирожное такое же найти? — не отставал Пашка. — Может, оно волшебное было?

— Если так, надо второе пирожное искать или у тебя ничего не получится.

— А давай поищем!

— Опять в мастерские на ночь глядя? — нахмурился Сашка.

— Так еще всего восемь. Айда?

— Ну айда, — ответил Сашка неохотно. Ему совсем не улыбалось идти в мастерские, но в прошлый раз он отказался и не хотел выглядеть трусом теперь.

Когда ребята вышли на улицу и пошли к мастерским, Пашка отметил, ветер усилился. Он посчитал это хорошим знаком. Ветер что-то в последнее время как будто говорил с ним, направлял его и даже, казалось, помогал.

— А если там не будет пирожного? — спросил Сашка.

— Тогда останусь ночевать.

— А не страшно?

— Не-а. Я уже там спал...

Пашка взял новые батарейки для фонаря, ребята двинули обшаривать мастерские. Вскоре они нашли осколки блюдечко — его кто-то уже разбил об стену. Они прошарились в мастерских почти полчаса, когда Сашка сказал: делать здесь нечего.

— Ладно, иди домой, — сказал Пашка.

— А ты правда останешься здесь?

— Угу. Я должен убедиться.

— Ну х-хорошо, — промямлил Сашка. Ему, конечно, стыдно так взять и оставить Пашку одного, но остаться с ним еще страшнее. Да и бесполезно. Если Сашкина мама не найдет ребенка в квартире после девяти, соберет целую поисковую бригаду, их найдут и вся затея провалится. — Только ты это, осторожней, ладно?

— Ладно. Ты ко мне зайди завтра с утра, я тебе всё расскажу. Да и завтра Маринка вернуться должна...

Сашка ушел, а Пашка пошел на то место, где уснул в прошлый раз. Командирские часы отца показывали девять. Пашка подумал, что из-за этой суеты уже три дня не ходил в госпиталь. Но ничего, завтра обязательно сходит, а может, и еще узнает чего интересного.

Прошел еще час, а Пашка всё не мог заснуть. Он замерз и уже собирался плюнуть и пойти домой, когда вдруг ветер стих. Только что он выл в окнах, а вот Пашка уже в полной тишине. В этой тишине появилось что-то тревожное, к Пашке пришла дрема. Как и в прошлый раз всё случилось внезапно и сразу. Только что мысли чисты, он сам бодр и вот, голова наклоняется, падает на грудь. Он услышал шелест и шорох, за окнами мастерских посветлело.

* * *

Пашка очнулся или проснулся, или уснул, или появился, или возник в Предрассветном Царстве. Он понял это, как только взглянул на вид из окна. Он оказался в Розовой Стране. Пашка увидел невероятно красивую картину. Огромный сад. Все деревья ровные, а на небе по-прежнему отблески солнца, что никогда не взойдет. Маленькие розовые перьевые облака медленно движутся по небу, в саду поют птицы, ароматы цветов дурманят. А так он в тех же мастерских, где засыпал. Только нет запаха свежей мочи и рисунки с голыми женщинами на стенах пропали, да и мусора на полу нет. Пашка вышел из мастерских и понял, на нем та же одежда, что и в прошлый раз, хотя засыпал он в другой. Он ощупал карманы, выудил из правого пригоршню красного песка. Пашка не знал, что с ним делать, но не стал выкидывать и положил обратно.

Выйдя из здания, мальчик не обнаружил своего двора — только различные фруктовые деревья с розовыми листьями и розовыми плодами. Однако росли они не из песка, а из земли. Самая обычная земля, только розовая. Он обернулся — а никаких мастерских уже и в помине нет — розовый сад окружает со всех сторон. Удивительно. Но почему-то мальчик не удивился. Где-то на уровне гипоталамуса он чувствовал, так тут — обычное дело. А будь иначе — это было бы по местным параметрам неправильно.

Меж деревьев сновали пышногрудые женщины и собирали плоды в плетеные корзины. Пашка прошелся под деревьями и увидел розовую белку с несколькими бельчатами, прыгающую по веткам. То и дело ему попадались птичьи гнезда. И вот его заметили. Розовая баба — по-другому и не скажешь — повернулась в его сторону и радостно закричала:

— Ах ты, сладкий! А ты что здесь делаешь? Эй, посмотрите все, у нас гости!

— Где? — спросила другая женщина. — Ой, какая прелесть! Ты, мой сладкий, иди, я тебя потискаю!

— Что у вас тут? — спросила третья. — Ой, мальчик! И не зеленый! У ты, мой хороший.

Все три женщины чуть не поскакали к Пашке, размахивая руками и колыша арбузоподобными грудями во все стороны. Та, что немного похудее, подбежала перовой и заключила мальчика в объятья. Пашка кряхтел, но не вырывался. За всю жизнь Пашку не слишком сильно тискали женщины — матери он вообще не помнил. Из сада выбегали новые женщины и с визгом становились в очередь, чтобы пообнимать Пашку. Так продолжалось, казалось, бесконечность и наконец, когда очередная мадама сжала его так, что затрещали кости, Пашка взмолился о пощаде. Женщины сразу отстали. Хотя Пашку порядком помяли, настроение у него выправилось на удивительно-хорошее. Как будто на него только что излили водопад любви, причем любви настолько чистой и бескомпромиссной; у мальчика аж голова кругом пошла.

— Ой, а ямочки какие! — верещали "мамаши".

— А глаза! Ты посмотри, как две вишни!

— А ручки, ручки! Пальчики, какие тоненькие!

— А рост! Да он уже как взрослый, а какая стать! Не то, что у зеленых...

— Да куда им. У них вообще всё маленькое.

— Ой, а носик! Ну пуговкой, ну не могу...

— Послушайте э-э-э, женщины, — начал Пашка.

— А голосок!

— Как музыка!

— А зубки какие! Ну чисто как облака!

— Послушайте меня!

— Что? — ответил хор женщин. Их набралось на поляне не меньше сотни.

— Как мне пройти в Зеленую Страну? — сказал Пашка строго. Он хотел привести женщин к порядку, но те раскудахтались сильнее:

— А зачем тебе туда?

— Да, нечего тебе там делать, мальчик.

— Они и тебя заставят...

— Да, эти заставят...

— Зеленые обезьяны!

— Что заставят? — спросил Пашка.

— Песок этот дурацкий искать.

— А зачем им песок?

— А мы откуда знаем, сладенький? Они же зеленые. От них и пользы-то грамм, а мозгов и того меньше.

— Но мне надо туда пойти. Там я видел статую моего... в общем, статую одну интересную.

— Какую статую?

— Рядом с площадью, где часы стоят.

— Не знаю я там никаких статуй. Хотя я и Атику плохо знаю. Эй, бабы, кто статую видел?

— Я нет.

— Что-то помню, но, нет, не помню...

— Я тоже.

Из всех ста женщин никто не смог сказать, что это за статуя и вообще, мало кто ее видел. Собственно, только три женщины "что-то такое припомнили" и то едва-едва.

— Короче, мне туда надо, — сказал Пашка упрямо.

— Ой, сладкий, не ходил бы ты туда лучше, — почему-то грустно сказала женщина, явно старее всех остальных. — Заберут ведь тебя.

— Да пусть попробуют.

— А они обязательно попробуют, мальчик. Ладно, пускай тебя Нашка проводит. Эй, Нашка, иди сюда!

Нашка оказалась очень молодой по здешним меркам девушкой. Пашка дал бы ей лет двадцать не больше. Хотя природа брала свое, ее формы тоже постепенно становились пышными.

— Нашка недавно из Атики вернулась и года не прошло, — сказала старая женщина. — Она тебя проводит до границы, а там и безногий доберется. А, может, останешься?

— Нет, мне надо в Атику.

— Ну, иди с Ветром, мальчик.

Пашка и Нашка пошли по розовому саду, женщины махали им вслед платками. Нашка не отличалась разговорчивостью, Паше пришлось самому заводить беседу.

— Меня Карл зовут, — сказал он.

— Да, я вижу, — ответила Нашка. Если другие женщины глядели на мальчика исключительно с любовью, то эта совершенно безразлично. Она и вокруг смотрела, как будто не понимая, что происходит. На лице Нашки мальчик прочел лишь отрешенность и глубокую, затаенную грусть.

— А что вы делали в Атике? — продолжил Пашка.

— Не помню, давно это было, — так же безразлично ответила она.

— Так ведь год всего прошел, почему вы не помните?

— Не знаю. Не помню и всё. Но это ничего, вот рожу ребенка и вспомню, или забуду...

Разговор не клеился, Пашка решил идти молча. Они шли чуть ли не час, пока не началась пустыня. Розовый песок лениво перемещался, гонимый ветром, Нашка указала мальчику в сторону зеленого бархана.

— За ним Атика.

— Спасибо.

Пока Пашка шел, он держал руки в карманах. Но он решил пожать девушке руку на прощанье и, когда достал ее, несколько красных крупинок упали на розовый песок. Девушка отреагировала очень странно и бурно.

— Нет!!! — крикнула она, упав на песок и схватившись за голову руками, как будто прикрывалась от опасности с неба. — Я не вижу, я не вижу, я не вижу...

— Нашка?

Девушка подняла голову так резко, что чуть не ударила Пашкино лицо — мальчик наклонился посмотреть, что с ней.

— Я не вижу, понимаешь? Я раньше видела, но теперь нет.

— Что не видишь?

— Красное. А теперь вот опять...

Она указала туда, куда упали красные песчинки. Но, то ли ветер уже разметал их по пустыне, то ли песок растворился, как тогда в мастерских, так или иначе, красный песок пропал.

— Фу, показалось, — сказала Нашка облегченно и поднялась с песка. Ее лицо снова вернулось к безразличному. — Ладно, Карл, прощай.

Она потопала обратно к саду, проигнорировав протянутую руку. Пашка пожал плечами и двинул к зеленому бархану.

По песку идти слегка трудновато, но Пашка не обращал на подобные мелочи внимания. Значит, Сашка оказался частично прав и неправ. Значит, он не сбрендил и, чтобы сюда попасть, надо действительно уснуть в мастерских. И теперь он проберется в Атику и узнает о той статуе. Ну, а если его попробуют поймать, ничего страшного. В конце концов, это просто сон, в случае чего он проснется.

Поднявшись на бархан, Пашка тут же упал на живот. Мальчик увидел несколько зеленых людей и кучку детей. Детей всех цветов, кроме зеленого. И даже та самая девочка, которая сказала, чтобы он бежал, тут. Дети занимались очень странным делом. Они ползали на четвереньках и что-то искали на песке. Возможно даже, тот самый красный песок, целая пригоршня которого наполняла его карманы. Вдруг желтая девочка встала на колени и выкрикнула какое-то слово. Сразу несколько зеленых мужчин бросились к ней и что-то взяли из ее рук. Один мужчина достал из кармана зеленую шкатулку и положил туда это что-то. Он махнул рукой и дети, встав на ноги, пошли к Атике. Огромный город гордо возвышался своими многочисленными башнями на фоне лучей, льющихся из-за горизонта. Когда дети и мужчины отошли достаточно далеко, Пашка пошел следом.

Он шел за ними на приличном расстоянии до самого города, и только когда вступил на зеленые мостовые, рискнул подойти ближе. И дети, и мужчины двигались к Толстой Башне. На улицах Атики по-прежнему попадались люди разного цвета, но им было всё равно, что делают дети, как всё равно, что за ними следит мальчик в необычной для этих мест одежде. Когда Толстая Башня показалась, процессия разделилась. Дети в сопровождении двух мужчин пошли к невысокой башенке справа, остальные двинули к площади. Пашка убедился, детей завели в башенку и, запомнив в какую именно, пошел на площадь. Он не рискнул подходить ближе и выглядывал из переулка. Из Толстой Башни выбежали несколько зеленых мужчин с длинной лестницей и прислонили ее к часам. Мужчина со шкатулкой надулся, как породистый индюк, и полез наверх. А когда залез, достал из-за пазухи маленький ключик и отворил верхнюю крышку часов. Он с торжественным видом открыл шкатулку и аккуратно высыпал содержимое в часы. Попав внутрь, оно превратилось в ярко красную точку и упало к остальному песку. Мужчина закрыл крышку и начал спускаться.

— И что, всё это из-за одной дурацкой песчинки? — пробормотал Пашка.

— А то, это большая удача, — ответили сзади, а шею мальчика пронзила боль.

Пашка схватился за шею и одернул руки. Как будто его душили раскаленные ладони. Его замутило, Предрассветное Царство поплыло, но продолжалось это недолго. Если в прошлый раз картина зеленого города сменилась серыми коридорами мастерских, теперь она сложилась обратно в зеленые улицы. Шею перестало жечь, Пашка нашел в себе силы, чтобы поднять голову. Над ним стоял и улыбался зеленый человек с площади. Может быть, даже тот, что оставил ему на спине синяк.

— Что, сбежать решил? — сказал он противным голосом. — Ошейник джиннов тебя остановит, сорванец. Попробуешь еще раз смыться, тебе будет очень больно и уйти в Мир ты не сможешь.

— Дяденька, снимите, — проскулил мальчик.

— А это еще с чего? Ты видишь красное, ты гостишь в Предрассветном Царстве и теперь заплатишь за это.

Его взор упал на Пашкины карманы. Когда мальчик упал, оттуда выпало несколько песчинок.

— Красный? — спросил он. По его подбородку побежала слюна.

— Да. А вы не видите? — спросил Пашка робко.

— Конечно, не вижу. Иначе зачем нужны дети? У тебя еще есть?

Пашка вывернул карманы, грозди песчинок посыпались на зеленую мостовую. Пашке они показались пятном крови, разлившейся по круглому камню мостовой.

— Осторожней, болван! — крикнул мужчина и залепил Пашке оплеуху. — Собирай быстро!

Карлик достал точно такую же зеленую шкатулку, что у мужчины из пустыни. На глазах мальчика навернулись слезы. Он начал медленно собирать песок, а мужчина стоял и смотрел за ним. Мысли мелькали в голове, он соображал, что делать. Его поймали. Если этот не соврал, он теперь не сможет проснуться и его наверняка заставят искать красный песок с остальными детьми. Пашка собрал все песчинки и уже протянул почти полную шкатулку мужчине, но тот опять замахнулся на него. Пашка сжался, но удара не последовало. Мужчина забрал шкатулку, и лишь потом ударил его по уху.

— Ты тупой?! Или думаешь, я тупой? А ну выворачивай карманы и собирай весь песок из них!

Пашка исполнил приказ. Он медленно вывернул карманы и собрал еще штук двадцать песчинок. Зеленый мужчина внимательно осмотрел карманы и лишь потом, закрыв шкатулку на ключ, взял мальчика за шкирку и потащил башне, куда завели остальных детей.

— А может, вы меня отпустите? — спросил Пашка.

— Нет. Это самые богатые залежи красного за триста циклов! Ты расскажешь мне, где их взял, и меня наградят! Да даже внос этого песка огромное событие. Сам Император будет присутствовать!

Они дошли до башни, там их встретил другой зеленый мужичок ростом с Пашку, но раза в два шире в плечах.

— Что, этот отстал? — спросил он.