Смерть или слава!

Последним что я нашел ящик полный комм-бусин, несомненно предназначенных, чтоб выжившие могли изучить свое место приземления и не потерять связь друг с другом.

Я с благодарностью схватил их, вставил одну в ухо и начал быстро переключать частоты.

Моего комиссарского кода было достаточно, чтоб получить полный доступ к любым Имперским передачам в округе, но к моему полному удивлению, все что я смог поймать — только статику.

Тем не менее, знакомое ощущение бусины в моем ухе было смутно утешающим и я взял еще одну для Юргена и несколько комплектов про запас.

Вряд ли мы могли рассчитывать на встречу с техножрецом, так что последнее что я хотел бы — потерять связь с помощником в самый критический момент.

К тому времени, когда мы закончили грузить багги, осталось чуть чуть места, чтоб протиснуться нам двоим, утро было уже в самом разгаре и я решил еще раз перекусить перед тем, как выдвинуться.

Несмотря на все наши усилия, на борту оставалось еще изрядное количество продовольствия, или батончиков базового рациона, тратить которые без необходимости было стыдно.

(Хотя как я знаю, они до сих пор остались там, под дюнами, оставаясь такими же примерно съедобными, как и всегда.

Как в старой шутке Гвардии, основная причина того, что батончики оставляют напоследок, в том, что имея альтернативу никто не будет их есть).

Не смотря на свое обычное, и скорее всего к счастью, полное отсутствие какого-либо вкуса, мы съели по парочке и запихнули еще несколько в карманы, на всякий случай.

(Моя шинель была убрана на багги, в иссушающей пустыне надеть ее было бы явно нелепо, но у меня было достаточно места в карманах, и Юрген, как обычно, обвешал свой бронежилет разношерстной коллекцией сумочек и патронташей).

— Ну чтож, — наконец сказал я, с большим нежеланием покидая наше убежище, — я полагаю, мы готовы.

Я взобрался на багги, втискивая себя как можно удобнее между тяжелым болтером и каким-то спасательным оборудованием, и стал ждать пока Юрген завел двигатель, изрыгнувший шлейф воняющего выхлопного газа в чистый воздух пустыни.

Только через секунду мы смогли увидеть хоть что-то.

Конечно, если бы я знал что предстоит, я бы скорее вырыл самую глубокую яму в дюне, которую смог бы и сидел бы там, но я до сих пор думал, что мы недалеко от наших позиций и вскоре их достигнем.

Так что я жестко вцепился, когда Юрген бросил наш мусорный аппарат в движение, с ревом и подскоками, которые выбивали пломбы из моих зубов, мы прогрохотали навстречу нашей судьбе.

Глава восьмая.

Остаток дня прошел без происшествий, несмотря на естественное предчувствие перспективы привлечь внимание врагов в окрестностях.

(Не говоря уже о наших собственных войсках.

Если бы Гвардия или планетарные силы обороны заметили бы нас раньше, учитывая вид нашего транспорта, сложно было бы винить их в том, что они стреляли бы в нас до тех пор, пока бы мы не подобрались настолько близко, чтоб понять, что мы не враги).

Мои опасения в связи с этим не были необоснованными, так как любой, невидимый нами наблюдатель ясно был предупрежден о нашем приближении: вой двигателей отражался эхом от дюн заглушая все остальные звуки и я благодарил свое предвидение, которое побудило меня дать одну комм-бусину Юргену.

Без нее любые переговоры между нами были бы невозможны.

И даже не смотря на это все равно разговаривать было затруднительно.

Мы получали серию ударов, от которых даже позвоночник сотрясался, а воздух выбивался из легких, так что любой наш обмен репликами заканчивался стаккато из слов.

Через некоторое время я обнаружил, что стоять за болтером значительно комфортабельнее, ну или если быть точным — вцепившись в него намертво, и обхватив коленями наше подпрыгивающее багги, все это позволило мне лучше обозревать окрестности.

Использовать ампливизор было бесполезно, так что мне приходилось осматривать все своими невооруженными глазами, и я должен признать, видел я не много.

Нельзя было сказать, что ландшафт был монотонно неизменным, случайные обнажения красно-бурых скал ломали песок, как рифы в океане пыли, и редкие участки сухого кустарника отчанно цеплялись за любую щель, которую только могли найти.

Были и вкрапления лишайников, обильными вкраплениями удивительных цветов, хотя возможно просто глаза выделяли их гораздо легче, из-за контраста с окружением.

Я не видел очевидных следов животных, хотя наверняка они тут водились.

Если уж я что-то и узнал из моих поездок по галактике, так это то, что жизнь чрезвычайно стойкая, и обязательно найдет лазейки, чтоб выжить в самых недружелюбных условиях.

Когда тени начали ползти к горизонту и небо подернулось фиолетовым, я решил объявить остановку.

Юрген подчинился с готовностью, что неудивительно, так как он целый день был занят борьбой с громоздким управлением, и он остановил нас с подветренной стороны одного из обнажения горных пород.

Я с облегчением спрыгнул, почти упав, когда ноги коснулись песка, и попытался растянуть и вернуть в чувство свои затекшие и закостеневшие конечности.

— Как ты думаешь, как далеко мы уехали? — спросил я, доставая ближайший пакет с батончиками рациона и растянулся на земле рядом.

Юрген неопределенно пожал плечами.

— Около восьмидесяти километров — ответил он, разворачивая походную печку.

Я удивленно поднял брови.

— Да неужели? — спросил я, стараясь подавить скепсис.

Юрген подтвердил, ответив на риторический вопрос буквально, как он делал это всегда.

— Багги достаточно шустрое, даже не смотря на его загрузку. — ответил он.

С этим я не мог поспорить, так что я оставил его ставить лагерь и блуждал вокруг скалы в поисках подходящей твердой поверхности, чтоб немного размять свои конечности упражнениями с цепным мечом, к тому же воздух стал достаточно прохладен, чтоб это было физически возможным.

К счастью я нашел такой участок и когда я закончил привычный цикл связок атак и защит, я начал чувствовать себя удовлетворительно и гораздо спокойнее.

Вернулся я в лагерь в расслабленном состоянии и обнаружил, что Юрген был сильно занят в мое отсутствие.

Темнота начала опускаться на пустыню, неся с собой ночную прохладу и я достал свою шинель из багги.

После горячего ужина и чашки рекафа, я заполз в палатку, сооруженную Юргеном, завернулся в спальник и начал погружаться в спокойную дрему, которой наслаждался последние несколько недель.

Ни в эту ночь, ни в последующее утро нас не ожидало никаких сюрпризов.

Я проснулся, чтоб обнаружить, что Юрген помешивает в кастрюльке что-то серое и комковатое, но несмотря на отталкивающий вид, пахло это восхитительно.

Он взглянул, как я осторожно перешагнул его спальник, в который он постелил снаружи палатки и протянул мне чашку рекафа.

— Почти готов, сэр. — уверил он меня и наклонился обратно к каше.

Один Император знает что это было такое, но это было настолько питательным, что стал готов ко всему (что достаточно иронично, учитывая как закончился этот день).

Насвистывая что-то бодрое я начал собирать лагерь.

После того как я уложил что-то из снаряжения разложенного на камнях обратно в багги, молчаливый и полный укора взгляд моего помощника напомнил мне, что я вторгся в его святая святых и я решил оставить эту заботу ему, без моего дальнейшего вмешательства.

Юрген был строгим сторонником протоколов, которые обычно делали мою жизнь намного легче, чем она могла бы быть.

В следующие годы, с его стороны даже генералам было вежливо, но решительно отказано во встречах со мной, когда я этого не желал.

Зная его упорство в делах, которые он несомненно считал черновой работой, не достойной меня как комиссара, и что он будет сердится до конца дня, я вернулся к скалам, по которым карабкался вечером, с ампливизором и стал рассматривать горизонт в поисках хоть какой-то подсказки где мы находимся.

С моего возвышения, в чистом воздухе пустыни, все было видно на порядок дальше, чем я ожидал, и мое внимание привлекло смутное пятно на горизонте, прямо по направлению нашего маршрута (естественно, это было первым направлением, куда я посмотрел).

Мою любопытство было задето и я попытался увеличить изображение, чтоб разобрать хоть какие-то детали.

— Мне кажется, мы приближаемся к городу. — сказал я Юргену, скрежет и стуки, раздающиеся через его комм-бусину говорили о том, что он укладывает снаряжение в багги с его обычной эффективностью.

Я попытался сфокусировать изображение, но жаркое марево уже начало мерцать над песками, и стало невозможным разобрать что-то, кроме нечетких линий стен и зданий.

Я старался как мог, чтоб попытаться увидеть живущих там, если они вообще там были.

— Наверное это и есть то пятно на карте, куда мы собирались приехать.

— Скорее всего. — согласился мой помощник.

— Орки скорее всего и отметили наш город, как «множество врагов».

Он заколебался, и продолжил с нотками предупреждения в голосе.

— Напомню вам, сэр, что они могли думать так, даже если там были только гражданские.

— Я вижу.

Я задумчиво опустил ампливизор.

Это мне не приходило в голову раньше, и идея беспечно нестись по землям смертельных ловушек орков (любой город смертельная ловушка для пехотинца, и не позволяйте никому убеждать вас в обратном) была не привлекательна.

Тем не менее, я просто не видел другого пути.

Мы определенно не могли себе позволить бесцельно кататься по пустыне, пока у нас не кончатся припасы.

— Лучше всего продвигаться с осторожностью.

— Очень хорошо, сэр. — согласился мой помощник, едва сдерживая нотки облегчения.

Минуту спустя рев нашего плохо настроенного двигателя разорвал тишину пустыни.

— Мы же не хотим привлечь к себе внимание?

С этой мыслью мы приближались к городу с чуть больше скоростью чем пешком, так как двигатель был незначительно тише на малых скоростях, стараясь чтоб дюны оставались между нами и городом как можно дольше, дополнительно приглушая звуки.

В скором времени мы выехали на дорогу, гладкое рокритовое покрытие вело из города, Император только знает, куда и мы поехали по ней.

С этого момента наша скрытность была под вопросом в любом случае, и лучшим выходом было проскочить под сомнительным укрытием окраин города.

Предположив, что не будет идиотов ехать по дороге, а соответственно никому в голову не придет устроить засаду. Да и беглый осмотр уверил меня, что это действительно так.

Судя по тонком слою нанесенного ветром песка на гладкой, серой поверхности, здесь не проезжали достаточно давно, не меньше нескольких дней, а это значило, что и защитникам города не обязательно было следить за дорогой.

Это совершенно не означало, что проезжая часть не была заминирована, но я был абсолютно уверен, что Юрген увидел бы намек на повреждения поверхности дороги и вовремя бы среагировал, так что я старался не думать об этом.

— У меня не хорошее предчувствие. — сказал я ему, осматривая через ампливизор линию стен, окружающих город.

На гладком покрытии дороги езда была более стабильна, так что я был способен держать их в поле зрения без особых усилий, как будто бы мы неслись в наших старых, верных Саламандрах.

Следы битвы были видны всюду, казалось не осталось ни одного не пострадавшего дома, несколько были разрушены до основания.

Улица впереди была завалена обломками зданий, хотя к моему облегчению, из них не было сделано баррикад или огневых точек.

— Выглядит плохо. — согласился Юрген, замедляясь для объезда нескольких обгоревших наземных машин, которые были подбиты очевидно каким-то тяжелым оружием.

Было похоже, что это гражданские модели, их тонких металл корпуса был разорван как обертка батончика базового рациона и я старался не смотреть в его начинку.

Кем бы ни были эти жители, они валялись около машин, независимо от вида и грузоподъемности, их обугленные кости были настолько перемешены, настолько запутанны, что потребовался бы магос-генетик, чтоб сказать к какому телу что принадлежит.

Но шансов на это не было: кто бы не оказались эти люди, только Император знал, и скорее всего теперь только он о них и мог позаботиться.

— Я думаю беженцы.

— Скорее всего да. — согласился я, выкидывая из головы этот вопрос.

Предположить сколько из них смогли выжить, разделили судьбу погибших или убежали в пустыню,чтоб погибнуть там, не было никакой возможности.

Все что я мог сказать с определенностью, так это то, что орки определенно были здесь, хотя находились ли они еще здесь или ушли в поисках других мест для разрушения и осквернения, сказать я не мог.

Самым благоразумным было предположить, что они еще наводняют город и я проинструктировал Юргена продвигаться с осторожностью.

— Найди где-нибудь укромное место для парковки, давай-ка прогуляемся пешком.

Я хочу знать во что мы вляпались.

Ладонь опять зачесалась, и в этот раз я поверил своему подсознанию об ожидающей нас опасности.

— Хорошо, комиссар.

Мой помощник подчинился с обычной легкостью и вывел нас к стоянке в ближайшем разрушенном заводском блоке.

Что тут производили осталось загадкой, всюду валялись разломанные и искореженные станки, обильно посыпанные тем, что осталось от крыши, но я согласился с его выбором стоянки.

Толстые плиты металла, окружающие нас будут отличным прикрытием, если придется отступать с боем.

Кроме того, они будут помехой любому ауспексу в поисках нашего багги (если конечно у зеленокожих хватит мозгов, чтоб справиться с такой сложной штукой) и обеспечивало нас укрытием для дальнейшего скрытного продвижения вглубь оставленного поселения… я надеюсь.

Я напряг свои, убитые воем двигателя, уши, но не услышал ничего, кроме биения своего сердца и тихого потрескивания остывающего аппарата.

— Я пойду первым, сэр.

Юрген снял с плеча свой лазган, и в полуприсяде и слегка петляя понесся к ближайшему пятну света, занял позицию и нацелился на улицу.

Через минуту он поднял руку, показывая что улица чиста.

— Нет признаков жизни.

— Хорошо, — ответил я, с большей выразительностью, чем хотелось и сполз вниз из своей позиции за тяжелым болтером.

Несколько минут я чувствовал себя неустойчиво, несомненно из-за внезапного прекращения качки, к которой я уже привык, но к тому времени, когда я пересек пространство фабрики к Юргену, вспышка головокружения прошла так же быстро, как и началась.

На бешу я выхватил лазпистолет и цепной мечь, чувствую спокойствие от оружия в руках, и грохнулся рядом с Юргеном, стараясь не слишком глубоко дышать через нос.

Снаружи ярко било утреннее солнце из-за стоящего напротив здания, еще одной индустриальной постройки, оснащенной своего рода электростанцией, если судить по торчащим во все стороны трубам.

Теперь же это было руинами без крыши, взорванной в результате мощного взрыва изнутри: любой архитектор согласился бы с этим, так как стенам метровой толщины просто некуда было деваться.