— Это было необходимо, в противном случае, по словам доктора Робертса, я бы умер от воспаления.
— Тоже верно, — тяжело вздохнула пожилая женщина, — ну, я хотя бы могу сократить зону шрамов.
Около минуты медсестра суетилась вокруг меня, произнося одно заклинание за другим. Странно, но я при этом вообще ничего необычного не ощущал.
— Очень странно... Шрамы совершенно не поддаются. Так бывает с последствиями проклятий или травмами полученными от магических существ. Но я не чувствую в них ни капли магии.
Что же, я был не удивлён. Мы догадывались, кто посетил мой дом в тот день. А эти люди прекрасно знали о существовании магии и её возможностях.
Образовавшееся окно, как и всё свободное время, кроме часа перед началом занятий, я проводил в библиотеке. Бедная Виктория наверно прокляла тот день, когда приняла моё предложение — читать вслух приходилось ей. Утренний же час был посвящён поддержке физической формы. Страшно было представить, что со мной сделает Фергюсон, если я похерю весь год тренировок.
Отношения с однокурсниками не складывались. Если первую неделю ко мне приставали как к некой экзотике, то потом я примелькался, и от меня отстали. А собственный факультет игнорировал меня полным составом. Тем для общения с остальным у меня почти не было, квиддичь меня не интересовал, да и в целом однокурсников я воспринимал скорее как детей, сказалась жизнь в особняки Хэллсингов, где меня окружали одни взрослые и большинство воспринимали меня как равного. И жизнь в приюте, где обитатели были в основном замкнуты и так же взрослее. В основном общение сводилось к переброске дежурных фразами с Грейнджер в библиотеке и совместный досуг с Викторией, но с ней говорить было особо не о чем, мы прекрасно понимали друг друга с полуслова.
Из-за всего этого я чувствовал, что начинаю погружаться в депрессию. Только вот понимание этого мне ничем не помогало, скорее наоборот усугубляло. Мне вновь начали сниться кошмары про ту ужасную ночь, чего не случалось уже почти год. Из-за этого приходилось просить зелья сна без сновидений у мадам Помфри, школьного медика. Очень хотелось оказаться подальше от Хогвартса, но приходилось терпеть. Единственной отдушиной были уроки чар, на которых неунывающий профессор Флитвик мог расшевелить даже меня. И, пожалуй, это был единственный предмет, на котором у меня всё получалось.
Переломный момент наступил первого ноября. Я настолько погрузился в свои переживания и школьную рутину, что только на следующий день узнал о тролле. Оказывается в Хэллоуин по замку шлялась здоровенная образина, которую не иначе как чудом победил Гарри Поттер. В замке твориться не пойми что, а я сижу и предаюсь жалости к самому себе. За целых два месяца я не узнал ничего полезного о ситуации с Поттером и даже не попытался решить проблему со зрением. При этом ещё и учусь весьма посредственно. В этот момент хотелось пойти и побиться головой об ближайшую стену.
В тот же день после занятий я стоял около кабинета профессора Флитвика.
— Проходите, мистер Эванс, мисс Сэрас. — Профессор казалось ни капли не удивлён вечернему визиту.
— Здравствуйте профессор, я хотел получить у вас пару советов, как у мастера чар.
— Внимательно слушаю, — подбодрил меня профессор.
— Я читал о заклинаниях переводящих текст, но нигде не могу найти описание подобных чар.
— Это весьма интересная и сложная тема, мистер Эванс. В библиотеки Хогвартса подобной информации нет, так что не удивительно, что вы ничего не смогли отыскать. Вы знакомы с магловской вычислительной техникой? — профессор весело рассмеялся, увидев, как я впал в столбняк, но я всё же нашел силы кивнуть. — Не вы первый пали жертвой стереотипов мистер Эванс, не вы первый. Не стоит думать, что маги настолько замшелые ретрограды. Маглы развиваются столь стремительно, что более долгоживущие маги просто не успевают за ними в бытовых мелочах. Пока у нас отойдёт одно направление, скажем, в музыке или в стиле одежды у них меняется десяток. Но это не значит, что мы игнорируем столь опасные для нас направления как оружие, спутники или интернет. Но мы сбились с темы.
Профессор сделал передышку, видимо собираясь с мыслями.
— Заклинания перевода достаточно индивидуальны, поэтому их нет в общем доступе. Если просто поменять символы, то получиться малопонятный набор слов. Для полного перевода волшебник должен либо в совершенстве знать оба языка, либо составить нечто, сродни нейронной сети, и, используя заклинание раз за разом, постепенно получить внятные предложения. Если хотите, я дам вам почитать литературу по созданию таких сложных магических конструкций, хотя и сомневаюсь, что первокурсник сможет её понять.
Честно говоря, я откровенно подвис. В себя пришел только через пару минут. Всё это время Флитвик откровенно веселился. Похоже, он любил завести собеседника в ступор.
— Мне достаточно посимвольного перевода, профессор. У маглов для незрячих есть способ чтения, именуемый шрифтом или шифром Брайля. Суть которого в том, что человек воспринимает буквы не зрительно, тактильно.
— В таком случае символы должны быть объёмными? — я кивнул на вопрос профессора, — тогда стандартное заклинание не подойдёт. Принесите мне таблицу сопоставления алфавита с этими символами и я подумаю, что можно сделать. И, кажется, вы хотели узнать что-то ещё?
— До приезда в Хогвартс я имел пусть и весьма ограниченный, но способ видеть. С помощью этого, — я протянул профессору старую повязку, — но замок стоит на слишком мощном источнике, для меня становиться ярко настолько, что разобрать хоть что-нибудь невозможно и сразу жутко начинает болеть голова.
Несколько минут профессор задумчиво изучал повязку и даже примерил.
— Яркость вполне терпима, но разобрать что-либо действительно проблематично. Хотя у вас чувствительность наверняка в разы выше. Занятный артефакт, мистер Эванс, вы сделали его сами? — дождавшись моего кивка, профессор продолжил. — Это не моя специализация, возможно профессор Вектор или профессор Бэбблинг смогут помочь, но я сомневаюсь. Я бы рекомендовал обратиться к гоблинам, мой монокль делает нечто подобное, но гораздо слабее.
— Профессор, вы всегда столько времени уделяете ученикам? — Флитвик вновь рассмеялся.
— Разуметься нет мистер Эванс, вовсе нет. Только тем, кто меня заинтересовал. А вы и сам по себя весьма занятный молодой человек, так ещё и Серая Дама просила вам помогать по возможности, уж не знаю, чем вы её заинтересовали.
Поблагодарив профессора мы заскочили в школьную совятню. Виктория быстро набросала одно письмо господину Рургозу, с просьбой узнать про артефакт, к письму приложили мою старую повязку. И второе, в особняк Хэллсингов, нужна была таблица для Флитвика. Здесь мы были впервые, писать кроме особняка Хэллсинга было некуда, но посылать туда письма с хоть сколько-нибудь значимой информацией с помощью совиной почты не стоило.
* * *
Разобраться со шрифтом Брайля у профессора Флитвика получилось на удивление быстро. Мастерство и профессионализм этого полу гоблина поражало, у меня ушло больше недели, чтобы чары начали получаться, а он создал их с нуля всего за два дня. Заклинание было в двух вариантах, постоянном — для работы с записями, сделанными на занятиях. И временным — для чтения учебников. Я чувствовал себя сильно обязанным профессору, но пока ничем отплатить не мог.
С гоблинами же дело застопорилось, Рургоз сообщил в письме, что для достижения подобных эффектов ранее они использовали совершенно другой принцип и их артефакторы сейчас с интересом изучают мою поделку. По его мнению, мне следовало приехать в Гринготтс во время рождественских каникул, так как чувствительность артефакта наверняка придется подбирать персонально под меня. А значит, приходилось терпеть дальше.
* * *
За две недели до рождества Поттер, похоже, сложил два плюс два и подошел ко мне в библиотеке. За прошедшие месяцы он явно стал увереннее в себя и набрал немного веса. Если в поезде он выглядел лет на 8, то сейчас смело можно было дать все 9. По крайней мере, так выходило со слов Виктории. Сопровождали его младший Уизли и Грейнджер, кажется девочка присоединилась к их компании после случая с троллем.
Сделать врезку
— Александр, мы можем поговорить? — первой заговорила как ни странно Грейнджер. Я кивнул. — Послушай, вы столько времени проводите в библиотеке, может, что-нибудь знаете о человеке по имени Николас Фламель?
Если я чего и ожидал услышать, то явно не это. Захотелось постучаться головой о стену, или лучше постучать головой Поттера. Если бы я знал, насколько он долго соображает, то навязал бы более тесное знакомство ещё в поезде. В то, что он до сих пор ничего не разузнал о своей семье, я не верил, это было бы первым действием любого сироты.
— Знакомое имя. Кажется это какой-то великий алхимик. Да точно, он единственный, кто смог создать философский камень, — интересно, зачем им понадобился Фламель, может я опять сильно отстал от школьной жизни?
Троица поблагодарила и пошла на выход. Но вот Поттер остановился и как-то нерешительно подошел обратно.
— Александр, у тебя ведь фамилия Эванс? — да, давай Поттер, я верю в тебя, — знаешь, моя мама и тётя до того как выйти замуж, то же носили фамилию Эванс. Я подумал, может вы родственники?
— Хм... не знаю Гарри, попробую написать в приют. Служба опеки должна была наводить справки о наличии у меня родственников. Если что узнаю, я тебе сообщу.
Всё же Гарри сделал то, чего я так ожидал. Теперь я мог в любой момент подойти с этой темой не вызывая подозрений, а узнав, что мы довольно близкая родня, Поттер наверняка захочет познакомиться поближе. Только сначала нужно дождаться встречи с гоблинами, сейчас я ничего предпринять всё равно не способен. Оставалось продержаться не так долго.
Глава 12
После более чем четырёх месяцев блужданий во тьме, вид когда-то привычных потоков магии вызывал эйфорию. А необходимость сидеть спокойно и ждать пока поезд доберётся до Лондона, угнетала. Хотелось начать делать хоть что-то, кроме чтения, самому. Больше всего меня поражало спокойствие Виктории. За эти месяцы даже меня стала напрягать постоянная опека, хоть я и понимал, что без неё я даже дойти от одного класса до другого просто не смогу. А она взрослый дееспособный человек, со своими интересами и желаниями, но при этом вынуждена постоянно водить меня за руку, читать мне вслух, помогать выработать нужное движение для заклинания и многое-многое другое. И никаких жалоб или раздражения, а его скрыть ей бы от меня не удалось, только тихое сочувствие и поддержка. В который раз я благодарил Господа, за то, что направил меня в ту ночь.
На вокзале нас встречал Уолтер. По дороге он поделился последними новостями, по его словам количество преступлений по профилю организации пусть и медленно, но росло. Пока ничего опасного, но тенденция неприятная. Так же, по его словам, выходило, что после начала применения щитов потери снизились почти втрое. Раньше погибал хотя бы один сотрудник за операцию, сейчас же в среднем на три операции приходился один павший. Это очень радовало, но не только в том плане, что получалось сохранить много жизней. Мне нравилось ощущать свою полезность, хоть это и несколько эгоистично. Под конец Уолтер "обрадовал" меня тем, что сразу по приезду меня ждёт в кабинете сэр Хэллсинг, как обычно одного. Стоит пояснить, что, несмотря на тесную связь с Викторией и полное к ней доверие, я так и не рассказал ей всю свою историю. Интегра запретила. Хотя после действий директора в этом есть смысл, видимо леди знает о возможностях магов. Но почему тогда не предупредила?
И вот, я вновь у того самого кабинета, в котором стоит тот самый стол, за которым сидит та самая Интегра и курит, надеюсь, не ту самую сигару.
— Садись, Александр, и рассказывай, — и никаких приветствий, Железная леди выше таких мелочей. С другой стороны уж лучше так, чем Дамблдор который будет долго кружить вокруг темы.
— С Поттером познакомился, но сам не навязывался, как вы говорили. Возможность завязать с ним более тесные отношения на почве родства есть, но я пока ничего не предпринимал.
— Хорошо, с этим спешить не стоит. Что-нибудь разузнал?
— Достоверно нет, но я уверен, что ситуацию с Поттером полностью контролирует директор. Тем более что он числится опекуном. В школе происходит что-то странное, посещать коридор на третьем этаже запрещено, по словам Дамблдора нарушителя ждёт мучительная смерть. На Хэллоуин по замку разгуливал тролль, я не знаю деталей, но того одолел Поттер с друзьями. Насколько я слышал, Поттер стал ловцом в квиддич, это командный спорт магов, и его попытались убить в первом же матче. Вокруг Гарри постоянно происходят различные события, но каждый раз он легко отделывается. В общем, слишком многое, всё это явно не случайно. Сам же Поттер воспринимает это как должное, Виктория не замечала, что бы он нервничал или что-то подобное.
— Интересно. Что думаешь о директоре?
— Он очень опасен. Пару раз приглашал нас в свой кабинет. Напрямую почти ничего не спрашивает, задаёт вопросы в основном про учебу или как понравилось в замке, подружился ли с кем и тому подобное. В общем можно было бы принять за доброго заботливого дедушку, но при первой встречи он спрашивал про организацию и Виктория почувствовало что-то, по описанию похожее на поверхностную легилименцию. Обучить Сэрас защите от ментального воздействия я не смогу, нужно искать учителя или артефакт.
— Учителя найти не получиться, с нами никто работать не станет, бояться — усмехнулась Интегра, — попробуй разузнать у гоблинов, может они смогут помочь.
Интегра поднялась и стала мерить комнату шагами, о чем то размышляя.
— Директора ты правильно опасаешься. Этот старик победил Гриндевальда, кто это такой ты знаешь, но сделал это уже под самый конец. Почему он медлил неясно. Во время событий войны с Тёмным Лордом лично в бой не ходил. Имел множество возможностей стать министром магии Англии, но остался директором школы. Возглавляет Визенгамот. Это только то, что на поверхности. Цели и мотивы этого старика неясны, но он очень опытен и крайне опасен. Я бы рекомендовала избегать его внимания, но, к сожалению, это не возможно из-за твоей связи с Хэллсингом.
Вернувшись за стол, она снова закурила.
— С Поттером начинай сближаться ближе к экзаменам. Что бы ни планировал директор, но мальчик одна из центральных фигур в его игре. Надеюсь об осторожности напоминать не нужно. На этом всё, можешь идти отдыхать, об оценках спрашивать так и быть не буду, — улыбнулась Интегра.
* * *
Рождество встретили довольно обыденно, чисто символичные подарки, в том числе поздравительная открытка из Гринготтса. Небольшая ёлка перед центральным входом в особняк. Но это не могло испортить мне настроение, сама возможность полноценно жить целых две недели была праздником. Целыми днями я пропадал на полигоне, невзирая на холод. В итоге подхватил насморк и получил нагоняй от Виктории, при необходимости та бывала весьма строга.
Поездка к гоблинам много времени не заняла. В холле нас встретил служащий банка и провёл во всё тот же кабинет. Внутри нас встретил Рургоз и трое гоблинов весьма специфической наружности, обвешанные всевозможными инструментами и со странными окулярами на голове. Светились они как рождественские ёлки. Как пояснил Рургоз, это были артефакторы. Один из них протянул мне мою старую повязку и попросил примерить. Сразу стало гораздо "темнее", частички магии, оседающие на поверхностях после неоформленной волны магии, были почти незаметны. Разумных и их артефакты было видно, но если раньше это были разветвлённые каналы магии по всему телу, то теперь я видел только самые крупные из них, да и те плохо. Обычных людей или тех же упырей, я бы наверняка не заметил вовсе. Как объяснили гоблины, ранее для изучения магических потоков и работы с артефактами использовали стёкла, изготовленные из редкого минерала, добываемого на большой глубине. Мой же способ позволял делать то же самое, но гораздо дешевле, правда были и минусы. Если стёкла позволяли видеть одновременно и физический мир и потоки, то мой способ позволял видеть только последнее. Попытки наложить ту же рунную вязь на прозрачные материалы провалились, попытки сдвинуть артефакт в сторону от глаз так же не приносили результатов. Изображение передавалось непосредственно на зрительный нерв, а значит, поступало в мозг, минуя глаза. Этим фактом гоблины и объясняли мою повышенную чувствительность, ведь даже с закрытыми глазами человек продолжает "видеть", только количество поступающей информации сильно снижается. У меня же глазные яблоки удалены хирургически, что бы избежать воспалительных процессов от уже мёртвых тканей, поэтому нет дополнительных "помех". Изменив рунный рисунок, гоблины снизили чувствительность артефакта, и теперь я смогу ориентироваться в школе. А вот усилить восприятие гоблинам не удалось. Восторгу моему не было предела.
