Сумеречный Песец

— Ну допустим, — неохотно признает мой собеседник.

— А большего мне и не надо. Превращать какого-нибудь зверя в фамилиара для меня чревато — я оборотень, а значит — вполне возможны повреждения второй ипостаси и как результат — утеря разума. Демонов не хочу из принципа. Я вообще к ярко окрашенным в один цвет существам питаю не очень положительные эмоции. А всякие там великие и не очень духи... Я не собираюсь становиться полноценным шаманом. Этот путь не для меня.

— Ну с тобой все ясно... А мне-то какая из этого выгода?

— Кроме того что со временем станешь очень сильным?

— Кроме этого.

— Как насчет этого? — я похлопал по лежащему рядом с 'тарелкой' гримуару. Минутная пауза.

— Вот это действительно ПРИЧИНА, по которой я соглашусь на то чтобы стать твоим фамилиаром.

— Так ты согласен? — интересуюсь для проформы.

— Да куда уж я денусь? — очередной шелест, заменяющий смешок. — Но ответь для начала на несколько вопросов.

— Каких?

— Во-первых — почему ты не сделал меня своим фамилиаром насильственно? Ведь это не сложно. Во-вторых — почему именно я? В смысле мой вид — ведь мы фактически бесполезные из-за своей малой магической силы...

— Насильственно я бы ни за что не стал действовать — терпи потом неизвестно сколько твою ненависть к поработителю, как-никак ментальный канал никто не отменял. Насчет же твоего второго вопроса... Тут все еще более просто — как-то мне довелось прочитать интересную историю о твоем брате, который попал в похожую ситуацию... Да и у меня сейчас Дар фактически в спящем состоянии. И сколько таковым он пробудет — неизвестно. А заполучить какую-нибудь мощную сущность в фамилиары мне сейчас не светит, так как сила мага должна быть хотя бы на двадцать процентов больше чем у его магического спутника.

— Хм... Логично конечно... Но что тебе мешает подождать того самого момента, когда Дар пробудиться?

— Ну для начала — не хочу ждать. Во-вторых — если канал с фамилиаром будет установлен достаточно рано — это даст свои положительные результаты в будущем... Я ответил на твои вопросы?

— Почти... Но все же не до конца. И все же — какова все-таки причина, по которой твой выбор пал именно на мой вид? Ведь есть более полезные сущности. Даже те же мелкие бесы — по энергетической насыщенности мы практически равны, и при этом они способны действовать и на физическом плане.

— Да это так, — легко соглашаюсь с его утверждениями. — Но есть маленький нюанс... А именно нейтральность твоего вида к любым энергиям. А для меня это очень важно. Не говоря уже о чувствительности к магическим потокам.

— Э... Хм... А что если бы подобных мне не было?

— Во множественной вселенной-то? — нарочито удивляюсь. — Ну, тогда бы пришлось задавать вектор в сторону эфирных миров. Уж там-то есть все что угодно.

— Это так... Но тебе-то откуда это известно? Ты ведь еще совсем юн по любым меркам. А мне все же пришлось побывать во многих мирах, чтобы понять, что подобных тебе просто так к таким знаниям не допустили бы.

— Да очень просто, — хмыкаю. — Мне не так давно довелось побывать в одном из пограничных эфирных миров... Вот после этого я и заинтересовался ими. А уж с моим гримуаром узнать что-то, пускай только общие сведенья — не так уж сложно.

— М-да... — только и смог выдать имп.

— Ну так, что — приступим?

— Угу...

Хм... надеюсь, в будущем он будет более многословен. Хе-хе...

Вот так и вышло, что я обзавелся фамилиаром. Имя же он получил — Эос — от сокращения 'эфирная сущность'. И прописался он, как не сложно догадаться, в моем гримуаре.

Вот уже почти месяц я как я поселился в этом небольшом, но славном городе. Но похоже что именно сегодня мне придется его покинуть. Почему? Ну... на то есть несколько причин.

Но одна из основных сейчас находиться в родовом гнезде баронов Таурусов.

Основная поклажа вместе с небольшим неприхотливым коньком еще днем была припрятана в небольшой лощине в паре километров от города. За их сохранность я не опасался, так как одним из разделов ритуальной магии являются именно различные защитные периметры. В том числе, как рассеивающие внимание жадных до чужих вещей разумных, так и защищающие от возможного нападения диких животных или какой-нибудь магической пакости.

— Вы все-таки уходите, юноша? — раздался сзади мягкий женский голос. Запах был знакомый и учуял я его давно, а потому даже не вздрогнул. Не оборачиваясь, кивнул, продолжая вооружаться:

— К сожалению мадам Жульен. К сожалению. Как бы не уважало меня семейство Таурусов, но сомневаюсь, что они бы потерпели у себя под боком, пускай и дружественно настроенного, но оборотня. При всем их благородстве и благодарности.

— И все же...

— Мадам, — я, наконец, обернулся к женщине и посмотрел в ее до сих пор молодые глаза. — То что я собираюсь сделать этой ночью — не позволит им думать адекватно некоторое время. И если я попадусь им в руки в этот промежуток времени... потом они будут сильно жалеть о том что казнили меня толком не разобравшись во всем.

— Так может оставить все как есть?

— Можно и оставить. Да только вот... сегодня полнолуние, а это значит, что настанет время Зверя. И поверьте — от НЕГО в тот момент лучше держаться подальше.

— Когда мы встретились, мне не показалось что вы из тех, кто желает быть бескорыстным героем из баллад...

— А я и не являюсь таковым, — хмыкаю, при этом защелкивая наруч на левой руке. После чего подумав мгновение, достаю из пространственного кармана гримуар. Активировав его, раскрываю перед мадам Жульен. — Видите эти точки? Это мои сородичи. Причем, судя по тому, что мне удалось вытрясти из гримуара — это далеко не простые странники. А потому у меня есть причины покинуть город, предварительно сделав то, что я задумал... Что же насчет бескорыстности... Уж поверьте мне — в накладе я не останусь.

— Я верю вам юноша. А также верю, что не зря рассказала вам ту историю. Я лишь надеюсь, что никто не пострадает...

— К этому я приложу все усилия, — склонившись в поклоне, я поцеловал в знак прощания руку мадам Жульен Кимр, после чего покинул гостеприимный дом, что приютил меня на время.

Выйдя на улицу, я на мгновение замер расслабляясь, после чего резко выдохнув, полностью перекинулся в свою звериную ипостась.

Встав на четыре лапы и оглядевшись, я чихнул от целого букета далеко не самых приятных запахов. После чего практически без разгону вспрыгнул сначала на довольно-таки высокий забор особняка, из которого только что вышел, а потом и вовсе выскочил на его крышу. Все-таки оборотням под силу то, что не может сделать настоящий зверь. Найдя взглядом имение Таурусов, которое благодаря тому, что располагалось на холме, было видно из-за крепостных стен, я, перепрыгивая с крыши на крышу, направился в его направлении.

— Сестра, как ты? — осторожно позвал Горий, заглядывая в спальню.

— П-плох-хо... — ее голос звучал хрипло, и казалось ее знобит, из-за чего зуб на зуб не попадал.

— Может все-таки позвать целителя? — юноша, отчаявшись хоть что-то рассмотреть во мраке комнаты, которую через узкую бойницу освещала лишь луна, зашел внутрь.

— Нет! — ее выкрик касался не только предложения о целителе, но и о приближении брата. Горий неподвижно замер, наконец, получив возможность увидеть сестру.

Девушка, вжавшись в угол комнаты между комодом и стеной, сидела на полу, подтянув свои колени к подбородку, и дрожала, несмотря на ночнушку из шелка зачарованного на обогрев в холод и охлаждение в жару. Ее глаза лихорадочно блестели, и казалось, что лишь они являются живыми на изможденном лице фарфоровой куклы, в которую превратилась некогда одна из записных красавиц окрестных земель.

— Алания... — чуть ли не простонал парень, у которого сердце прямо-таки обливалось кровью при виде сестры в таком состоянии.

— Уходи, — выдавила из себя девушка. — Уходи поскорей... Я чувствую, что оно... нет — ОН идет.

— Я не...

— Уходи!!! — ее полный обреченности крик заставил Гория отшатнуться. На него смотрели светящиеся кроваво-красным светом глаза с вертикальными зрачками. — Ну же!!! Быстрее!!!

Юный баронет на не гнущихся ногах быстро вышел за двери и тут же их закрыл, засунув на них массивный металлический засов.

А минутой спустя по всему поместью разнесся полный боли и тоски вой, который леденил душу и тело.

Горий молча, сполз на пол, так как и стоял — опершись о двери в комнату сестры. Сейчас и ему хотелось выть из-за своей бесполезности и невозможности что-либо изменить. Ведь при всем своем желании у него просто нет возможностей помочь Алании, как бы он ее ни любил. По глазам юноши текли слезы, но он этого не замечал...

А потом в двери с той стороны врезалось что-то массивное и несомненно живое, о чем недвусмысленно говорил яростный рык и звук когтей что скребли по твердому дереву преграды между Зверем и его жертвой.

Потом удар повторился. А за ним еще один. И еще один.

И каждый последующий был мощней и яростней, так как с каждым мгновением Зверь испытывал все больший голод.

А юноша все так же неподвижно сидел под дверями...

Но как всегда есть такое неприятное слово как 'пока'.

Так вот. Сидел, пока к знакомым ударам не прибавился другой. А именно — треск дерева, который говорил о том, что это полнолуние стало для дверей последним.

Горий ничего не успел сообразить, когда вроде бы надежная до этого преграда вдруг с жутким треском не разлетелась несколькими довольно-таки крупными кусками по всему коридору. Самого же юношу отбросило и припечатало об противоположную стену.

От удара из него выбило дух, и попытки встать результата не давали. Единственное что он смог — это повернуть голову в сторону опасности. А там, в дверном проеме стоял он — Зверь. Зверь, что каждое полнолуние приходит на смену его сестре.

Огромная жуткая тварь под два метра росту, больше всего похожая на какую-то дикую помесь прямоходящей лягушки и волка с белесым туловищем и темно-коричневыми конечностями и такого же цвета уродливой головой, полной загнутых внутрь треугольных зубов.

Оскалившись, тварь, демонстративно медленно двинулась в сторону юного баронета. На ее передних лапах блеснули длинные кинжалы когтей. Так же медленно правая конечность поднялась и нанесла удар про юноше.

Болезненный вскрик из глубокие рваные раны на руке, которой Горий закрыл голову, хлынула кровь. Зверь с удовольствием слизал алую жидкость со своих когтей, после чего схватил юношу за горло и впечатал оного в стену. Их головы оказались на одном уровне и баронет, суча в воздухе ногами, все же увидел, как в багровых глазах плещется безумие пополам с жаждой разрушения и крови...

Он уже было смирился со своей судьбой — быть разорванным собственной сестрой, когда произошло то, что впоследствии он считал чудом: откуда-то из тьмы коридора размытой тенью метнулось какое-то крупное животное и прямо-таки снесло с ног чудище...

Добирался до поместья баронов я в диной спешке, так как понимал, что жутко опаздываю. Мое тело прямо-таки гудело от напряжения мышц, из которых я выжимал все, лишь чтобы успеть.

Внутрь жилых помещений попал, не сбавляя скорости, просто в два прыжка вскочив на какую-то пристройку (вроде это была конюшня), а потом в прыжке выбив окно на втором этаже. Дальше меня вел запах. Запах который я уже несколько раз чувствовал, но который до последнего времени не мог понять его смысл. Теперь же, с полнолунием, когда проявились все его грани, пришло и знание, что это такое и как с ним бороться.

Кроме основной своей цели, к которой я сейчас неумолимо быстро приближался, меня занимал другой вопрос — кто из предков рода баронов Таурусов оказался настолько глуп, что довел мага Хаоса, до того, что тот наложил ТАКОЕ проклятье?!

Когда, наконец, источник запаха оказался в поле зрения, я, не задумываясь, атаковал. Уже в воздухе заметив, что рука Гория глубоко рассечена. На заднем плане сознания мелькнула мысль, что попаданцы всегда успевали придти в последний момент, но до того, как кто-то из их друзей серьезно пострадает.

Дальше лишние мысли исчезли, и я отдался на волю инстинктов, твердя про себя лишь одно — Зверя убивать нельзя ни в коем случае.

Скорость оборотней, даже самых юных намного выше, чем даже у самого тренированного человека. А потому еще в воздухе я оттолкнулся от тела своего противника как от трамплина, при этом располосовав когтями на задних лапах ему грудь, и приземлился на пол.

Зверь, несколько раз кувыркнувшись через голову, упал на спину, но тут же вскочил на ноги и мерзко визжа, кинулся в мою сторону. Я тоже рванулся к нему.

Разгон, последние метры преодолеваю практически прыжками и в последний момент резко меняю траекторию и вместо того чтобы врезаться друг в друга, я пробегаю по стене, потолку, а потом сверху врезаюсь в незащищенную спину противника. Все-таки песец это разновидность лисы, а не волка, что значит — на первом месте не сила, а гибкость.

Не ожидавший такого Зверь растягивается на полу, и я на нем, как на доске для серфинга, проезжаю практически через весь коридор.

В очередной раз яростно взвизгнув противник резко перекатывается на спину и сбросив меня с себя прыгает. Правда уже не в мою сторону, а в сторону Гория, который сполз по стене и теперь сидит на полу, прижимая к груди раненую руку.

А вот это нехорошо!

Задрав к потолку голову, издаю полный тоски вой. И от этого звука Зверь вновь растягивается на полу в каком-то метре от ног юноши.

Мысленно переведя дух, я вновь начинаю выть, выводя тягучую, бередящую душу мелодию. И даже не зная звериного языка, можно понять, что это не только мелодия, но и песня. Песня о свободе, которая есть только у зверей. О ночной охоте, о безопасном логове и надежной стае... Песня-призыв и песня надежды...

И эти звуки заставляют тело моего противника извиваться на полу в беззвучной агонии. И боль, что разрывает его тело, заставляет какими-то странными рывками принять прежний облик Зверя.

Когда я заканчиваю петь — на полу лежит уже не монстр, а молодая девушка в одной лишь ночнушке.

Мое превращение занимает считанные секунды, и я спокойно подхожу к Горию и присев, осматриваю руку. Покачав головой, достаю из пространственного кармана небольшой пузырек. Выдернув из него зубами пробку, капаю несколько капель на раны. Слышаться шипение и вверх поднимается темная струйка дыма.

От этого и от резко исчезнувшей боли, баронет, наконец, приходит в себя. Более или менее...

— Ты оборотень?!! — в его глазах плещется страх.

— Самый настоящий, — не вижу причины отрицать очевидное.

— Но... — начинает парень и тут же замолкает. Мрачно смотрит на меня, потом на сестру все так же лежащую на полу. — Ты ее?..

— Нет — она жива. Правда рано или поздно ее кто-то убьет. Ведь она может вновь вырваться на свободу, а потому... — встав я подходу к девушке, и ногой переворачиваю ее на спину. Достаю из ножен рапиру. Прицеливаюсь.

— НЕТ!!! — крик Гория резко обрывается, как только лезвие входит в грудную клетку девушки в том месте, где у людей находится сердце.