Дыхание в басовом ключе

Но хватит о грустном. По дороге к Боженовым мы с Даником заскочили домой — одному из нас кровь из носа надо было переодеться. Натянув первые попавшиеся джинсы и майку и наспех запихнув в четыре руки в сумку всё, что, на мой взгляд, могло понадобиться сыну, мы галопом выдвинулись на встречу с ничего пока не подозревающим кошаком. Сурпрыз, так сказать!

Даня всю дорогу разглагольствовал по поводу того, как тяжела судьба ребенка, обреченного ни свет ни заря идти вкалывать в садик, в то время как мама, барыня такая, развлекается на работе. В конце я уже не могла сдерживаться и откровенно хохотала, невзирая на насупленные бровки сынишки в зеркале заднего вида. А он, злясь на такое пренебрежительное отношение к своим проблемам, приводил все более весомые аргументы. Например, что маму, в отличие от него, никто не заставляет пить молоко с пенкой. Внутренне содрогнувшись при воспоминании об этой гадости, я клятвенно пообещала мелкому поставить воспитательнице на вид столь ужасное и неподобающее поведение. Даня, воодушевившись обещанием, решил расширить плацдарм и тут же пожаловался на то, что от него в наглую требуют мыть руки перед едой. Мама, то есть я, проблемой не прониклась и он тут же переключился на свою любимую игру в почемучки:

— А почему я в сандаликах?

— Потому, что уже тепло.

— А почему?

— Весна пришла, сыночка, вот и тепло.

— А почему?

— Солнышко греет.

— А почему?

Эээ... Видишь ли, сынок, процесс водородного синтеза подразумевает освобождение гигантского количества энергии, которое, преобразуясь частично в тепловое излучение...

— Ну, это как лампочка. Она же горячая, когда светит. Вот и солнышко так.

— Солнышко как лампочка?

— Да.

— А почему?

— ...

Пока мы добрались до места, я уже успела всласть нахохотаться и начала сатанеть. От поисков ответа на вопрос, почему черная смородина красная, когда зеленая, меня спасла Елена Михайловна Боженова, в девичестве Носик, собственной персоной. Белокурый голубоглазый ангел в шортиках, едва прикрывающих стратегическое место, и стильной маечке, выгодно обтягивающей полную грудь за 5 тысяч долларов, едва успев открыть дверь, совсем не по-ангельски взвизгнул и, подхватив пищащего от восторга Даню на руки, умчался прочь. Меня не удостоили даже элементарным "здрасте". Я уже начала разворачиваться на выход, когда из глубины квартиры меня окликнули:

— Викто-о-о-рия! — она всегда меня так называет: полным именем и противно тяня это "о-о-о". — Ты чего там застряла? Ромка предупредил, что ты даже позавтракать не успела. Идем, болезная, я тебе хоть кофе сварю.

Объяснять Ленке, что времени на кофе у меня нет, было себе дороже. Она как танк, если чего себе решила, фиг собьешь с курса. Маленький такой гламурный танк. Боженова обнаружилась на кухне, колдующей над кофеваркой. Многообещающее "сварить кофе" подразумевало всунуть капсулу в машинку и нажать кнопку "ВКЛ". Так что через пару минут передо мной красовалась большущая чашка капучино, дразня пышной шапкой пены. Я осторожно отхлебнула, наслаждаясь вкусом. У нас в лицее, да и дома, рассчитывать можно было только на кипяток с ложкой коричневой бурды. Тем временем Ленка выудила из недр огромного хромированного холодильника тарелку с бутербродами и подпихнула ко мне:

— Ты кушай, кушай.

— А сама?

— Ну что ты, Виктория! Мне же за фигурой следить надо...

Вот зараза! Это, значит, в отличие от меня, которой уже всё равно? Я хмыкнула и с наслаждением вгрызлась в свою добычу. Надо следить — пусть следит. А я в своей фигуре, тьфу-тьфу-тьфу, уверена. Спасибо папиным генам, могу себе позволить не заморачиваться насчет диет. Ленка печально проследила за бутербродом и, видимо, убедившись, что давиться я не собираюсь, поинтересовалась:

— Ну, и как он тебе?

Перед глазами тут же всплыла долговязая фигура ударника.

— Псих. А остальные, вроде, вменяемые.

— Э... Псих? Какие остальные? У тебя что, кто-то появился?

— В каком смысле "появился"? Ты о чем вообще?

— А ты? — Ленка непонимающе уставилась на меня, как на бьющегося в эпилепсии ежика. — Я говорю, как тебе Алек?

— Причем тут Алек? Я про ребят из "Рельефа".

— А причем тут эти фрики? Я тебя про Ала спрашиваю!

— Так, а Ал-то причем? Я его даже не видела!

— Как не видела? Ты что, на гонках не была?

— Какие гонки, Лена?! Я тебе русским языком говорю, я сегодня была на прослушивании в...

— Да нахрена мне твое прослушивание?! — перебила Ленка. — Я спрашиваю, тебе Ал понравился?

— Да я его даже не видела!

— Как не видела? Ромка же его специально на гонки приводил, чтоб с тобой познакомить!

Я все же подавилась.

— На гонки? В ту субботу?

— Нет, блин, в будущий четверг! Да, в ту субботу. Виктория, вернись на землю. Гонки, суббота, охренительный блондин, жаждущий с тобой познакомиться... Звучит знакомо?

— Зеленый Дукати...

— Чего?

— Он был на зеленом Дукати.

— Дольная, — Ленка обессилено и как-то даже ласково заглянула мне в глаза, — ты дура?

— Лена, чего ты от меня хочешь, а?

— Я, по-моему, вполне внятно объяснила, — фыркнула Боженова. — Алек. Знакомство. И как он тебе?

— Так он жаждал познакомиться? — уточнила я. — Знаешь, не заметила. Скорее, погонять.

— Ну... — смутилась она, — может, он был и не в совсем курсе, чего именно жаждал...

— В каком смысле "не в курсе"?

— Да не переживай ты так, — отмахнулась Лена. — В курсе, не в курсе... Главное — познакомились же? Это был замечательный план, не подкопаешься.

— И каков же был план? — меня уже разбирало любопытство, что эти сводники придумали.

— Как какой? Ну, допуск же только через тебя. Так?

— Так.

— Ну вот.

— Что вот-то?

— А кого он должен был потом благодарить, если не тебя? Он же вежливый, зараза. А тут и Рома, мол ля-ля-ля тополя, это Алек, это Вика, а не отметить ли нам знакомство... Ну, сама же в курсе. Уломал, сам смылся, а там уже и не важно, кто кого пригласил.

— Зашибись план. Ты придумала?

— Ага, сама горжусь.

— Ага. Только благодарить было не за что. Я не допустила.

— Ты не... М-да. А какой был план, — подытожила Лена. — Еще кофе будешь?

Рассудив, что после таких откровений еще одна чашка кофе мне не помешает, я согласилась. Пока Лена засовывала в кофеварку очередную капсулу, на кухню на цыпочках зашел Даня. Прижав палец к губам и, прошипев мне "ш-ш-ш", он подкрался к одному из нижних шкафов, за которым скрывалась мусорка. С диким воплем "Ага!", заставившем хозяйку дома подскочить на месте и расплескать молоко, он дернул на себя дверцу, и в недоумении уставился на пустое ведро. "Киса? — задумчиво протянул мой бандит. — А ты где?"

Далее в порядке очередности были скрупулезно обследованы остальные шкафы, подоконник, корзина для овощей и даже холодильник. Не обнаружив искомый объект, Даня на секунду задумался, но тут же просияв и проорав "кладовка!", ринулся вон из кухни. Ленка прыснула, а я, схватив рулон бумажных полотенец, собралась было подтереть лужицу молока на полу, как в дверях нарисовался взъерошенный, затравленно озирающийся кошак. Прижав уши к голове и посекундно оглядываясь в коридор, он на полусогнутых прокрался к окну и, тяжело крякнув, втиснул свою тушку в узкую щель между батареей и подоконником. Полный мольбы взгляд, который он бросил на хозяйку, заставил ее подойти и опустить занавеску, надежно прикрыв его от посторонних глаз.

— Надолго ли? — риторически поинтересовалась я.

— Минут пятнадцать у нас есть, — хихикнула Ленка, ставя на стол две новые чашки с капучино и придвигая ко мне одну из них. — Так, значит, с Алом ты так и не познакомилась? — как я и говорила, сбить ее с курса шансов нет.

— Ну, для протокола, мы вроде как знакомы, — заметив недоумевающий взгляд, я уточнила: — Ну, чисто теоретически. Видела его пару раз.

— Ну да. А я, чисто теоретически, знакома с Путиным. Периодически вижу его по телеку. Тебе, Дольная, мужик хороший нужен, или как?

— А он, значит, хороший?

— У него есть все необходимые предпосылки.

— То есть?

— То есть, он устроенный, материально обеспеченный, не урод, не извращенец и вполне созрел для серьезных отношений.

— Лен, красивый и богатый — это, конечно, плюс, но что с характером?

— А что с характером? Как и у любого другого мужика, корректируется в необходимую сторону правильной дрессурой.

— Лен, ну какая дрессура? Мы же не о собаках говорим.

— А какая разница? — заметив, что я начинаю закипать, Боженова пошла на попятный: — Ну ладно, не собака. Маленький ребенок, хорошо? Вот ты же Даньку воспитываешь? И с мужиками так же. Кнут и пряник — наше все.

— Ты манипуляторша!

— И что? — честные голубые глаза уставились в мои, карие. — Так что? Будем Алечку кадрить? Да ты не переживай, я научу, что делать. Куда он от меня денется?

Вот в этом я даже и не сомневалась. У Лены Боженовой в жизни три больших любви, практически призваний — шопинг, гламур и манипуляции. Причем в последнем она не просто хороша, она неподражаема. Особенно с мужчинами. Я еще не встречала такого представителя сильного пола, который, попав в ее наманикюренные коготочки, не начал бы плясать под ее дудку, при этом прибывая в полной уверенности, что решения исходят от него самого. Обладая внешними данными типичной блондинки-дурочки из анекдотов, Ленка тщательнейшим образом скрывает один немаловажный факт — она чертовски умна. Собственно, именно поэтому Романыч на ней и женился, а вовсе не из-за кукольной внешности, как считают многие наши знакомые.

Они тогда встречались около полугода, и я не припомню, чтобы Ромка проявлял к ней хоть какой-нибудь интерес за пределами спальни. В тот знаменательный день, когда его представление о любовнице претерпело кардинальные изменения, он корпел над семестриальным заданием по анализу, пытаясь игнорировать привычное нытье Ленки. Ей было скучно, хотелось в клуб, в кино, в ресторан, да хоть куда-нибудь, о чем она и сообщала Роме каждые пять минут. В конце концов, окончательно озверев, он, не ограничиваясь в выражениях, сообщил, что, в отличие от тупой блондинки, поступившей в университет ради удачного замужества и не заморачивающейся насчет успеваемости, ему оценки важны, а потому она может валить в свой клуб хоть навсегда, а он будет сидеть над гребаным матаном, пока бог не смилостивится и не озарит его решением.

Ленка на такое заявление отреагировала с точки зрения парня весьма странно. Заглянув ему через плечо и прочитав задания, она фыркнула что-то типа "господи, ну это же тривиально" и за десять минут набросала решение на полтетради по всем пунктам, включая бонусное. А затем, со словами "пока, лузер", ушла. Ромка, так ни до чего и не дойдя своим умом, не придумал ничего лучшего, чем сдать на следующий день ее решение преподавателю. Каково же было его удивление, когда вместо очередного "незачет" напротив его фамилии в деканате появился автомат по вышке. Единственный на всю группу.

Вот тут-то его и торкнуло поинтересоваться оценками Леночки, учащейся на том же финансовом факультете на два года младше. Бутылка коньяка, пара шоколадок и вот он уже недоумевающе пялится в табель, ни одна оценка в котором не опускалась ниже 90. Романычу тогда пришлось крепко попотеть, прежде чем "тупая блондинка" простила его в обмен на руку, сердце и прилагающееся к ним колечко с бриллиантом в полтора карата. И по сей день мой дорогой дружок не знает, что все это — и Ленкино внезапное знание предмета, который она вообще-то еще не проходила, и сговорчивость секретарши в деканате, выдавшей ему тот самый табель, было самым тщательным образом спланировано и разыграно, как по нотам. Собственно, отсюда и корни нашей с Леной нелюбви друг к другу. Я как раз была в курсе происходящего и всячески пыталась ей помешать. Но, как видите, ничего у меня не вышло. И слава Богу. Ленка оказалась замечательной женой для Ромки, правда чересчур ревнивой, но кто не без изъяна.

Так что, если Лена решила, что Ал будет встречаться со мной, нам с ним остается только уточнить, когда приступать. Все равно ведь своего добьется. Тут кое-что другое не дает мне покоя.

— Леночка?

— М-м-м? — а глаза такие честные-честные.

— А расскажи-ка мне, с чего бы вдруг такая забота о моей судьбе?

— А хочу тебя пристроить, чтоб за Ромочку не переживать.

— В смысле?

— Ну как же? Ты у нас девушка свободная, красивая. С мужем моим тесно общаешься. Захочешь увести, я оглянуться не успею...

Я опять подавилась. Похоже, это начинает входить у меня в привычку.

Дело в том, что я стопроцентно уверена в том, что ревновать мужа ко мне Боженова не будет ни при каком раскладе. Даже если вдруг обнаружит нас в одной кровати. Я, пожалуй, единственная представительница женского пола, которой в этом плане она целиком и полностью доверяет. И не потому, что считает, что я при случае не смогла бы составить достойной конкуренции, нет. Просто она абсолютно уверена в том, что между мной и Ромкой никакая романтика невозможна в принципе. И правильно уверена, к слову.

Для меня встречаться с Боженовым — это как встречаться, скажем, с Олегом. Практически инцест. Мы с ним дружим с самого первого дня в школе. С того самого момента, как я, обнаружив, как двое мальчиков из параллельного класса толкают в коридоре моего нового соседа по парте, сломала одному из них нос, заявив, что так будет с каждым, кто посмеет обидеть моего друга.

Я потом еще много раз дралась из-за него — у Ромки в детстве была просто феноменальная способность находить приключения на свою пятую точку и втравливать в них окружающих. Только в отличие от меня, у которой старший брат с четырёх лет занимался боксом, его некому было научить постоять за себя. А я была еще той пацанкой, даже стриглась коротко, под мальчика. Нас иногда принимали за братьев. В общем-то, с той поры ко мне и прилипло это "Витёк". И Лена все это прекрасно знала и понимала. Настолько, что даже когда я, в попытках помешать ей захомутать Романыча и не придумав ничего лучшего, начала усиленно соблазнять его, она только отвела меня в сторону и деловито поинтересовалась:

— Я даже не буду спрашивать, зачем ты это делаешь. Мне интересно другое — как ты будешь выкручиваться, если он вдруг согласится?

На этом всё моё заигрывание с другом и закончилось. Самое смешное, что Боженов так ничего и не понял. Он вообще бывает исключительно туп в определенных вопросах. А невзлюбила меня Ленка, кстати, не за эту идиотскую попытку. А за другую, гораздо более продуманную и чуть было не увенчавшуюся успехом. Тогда я подсунула Ромке милую девушку, настолько милую, что он почти сорвался с крючка. Но... почти не считается. Хотя с тех пор Ромку ревнуют к фонарным столбам, а меня пытаются сжить со свету.

Короче. Ни в какую Ленкину ревность ко мне я, естественно, не поверила. О чем незамедлительно ей и сообщила:

— Да не гони!

— Фи, как некультурно, — Ленка демонстративно отхлебнула из чашки, всем своим видом показывая, что другого объяснения не будет.