Мажор 3

— Это были важные эксперименты, — раздался недовольный голос из-за стола учёных, которые не столько ели, сколько обсуждали весь ужас произошедшего с их начальством.

— Важнее жизни? — вспыхнул майор.

— Не говорите глупостей, — раздался уже другой голос. — Нам очень жаль, что так получилось с вашими людьми. Это был несчастный случай.

— Это была халатность, — начальник охраны начал покрываться пятнами.

— Не забывайтесь, майор, — на ноги поднялся седоволосый учёный. — Это ваша работа, рисковать жизнью.

— Верно, — глаза начальника охраны сузились. — но есть инструкция, которую вы нарушили.

— Мне жаль ваших людей, — седоволосый, пожимает плечами, — но наука требует жертв. И есть эксперименты, которые, нельзя прерывать.

— Да ты, — майор шагнул вперёд, но остановился, упёршись в выставленную мной руку.

— Отставить. Простите, Андрей Алексеевич, но бить морду учёному в столовой, это не очень хорошо.

— А гранату дать в руки это нормально? — огрызается в мою сторону.

— Тоже нет, но дайте-ка мне инструкцию вашу почитать, очень я люблю всё делать по инструкции. Хлебом меня не корми, лишь бы всё по уставу было, — и счастливо улыбнулся, понимая, как это бредово звучит. Но чего уж там, пару дней пока Рогожина не будет, поживём по инструкции и уставу. Не рассыплемся.

— Хм... — майор, с уважением посмотрел на меня и довольно улыбнулся. — Верно говоришь, старшина, устав и инструкция великая сила. Пойдём, почитаем вместе.

А когда мы вышли, оставив учёную братию недоумённо переглядываться, Афанасьев спросил:

— Слышь, старшина, а гранату ты Егорову настоящую дал или учебную?

— Егоров, это я так понимаю, тот полкан, — кивает. А я, недолго думая, просто подал ему гранату. Другую.

Майор осмотрел её со всех сторон, даже понюхал, хмыкнул и выкрутил взрыватель:

— Настоящая, — выдохнул он удивлённо, — эх, спасибо, подполковнику Васильеву за инструктаж. Святой человек!

— Чего так? — улыбаюсь. — Виктор Петрович, конечно, мировой мужик, но чтоб святой!?

— Ну, а как же, — закивал, Афанасьев, — он же мне сразу сказал. Не связывайся с Рогожиным, скажет что, сделай, не лезь на рожон и отморозков его стороной обходи, — и, хохотнув, продолжил: — А то говорит, зелёнкой лоб намажут и к стенке поставят.

Ну Васильев, нашёл что вспоминать, мы же тогда кофе пили, а в нём какой-то наркотик был. Спасибо полковнику Акимову, помешал шлёпнуть гада.

— Э, парни, это что не шутка была? — поинтересовался майор, дёргая головой, заметив, как я поджал губы и ткнул в бок Балагура, который начал радостно скалиться. Ибо это была его идея... (Подробности в первой книге)

— Шутка, товарищ майор, конечно шутка, — хлопаю честными глазами. — Вам совершенно нечего бояться, вы же не бандит.

— Я нет, — вздрагивает Афанасьев, протягивая мне гранату, — но боевикам не завидую.

А ещё через два часа, когда прочитал план действий на завтра, Афанасьев, ещё раз произнёс:

— Святой человек Васильев, как есть святой!

Вот и получается, что всё познаётся в сравнении, не ценили отличных парней из охраны? Не уважали майора Афанасьева? Ну-ну... До четырёх утра проводили эксперименты? Молодцы. Родина вас не забудет. Вот только у нас тут по расписанию зарядка. Кто сказал, что вас не касается? Вы майор? Значит военный. На зарядку. И не надо выть, что вода из шланга холодная! А как вас ещё разбудить? Не бить же. Хотя это тоже вариант. Ах вы готовы бежать? Ну вперёд.

А когда парочка учёных под присмотром трёх охранников и Балагура... Вам уже страшно? Так вот, когда они наткнулись на стадо мышей, в десяток голов, которое решило ими подхарчиться, а некоторые мышки тут достигают размаха крыльев, как взрослый бык. Надо отметить, что при первой встрече этих грызунов с Балагуром, нам очень повезло. Это, оказывается, был подросток. В общем, Вован долго думать не стал, скомандовал:

— Дёргаем отсюда.

И охренел, когда тот самый седоголовый учёный рявкнул:

— Отставить, у нас оборудование включено, его нельзя выключать сейчас. И трогать тоже нельзя, могут сбиться параметры.

— Так бросаем его здесь, — прошипел Балагур, — потом заберём.

— А если мыши попортят оборудование? Так что вызывайте подмогу и занимайте оборону, младший сержант, будем надеяться, что мыши нас не заметят.

И тут приборы запищали, мышки возбудились, а Балагур привёл неотразимый аргумент в корпус, да так, что учёный тут же вырубился и прилёг ему на плечо. Кстати, второй парнишка оказался с понятием, и после пинка побежал сам. Да так хорошо, что Вован его всего два раза нагнал, чтоб добавить ускорения.

Оборудование, естественно, бросили, и самое главное, никто не пострадал! Ну, кроме самолюбия седого, который оказался тоже майором, и пары синяков на заднице второго. И тут пришла минута триумфа Афанасьева! Он просто лучился от счастья, когда зачитывал параграф из инструкции о том, что во время выхода из лагеря, старшим является тот, кто отвечает за безопасность. Тоесть это не Балагур напал на старшего по званию и не из-за него был сорван эксперимент и потеряны приборы, которые мыши, кстати, погрызли. А, именно, учёные не выполнили прямой приказ старшего группы, не собрали приборы, когда было сказано, тем самым, именно они и виновны в их порче. И вообще, разошёлся Афанасьев не на шутку, все грехи припомнил. Ведь данная инструкция существовала изначально. Вот только, что может сделать какой-нибудь сержант, когда на него рычит полковник или там майор и грозит трибуналом, если ему сорвут замеры? Правильно, только хорошей настроение на весь день, если ты почитал инструкцию, клал болт с пробором на всех этих заучек и тебя зовут Балагур.

Так что да. Появление Рогожина было воспринято учёной братией с огромным воодушевлением. Наивные подземные юноши. Всё что им обломилось, это разрешили не вставать с утра на зарядку. В остальном же, командир остался очень доволен. А Балагуру даже сказал:

— Быстров, ты меня просто приятно удивил. Это же надо так. Даже не накосячил... Почти.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Проконтролировали, чтоб жизнь учёная малиной не была? Ну, а как же, все живы и почти здоровы. Теперь наша очередь. Ибо явился Рогожин с костюмами, теми самыми — тренировочными. Дескать, пока есть возможность, надо подтянуть владение холодным оружием. Да согласен, метод этот действенный и куда как более результативный, для тренировок. Если не хочешь почувствовать, как в твоих кишках шевелится длинный кусок металла, то будь любезен: шевелились, уворачивайся и бей в ответ.

И слушая наш протяжный стон, капитан-садист счастливо щурился и улыбался:

— Вот что, пернатые. Была мысль, что стоит, прежде чем прыгать через широкие дырки, в полу, потренироваться на ровной поверхности. Попробовать, так сказать, свои силы. Но решил, что этот способ вам не подходит.

— А чего? — не выдержал Балагур. — По-моему прыгать на твёрдом куда продуктивней, чем через глубокие щели... — ехидная улыбка, — половые.

— Скаловые, — капитан щёлкнул пальцами и ткнул указательным в сторону Вована, — Балагур, я все твои косяки считаю. И вот тебе вопрос, кто будет до дембеля полы драить, пока его товарищи боевые будут боевиков отстреливать?

— Боевиков? — Вовка мечтательно закатил глаза.

— Да уж, — Рогожин махнул рукой, — самого уже от этих подземелий воротит, но пока сидим, зачищаем местность от живности, — грозно обведя нас суровым взглядом, добил: — И тренируемся. Вперёд: хватаем верёвки, карабины, молотки и прочее.

В общем, нашёл Рогожин местечко возле той самой пропасти, где к ней вплотную подходили дома. Точнее, когда-то тут была улица, которая, почему-то буквально через три-четыре метра после провала, поворачивала налево под углом почти в девяносто градусов. Так что, если что, далеко не улетишь, об стенку остановишься. Ну да это шучу так. Слабо мне верится, что смогу перепрыгнуть эту яму. Тут, наверное, метров восемь или даже девять. Это же просто... а нет, Руслан перепрыгнул и, посвистывая, забрался в дом с правой стороны, прикрепил там за что-то верёвку. Затем после того, как ему метнули еще один конец, сделал то же самое с левой стороны. С нашей стороны привязывать пришлось, пропустив верёвку в окно и просто закинув её наверх, привязали так сказать за стену. Дом был разрушен, осталась только часть стены с окном. Вот и не стали мудрить. Тут такая кладка, что фиг свернешь. А в доме с другой стороны улицы пропустили верёвку через два окна в комнате и тоже связали. Ну, а чего изобретать? Натянули хорошенько, да и повесили между ними страховку. Степаныч прямо по натянутому, как струна, 'мосту' рванул на ту сторону. Принимать 'летунов бескрылых', как он выразился.

Две верёвки с карабинами, крепились к поясу. Который требовалось надеть и, разбежавшись, прыгнуть. И даже если одна верёвка случайно порвётся, то есть вторая. Можно сказать просто аттракцион из Диснейленда. Вот только верёвки эти, волокутся сзади, и длинна у них метров по семь, это вроде как, чтоб не мешало. А то вдруг скольжение карабинов по верёвке помещает нам. Как тем танцорам... Но думается мне это стимул. Лично я не хочу лететь вниз. И пусть всего семь метров. Но не хочу. Ну его. Это Руслан с чего-то решил, что страх нам неведом. Лично мне, ещё как страшно.

— Я первый, — раздвигаю парней и подхожу к поясу.

— Уверен? — улыбается Рогожин.

— Нет, — огрызаюсь.

— Ну и молодец, — смеётся командир и раздаёт команды: — Так, карабины к самому краю, верёвки по бокам разнесите, чтоб не споткнулся. Мажор, ты куда?

Оборачиваюсь:

— Так это, прикинуть расстояние, чтоб правой толкнуться.

— Обойдёшься, учись подстраиваться на ходу. В бою времени не будет. Да и что там той погрешности — полметра, ну или прыгай с левой ноги.

Вот ведь, какой у меня хороший командир, заботливый. Всё для нас, лишь бы жизнь простой не была. Разбегаюсь со всей дури, даже воздух становится густым, и, кто бы сомневался, либо с правой прыгать, но чуть меньше метра недобег, либо с левой. Ну его рисковать, у меня толчковая правая. Хорошо пошёл! Кажется, даже перепрыгну! Да точно перепрыгну! Перепрыгнул! А до земли ещё далеко, и только стенка приближается. Та самая, о которой я так неудачно пошутил, что не даст далеко улететь. Вот и не улетел. Так и прилип плашмя, хорошо хоть руки успел выставить, а то расквасил бы нос. Как пить дать расквасил. А ведь больно, воздух вышибло из лёгких напрочь. Думал всё, дышать уже не смогу. А нет, задышал, когда на землю спиной брякнулся, отлипнув от стеночки. Лежу и думаю. А чего я ногами стену не встретил?

— А ты чего ногами в стенку не упёрся, — это возле меня появился плачущий ручьём, сотрясающийся от рыданий Степаныч. А нет, это он от смеха рыдает. Кстати не только он, не ржал только ленивый. Тоесть я.

— Живой, — Рогожин одной рукой вытирает слёзы, а другую протягивает, чтоб помочь подняться. — Теперь понял, почему я решил, что вы должны сразу прыгать, а не потренироваться сперва?

Мотаю головой, в которой всё ещё звенит. Всё-таки хорошо приложился головой. Когда со стеночки на спину приземлился.

— А вот за этим, — изображает рукой дугу. — Посылать полковников моя привилегия, а ты вон даже в стену и то харей въехал. Кстати, чего протупил?

— Да я чего-то так охренел, — трясу головой, разгоняя шум. — Заклинило на мысли, как так-то?

— Балагур следующий, — скомандовал Рогожин.

— А можно я обратно сигану, пока привязан?

-Валяй.

Ну что я вам скажу, второй раз прошёл весьма успешно. От края всего на метр дальше приземлился. Выпендриваться и приземляться, как Руслан — на ноги, не стал, а перекатился через себя.

— Молодец, — похвалил Рогожин. — Приземляться потом научу. Пока все так же делаем, ну кто в стенку не улетит, — парни начинают улыбаться и беззлобно подначивать меня.

И тут побежал Вован, оттолкнулся и взмыл в воздух. И тоже припечатался, но не о стену дома, а о край расщелины. Да так сильно, что его откинуло и он ухнул в пропасть. Я испугался, да страх был, но не было его последствий, не было того мгновения, когда твоё тело скованно его оковами. Вот как-то так, так что нормальный я. Почти.

— Балагур, ты там как? Живой? — Лаки встав на колени осторожно заглянул через край.

Судя по донёсшемуся мату, не только живой, но и весьма бодрый. Правая верёвка задёргалась и из пропасти показался Вовка, ловко перебирающий руками. Ещё несколько секунд и ухватившись за, натянутую поперёк провала, в пару движений оказался рядом с нами.

— Командир, за что? — взмахнув конечностями, Балагур обратился к Рогожину.

— О? — приподнятая бровь, — Тоесть, это не ты плохо прыгаешь, а я виноват?

— Так, я же не со всей силы, что б в стену не улететь, — было видно, что Вовке жутко обидно.

— А нечего над товарищем смеяться, — хлопнул Балагура по плечу Молот, — тем более что это твой старшина. Эта кара, братан.

— Так ведь ты тоже ржал! — возмутился Балагур.

— Так ведь я-то не со зла,— пожимает плечами Олежка.

— А я типа со зла?

— Так это тебе командир наряды в дневник записывает.

— А ну тогда понятно, — вздохнул Балагур. — Вроде как заслужил?

— То ли ещё будет, то ли ещё будет, — радостно оскалился Рогожин. — Я же сказал, память у меня хорошая.

Ну что я могу сказать, прыжки проходили с переменным успехом. Тот же Балагур со второй попытки всё-таки перепрыгнул, но до стены кроме меня смогли достать только Лаки, всегда отличающийся повышенной прыгучестью, Хан, Пепел и... вы удивитесь, Тихоня.

— Слышь, Молот, тебе не кажется, что Тихоня нам с тобой поляну должен?

— Э-э-э? — Олег удивлённо уставился на хитрую физиономию Балагура.

— Ну, так это же мы с тобой, ему привили любовь к полётам. Сто пудово, если бы мы его тогда на берёзу не закинули, фиг бы он допрыгнул!

— Не на, а об берёзу, — подал голос Витек. — И если так хочешь, могу вернуть, метнув тебя об стену, тоже будешь молодец, а то ты только вниз хорошо ныряешь.

— Меня Джинн подставил!

— А ты не зли командира лишний раз.

— Вот! — вмешался Рогожин. — Устами Тихони глаголит истина. Попрыгали? А не пора ли залезть в костюмчики? Вижу рвётесь! Тогда вперёд.

Ну что к этому добавить? Прыгали, дрались, отстреливали бегающую и прыгающую живность. И так вплоть до ледохода. Нет, конечно, мы не ушли из подземелья, просто с утра бегом отправлялись на поверхность, что, по сути, не так уж и далеко. Когда нет ловушек и прямой путь очищен какие-то сорок минут в одну сторону. А там грязь по колено и ледяная вода в реке. Рогожин вспомнил, что его спрашивали можно ли бегать по воде. Можно. Не сразу только. Для начала требуется искупаться в ледяной водичке. Много раз, а потом когда это надоедает... А по грязи, кстати, не прикольно ползать, лучше уж мышей в подземелье гонять. Верно сказано, всё познаётся в сравнении.

И когда я говорю ползали, это значит ползали, а не ходили или ещё что. Ибо как выразился капитан Рогожин, для всего нужен навык. И там где пройти, кажется, нельзя, можно проползти. Тихо и незаметно, так что враг даже ахнуть не успеет, как ему уже по горлышку ножичком. Так что, по пути к реке учились ползать в грязи, а там пару раз в ледяную водичку ухнешься и уже чистый. Можно сказать, умылись. А обратно уже учимся ходить по грязи, чтоб не проваливаться. Догадайтесь, кто поинтересовался, зачем уметь ползти в грязи, если научился по ней ходить? Догадались? Вот кто Балагура за язык тянул? Пошли искать нужную грязь, чтоб понять разницу. Оказывается, есть грязь: по которой ни пройти, ни пробежать. То тонешь, то на ноги такие куски наматываются... Не так уж и важно, кто озвучил мысль о том, что совсем бы неплохо было набить лицо Балагуру. И угадайте кто его спас от расправы? Не поверите, Тихоня: