Часть1

— Уф, значит ты не такая, — облегченно вздохнула девочка, — а то я уж испугалась, что ты им завидуешь.

Я машинально отрицательно качнула головой.

— Я тоже терпеть не могу этих кукушек, хотя для нас это единственный способ размножаться.

Теперь шокированного взгляда удостоилась моя собеседница. Как может ребенок рассуждать таким образом? Разве она не должна быть невежественной в данном вопросе?

— Просто вампиру — мужчине ребенка может родить только человеческая женщина, а вампиресса может забеременеть лишь от человеческого мужчины.

— Тебе это тоже няня рассказала, — с трудом выдавила я из себя.

— Нет, просто взрослые привыкли не обращать на меня внимание, вот я и подслушиваю их разговоры. Но знаешь, — заговорщицки зашептала она, наклоняясь ко мне поближе и становясь в этот момент совсем, как обычный ребенок. Я даже грешным делом подумала, что сейчас услышу что-то жутко таинственное про то, как она тащит конфеты со стола, пока не видят взрослые, но, увы, думать надо было головой, а не грешным делом, — вампирессы очень не любят сами вынашивать ребенка и рожать. Так что обычно девушки рожают от вампиров с позволения их жен. А что делать? долг перед обществом выполнять надо.

И она, явно копируя взрослых, грустно вздохнула, прикрыв глаза пышными ресницами. Это могло умилить, если бы не было так страшно. Мир сошел с ума, совершенно точно. И еще до моего рождения. Не удивительно, что я столько раз пыталась сбежать. Все-таки интуиция хорошая штука, если б еще она давала крылья...

— Э, как тебя зовут, милая? — я решила действовать осторожно, чтобы выяснить у этого кладезя знаний все, что мне нужно.

— Аларис, — девочка снова приобрела вид нежного наивного существа. Мне было несколько жутковато как от этих откровений, так и от метаморфоз, происходивших с ребенком.

— А я Марина, — она с серьезным видом кивнула и потрясла протянутую руку — знакомство состоялось.

— А ты ведь тоже из Лестеды?

— Не знаю, а что это такое?

— Лестеда — деревня избранных, она находится далеко в лесу, который охраняют со всех сторон.

— Что значит "избранных"?

Она ненадолго задумалась, и я уже начала бояться, что у нее нет ответа.

— Ну, это сложно, — Аларис, сморщила хорошенький носик и подергала серебристый локон. — Няня рассказывала, но я ее плохо слушала. Кажется, когда-то была отобрана группа людей идеально подходившая для нашего размножения и питания. Кровь у них какая-то особая. Вкусная, что ли. А дети от них получаются такие, как надо. Вроде бы похожи на вампиров, а не на людей.

Это что ж получается? Меня та тетка для этого выбрать хотела? И этот Вир тоже? А синеглазый...ему тоже ребенок нужен или моя кровь? От таких мыслей я медленно, но верно впадала в транс, а голос новой знакомой звучал, будто издалека.

— Так вот. Люди из Лестеды — это только для высших, знатных вампиров. А низшие довольствуются людьми из других поселений. Марин, — внезапно она подергала за краешек сумки, — ты чего?

— А? Прости, я задумалась. Аларис, значит, твоя мама тоже была из Лестеды?

— Да какая она мне мама? — она вновь поморщилась. — Так, очередная кукушка. Хотя и леди Присцилла тоже мне не мама, хотя и требует, чтоб я ее так называла. Вот Алисе повезло, — тут этот странный ребенок вздохнул, — ее родители очень ждали и долго выбирали кукушку. Да, Алиску любят. Я бы тоже таких родителей хотела.

Аларис опять погрустнела, а мне внезапно захотелось погладить ее по голове. Как у них все запущено. Еще хуже, чем у нас. Наши боятся привязаться к ребенку, которого могут забрать, а эти, похоже, тоже редко любят детей, считая их всего лишь долгом. Бедный ребенок. Если бы ты знала, как я тебя понимаю...

— Марин, — в ее широко распахнутых прозрачных глазах плескалась мольба, — ты ведь не позволишь им сделать из себя такую вот кукушку? Я знаю, они заставить не имеют права, но специально плохо обращаются и кровь пьют чаще, чем им нужно, чтобы согласилась. А если кукушка родит ребенка ей разрешают вернуться домой. Некоторые, правда, остаются, но ребенка больше не видят.

— Не переживай, лапочка, — я сделала то, о чем мечтала: успокаивающе погладила этого вампирского ангелочка по голове. — Лучше расскажи, что ты знаешь о том, кого называют "Ваше высочество".

Детские глазки сразу же зажглись интересом.

— О, ты о принце. А про которого? Про Лукаса или Вира? Вир — наследник престола. Красивый, правда? Ты ведь видела его? В последние годы он забирает избранных из Лестеды. Ммм, он такой таинственный! Но мне больше Лукас нравится. У него глаза синие. Леди Присцилле, то есть, маме, он тоже очень нравится. И она ему тоже. Он даже в гости к нам приходит, когда папы дома нет, — тут деловитое повествование прекратилось, и Аларис снова вздохнула. — А мне с ним даже поговорить не дают — няня сразу же на прогулку уводит.

Меня затошнило от такой информации. Видимо, этот не по годам развитый ребенок, понимает далеко не все из того, что происходит между взрослыми. Я, если честно, тоже была не в курсе, лишь догадывалась, что от этого дети рождаются, но этих догадок мне хватило, чтобы испытать сильное отвращение к неизвестной леди Присцилле.

— Аларис, — осторожно начала я, подбираясь к самому волнительному для меня вопросу, — Фальвы ведь, наверное, неприступны? И сбежать отсюда никак нельзя.

Девочка шкодливо захихикала, прикрыв ладошкой рот.

— Ну, кому как.

— То есть? Ты знаешь, как можно сбежать из города? — я аж подскочила на скамейке от такой неожиданной удачи.

— Ага. Только тихо, — она оглянулась и подобралась к самому моему уху, забравшись на скамейку с ногами. — Если идти вдоль стены, вон там, — она неопределенно махнула рукой, — упрешься в старую башню с бойницами. Не знаю, почему ее не убрали, только если спустить веревку из нижней бойницы, оттуда можно выбраться наружу.

— А как же ров?

— А там часть стены башни обвалилась и камни торчат изо рва. Так что можно при желании перебраться на другой берег. Странно, что никто из рабов еще не сбежал. Здорово, правда?

Она снова захихикала, радуясь, что разделила со мной тайну, а я не стала ей объяснять, что люди привыкли к покорности и даже не думают о побеге. Да и куда бежать? Только такая ненормальная, как я, может решить, что страшный внешний мир гораздо лучше, чем этот город с его дикими порядками.

— А ты правда собралась бежать? — ее глаза блестели, словно в предвкушении приключений. Еще чуть-чуть и она попросит взять ее с собой. — А возьми меня с собой!

Ну, вот приехали.

— Ты мне так понравилась! Сразу же, как я тебя увидела. Такая красивая и совсем другая. Не как эти, — она ткнула пальчиком в сторону дома. — Вот если бы моя мама была такой... Возьми меня с собой, а? Я буду слушаться. Правда-правда.

Нет, невозможно смотреть в полные надежды детские глаза и при этом врать.

— С чего ты взяла, что я куда-то сбегу? — Марина, побольше удивления! Этот ребенок очень хорошо чувствует твои эмоции. — Всю жизнь мечтала попасть в такой красивый город. Да и куда я пойду? Да меня дикие звери загрызут.

— Ты не понимаешь! — она вцепилась в меня, пытаясь убедить в том, что я и так знала. — Если ты останешься здесь, они все равно заставят тебя... Ты не выдержишь и обязательно сдашься... А в окрестных лесах хищников нет — их всех давно убили или поймали. Марин, ну, давай, сбежим! Вдвоем нам лучше будет!

Пожалуй, только ребенок со своей непосредственностью вот так, сходу, может привязаться к чужому человеку. Неужели жизнь еще не научила ее быть осторожной и недоверчивой?

— Нет, Аларис, — как можно строже произнесла я, осторожно расцепляя судорожно сжатые пальчики, — это слишком опасно. Я бы никогда не смогла подвергнуть тебя такому.

Она как-то сразу сникла и угрюмо притулилась на краешке скамейки, отчего я почувствовала себя предательницей. Выманила у ребенка нужные мне сведения и наплевала ей в душу. Нет, скорее, самой себе наплевала.

— Какая прелесть, — я резко обернулась на низкий голос, раздавшийся прямо за моей спиной. — Беглянка, наконец, нашлась. Побегал же я за тобой, красавица.

Лукас! У меня внутри все похолодело. Наверное, Вира, я бы не испугалась так сильно. Странно, но факт.

— Аларис, иди домой, — тихо обратился он к девочке. — Тебя няня обыскалась, наверное.

Та только кивнула и, даже не восхитившись тем, что Лукас с ней заговорил, молча убежала прочь. Не попрощавшись и не оглянувшись.

Я медленно встала и попятилась, настороженно гладя на этого монстра в красивой оболочке. А он стоял и смотрел на меня с жесткой усмешкой на губах. От заходящего солнца собранные в хвост волосы еще сильнее отливали красным, контрастируя с бледной кожей. Чуждая и опасная красота. Красота хищника.

— Нравится? — я вздрогнула от раздавшегося над ухом вкрадчивого голоса и попыталась вырваться из обхвативших талию рук. — Это всего лишь картинка, иллюзия.

Он щелкнул пальцами и вампир, стоявший передо мной, исчез. Что за чертовщина?

— Я ведь лучше. Меня можно потрогать, — он явно развлекался.

— Найди того, у кого возникнет подобное желание, — воздух с шипением вырвался из легких, когда меня сильно сжали в ответ на дерзкие слова.

— Хит, а она забавная, правда?

— Да, ваше высочество, — только сейчас я заметила, что Лукас пришел не один, а с группой поддержки, состоявшей из нескольких вооруженных вампиров, одетых в одинаковую сине-зеленую форму. Сколько ж их на одну меня, а хватило б и одного принца — я ведь даже шевельнуться не могу под его железной хватко и дышать забыла.

— Славная, дерзкая девочка, — он провел губами вверх по шее, вызвав толпу мурашек, казалось, что даже волосы встали дыбом. — И определенно вкусная. Не такая, конечно, как твоя подружка, но внешний вид искупает этот недостаток.

Я снова дернулась и вновь обмякла, лишившись воздуха. Перед глазами уже плавали разноцветные круги, а он все продолжал говорить.

— Пришла полюбоваться на своих товарок? Хочешь туда? Да, вы все хотите, лишь бы выбраться отсюда. А когда попадаете в Лестеду, скучаете по магии укуса и через стражей проситесь назад.

Неужели наши так делают? Унижаются, лишь бы их вернули сюда? Не ради детей, а ради сомнительного удовольствия...

— Не волнуйся, я уберегу тебя от этого. Когда здесь, — он опустил ладонь на мой мгновенно сжавшийся живот, — появится мой ребенок, я не отпущу тебя в Дом продолжения рода. Ты будешь со мной до самого конца. Да и потом останешься со мной, чтобы смотреть, как растет твой ребенок, не подозревая, что ты его мать.

— Да пошел ты! — каким-то чудом гнев помог мне вывернуться из железной хватки. И, потеряв опору, я неловко свалилась возле скамейки, ударившись о нее бедром.

Вампир навис надо мной, улыбаясь мягкой, даже доброй улыбкой, затронувшей прекрасные синие глаза, такие обманчиво нежные.

— Что ты предпочитаешь, сладкая, смирение или боль?

— Тот же вопрос относится и к тебе, Лукас, — он нашел меня! Голос сочится ядом и злостью, в фиолетовых глазах — лишь жестокость. Так почему же я испытываю облегчение? Может, из двух зол выбрала меньшее? А меньшее ли?

Пока я размышляла над своей странной реакцией, синеглазое чудовище буквально сгребло меня в охапку и банально швырнуло прочь. Я успела только испуганно взвизгнуть, как меня поймали чьи-то сильные руки.

Вир

Пока я безрезультатно рыскал по городу в поисках беглянки, сумел накрутить себя настолько, что просто дымился от ярости. Да, она интересна именно своей непокорностью и непохожестью на других. Но, в конце концов, должна же быть мера во всем! Как можно совершенно не заботиться о своей безопасности? Ведь избранная из Лестеды — желанная добыча для всех. Эти рабы в дефиците. Представляя, как какой-нибудь аристократический ублюдок прибирает ее к своим загребущим рукам и прячет в укромном уголке, я время от времени тихо рычал, пугая стражников, сопровождавших меня в поисках. Низшие и люди, завидев нашу кавалькаду, рассыпались по краям улицы, стараясь сделаться невидимыми. Мы смотрелись воистину грозно. И девчонке тоже следовало бы бояться, поскольку я был очень зол. Накажу! Как пить дать, накажу!

Сначала мы ворвались на рынок, на котором торговцы уже сворачивали свои товары и закрывали палатки. Естественно, ее там уже не оказалось. Слишком поздно мы начали поиски. Знаю, что сам виноват, нечего было пить. Но злость на безответственную девчонку перевешивала чувство вины. Некоторое время мы кружили по заваленному мусором рынку, расспрашивая уставших за день торгашей о моей рабыне. В конце концов, у меня сложилось ощущение, что она предчувствовала мои метания и насмехалась, когда кидалась из одного конца рынка в другой. Даже у клеток с животными ее видели. И все торговцы, как один, твердили, про хрупкую девушку с длинными, светлыми волосами, черными глазами и притягательным запахом. Ее заметили все, но во что она была одета, вспоминали только те, у кого она делала покупки. Хорошо еще, что низшие не имеют права прикасаться к служанкам.

Наконец, в надежде, что покинула рынок она именно через этот выход, мы направились в сторону парка Свободы, названного так в честь освобождения из-под ига людей, которые давным-давно считали себя всесильными, а вампиров — лишь чуть лучше диких животных, которых можно было использовать в качестве рабочей силы.

Начало конца человеческой империи наступило тогда, когда несколько наиболее развитых рабов (эволюция не стояла на месте) сбежали в Забытые земли, прихватив с собой несколько человеческих девушек. Смешение двух рас привело к неожиданным результатам: через сравнительно небольшой промежуток времени, вампиры стали сильнее и умнее людей, а продолжительность жизни увеличилась в два раза. Правда, способность иметь общих детей с представителями своей расы мы также потеряли, но это небольшая цена за свободу и могущество.

В данный момент наша цивилизация достигла своего расцвета полностью поработив человечество и лишив других существ всех прав. Мы бы уничтожили людей полностью, если бы они не были нам жизненно необходимы. Их кровь нужна нам не так сильно, как их генофонд. Поэтому мы просто всячески лишали их воли к сопротивлению, тем не менее заботясь об их физическом состоянии.

Моя же задача до сих пор состояла в том, чтобы мы не повторили ошибок людей, недооценивая их возможности. Нельзя забывать историю. Надо учиться на чужих ошибках, а не на своих. Таковы были убеждения моей матери, а я был всего лишь продолжателем ее идей.

Правда, теперь, гоняясь по вечерним Фальвам за человеческой девчонкой, я сомневался во всех своих принципах, невольно склоняясь к тому, что людей нужно лишить всяческой свободы выбора. Может, тогда они не будут даже задумываться о другом исходе. А в деревнях, пожалуй, надо возвести храмы во славу вампиров, дабы люди поклонялись нам и считали великой честью быть избранными. А укус вампира должен вознестись в разряд наивысшего божественного благословения так же, как и ребенок от вампира.

Так я распалял себя, пока мой небольшой отряд приближался к парку. Стражники шли с решительными выражениями на лицах, будто готовились, как минимум, к встрече с врагом. Да, этот отряд порвет любого за меня, даже короля.