Деревянный Меч и Та Которую Любит Небо

Талдфаганы прибыли к крыльцу дворца Бардэдаса спустя часа два. Переполох повсюду царил изрядный. Потихоньку гиалиец отстал от Великого Князя и затесался в толпу княжеских прихлебателей, суетящихся у дверей. Оттуда он выбрался и прошмыгнул в полупустые коридоры правого крыла. В своих комнатах он быстро собрал необходимые вещи: меч, кинжал, сумку с золотом и одеждой — всё было готово давно, когда он стал собираться в путь.

Запахнув плащ, скрывая ношу, Даргед быстро, но без суеты, направился к чёрному ходу. На кухнях царило небывалое оживление — здесь кормили слуг гостей. Обитатели дворца и прибывшие с талдфаганским дином громко разговаривали, чему-то весело смеялись. Гремела посуда, противно пахло мясной похлёбкой.

Незнакомый долговязый слуга столкнулся с гиалийцем нос к носу. "Колдун!" — истошно завизжал он — "Колдун!" Даргед оттолкнул долговязого. Тот отлетел к стене и, наконец-то, замолк. Но из кухонь в коридор выбежала толпа рабов и слуг, перекрывая путь наружу. Опрокинутый гиалийцем слуга был опять на ногах и орал: "Это колдун-лумарг! Он убил дина Морвэтила!" Несколько других слуг-талдфаганов тоже принялись орать: "Да, это он!"

Даргед не успел выхватить меч, чтобы проложить путь к свободе. Полдюжины трупоедов, пыхтя и отрыгиваясь, повисли на плечах. Парочку из них гиалиец сумел сбросить, но на смену им навалилось вдвое больше. Кто-то сноровисто и быстро затянул на запястьях путы.

-Убить его! — предложил кто-то.

-Нет, пусть ард-дин решает его судьбу — возразил ему рассудительный голос.

На том и порешили: никому не хотелось проливать колдовскую кровь, чтобы потом расплачиваться за это неизбежными, согласно поверьям, несчастьями. Связанного Даргеда потащили в Гостевой Зал. Известие, что под крышей дворца ард-дина поймали колдуна, уже успела распространиться, как всегда обросши кучей подробностей, родившихся в головах распространителей.

Благородные господа с нетерпением ждали нечестивого чародея, осмелившегося проникнуть со злодейской мыслью в дом Великого Князя.

II

-Даговорг! Что за нелепость! — воскликнул Бардэдас, увидев гиалийца в окружении возбуждённых слуг — Разве вы не видите, мерзавцы, что это не колдун, а мой гость! — ард-дин вскочил со своего сидения.

-Погоди, хозяин — сказал Андазир — Этот человек похож на того колдуна, который погубил моего злосчастного брата — талдфаганский дин подошёл к гиалийцу и внимательно вгляделся в его лицо — Да, это он! Только шрама на лице раньше не было!

Придворные в замешательстве переводили взоры с Андазира на Даргеда. Каждый принялся вспоминать, не брал ли он у колдуна чего-нибудь, при помощи чего он мог бы навести порчу. И многие с ужасом вспоминали об оружии, которым менялись с гостем, обласканным самим ард-дином. Однако никто не мог припомнить ни одного случая, который бы можно было истолковать как результат колдовства.

-Почему лумарг не смог совершить никакой порчи, находясь во дворце ард-дина? — слышалось в толпе.

-Как почему? — ответил Видар — Древняя сила, унаследованная от Рула, прямого предка наших князей, оберегла хозяев и гостей от черного колдовства.

-Правду ли сказал благородный дин талдфаганов? — спросил Бардэдас гиалийца — Действительно ли ты тот самый лумарг, убивший его брата, Морвэтила, и многих иных знатных и простых талдфаганов?

-Да — ответил тот.

-Убийство карается смертью убийцы или вирой. Видар, какова вира за дина?

-Сорок серебряных гривен, повелитель.

-Сколько благородных воинов убил колдун? — обратился ард-дин к Андазиру.

-Восемь мужей из лучших семейств, двенадцать свободных талдфаганов и троих рабов.

-За благородного двадцать гривен, за свободного — десять, за раба — пять. Всего получается — Видар задумался — Триста тридцать пять гривен.

-Я требую крови колдуна! — крикнул Андазир.

-Успокойся! — Осадил его Бардэдас — Все равно лумарг не найдёт такого количества серебра. Я подарил ему золотые кольца. Но они стоят не больше двадцати гривен. Даже если он продаст всё своё оружие, то наберёт не более сорока гривен.

-Ты будешь биться с колдуном, Андазир? — поинтересовался Андахор.

Дин талдфаганов замялся — вроде бы бой, в котором колдун убил его брата, был честным, насколько может быть честным схватка, в которой один бьётся боевым, а другой игрушечным оружием. И по закону никто не мог лишить лумарга права на поединок. Но Андазир помнил, какой опасный противник этот чародей с запада. На помощь ему пришёл Видар: "Колдовство тоже карается смертью. И обвинённый в колдовстве не имеет право на поединок"

-Докажите сначала, что имело место колдовство! — подала вдруг голос Дандальви. Собравшиеся недоумённо посмотрели на неё, но перебивать никто не стал: когда шёл княжеский суд, любой имел право голоса, в том числе и женщина.

-Вы просто трусы — продолжила девушка — Боитесь выйти против Даговорга и обвиняете его в колдовстве.

-Следует разобраться — сказал Бардэдас после недолгого раздумья — Андазир, какие ты можешь привести доказательства колдовства? — про себя ард-дин меж тем подумал: "Молодец, дочка, как ты поддела этих талдфаганских выскочек".

-Первых троих: юного Хадаса, его отца Фомбола и моего брата Морвэтила лумарг убил деревянным мечом. Без помощи колдовства этого сделать невозможно.

-Почему же? — вмешался Андахор, сын Андадаса — Разве в молодости, сражаясь деревянными мечами в потешных боях, присутствующие здесь не получали ранений? И разве в руке такого опытного бойца, каким является подсудимый, деревянный меч не мог стать грозным оружием?

-Андазир и прочие, кто присутствовал в день гибели дина Морвэтила, совершал ли лумарг какие-нибудь заклинания над деревянным мечом, которым пользовался? — спросил ард-дин.

-Не помню, по-моему, нет — дин талдфаганов не мог понять, куда клонит Бардэдас.

Несколько других талдфаганов подтвердили, что гиалиец не колдовал над оружием.

-Все свидетельствуют, что никаких заклинаний лумарг не совершал. Всем известно, что без заклинаний колдовство не возможно. Следовательно, в данном случае подсудимый колдовства не творил. Значит, в колдовстве его обвинить нельзя.

-Но он всё равно колдун! — возмутился Андазир.

-Кто-нибудь может поклясться, что был свидетелем совершения колдовства этим человеком? — спросил ард-дин.

Молчание было ему ответом. Бардэдас защищал гиалийца вовсе не из желания восстановить справедливость, а просто для того, чтобы поставить на место гордеца Андазира. "Видар зарвался" — подумал ард-дин — "Принял сторону талдфаганского выскочки, надо будет припомнить ему".

-Таким образом, ты, Андазир, и прочие родичи убитых лумаргом могут вызвать его на честный поединок. Я прослежу, чтобы всё было справедливо. Но если ты пожелаешь, лумарг может выплатить выкуп за убитых. Триста тридцать пять гривен.

-Ни о каком выкупе речи идти не может — сказал дин талдфаганов — Мы подумаем, кому выйти против колдуна. У нас слишком много желающих прикончить его.

Андазир оказался в крайне неприятном положении: он уронил бы своё княжеское достоинство, если бы принял выкуп от убийцы брата, а поединок с колдуном почти наверняка окончится плачевно для него.

-У вас будет время выбрать поединщика. А если первого Даговорг победит, можете выставить следующего — усмехнулся Бардэдас — А ты, лумарг, отныне не имеешь права покидать дворец. Андахор, тебе, как самому рьяному защитнику Деревянного Меча, поручаю охранять его.

-Слушаюсь, господин — сын Андадаса склонил голову и, повернувшись к гиалийцу, сказал — Отдай оружие, Даговорг.

Даргед молча снял с пояса меч и кинжал, протянул их агану.

-Я не желаю видеть тебя, лумарг на сегодняшнем пиру, равно как и вообще подле себя — добавил ард-дин — Ты можешь располагаться в тех покоях, которые отведены для тебя. До тех пор, пока не падёшь от меча мстителя.

-Благодарю — гиалиец дерзко вскинул голову — С того дня, как я оказался в этих стенах, я хотел только одного — одиночества. Теперь оно мне обеспечено до самой смерти.

-Я не стану вызывать тебя, колдун, на бой за оскорбление — сказал Бардэдас — Тебе всё равно жить осталось не более трёх дней.

-Почему бы славному хозяину не вызвать обидчика на бой — ядовито вставил Андазир.

-Долг хозяина велит мне уступить первенство во взыскании кровавого долга гостям — любезно улыбнулся Великий Князь.

-Благодарю — столь же любезно ответил талдфаганский дин.

Гиалиец не стал слушать дальнейший обмен любезностями между трупоедскими вождями и отправился в свои комнаты. За ним следовал Андахор, за назначенным ард-дином стражем плелись четверо талдфаганов, выделенных Андазиром. Ничего кроме облегчения Даргед не испытывал — наконец он будет предоставлен сам себе, а близкая смерть не столько страшила, сколько сулила избавление. Избавление от череды трупов, тянущейся с того памятного вечера в Даэ, избавление от необходимости общаться с трупоедами, избавление от позорного для сына Единого Народа влечения к трупоедке, избавление от гложущего душу одиночества.

III

Войдя в спальню, гиалиец повалился на кровать. Сапоги пришлось снимать самому — слуги разбежались, узнав, что тот, кому они прислуживали, колдун. Впрочем, это его не сильно огорчило.

Без стука вошёл Андахор.

-Благодарю тебя, аган, за сегодняшнюю защиту во время судилища — поблагодарил его гиалиец — Правда, непонятно, чем я обязан столь рьяным заступничеством.

-Сегодня, лумарг, у тебя были более высокие защитники — усмехнулся воин — Дин Бардэдас и его дочь, например. Но я сказал слова в твою защиту не из желания угодить правителю. Просто нехорошо получается: все сидели с тобой за одним столом, менялись оружием, а как только Четверо отвернулись от тебя, вчерашние собутыльники жаждут твоей смерти. Я решил, что хотя бы один человек должен помнить, с кем он ещё вчера пил и кому клялся в вечной дружбе. В конечном счёте, никто не плакал над трупом Морвэтила больше положенного. Даже его брат, который был рад заполучить корону дина. Покойник был большой скотиной, как и его братец.

Кое-кто поговаривает, что лучше бы ард-дин выдал тебя на расправу — продолжил Андахор, вольготно развалившись в кресле у окна — Они говорят: пусть кровь колдуна падёт на одних талдфаганов. Но Бардэдас не сделает так. Слишком уж сильно в нём желание нагадить талдфаганскому дину. А колдовства он не боится — ард-дин уже убедился, что твоё пребывание, лумарг, под крышей его дома никому не повредило. Не знаю уж, в чём дело — в том, что предки охраняют князя, или в том, что ты действительно не колдун. Андазир тоже не дурак — драться с тобой в честном бою. Потому он, скорее всего, сговорится с твоими местными недоброжелателями. И тебя прикончат в спину.

-А как ты на всё это смотришь? — поинтересовался гиалиец.

-Для меня самое главное, чтобы ты не сбежал из-под стражи — честно ответил аган — А как тебя убьют: по правилам чести или в спину, меня не волнует. Лишь бы это произошло быстрее.

-Спасибо за откровенность — поблагодарил Даргед — Хотя я и так знал, что мне не на кого полагаться, кроме самого себя. Что ж, буду ждать смерти. А кто это мои местные недоброжелатели?

-Главным образом, бардэдасов ключник с сыном. Эти в открытую под тебя копали. Но наберётся ещё немало народа, в основном молодых, которым не нравилось чересчур благосклонное отношение к тебе со стороны ард-дина и его дочери. Кому понравится, когда чужак и бродяга пользуется явной симпатией дочери Великого Князя, а тот на это смотрит сквозь пальцы.

-В сущности, не важно, как я погибну — с мечом в руках, убив до этого десяток противников, или меня придушат где-нибудь на заднем дворе. А теперь прошу оставить меня одного — попросил Даргед.

Гиалиец был несколько озадачен: неприязнь трупоедов к нему он чуял, но не видел особой разницы в отношении дикарей к нему и друг к другу. Что до Дандальви, то он как-то не задумывался об её отношении к нему, не видя в этом смысла: дело даже не том, что она — дочь аганского ард-дина, а он изгой и бродяга. Главное — пропасть, разделяющая людей-трупоедов и Единый Народ.

Андахор вышел, громко хлопнул дверью. На мгновение гиалиец увидел напряжённо сидящих в соседней комнате стражников-талдфаганов. Через несколько минут он уже безмятежно спал — следовало хорошенько выспаться. Несмотря на выказанную Андахору готовность умереть, Даргед не собирался сдаваться просто так. Здраво рассудив, что, во-первых, для того, чтобы сговориться, его врагам понадобится время, а, во-вторых, сбежать посреди дня из полного народу дворца невозможно, он решил как следует отдохнуть.

Проснулся гиалиец, когда на землю спустились сумерки. Осведомившись у Андахора, положена ли ему еда, Даргед развернул кресло так, чтобы держать под наблюдением и дверь, и окно, и принялся разглядывать виднеющуюся из окна степь.

Слуги принесли ужин. Дождавшись пока они уйдут, гиалиец принялся за еду. Эсхорское вино явно отдавало чем-то посторонним. Посмаковав его на губах, Даргед понял, чем именно. Травка называется у трупоедов черноголовником, используется их колдунами и лекарями в разных целях. В том числе и в качестве яда.

Изгой усмехнулся. Андазир решил уничтожить его, не рискуя своей шкурой. Если бы аганы интересовались мнением презираемых ими покорённых обитателей степи, они могли бы услышать от своих рабов, что лумаргов никакой яд не берёт. Трупоеды, соседствующие с гиалийцами, сочиняли про Единый Народ много всякого вздора, но в данном случае они были полностью правы — сородичи Даргеда не боялись использовать в пищу любые растения, в том числе и такие, от которых, трупоеды в муках умирали.

В несколько глотков он ополовинил кувшин и крикнул страже: "Эй, аганы, допейте вино!" Один из стражей испуганно просунулся в дверь и быстро вырвал кувшин из рук лумарга.

Гиалиец смежил веки и вслушался в окружающее. В Гостевом зале шумел очередной пир — на этот раз в честь дина талдфаганов. Правда, шум был какой-то приглушённый. Понятно, от чего — и хозяина, и гостей больше занимало, как всё повернётся с ним, Даргедом.

Трупоеды сидящие за дверью напряжённо гадали — свалил яд колдуна или ещё нет. Впрочем, не все: один, судя по тошноте, подкатывающей к горлу, принял... да его напоили тем же вином, что недавно хлебнул Даргед. Вот ублюдки, Андахора отравили.

Ещё один трупоед торчал под окном — мысли этого были подобны натянутой тетиве.

Время тянулось медленно. Скорее бы начинали, что ли.

За стеной стражники начали перепираться, кому идти добивать колдуна. Потом смолкли.

Гиалиец бесшумно пробрался к входу и замер.

Дверные петли чуть слышно скрипнули и, первый воин Андазира осторожно заглянул в комнату. Даргед обманчиво лёгким движением руки коснулся кадыка талдфагана. Тот сразу же обмяк и начал сползать вдоль дверного косяка. Гиалиец успел выхватить из-за пояса врага кинжал и ударил его точно в сердце. Агонии трупоед не испытал: только короткий миг чужой боли коснулся разума изгнанника. Вырвав клинок из груди убитого, Даргед толкнул тело вглубь комнаты.

"Ардахор, скоро ты?" — крикнули из-за двери. "Ардахор!?" — переспросил стражник с тревогой в голосе. Будь талдфаганы за дверью чуть умнее, они, наверное, побежали бы за подмогой. Но умом сородичи Андазира не отличались, потому они просто ворвались в комнату сразу втроём, ощетинившись мечами, прикрывая друг друга.