Я в моей голове

Гляжу на огорченные девичьи лица и размышляю: — Что можно сделать? Чем я нынешний, могу помочь? Вспоминаю, виденный когда-то в интернете необычный и незатейливый танец.

— Yes! 'Вы хочите песен, их есть у меня'! — я загадочно улыбаюсь. Видя, улыбающегося меня, у некоторых девчонок тоже появляются неуверенные улыбки. Они наивно верят, что я сейчас, как фокусник из рукава, вытащу номер и осчастливлю всех.

— Есть у меня мысль, как вы с подругами можете поразить наповал зрителей. Такого еще никто не видел. Это танец, но незатейливый, разучивается на раз и не требует танцевальных способностей. Можно задействовать всех желающих, — по мере перечисления плюсов девчонки все больше оживляются и смотрят уже с нетерпением.

— А теперь минусы, — держу 'мхатовскую' паузу.

— Необходимы сценические костюмы. — На лицах удивление. (Все-таки, могу держать аудиторию).

— На костюмы пойдут дешевые спортивные трико черного цвета, черные банданы и черные солнечные очки. Так же потребуется белая краска. Банданы — это платки или косынки, которые вы иногда носите, подвязанные сзади, — показываю на свой затылок.

— Очки для единообразия и для загадочности, — продолжаю интриговать.

— А белая краска нужна для покраски костюмов, — удивляю.

— Танец назовем... (делаю вид, что задумываюсь) — Домино! Света и ты Таня (обращаюсь к однокласснице) идите сюда. — Показываю на середину комнаты. Встаю радом со смущенно улыбающимися девчонками.

— Берем друг друга сзади за талии, — уверенно обнимаю их, выстраивая в ряд.

— А теперь представьте, что мы в спортивной форме, покрашенной в белый и черный цвет пополам, — рукой показываю на себе.

— Причем черный цвет соседствует с черным, а белый — с белым, — показываю на себе и соседке.

— Одинаковые цвета, одежда, платки, очки, если найдете, скрывают вашу индивидуальность. Но, в тоже время, создают иллюзию еще одного человека между соседями, если мы начнем шагать под музыку и делать другие движения одновременно соседними ногами. — Вижу недоверчивые лица.

— Давайте девчонки попробуем шагать. Таня, ты шагаешь левой ногой, я правой вперед и назад — обращаюсь к стоящей справа от меня. — Света тоже шагаешь левой. Поняли? — Неуверенно кивнули.

— Пошли. Раз! Шаг вперед, Два! Шаг назад, — не поняли, сбились.

— Еще раз. Шаг вперед — Раз! Шаг назад — Два! — получилось.

— А теперь делаем по два шага вперед и два назад. Пошли вперед — Раз, два, назад — раз, два. Вот уже лучше. Не трудно ведь? — смотрю на развеселившихся девчонок.

— А теперь вместо шагов, делаем махи ногами, опять я правой, а вы левыми. Раз, два, раз, два. Зрители будут видеть, что виртуальный человечек в черном или белом раскачивается между нами, — я кивнул вправо и влево.

— Так же можем шагать влево и вправо. Начинаем с тех же ног. Пробуем, влево — раз, два. Вправо — раз, два.

Остановились, расцепились.

— Ну вот, как-то так. Можно еще добавить движений, приседаний. Проявите фантазию, — заключаю я.

— Еще надо бы музыку подходящую подобрать. А для музыкального сопровождения танца можно задействовать баян или аккордеон. Да и баяниста подобрать, — вновь озадачиваю.

— Ну, что скажете, подходит? — спрашиваю, глядя на Светку. Она задумчиво медлит с ответом и неуверенно кивает. Зато Танька — одноклассница не утерпела:

— Соловьев, а ты откуда..., где это видел?

— А, не помню уже, — легкомысленно отмахиваюсь.

— Но, как парень говорю, меня зацепило. И девочки, так привлекательно выглядели! — провокационно продолжаю. Вижу смущенные девичьи лица. Но есть заинтересованность и мечтательность во взглядах. А Танька продолжает меня сверлить взглядом. Тут я вспоминаю — она же постоянно на переменах смотрит на меня. Влюбилась она, что-ли? Пора сваливать. Пусть переваривают предложение. Лучшего, все равно ничего не сделать за оставшееся время.

— Все, мне некогда. Оставайтесь, решайте. Татьяна, тебе ключ от комнаты, завтра отдашь. Если решите, мне сообщите тоже завтра. — И ответственного выберите, — вспоминаю я в дверях.

В спортзале качались человек десять. Пока переодевался, обступившим ребятам заявил о возможности приобретения боксерского спортинвентаря. Сообщил о сумме — по 4 рубля с каждого. Услышав о груше, лапе и перчатках воодушевились. О деньгах — не озадачились.

— Тогда с завтрашнего дня приносите мне деньги. На следующей неделе надо выкупать, — объявляю.

Пятый день.

На следующий день я постоянно ловил заинтересованные или любопытствующие девичьи взгляды, но на переменах мне было некогда. Еще на первой перемене я договорился с военруком о предстоящем инструктаже, отобранных из старшеклассников, командиров отрядов для Зарницы. Сценария Зарницы я сам не знал, да и не хотел знать. От попыток привлечь меня, хотя бы к судейству отговорился кое-как. Вот еще, игры в войну на себя вешать! Есть Совет пионерской дружины и пионервожатая — внештатник. Хватит. Пообещал быть сегодня на стрельбе.

Потом на переменах ко мне потянулись комсорги классов со списками, а кто и с кандидатами в командиры. Всех отправлял на... — к военруку на инструктаж и ознакомление со сценарием Зарницы. Удивило, что некоторыми командирами были выбраны девчонки. (Наверное, у комсорга авторитета не хватило привлечь ребят), — решил подумав. Конечно, есть девчонки, способные дать фору пацану, но не в военной же игре. Наконец, на третьей перемене ко мне подскочила возбужденная Светка Воронкова с подружкой и затараторила:

— Согласны! И желающих много, даже не знаю, что делать? — выпалила на бегу.

— Так, стоп! Кого выбрали ответственным? — торможу этот шквал эмоций.

— Кого, кого? Меня конечно, — обиженно и лукаво выглянув из-под челки, сверкнула глазами.

— Понятно. А что с девятым и десятыми классами? Есть желающие? — продолжаю допрос.

— Еще никто не подходил. Ну их! Нас и так больше, чем надо набирается, — отвечает.

Понятно. Не хочет терпеть высокомерие старшеклассниц, а те не хотят терпеть сопливое командование. Хотя Светка — вполне сформировавшаяся девушка. И на личико приятная, похожая на актрису Марину Дюжеву в молодости. Вот только росточком подкачала. Откуда, что берется? Сегодня заметил — уже семиклассницы пытаются глазки строить. (Отвлекся). Вон и Светка покраснела. Чувствует, что ли — о чем думаю некстати.

— Если будут кандидаты из старших классов — не отказывай. Не правильно это. Вчера шла речь обо всех желающих, а не только из восьмых классов. Вот подбирать кандидатов, желательно по определенным параметрам, — девчонка покраснела еще больше. — Главное, чтобы не сильно отличались по росту. Хотя всех можно построить по ранжиру, — заметив удивленный взгляд, пояснил: — По росту. Не зрелищно из зрительного зала будут выглядеть, стоящие рядом, высокая и малорослая девчонки. — Кивают обе.

— Дальше. Твердо определившись, кто с кем стоит, костюмы красить централизованно в одном месте и одной краской. — Снова кивают. — Важно, чтобы все отобранные были твердо уверены, что будут выступать на концерте. Иначе — отсутствие одной в ряду, автоматически исключает участие соседки в представлении, — задумалась. — Что насчет мелодии и исполнителя? — интересуюсь.

— Мы думали, но может ты, чего подскажешь? — вот хитрюги. Делаю строгое лицо:

— Мы ведь договаривались, все делаете сами. А музыкант? Надо из школы, ведь здесь репетировать будете? — вспоминаю.

— Мы думали, — тянет неопределенно.

— Учительница музыки или мальчик есть один в 'а' классе. Он ходил в музыкалку по классу аккордеона, — вдруг прорезалась подружка.

— С ним еще не говорили, — вмешивается Светка. Задумываюсь:

— Учительница предпочтительней, опыт есть, всегда в школе под рукой. Только, как у нее занятость с концертом? Поговорите с обоими, — наконец решаю я. Вдруг баянист окажется гением малолетним.

— Все пора на урок, звонок уже давно был. Главное носы не вешать при встрече с трудностями. Если что — обращайтесь. — Задорно улыбаюсь. Две неуверенные улыбки в ответ.

После урока химичка стала меня пытать про вчерашнее бюро, т.к. отсутствовала на Бюро по уважительной причине. (А мне это надо объяснять?) Химичка была назначена ответственной за внеклассную работу в школе. Но для этой работы совсем не подходит. По характеру — добрая и покладистая. Вероятно, в свое время, не смогла отвертеться от этой нагрузки. Старается быть полезной и поэтому излишне активная, но возраст и отсутствие креативности, только мешают. Ее предложения в лучшем случае вызывают усмешки, в худшем — раздражение. Сам стараюсь с ней быть максимально корректным и проявлять уважение. Жалко ее — добрая она. Я пересказал повестку дня и решения и, распрощавшись, поторопился к директору школы. Директор у нас в школе, в прошлом военный медик. Довольно серьезный и крутой мужик и мне кажется, не совсем уважает женщин. Это немного заметно при его общении с ребятами и с девчонками или учителями-женщинами.

— А, Сергей, заходи. Сам хотел вызывать тебя, — воскликнул он, когда я, постучав, вошел в его кабинет.

— Разрешите, я начну, раз уж сам пришел? — доверительно улыбаюсь. Надо сбить его с его темы, а то потребует чего-то на завтра и все наши планы накроются. Он, удивленно улыбаясь в ответ, кивает.

— Нам с Филимоновым нужен завтра свободный день для своих дел. Каких, сказать не могу — не только мой секрет. Вас я уважаю, потому не собираюсь врать. Вот и пришел сообщить Вам, что завтра на занятиях нас двоих не будет. Вы нас знаете — на учебе и общественной работе это не отразится.

— Та-ак, — протянул задумчиво он и полез в стол за папиросами. Потом одумался, наверное, вспомнив, что я подросток и спортсмен и захлопнул стол.

— Что это за танец ты придумал, что восьмые на головах стоят, — берет паузу, чтобы собраться с мыслями, понимаю я. Видимо, сильно я нарушаю его планы на завтра в отношении меня.

— Ничего особенного не придумывал. Видел где-то похожее выступление, представил, как позрелищнее можно сделать и подал девчонкам идею. А они уж сами дальше фантазируют. Посмотрим, что получится, — неопределенно пожимаю плечами. (Не надо мне авторства). А сбор информации у директора поставлен. В нашем классе есть стукачи? Хотя в жизни они есть всегда и везде. Почему их в школе не должно быть? Как быстро до директора дойдут слухи о наших махинациях с иконами?

— А все говорят про танец Соловьева, — настаивает.

Я опять пожимаю плечами. (Мало ли, кто, что говорит?)

— Учителя с трудом на уроках порядок наводят, — продолжает он держать паузу.

— Если все получится, как у них запланировано, на концерте всех шокируют, — продолжаю дистанциирование от танца, но намекаю, что держу под контролем.

— Все эти танцы, концерты — вторично. Учеба — главное, — заявляет без убеждения в голосе.

— Как идет подготовка к празднику, в целом? — как будто и не заявлял о важности учебы только что. А мысли-то у директора враздрай скачут. Что же он от меня хотел?

— Все по планам. Сбоев быть не должно, — уверенно заявляю.

— Ладно, иди на урок, — отпускает меня. — Алло гараж? А как же моя просьба? — мысленно ору.

Топаю в класс, и до меня доходит:

— Какое разрешение я от него ждал? Чего я хотел? Чтобы он сказал — давайте прогуливайте завтра? Я его поставил в известность, он не запретил. Завтра едем.

Опять опоздал на урок. Что-то это входит в привычку. Учительница литературы только недовольно поджала губы, но ничего не сказала, разрешив сесть на место. Обрадовал исстрадавшегося Фила завтрашней поездкой. Он начал было допытываться, что сказал директор. Ведь не принято было уведомлять начальство о предстоящем прогуле. Я коротко ответил правду:

— Ничего.

Фил, похоже, не понял, но замолчал.

Передали записку от Таньки Филиной: 'Соловьев, ты почему не предложил Домино нашим девчонкам? Готовься!'

— Не понял, что за наезды? А кто выступил с инициативой? Где была сама Танька? Почему сейчас не хотят вступить в проект? Достоинство боятся уронить? Готовиться к чему? — Мысленно удивляюсь и возмущаюсь.

Заметил, что Фил пытается заглянуть в записку. Свернул, убрал в карман. Фил рядом обиженно засопел.

После урока меня обступили несколько возмущенных одноклассниц. Когда основной накал страстей спал — задал те же вопросы, что пришли в голову на уроке. С логикой у женщин всегда проблемы или она какая-то извращенная. Меня обвинили в непатриотизме к классу и потребовали придумать что-нибудь подобное для них.

— Я что, генератор эстрадных идей? — Мысленно взвыл и, пообещав подумать, слинял в школьную раздевалку под непрерывными шутками заинтригованных ребят. Уж больно необычен был наезд девчонок.

По дороге домой, друзьям объяснил причину наезда девчонок. Танец показывать и объяснять концепцию наотрез отказался. На концерте увидят. Отдельно с Филом обговорили время и место завтрашней встречи, а так же, что будем с собой брать. Кроме того, Фил предложил еще двух кандидатов в сборщики. Предложил отложить принятие решения по результатам завтрашней нашей поездки на понедельник.

С собой пришлось тащить выбранные лыжи с палками и ботинками. Михалыч рекомендовал в субботу (завтра) обкатать их. Но завтра у нас с Филом первый поход за антиквариатом.

Дома поев, оделся потеплее и пошел к назначенному времени к спортзалу. Там собирались школьные стрелки с военруком во главе. Все вместе прошли к Горбатову получать винтовки, патроны и мишени. Горбатов, увидев меня, кивнул.

— Здравствуйте дядя Леша, — поздоровался я.

— Ты еще и стрелок? — пошутил он.

— ...я еще и крестиком вышивать могу, и на машинке тоже..., — голосом Матроскина-Табакова заявляю. Он хрюкнул и заржал в голос.

Заводской тир располагался с краю стадиона между стадионными трибунами и сараями Желтого и Белого домов. В юности мы с пацанами только слышали из-за бетонных стен хлесткие выстрелы и иногда лазали через бетонные стены за гильзами (особенно ценились желтые латунные), свинцовыми пулями и дырявыми мишенями. Больше ничего интересного там не было. Кому-нибудь везло, когда находился целый патрон.

Теперь стреляю сам, а кто-то завидует за забором. Настрелялись вдоволь. Горбатов патронов не пожалел. Подобрал себе винтовку с диоптрическим прицелом. Результатом остался доволен. Из десяти выстрелов на 50 метров лежа с упора под конец выбивал 85-90 очков. Военрук похвалил. Единственная девчонка в стрелковой команде из восьмого класса в вынужденных перерывах (окон для стрельбы было пять) тоже стала доставать меня вопросами о танце. Послал ее... к Воронковой. Наверное, обиделась.

Шестой день.

Наутро, объявил родителям, что в школу не иду. Дела! Мама попыталась возмутиться и выяснить причину. У нее пунктик — нет никакой уважительной причины для пропуска учебы или работы. Нытье про головную боль, температуру, боль в животе — не прокатит. Наверное, только госпитализация в больницу заставит ее смириться. Заявление о том, что директор школы в курсе моих дел и поддержка отца заставили ее замолчать.

— Совсем большой стал, — то ли огорчилась, то ли констатировала она.