Проводник-1

— А, эм... только в поле женщина от трудности бежит, — начал я, и замолчал, поняв, что несу какой-то бред. Что же мне посоветовал Цайгао? Точно что-то про женщин и трудности. И поле.

— Сегодня ты победил себя, Проводник, — Циньчжоу словно и не обратил внимания на мои слова. — Ты победил слабую женщину и помог родиться мужчине. Теперь, Проводник, возьми Чаавэй и сразись со мной, — с этими словами он протянул мне все ту же пару икс-образных клинков.

Я взял их и уставился на Циньчжоу, пытаясь вызвать то же состояние, что и раньше. Но не мог. Не испытывал я неприязни к этому человеку, хоть он и побил меня на тренировочной площадке, но сделал это не со злости, а почти что по моей просьбе. Я опустил Чаавэй.

— Прости, Циньчжоу-охотник, но не могу я напасть на тебя. Нет во мне ненависти к тебе.

Вместо ответа он подошел ко мне, но вопреки ожиданию не ударил, а положил руки на плечи и уставился мне в глаза, словно ища что-то. Затем он отошел и ненадолго задумался.

— Прости, Проводник, ошибся я, — произнес он к моему изумлению. — Ждал увидеть великого воина, не ребенка. Есть в тебе сила, есть огонь, но подавлен. Не понимаю, почему так?

Тут уже задумался я. Вот ведь задача, как объяснить Циньчжоу особенности земного общества, не нагружая при этом излишней информацией. Я молчал, подбирая слова. Наступившую тишину нарушил крик пострадавшего парня, о котором я уже успел забыть.

— Циньчжоу-охотник, почему не перекинул ты эту женщину через колено и не наказал?! — истошно завопил тот, вновь заставив меня вздрогнуть от неожиданности. — Не пристало ей поднимать руку на мужчину!

— Молчи, Хыкцур, — Циньчжоу вроде бы даже не повышал голоса, но крикуну словно рот заткнули. — Сам виноват в случившемся, моего ученика оскорбил, а теперь защиты у меня ищешь? Разве так мужчина поступает?

— Но ведь... — неуверенно произнес Хыкцур, — ты отказался его учить. Сам назвал женщиной.

— Не видишь ты, ошибся спросонок, не разглядел. Вижу теперь, кто здесь мужчина, а кто женщина, — Урца при этих словах отчетливо фыркнул, не скрывая веселья. Не меня он смотрел, как и прежде, с приязнью и с уважением, даже за поставленный фингал не обижался. — Поди прочь, Хыкцур, пока не прогнал я тебя силой.

— Не смеешь называть меня низким именем, умер Хыкцур, Сяань теперь я, — парень поднялся, обретая уверенность. — Мужчина говоришь? Да будет так. Коли мужчина, так не побоится выйти на бой чести со мной. Принимаешь ли, Проводник?

Я не вполне понял, о чем именно речь, и вопросительно глянул на Циньчжоу.

— Обычай таков наш, — охотно просветил он. — Когда двое мужчин ссорятся, разрешить свой спор должны в бою при помощи Чаавэй. Но забыл ты, Хыкцур, что Проводник теперь ученик мой. Не он на твой вызов отвечает, я. И я говорю, биться будете через месяц, до смерти. Доволен ли? — в голосе охотника явственно слышалась насмешка.

— Да будет так, Циньчжоу, — бросил Хыкцур-Сяань, — не успеешь за месяц обучить ученика, моя победа будет, — с этими словами он ушел, утирая кровь с лица.

А я понял, что вляпался по самые уши. Ну и что, что сейчас мне повезло застать Сяаня врасплох, он же просто не ожидал отпора от слабака вроде меня. Да и тело выкинуло тот еще фокус. Я ведь сам не понял, когда и как подлетел к нему, как бил. Не может быть, чтобы дело было только в пресловутой ярости. Улучшения Центра? Уже теплее, но как пользоваться новыми возможностями организма? Если не освою их, то просто умру. Ну наставничек, придумал мне стимул, лучше не бывает. Инстинкт самосохранения, основной для любого живого существа. Теперь я из кожи вон вылезу, лишь бы освоить Чаавэй и вообще овладеть своим телом.

— Вижу, понял все, — похоже, мои рассуждения были написаны у меня на лице, и Циньчжоу легко понял, в чем дело. — Знай, Проводник, так надо. Первый шаг ты сделал, дороги назад нет. Освоишь Чаавэй, победу одержишь, предназначение свое выполнишь.

— А если нет?

— Нет в сердце места сомнению, — Циньчжоу повысил голос. — Таков мужчины путь, биться с врагом, не думая о поражении. Если думать, таким как Хыцкур станешь. Думаешь, почему такой? Боится всякого, кто сильнее. Такой не пойдет на вампута, и от леррунга сбежит. Только с женщинами да учениками биться горазд. Таким же стать хочешь?

Ну, такой породы в любом мире хватает. Шакалье, нападающее только на слабых. Даже странно, что такой типчик тут считается мужчиной. Я был лучшего мнения об этом мире после всего, что слышал от Урцы.

— Отцу жаловаться пошел, — недовольно проворчал ученик Цайгао. — Опять Чжоуцзаянь к нам пойдет, Цайгао докучать. Циньчжоу, Проводника у себя приютить можешь ли?

— Прав ты, Урца, негоже ему с Чжоуцзаянем встречаться, худу быть. В лес пойду с Проводником, там его учить буду. Времени мало, но справимся. Видел сам скорость и силу его.

— Видел, — с усмешкой подтвердил Урца. — Даже на себе почувствовал. Учи его хорошо, Циньчжоу, Цайгао сказал, времени у нас мало, нового Проводника можем не дождаться.

— Хо! Быть посему. Уходим мы, Проводник. Следуй за мной, — с этими словами охотник направился прочь со двора.

Вот так просто, прихватив одни только Чаавэй. Он что же, собирается меня учить выживать в лесу? Нет, тоже, конечно, полезно, но...

— Прости, Циньчжоу, не понимаю, — я легко нагнал охотника, целеустремленно шагавшего к воротам. — Сам сказал, месяц у меня, чтобы научиться. Почему в лес идем?

— Учиться быстро надо, — не оборачиваясь ответил он. — В лесу учиться сложнее, но быстрее. Не бойся, Проводник, не дам погибнуть, прав Цайгао, на тебя вся надежда.

— Но там же вампут, леррунги...

— Хо! Урца болтает, чего не знает, — развеселился охотник. — Цайгао тоже. Не ходят из деревни, не знают леса. Леррунги только на высоких деревьях живут, вампут больше чащу любит. А мы пойдем близко-близко. Всякий охотник там должен неделю прожить, прежде чем к испытанию подойти. Опасно там, но Проводник быстр и ловок, не пропадет. А вот Чжоуцзаянь опаснее многократ, — нахмурился он. — Сильный охотник, храбрый, но власти алчет без меры. Сыновей и дочерей своих сплошь мужчинами сделал. Хочет деревней править вместо Цайгао и ни перед чем не остановится. Останешься тут, убьет тебя.

Ну вот, я еще и в местную политику влез, получается. Значит, влиятельный папашка и оборзевший сынок. Видимо, люди одинаковы во всех мирах. От этой мысли мне стало особенно тоскливо.

Мы с охотником дошли до запертых ворот, у которых стояла девушка с копьем, ножом и Чаавэй на поясе. Девушка-мужчина. От этой мысли мне стало смешно, и я изо всех сил старался прятать улыбку, чтобы не нарваться на неприятности. По слову Циньчжоу охотница открыла нам ворота и, едва мы прошли, тут же закрыла их. Чего они тут так боятся?

— Учитель, — ну не мог мой внутренний фанат 'Звездных войн' упустить такую возможность, — позволь спросить, почему врата заперты всегда?

— Вампут. Ходит рядом, скребется, проникнуть внутрь пытается. Его работа, — Циньчжоу указал на часть стены, и я судорожно сглотнул. Судя по отметинам, тут побывал кто-то очень крупный. И очень когтистый. — Вампут хитер и свиреп, никак не найдем, — сокрушенно покачал головой охотник. — Ночью приходит, днем прячется. Порой месяц не видно, потом вновь приходит. Сильный зверь, упорный.

Мы отдалились от стены и двинулись в лес. Здесь, рядом с деревней, он был не особо густым, да и выглядел вполне по-земному. Исполинские деревья, которые я видел с крыльца дома Цайгао, скрывались где-то в глубине леса. В общем, ничего страшного в этом лесу я не видел и, если бы не следы когтей у стены, вообще решил бы, что опасности тут нет.

— Здесь, — Циньчжоу остановился у одного из деревьев, корни которого раскинулись над небольшим овражком, образуя своеобразную крышу. — Здесь жить будем, Проводник, — он спрыгнул в овражек и настороженно осмотрелся. Видимо, его все устроило, и Циньчжоу махнул мне рукой, чтобы спускался.

Я спрыгнул вниз и осмотрелся. Под корнями обнаружилось импровизированное жилье, явно временное. Несколько подстилок из листьев и грубая глиняная посуда. Кострища не было, впрочем, в местном климате тепло костра не столь нужно, и ночью не замерзнешь. Не знаю, как быть со зверьем, но вряд ли Циньчжоу этого не учел.

— Вечером натаскаешь новых ветвей, — продолжил инструктаж охотник. — Ручей недалеко, я покажу. А пока, — он снял с пояса одну пару Чаавэй, и я только сейчас понял, что охотник взял с собой два комплекта. — Начнем обучение. Тебе понадобятся Чаавэй. Пойди и достань, — с этими словами он метнул оружие высоко вверх.

Я видел, как клинки воткнулись в стволы деревьев на приличной высоте от земли. Видимо, это было частью обучения. Я подошел к первому дереву и полез наверх. Карабкаться было трудно, ветви росли как попало, и я несколько раз чуть не упал. Но вот, наконец, первый Чаавэй у меня в руках. Я радостно спустился и поискал глазами второй. И не нашел. Я помнил, что видел его воткнутым в одно из деревьев, но вот какое именно? Я повернулся к Циньчжоу, но тот, похоже, потерял ко мне интерес. Хотелось попросить его о помощи, но на память пришли слова Цайгао о бегстве от трудностей. Ну уж нет, какие-то там деревья не заставят меня отступить. Я вернулся на исходное место и постарался припомнить, куда именно улетел второй Чаавэй. Примерно прикинул, и полез. На первом дереве его не оказалось, как и на втором, и на третьем. Сбившись со счету и устав как собака, я, наконец, нашел проклятый клинок на одном из деревьев, причем совсем не там, где ожидал его найти. Либо я окончательно отупел, либо...

— Ты перепрятал второй Чаавэй, — с упреком сказал я Циньчжоу.

— Нашел ты его, почему жалуешься? — голос охотника оставался бесстрастным. — Нашел Чаавэй, а теперь отложи. Учить буду, как правильно бить.

К вечеру я был выжат как лимон. Нет, даже сильнее. Циньчжоу гонял меня до самого заката, заставляя то драться с ним в тренировочных поединках, то выполнять различные упражнения. Я приседал, бегал, прыгал через овраг, лазил по деревьям. Когда наступил вечер, охотник послал меня собирать ветки для ночлега. Потом мы отправились к ручью, и я с наслаждением напился прохладной воды, запоздало вспомнив о своем неприятном опыте на Зестии. Едва вернувшись на место ночлега, я рухнул на постель, выкинув из головы всех местных тварей вместе взятых. Пусть уж лучше они меня сожрут, хотя бы не придется вставать на следующий день. Но твари не пожелали избавить меня от мучений, и на следующий день все повторилось. И на следующий, и на следующий за ним. А потом я просто потерял им счет. Но польза от тренировок была. Постепенно я перестал выматываться до полусмерти, мои движения стали быстрее и уверенней. И с Циньчжоу мы уже дрались наравне. В столь быстрый прогресс не верилось, но охотник сам все пояснил.

— Ты послан Чаациньшу из мира духов. Разве может так быть, чтобы человек оттуда был таким же, как простой смертный? Чаациньшу нужны только лучшие.

И ведь правда. Центр же сказал, что улучшил мое тело для полного раскрытия возможностей. Я-то, дурак, раскатал губу на регенерацию и прочие сверхспособности, а оно оказалось вот как. Просто мое тело УЖЕ обладает всем необходимым, чтобы стать если и не непобедимым бойцом, то хотя бы просто неплохим. Только вот я сам, даже получив все эти новые способности, совершенно не умел ими пользоваться. Как блок в голове стоял, что не могу я быстрее двигаться, и все тут. И теперь эти блоки рушились один за другим.

В один из дней Циньчжоу сказал:

— Довольно этих детских забав. Пора за оружие браться.

И для меня началось все по-новой. Я осваивал не только Чаавэй, но также акрыц, короткое копье с зазубренным наконечником, и кирык, загнутый нож. Циньчжоу показывал мне, как стоять, как нападать и как защищаться. Учился я быстро, ежедневно по сотне раз отрабатывая каждое движение.

Обучение закончилось внезапно. В тот день я, проснувшись с восходом солнца, направился к ручью, а когда вернулся, увидел, что Циньчжоу аккуратно прибирается в убежище под корнями дерева.

— Окончилась учеба твоя, Проводник, — ответил он на немой вопрос. — Сегодня вечером в Доме духов свое мастерство главам семей покажешь.

Я молчал. И что было говорить? Слова благодарности тут прозвучали бы фальшью. Циньчжоу в буквальном смысле вложил душу в мое обучение, и единственным способом отблагодарить его будет успешное прохождение испытания и решение местной проблемы.

Так молча мы и направились обратно в деревню. Предстоящее испытание меня мало заботило. В конце концов, все местные через него проходят, так что никаким членовредительством мне оно не грозит. Беспокоило другое. Сяань, он же Хыкцур. Если я пройду испытание, мне придется биться с ним насмерть. Это значит, убить или быть убитым. За прошедший месяц я успел подзабыть об этой проблеме, и вот она вновь встала передо мной в полный рост. Ну не могу я, человек из цивилизованного государства двадцать первого века просто так отнять чужую жизнь. В любом случае, не время забивать этим голову сейчас. Сначала мне надо пройти испытание.

Дом духов, признаться, меня разочаровал. Я подспудно ожидал увидеть что-то вроде синтоистского храма или там Шаолиня, а все оказалось куда как проще и приземленнее. Домом духов, как оказалось, называлась прикрытая навесом площадка на заднем дворе дома Цайгао. Я видел ее ранее, но не придал значения. В роли представителя духов выступала сидящая на возвышении древняя старуха в желтом одеянии. Рядом с ней курились две чаши с благовониями. По краям площади двумя ровными линиями сидели мужчины и женщины (то есть, пардон, мужчины женского пола), как мне украдкой шепнул Урца, главы семей деревни. Был тут и Циньчжоу. Нас, претендентов на звание мужчины и охотника, было четверо, включая меня. Двое парней лет шестнадцати, робко переминавшихся с ноги на ногу, и их ровесница, девушка. Я бы не назвал ее красавицей, слишком уж хищными были черты ее лица. Маленькая грудь, к тому же туго стянутая безрукавкой, и небрежная стрижка только усиливали впечатления. Одного взгляда на нее хватило, чтобы понять. Это дочь Циньчжоу. Дело было не только в сходстве, она также стояла, также двигалась, как мой наставник. От нее веяло тем же чувством спокойной, холодной уверенности в себе.

— Духи видят все, — начала визгливым голосом старуха в желтом. — Духи незримо присутствуют среди нас. Человека глаз слаб, но духи прозревают плоть и разум. Сегодня здесь собрались четверо детей, чтобы показать, достойны ли они звания охотника. Мужчины ли они, мудрые воины и защитники, или же слабые женщины, — она сделала паузу и поглубже вдохнула дым. — Да, видит старая Айкахон, видит духов, слышит волю их!!! — ее вопль пилой резанул по ушам. — Да будет как они пожелают! Воля их ясна: первыми бьются Ыгзулар и Хоггыр. Вторыми — Уцхазра и Рен-Проводник. Да будет по воле духов! — она хлопнула в ладоши.

Двое парней встали друг на против друга, а мы с Уцхазрой отошли ближе ко входу. Девушка оставалась все также бесстрастна внешне, но я уловил, как участилось ее дыхание. Знать бы только, от страха или от предвкушения скорого сражения. Себя я старался контролировать, сдерживая предательскую дрожь в коленях.