Слуги Зла

— Да кончайте уже, — взмолился Молния. — А то меня вырвет сейчас!

— Мудрое слово, — сказал Ястреб. — Замолчали и пошли отсюда. Надо сообщить вниз.

Бойцы с торопливой методичностью осмотрели тела. Ничто, кроме золота, не остановило их внимания — стрелы людей были длинноваты и слишком легки для орочьих луков, прочее оружие, красивенькое и неудобное, доброго слова не стоило, личные вещи казались бессмысленными, а припасы отзывали настоящим ядом. Так тела неудачников и канули в пропасть под мост — при оружии и амуниции. Они могли бы не обижаться в стране теней, если только от людей остаются тени. Лошадей показалось жалко разгонять, но все равно разогнали, зарезав только нескольких: вечерело, и никто не сомневался, что за длинной ночью придет довольно-таки сложное утро; свежая конина представляла собой провиант для бойцов, которые выйдут наверх.

А наверх позже многие вышли.

К тому времени, когда по Линии Ветров пришел сигнал от разведчиков — тяжелый душный запах лаванды, тревога, призыв — те, кто остался с Клыком, уже успели осмотреться по-настоящему.

В поселке уцелело немного жителей, и в основном — молодежь, бойцы и присоединившиеся к бойцам технари и рудокопы. Калек, женщин с маленькими детьми и доживающих век стариков клан погубил, пытаясь спасти; из таких выжили только дети, которые уже обрели достаточно самостоятельности, чтобы остаться среди бойцов, и женщины из профессионалов, нужных для ведения войны. Большинство инженеров клана, которые обеспечивали безопасность пещер, пропали вместе с теми, кого остались защищать.

Уцелевших отличали отчаянные лица, откушенные мизинцы, шрамы от собственных когтей на щеках у женщин и абсолютная готовность принять любой бой, чтобы мстить со всей возможной жестокостью.

К тому времени, как пришел сигнал, уже решили, что Крыса останется в госпитале вместе с целительницами клана, но она вдруг поняла, что с Пыреем в таком случае может больше никогда не увидеться, и, нарушив все планы, отправилась наверх с бойцами. Красавчик, которого тоже собирались оставить внизу, с ранеными клана, оскорбился до глубины души:

— Вы будете драться за меня, а я тут отсижусь, так, Клык? — мрачно сказал он, догнав и остановив своего старого командира. — С чужаками! Здорово придумано. И потом ко мне будут ваши тени приходить, а здешние меня с дерьмом сожрут за то, что я жив. Славно.

— Сдохнуть торопишься? — усмехнулся Клык. — Может, успеешь еще?

— Наверно, в хорошей компании хочу сдохнуть, — Красавчик осклабился. — Вместе с тобой драться безопасней, чем под этими сводами с местными пижонами сидеть. И потом — даже Шпилька ушла...

Клык не нашелся, что возразить, только сморщил нос.

— Слушай, Клык, — сказал Мелкий, подходя, — это что ж выходит? Если меня завтра убьют, я для всех так Мелким и останусь? Ну что за... я же урук-хай все-таки!

— Чем это плохо? — сказал Клык. — Важно, не как тебя звали, а что о тебе запомнили, глупости болтаешь...

— А может, тебе после этого боя дадут другое имя, — вмешался Хорек. — Мало ли, как все обернется. Может, тебя вообще назовут Ветер или Огонь, если выйдет что-нибудь особенно удивительное. А может, ты еще лет пятьдесят проживешь и десять имен поменяешь...

— А бой точно будет завтра? — спросил Мелкий, ответив Хорьку признательным взглядом. Он почувствовал себя польщенным.

— Думаю, да, — Клык тщательно свернул карту, начерченную на отлично выделанном пергаменте, и окликнул Шороха: — Забирай обратно. Я ее наверх не понесу — мало ли, как все сложится, а в чужих руках ей совсем не место.

— Знаешь, Клык... — Шорох чуть замялся. — Я хотел тебе кое-что сказать... Пойдем со мной... карту отнесем.

Клык пожал плечами. Пошел за Шорохом мимо бойцов, проверяющих снаряжение, мимо оружейной мастерской, где теперь горел огонь, метались тени и был слышен звон молотов по наковальням и шелест стали шлифуемых лезвий, мимо ведущих вниз штолен, откуда тянуло холодом и глубиной... Шорох свернул из тускло освещенной галереи в сумеречный узкий коридор, а из него — в маленький зал, отлично проветриваемый и залитый светом горящего газа. Здесь, на стеллажах, вырубленных прямо в камне стен, хранился клановый архив. В библиотеке никого не было.

Шорох положил карту в нишу, рядом с другими, повернулся к Клыку, развязал торбу, висящую на боку, и вытащил странный предмет. Клык посмотрел на эту вещь, не прикасаясь: продолговатый брусок в ладонь шириной, а длиной — в полторы, зеленовато-серый, поверхность кажется какой-то жирной, с тусклым блеском, как у слюды или стеатита, а из бруска торчит круглый штырь, металлический, мутно-желтый, может, латунный. И запах...

— Это — гремучий студень? — спросил Клык негромко. — Я с таким дела не имел, но запах чуял много раз, не ошибиться...

— Он самый, — кивнул Шорох. — Чтобы активировать детонатор, надо нажать это до упора. Шарахнет на счет "пять". Держи.

— Нетопырь нас этой штукой не снабдил, — хмыкнул Клык. — Ты сказал ему?

— Нет. Знаешь, Клык, он, все-таки, просто боец, а я — инженер, я все понимаю. Ты видел карту? Если гад войдет в тот вход, за мостом, то дойдет до шахт, там рукой подать. Наши пещеры просто... ну, что говорить, нельзя, чтобы вошли. В общем... в случае чего... ты скажи своим. Или сам, или — пусть еще кто-нибудь... Но в случае чего... вы взорвите его к Барлогу... возьми еще один, на всякий случай... Хватит с запасом.

Клык взял бруски и осторожно сложил их в свою походную сумку, разместив рядом с флягой, так, чтобы случайно не нажать на детонаторы. Пнул Шороха в плечо:

— Не поднимайся наверх. Внизу ты еще будешь очень нужен, а наверху тебя легко убьют. И не жалей, что не дерешься. Иногда мозги нужнее кулаков. Не поднимешься?

Шорох ответил на пинок, хотя заметно смутился. Ухмыльнулся, отвернулся в сторону:

— Не знаю... Посмотрим...

Снаружи наступала ночь, влажная, но теплая и тихая. Тоненькая полоска зари, рдеющая золотисто-алым, как угли под пеплом, постепенно меркла далеко на западе, а над головами уже сгустилась прозрачная чернота и в ней медленно плыла щербатая медная луна. Ночь пахла мокрой землей, холодной осенней сладостью, кровью и железом — бойцы занимали позиции. Клан Теплых Камней ждал гостей на рассвете и загодя готовился к их приему.

Проходя по горному склону, совершенно обычному на посторонний взгляд, но давно превращенному аршами в помесь наблюдательного пункта и крепостной стены, Клык рявкнул на молодых бойцов с черными лицами рудокопов, которые наладились развести костер:

— Хотите, чтобы все точно знали, что мы уже здесь?! Ваш огонь будет дивно виден из долины, вы б еще поорали на человеческом языке: "Эге-гей, дорогие люди, мы вас уже заждались!"

Компания устыдилась; совсем юный арш, который хотел поджечь хворост, сконфуженно спрятал огниво. Из-за воротника его куртки высунулась и тут же пропала нервная бурая мордочка с черными блестящими бусинками глазок и двумя пучками пышных усов.

— Сопляк, — усмехнулся Клык. — Ты что, в бой свою крысу потащишь? Не жалко друга? Ведь выронишь в рукопашной, а ее затопчут.

— Где я ее оставлю? Она же с детства у меня за пазухой живет, она еще лысая была, когда я ее взял. Я ее в шахту всегда с собой носил. Они вибрацию чуют и на газ реагируют лучше нашего, и вообще... — арш вздохнул. — Пойду выпущу ее... только она же обратно придет.

Он побрел прочь, а его приятели с досады на отсутствие огня затеяли возню.

— Эй, за уши не кусаться! — крикнул кто-то из темноты. Не участвующие в потасовке ели сырую конину и перекидывались злыми шуточками на человеческий счет. Арша с длинными волосами, по-человечески собранными в пучок на затылке, кокетливо взглянула на Клыка, смутилась, встретив его мрачный взгляд, и принялась подтягивать тетиву дальнобойного лука.

— Бойцы, комариная холера... звери... — проворчал Клык, отходя.

— Что? — окликнул Нетопырь. Он размещал над дорогой своих лучников. Молния сопровождал его, как адъютант.

— Шикарные бойцы у тебя, вот что. Зверюги, — ирония в голосе Клыка совершенно погасила досаду. — Люди, не доходя, от ужаса обгадятся. Челочки, колечки, шнурочки, хвостики, ручные крыски... Зажрались вы тут, со своими шахтами и Карадрасом.

— Они еще дети, — сказал Нетопырь тихо. — К тому же — мастера, шахтеры, рудокопы, а не солдаты... И что ж, они виноваты, что у них опыта мало?

— Конечно, нет. Опытные на Серебряной реке легли?

— Клык, Барлог возьми! Они за наши горы...

— Заткнись, Нетопырь, не ори. Слушай. Стрел достаточно?

— Есть стрелы.

— Вот и славно. Стрелять твои рудокопы умеют? Им — тоже луки, хорошо бы не доводить до рукопашной, если стрелами заставим людей развернуться, будет отлично. А если их будет многовато, и они попрут-таки через мост... тогда мы первые их встретим. Выбери самых толковых, чтобы нормально рубились, потом покажешь — а я пойду скажу своим пару слов.

Нетопырь выслушал удивленно и насмешливо, но не возразил, а кивнул и удалился. Клык послушал, как он приказывает кому-то поднимать наверх все наличные запасы стрел и зовет неких Змея, Искру и Полосатого, ухмыльнулся и поднялся на каменный выступ, заросший кустами, где его ждали наемники. С ними можно было не договариваться о месте встречи — их присутствие обозначили хорошо знакомый запах и голоса. В голосах не слышалось ни единой нотки нервозности или тревоги.

— ... такая девочка! — говорил Хорек восхищенно. — Вы бы видели, шик! Зовут Жаба, и имя по глазам дали, глаза золотые, светятся, а вот тут вот три такие маленькие бородавочки... Да что... а пахнет! Не поверите. И волосы по плечи.

— Вот, значит, как, — хихикнула Шпилька. — Волосы по плечи, значит. Бородавочки на щечке. И оба клыка, конечно, целы... И она тебя погрела, а? Ну разумеется, как можно устоять против Хорька...

Хорек облизнул клыки и осклабился:

— Ревнуешь, малышка?

Шпилька сморщила нос:

— Враки, как всегда враки!

— Точно, брехня! — Мелкий ткнул Хорька в бок кулаком. Тот ответил тычком же:

— Она сказала, что ей нравятся настоящие бойцы!

— Именно ты, да?!

— Вот именно я!

— Трепло!

— Это правда! — сказал Красавчик со смешком. — Шикарная девочка, целитель, я ее видел. Глаза чудесные, золотистые, на щеке точно бородавки, да еще какие! С пушком сверху, полжизни... Пахнет запредельно. И надавала авансов Пауку, а Хорек слышал...

— Ах ты! — Хорек схватил Красавчика за шиворот, но тот изящно вывернулся и дернул Хорька за ногу. Через миг они катались по траве, пинаясь и мешая друг другу встать. — Паук! — выкрикнул Хорек, тщетно пытаясь освободиться от противника, более сильного и крупного. — Ну хоть ты им скажи!

Шпилька и Мелкий хохотали. Паук, сидящий на камне неподалеку, поднял глаза от шелкового шнурка, растянутого между пальцами в руну "жара", ухмыльнулся:

— Я ничего не знаю...

— Предатель! — Красавчик отпустил Хорька и швырнул в Паука комком дерна. — Тебе наплевать на истину!

Паук ухмыльнулся еще шире:

— Мне изложение понравилось. И потом, эта красотка Жаба — та еще штучка. Мало ли что она потом Хорьку пообещала...

Хорек шлепнул его по спине ладонью:

— Ты-то все понимаешь...

Пырей и Крыса не участвовали в этой возне. Они сидели поодаль, на мху, прижавшись друг к другу, и смотрели, как догорает закат.

— Ты мне пообещай, что спустишься вниз, когда рассветет, — сказал Пырей.

— Не хочется. Да что ты, в самом деле! Мы с тобой вместе достаточно...

— Вот именно, что уже достаточно. Крыс, нам утром отколется, я чувствую. У меня всегда перед этим затылок ломит...

— У меня хороший панцирь. Я стреляю не хуже Шпильки. Мне здешний оружейник на мече лезвия поправил. Я хочу остаться.

— Тогда меня убьют. Я буду все время следить за тобой и пропущу удар.

Крыса сунула голову Пырею под мышку и глухо сказала оттуда:

— Я уйду. Но если тебя без меня убьют, я к себе больше никого никогда не подпущу. Рожу только один раз. А когда он вырастет, откушу мизинцы до ладони и буду мстить, пока не убьют меня...

Пырей вздохнул:

— Ладно. Договорились...

— Ребята! — позвал Клык, подходя. — Подойдите поближе. Есть дело.

Когда наемники подошли и расселись вокруг, Клыку стало очень спокойно. На эту компанию он мог рассчитывать полностью. На эту компанию и Нетопырь мог бы рассчитывать полностью, если бы хоть раз имел дело с настоящими бестиями войны и понимал, что они такое, но Нетопырь был подгорный пижон, боевой опыт Нетопыря явно ограничивался патрулированием границ, поэтому он...

Впрочем, все это неважно.

Клык оглядел своих бойцов. Хорька он знал дольше всех, Хорек был ему ближе всех... но Хорек слишком эмоционален по натуре, его слишком заводят драки, ведет азарт. Это не годится... Красавчик, Мелкий, девочки... Пырей... Пырея Клык бы вообще хотел придержать около себя, чтобы в случае чего... Паук. Вот.

— Паук, — сказал Клык, вынимая из сумки брусок гремучего студня, — знаешь, что это?

Паук бросил наматывать шнурок на запястье. Кивнул:

— Догадался. Пахнет...

— Держи. Этот штырь — детонатор. Вобьешь до упора — и бросай. Рванет на счет "пять". Знаешь, зачем даю?

Паук снова кивнул:

— Для моста.

— Это если станет ясно, что иначе не выйдет. Не раньше. Понял?

— Тебе Нетопырь дал? — спросил Паук, убирая брусок в сумку.

— Нет. Шорох. Но это все равно. Ты — спокойный, ты хорошо поймешь, когда надо будет. Даже если я не смогу сказать.

— Ладно, — Паук чуть ухмыльнулся и потянулся всем телом. — Только подремать бы чуток...

— Спите, — сказал Клык. — Завтра мы покажем местным, как это делается. Держитесь рядом со мной — вами я командую, не Нетопырь.

Бойцы принялись устраиваться на ночлег. Мелкий толкнул Клыка в колено:

— А мне тоже взрывалку можно?

— У меня больше нет, — сказал Клык. — Я бы дал тебе, но ты из-за плеча хорошо не размахнешься.

Мелкий разочарованно фыркнул и свернулся клубком между поросшими травой валунами. Через некоторое время заснули почти все; только Крыса и Пырей возились и шуршали — может, грелись.

Клык сидел на холодном камне и смотрел вниз, где далеко-далеко в долине горели еле заметные огоньки. Все вышло хорошо. Паук — спокойный и умный, он понял, какого свойства это дело, по глазам видно, что понял, но дергаться не стал. Все будет в порядке.

Вроде бы хозяева Теплых Камней думали о бое на рассвете, но все произошло много позднее. Утро выдалось очень ясным и тихим. После него пришел свежий и очень теплый день. Стояла тишина, и солнце поднималось все выше; ни одной, самой крохотной тучки не осталось на небе, синем и гладком, а листва, начавшая желтеть, казалась позолоченной на этом ярком атласном фоне. Осколки слюды на горной дороге блестели, как роса — и никто-то по ним не ехал, хоть дозорные и не спускали с дороги глаз. Нетопырь успел дважды усомниться в том, что люди вообще придут нынче — но Клык не сомневался ни минуты. Люди не спустят уничтоженный отряд и убитого рыцаря королевы Маб. Иногда в людях чуточку просвечивает что-то орочье — когда они рвутся мстить за погибших товарищей, к примеру. Поэтому, когда Нетопырь хотел отпустить резерв, поднятый вчера по тревоге, Клык только головой помотал: