Истоки неприятностей

Занимался он теперь, в принципе, тем же, чем и раньше: вычислял и ловил преступников. Но если полномочия милитии распространялись исключительно на Исток (и изредка на Викену), то разведчиков могло занести куда угодно, действовать приходилось не всегда легально, а молчать о результатах этих действий — практически постоянно. Впрочем, молчать было легко, Долан никогда не был слишком разговорчивым. Да и общаться за пределами управления теперь стало не с кем — прежние коллеги считали его перебежчиком и чуть ли не предателем.

Две организации всегда друг друга недолюбливали, хотя официально и делали общее дело. Точнее, вырывали это дело из рук друг друга, пытаясь выставить себя в наиболее выгодном свете и выслужиться перед вышестоящими. В случае с милитами — перед советом магнатов. Это было важно, от совета зависело, например, сколько магических камней выделят для новобранцев. И выделят ли их вообще.

Фактически — вся милития продалась с потрохами за эти камни. Изнутри это не так бросалось в глаза, но со стороны оказалось особенно заметно.

Вот в этом-то и состояла разница. Управление разведки не лизало пятки совету и фонду распределения ради ценных арфактумов, а как-то справлялось своими силами: за счёт сотрудников, их квалификации — и того самого непонятного доверия.

Это было странно, это было идеалистично, это казалось совершенно нереальным — но старушку Леду здесь действительно любили, а её заместителя — уважали.

Хотя иногда Долан очень хотел этого красавчика убить. Например, когда зашёл утром в кабинет и обнаружил его сидящим прямо на столе с документами.

— Заходи, хватит на пороге торчать, — велело начальство, и бывший милит послушно шагнул вперёд и прикрыл за собой дверь.

— Чем обязан такому раннему визиту?

— Вот этим. — Силь швырнул через всю комнату папку, нисколько не сомневаясь, что её поймают. — Пару часов назад нашли мёртвым старика. Жил отдельно, умер ночью. На руке след от укола, но никаких признаков отравления не нашли. Пока что. Но ищут.

— А почему к нам, а не к милитам? Чей-то родственник? — удивился Долан. Обычно разведка такими делами не занималась, а тут аж начальство лично явилось указания раздавать.

— Ты досье его почитай.

Долан почитал. На первый взгляд, не было там ничего необычного. Детей нет, родители давно умерли. Пределы Истока ни разу не покидал — всю жизнь мечтал уехать, но так и не смог получить разрешение на выезд. Жил тихо, работал на заводе, близко ни с кем не общался, но к старости слегка поехал крышей (возможно, на почве одиночества) и начал рассказывать окружающим, что может убить их взглядом, но не будет, потому что жалостливый. Но за квартиру платил исправно. Домохозяйка его и нашла, придя рано утром за деньгами.

— Бред какой-то. Старик как старик, — вынес вердикт бывший милит. — Кому он мог настолько помешать, что аж до убийства дошло?

Силь едва заметно поморщился и посмотрел на подченённого сверху вниз. Для этого, небось, и на стол забрался, чтоб иметь возможность вот так смотреть!

— Два вопроса: часто ли ты встречал людей, которые могут убить кого-то взглядом? И второй: почему эти люди предпочитают жить вне Истока?

— А... — протянул Долан. С такого ракурса дело действительно имело смысл. Вот только: — А если совпадение? Если просто псих и просто хотел уехать? Может, решил, что в Викене климат лучше.

— Климат в Викене точно лучше. Но сомневаюсь, что обычного безобидного психа стали бы убивать неизвестным ядом. Поэтому работай, Виктор, работай. И с отчётом сразу ко мне, минуя всякую бюрократию. Всё, можешь приступать.

Силь легко спрыгнул со стола (хоть бы одна бумажка шелохнулась!) и покровительственно похлопал Долана по плечу. Учитывая, что ростом шеф был по это самое плечо, выглядел жест забавно, но улыбнуться бывший милит не рискнул. Не тот случай.

Вместо этого Долан терпеливо дождался, пока за начальством закроется дверь, и разложил по столу полученные документы, в которых предстояло разобраться. Но не успел он как следует вникнуть в дело, как в дверь настойчиво постучали.

— Да, — не поднимая головы крикнул Долан.

Расшифровать это можно было как угодно, например 'Да катитесь вы все к чёрту, я занят', но стучавший предпочёл вариант 'Заходите, открыто'.

— Капитан, тут ваша девочка пришла, — возвестил возникший на пороге молодой охранник. За его плечом застенчиво переминалась с ноги на ногу Алина.

С точки зрения Долана, девочка была совершенно не его, а своя собственная. В крайнем случае, дядина и тётина. Но спорить не хотелось, поэтому он просто кивнул, приглашая Алину войти. Та сразу же плюхнулась на диван и уставилась на бывшего милита как нашкодивший котёнок.

— Что вы опять натворили, госпожа магисса? — поинтересовался Долан.

— Почему сразу натворила? — так наигранно удивилась девчонка, что последние сомнения развеялись сами собой. — Может, я просто в гости решила зайти? Куртку принесла вот.

Куртку она действительно принесла, правда на себе. Под ней оказалась короткая майка на тонких лямочках, и даже в окно смотреть не требовалось, чтоб понять — без верхней одежды Алина на такой погоде в пять минут подхватит простуду, если не что-нибудь более серьёзное.

Естественно, выпускать её на улицу в таком виде никто не собирался. Но и ждать, пока малолетняя непоседа наконец перейдёт к настоящей цели визита, времени не было. Пришлось импровизировать:

— Хорошо, оставляйте. Спасибо, что занесли, но сейчас я занят. Поговорим в другой раз, ладно?

Вместо ответа девчонка демонстративно разулась и устроилась на диване с ногами, всем своим видом показывая, что с места не сдвинется, пока ей не уделят достаточно внимания.

— У меня, кажется, проблемы... — неохотно начала она. — В общем, вот.

Алина вытащила из сумки старую фотографию, но разобрать, что на ней изображено, издалека не получалось. Пришлось всё-таки вставать и перебираться на диван.

При ближайшем рассмотрении фото оказалось групповым портретом. Девчонка уверенно ткнула пальцем в центр снимка и заявила:

— Вчера вечером на меня напал вот этот чувак.

* * *

Ирма красила ногти, это Силь почуял ещё из коридора. Голова, нывшая с самого утра, мигом отреагировала на запах усилившейся болью в висках — всё ещё терпимо, но очень неприятно.

— Заканчивай, — велел замглавы разведки, проходя в приёмную. — Что-нибудь важное есть?

— Вас Леда искала, — отозвалась секретарь, послушно смахивая разноцветные бутылочки в ящик стола.

Сегодня ногти и губы у неё были ярко-красные, а волосы — огненно-рыжие, и Силь привычно задумался, продержится ли новый имидж хотя бы неделю. Без косметики Ирма была невзрачной серой мышкой с совершенно незапоминающимся лицом, но с помощью макияжа и причёсок творила чудеса. Мало кто из сотрудников управления не смотрел восторженно вслед, когда она проходила мимо, звонко цокая каблучками.

Впрочем, взгляды многочисленных поклонников секретарь умело игнорировала и служебных отношений не заводила принципиально. Хотя слухи о её связи с собственным шефом, конечно, всё равно ходили, и опровергать их Силь не спешил. Он уже давно смирился, с тем, что Ирму записали ему в любовницы, старушку Леду — в матери (как вариант — в бабушки), а его самого превратили в непобедимую боевую машину, которая убивает за косые взгляды и случайные жесты.

Вот о последнем Леда наверняка и собиралась разговаривать. Но как же не вовремя-то!

У Силя не было ни малейшего желания выслушивать поучения о том, как надо себя вести с окружающими. Хотелось забиться куда-нибудь в темноту и тишину и поспать. Хотя бы немного, пока ещё можно. Потому что очень скоро будет не до того.

— Ирма, купи мне билет на сегодняшний паром до первого витка, отдельную каюту. И транспорт организуй. Отмени все встречи на ближайшие два... нет, лучше три дня.

Девушка мигом перестала любоваться свежим маникюром, погрустнела, но записывать поручения не стала. Весь перечень того, что нужно сделать, за годы работы был выучен наизусть.

— Если понадобится — вас искать у господина Лисара?

— Меня не искать, — обрубил Силь. — Но — да, у него. И раздобудь мне апельсин.

Ирма немедленно выложила на стол сразу два. Силь постарался не думать, зачем она их у себя держит, просто взял ближайший, надорвал кожуру и принюхался. Стало немного легче.

В итоге он прямо так с апельсином к Леде и пошёл. Она не удивилась. Или сделала вид, что не удивилась.

Глава управления разведки Истока была сухонькой старушкой ростом даже ниже Силя, поэтому посетителей предпочитала принимать сидя в высоком кресле. Но для собственного заместителя сделала исключение: выбралась из-за стола, встала напротив, упёрла руки в бока и принялась отчитывать:

— Мальчик мой, что за детские игры ты опять разводишь? Мне доложили о твоей последней выходке в школе. Сломать руку студенту — это же надо было придумать?!

— Они первые начали, — равнодушно пожал плечами Силь.

Малолетних дуболомов было не жалко совершенно, и сломанная рука казалась не слишком большой платой за чью-нибудь сломанную жизнь. А как такие типы умеют ломать чужие жизни, Силь слишком хорошо знал на собственном опыте.

— Я закрываю глаза, когда ты проворачиваешь такое с обычными людьми. Но они же маги!

— Значит, вдвойне опасны и уже привыкли к безнаказанности. Пусть теперь думают о своих поступках.

— Ты хоть знаешь, кто их бабушка?

Наверное, это была очень важная информация, которую следовало учитывать, но сейчас Силю не было никакого дела до генеалогического древа двух утупков. Он торопливо прикидывал, сколько ещё продержится в адекватном состоянии. Выходило часов шесть. А до заката (и, соответственно, парома) оставалось около девяти. Паршиво.

— Ты — лицо управления! — выдвинула последний аргумент Леда.

— Лицо — вы. Я — руки и голова.

— У тебя не голова, а чурка безмозглая. Вот как выбью сейчас дурь-то!

У главы управления был тяжёлый характер, тяжёлый взгляд и тяжёлая рука. В последнем Силь уже не раз успел убедиться, поэтому когда сухонькая старушка потянулась дать ему затрещину, рефлекторно дёрнулся в сторону. Итак голова болит, нечего усугублять подзатыльниками.

Но получилось только хуже — от резкого движения в глазах потемнело и пришлось хвататься за стол, чтоб не упасть.

— Александр, ты болван! — немедленно сменила тему начальница. — Почему сразу не сказал, что тебе плохо?

— Потому что мне терпимо, — уклончиво ответил Силь.

— Сядь немедленно, — Леда толкнула подчинённого в сторону кресла и проконтролировала, чтоб он туда уселся. Силь честно попытался именно усесться, а не рухнуть. — Зачем вообще припёрся в таком состоянии?

— Сами вызвали!

— Да не ко мне, а на работу! Что ты тут забыл, страдалец? Марш домой немедленно. И Ирму возьми, пусть присмотрит за тобой, если что.

'Если что' следовало понимать как 'если ты вырубишься и не сможешь сам себе укол всадить', но старая ворчунья решила для разнообразия побыть тактичной.

— Какая разница, где за мной присматривать, дома или здесь? — возразил Силь. — Всё в порядке, я продержусь до вечера, а потом сразу поеду на паром.

— Точно продержишься?

Скорее всего нет, но окружающим об этом знать не обязательно, поэтому...

— Да, конечно. Без проблем.

— Врёшь! — уверенно заявила Леда. — Но оставлю это на твоей совести. Всё, иди уже с глаз моих. И не думай, что я забуду про вчерашнее. Оклемаешься — договорим. Так что не вздумай помереть, понял?

— Так точно, госпожа полковник. Разрешите исполнять? — Силь бодро вскочил с кресла и шутливо козырнул.

— Балбес, — вздохнула Леда. — Лисёнку привет передавай.

— Обязательно.

Силь умчался, а его начальница ещё некоторое время стояла посреди кабинета, печально разглядывая захлопнувшуюся дверь.

Мальчишка отлично научился притворяться. Если не знать — никогда не скажешь, что одной ногой в могиле. А то и двумя.

Леда пыталась об этом не думать, но оно думалось само, уже который год не давая покоя. Да, с их работой все ходят по грани, но Силь на этой грани просто поселился, и с каждым днём та сторона затягивала его всё сильнее. А ведь когда глава разведки впервые увидела это ясноглазое чудо природы, она не такой судьбы ему желала, совсем не такой.

Хотела спасти, сберечь.

Но жизнь распорядилась по-своему.

Старая разведчица ещё немного постояла, ругая себя за обострившуюся с возрастом сентиментальность, а потом решительно тряхнула седыми, но всё ещё густыми волосами, и вернулась за стол, к работе. Дела не ждали, а сваливать их в ближайшие дни стало не на кого.

* * *

Путь от 'ну... мы с одним человеком случайно зашли в одно место' до 'мы с профессором Перфи по глупости влезли в старый особняк Эллертов' был суров и тернист, и для того, чтоб вытащить из Алины подробности, потребовался по меньшей мере час. Да и то Долан не был уверен, что юная магисса рассказала всё как есть. Не потому, что хотела что-то скрыть. Но могла же и забыть, и перепутать, и не придать значение действительно важным вещам.

— Значит, вы считаете, что на вас напал именно этот мужчина? — Долан ещё раз всмотрелся в фотографию.

Снимок был старым, не слишком чётким, но вот изображённые на нём люди выглядели очень знакомо. Всех их он допрашивал после памятного взрыва в лаборатории. То есть, разумеется, всех, кроме родителей Алины, погибших во время этого взрыва.

А ведь летом он почти поверил, что эта история закончилась со смертью Тивасара.

Ага, как же! Мечтать не вредно.

Только вот одно но...

— Алина, вы не могли видеть вчера этого человека. Он умер много лет назад.

— То есть как это умер? — удивилась девчонка. — Вчера живой был! Там, конечно, шрам в половину морды, жуткое зрелище, но на зомби всё равно не похож.

— Я видел его тело собственными глазами.

Точнее, то, что от него осталось, но о подробностях рассказывать, наверное, не стоило. Уж больно история была неаппетитная.

Параллельно с расследованием взрыва всплыло ещё одно дело: в фонде обнаружилось исчезновение каких-то документов. Причём в том же самом отделе.

Подробностей Долану не рассказали, потому что документы были действительно важные. Настолько важные, что милитов вежливо попросили не отсвечивать, а к делу подключили ребят из управления.

Ребята из управления сработали с огоньком, причём в самом прямом смысле. Преступника нашли и даже почти поймали, зажали всё в той же многострадальной лаборатории, перекрыли выходы, предложили сдаться... А вот дальше версии разнились.

По официальной версии пресс-службы разведки злоумышленник собственноручно взорвал реактивы вместе с собой.

По мнению представителей фонда, участники группы захвата проявили преступную небрежность, сами виноваты во взрыве и теперь должны заплатить за восстановление помещения и погибшие в огне дорогостоящие арфактумы. И ещё какую-то там компенсацию за срыв рабочего процесса. (Куда после этого Леда послала представителей фонда — история умалчивала).

В милитии же бурно порадовались, что их эти разборки не касаются.