Потерявший имя

— Зима... — Вздохнул в ответ хозяин и отошел в тень барной стойки.

На столе звякнула посуда и к путнику устремились бутылка и пузатый бокал.

"Телекинетик?!" — Подумал владелец "Чужбинушки", опасаясь звона битого стекла и разлетающихся, острых осколков. — Могли просто попросить!

— "Зачем?" — Звонкая стрела мыслеречи пронзила уставший от дневной суеты мозг. — "Я не калека."

Наполнив бокал, путник маленькими глотками осушил его, не отрывая взгляда от играющего пламени.

— ""Вино воспоминаний"... Ты угадал сорт, Хозяин"!

Ангел, в ответ на мысль, тихо улыбнулся. Ему тоже была знакома тоска зимней ночи.

Внезапно фигуру словно объяло пламя.

"Утоли моя печали!" — Пламя исчезло и странный прохожий встал, со своего места.

"Когда-нибудь..."

Первые лучи солнца пробились сквозь замерзшее окно.

— Пурга кончилась! — От радостного крика слуги, хозяин вздрогну и отвел глаза от мужчины.

Через миг, когда он вновь взглянул на путника, тот уже подхватил свои вещмешок и шел к выходу.

На столе блестела золотая монета, сверху — серебряная.

— Здесь слишком много! — Попробовал было остановить клиента, хозяин постоялого двора.

— Здесь? Здесь слишком мало, Олло... Слишком мало... — Человек открыл дверь и уже с порога, добавил. — Я же говорил тебе, Олло, до встречи!

Дверь захлопнулась, отрезав все нити в прошлое.

А, может быть, именно отсюда начались нити в будущее?

В сердце уколола старая иголка...

* * *

*

Каким может быть утро?

Быть может — с похмелья.

А может спросонок,

Не видя ни зги.

А может, забывши где-то очки?

То поступает мудро,

Кто после долгого веселья,

Идет домой...

{"Песенка еврея" в переводе со среднелатвийского вольными стрелками-каменщиками свободной Удмуртии}

* * *

*

Ветви деревьев, еще голые, но любители полакомиться соком уже провертели первые отверстия и подставили тару.

Облака принесли с собой дождь.

А потом, вновь пошел снег и ударили морозы, все злее и злее, набирая силу и размах.

Природа, словно вышвырнув остальные времена года, оставила только зиму...

Мороз сковал реки толстой стеной мутного льда, день вновь сократился, завыли злобные вьюги, заметая следы дорог и неудачливых путников, тронувшихся в путь еще тогда, когда едва стаял снег.

Иногда, зверье приближалось к человеческому жилью, нападало на него, оставляя после обгрызенные кости, а буран заметал все следы, толстым слоем тяжелого снега.

"Вечная зима", уже прочно вошла в свою силу, остановила жизнь и, только и поджидала, когда вновь напасть холодом, замести пургой и сравнять все — бураном.

Лишь в редкие дни затиший, люди выходили на охоту и по дрова, проваливаясь в снег и обреченно мотая головами.

Караваны приходили и приносили дурные вести: везде царило белое безмолвие.

А потом перестали приходить и караваны.

Так началось Время Зимы.

* * *

*

Черная точка приближалась к городу.

Чем ближе она была, тем яснее было видно, что идет человек, с посохом в руках и ярко-зеленым вещмешком за спиной.

В толстой городской стене открылась небольшая дверь, впуская смельчака внутрь.

Горожане, с восхищением и уважением смотрели вслед идущему, который рискнул Один пройти через горный перевал, отделявший город, от всего остального мира.

Хотя, как знать...

Может быть, он — единственный выживший, из целого каравана смельчаков?

Человек, попав в лабиринт улиц, засыпанных снегом и едва-едва расчищенных, словно не замечая адского холода, принялся методично его обследовать, словно разыскивая нечто, только ему известное.

Наконец, он нашел постоялый двор на вывеске которого красовался белый олень, окруженный сворой черных собак — гончих.

Толкнув обитую толстой кожей дверь, он вошел.

Споры и разговоры сразу утихли, едва посетители узрели на пороге новое лицо.

Устроившись за свободным столиком, коих было в изобилии, мужчина заказал выпивку и горячее мясо, становясь объектом пристального внимания.

Завсегдатаи делали хозяину всевозможные, многозначительные знаки и тот, в конц-концов, не выдержал.

— Извините, — начал он, обращаясь к хмурой фигуре, усердно вливающей в себя алкоголь. — Я так понял — Вы, только что пришли?

— Да.

— Что там, за перевалом?

— Зима там... Как и везде...

Хозяин всплеснул руками и отошел, ругая себя, на чем свет стоит — ну, какие могут быть расспросы с голодного?!

Плотно поев, мужчина довольно откинулся на спинку стула, устраиваясь по удобнее, вынул из вещмешка кисет и трубку и принялся священнодействовать.

Вскоре, под потолок устремились голубые клубочки ароматного дыма, завиваясь в кольца и собираясь в легкие облачка.

Народ замер, в предвкушении.

Пыхнув еще пару раз, путешественник отложил дымящуюся трубку в сторону, отпил из кружки и заговорил.

— Везде одно и тоже — Зима. К югу она помягче, к северу — страшнее. Из двадцати деревень по ту сторону перевала, осталось всего восемь. Звери лютуют и набираются ума, отращивают теплые меховые шубы и учатся закапываться в снег... — Человек замолчал, раскуривая погасшую трубку. — Кто-то твердит, что Зима — за грехи расплата, кто-то болтает, будто бы Мир перевернулся...

— А сам, как думаешь? — Вклинился тощенький старичок, со шрамом на правой стороне лица, горящими голубыми глазами и тяжеленной кружкой пива, которую держал без видимых усилий.

— Нечистое тут дело. — Облако табачного дыма окутало человека, пряча от глаз вопрошающих.

"Вот, как им рассказать, что изменения начались разом, со всех сторон..." — Думал путешественник, прячась в клубах дыма. — "Разом изменились все напряжения и движения магических струн и составляющих, словно некто нарисовал большую гептаграмму и теперь забавляется, загоняя сценарий ядерной зимы!"

— Нечисто и ненормально. Я побродил порядочно по миру, что бы сказать, что это сделал "Кто-то". И сделал — не просто так — специально... И, мне очень хочется встретиться с этим существом и потолковать с ним, по свойски! — В руках путешественника блеснул тяжелый нож с волнистым лезвием. — Серьезно потолковать!

— Может, все кончится само собой? — Дедок сделал глоток и замер, прикрыв глаза от удовольствия.

— Ага. Когда мы все вымрем: замерзнем, подохнем с голода... Нет. Надо найти мерзавца! И — пристукнуть его! — Хозяин "Оленя с гончими", рубанул ножом по разделочной доске, на которой лежала луковица.

— Развоевался... — Дедок проследил за траекторией полета луковицы, угодившей прямехонько в лоб одного из посетителей. — Как ты его найдешь-то?! Или будешь ходить, заглядывать во все дырки? Так, знаешь, сколько придется ходить...

— Поэтому я и иду к Драконам. — Путешественник отложил трубку и разогнал ладонью дым от лица.

— Они ж, поди, спят... В своих мусорных свалках! — Брезгливо скривился хозяин. — И не добудишься их. А разбудишь, так сожрут, за милую душу!

— Есть способы и разбудить, и в живых остаться... — Волнистое лезвие ножа поймало огонек и отправило его далеко за спину хозяина постоялого двора, поиграть на крутых боках винных бутылок. — Только люди нужны.

— Да кто Ты такой, чтобы тебе верить?! И знать Тебя здесь никто не знает! — Загалдел народ, привычно цепляясь за кружки и рюмки, лишь бы не стать "крайним".

— Знают меня здесь, знают... — Перебил возгласы с места путешественник. — Не помнят, ну да это недолго напомнить. А как вспомнят, так... И, про способы, подтвердят...

Народ загудел, а человек встал и подошел к столику, за которым сидел вышибала.

— Ну что, Бранд, вспомнишь молодость лихую, когда по Городу бегала наперегонки?

Бранд вскинула глаза и встретилась с глазами странника.

"Вспоминай же, Бранд! Фэл и Дедра, Олло и ты и я! "Чужбинушку" вспоминай и Скалу Тигра..." — Яркие образы понеслись в ее голове.

— Маг... — Вскочила она, опрокинув стул. — Проклятье, как же Ты изменился!

— Годы не красят людей. — Пожал плечами человек, названный Магом. — В отличии от Вас, долери...

Посетители "Оленя с гончими", замерли, переваривая услышанное.

Долери, в качестве обычного вышибалы — и без того сногсшибательная новость!

Слишком редко покидают свои обжитые места эти существа, слишком красивы их женщины и слишком ценна — кровь...

А тут — одна и без охраны!

Долго живут долери, века и века проходят для них незаметно, так же как и для их дальних сородичей — эльфов, существ мерзких и беспринципных.

Как не любят эльфов, люди, так с уважением относятся к долери — слишком разные они, эти два народа.

— Я знаю его. — Сказала Бранд, не повышая голоса. — Знаю и доверю ему свою жизнь!

— А честь?! — Вечное ехидство рода человеческого, так и лезет из всех щелей, как его не воспитывай!

— Если она ему нужна — да! — Ляпнула Бранд и покраснела, поняв, что именно только что ляпнула.

— Ну... Раз такие дела... — Хозяин развел руками — Вы заночуете у нас?

— С удовольствием.

Поднявшись на второй этаж в сопровождении любезного хозяина, он вошел в свою комнату, за окнами которой уже ревела вьюга, стучась в крепкие ставни; расплатился за пару ночей, вперед и закрыв дверь, со стоном рухнул на кровать.

* * *

*

Под толстой коркой белого льда, неспешно несла свои воды река.

Люди бурили лед и ловили рыбу, брали воду для своих нужд и ждали.

Ждали своего последнего дня.

Ему было хорошо там, в Источнике, но лед сковал воду, а Воспоминаний становилось все больше и больше.

И он вышел...

* * *

*

Длинная зимняя ночь отнюдь не освежила его, не дала покоя, прощения или отдыха.

Каждый новый день добавлял ему тяжести и торопил.

Торопил действовать.

Разглядывая в зеркале собственное лицо, он только и мог, что устало улыбаться, ведь стоит выйти туда, к людям, ему и эта улыбка станет недоступна...

Кто бы мог подумать, что он, Журналист до мозга костей, окажется в сказочной, фантастической стране, в мире магии и меча, которые он так не любил там, у себя дома.

— Стой не стой, а дело — прежде всего. — Сказал он своему отражению и пошел к двери.

Спустившись вниз, он замер: за ночь, в гостиный дом прибыл еще один посетитель — укутанная в снежно-белые, в просинь, меха — девушка.

Она вольготно устроилась рядом с камином, закинув ноги на стул и что-то объясняла хозяину.

— Она Тебе знакома? — Коснулась его плеча, Бранд.

— Лично — нет. Но слышал — много.

— Она расспрашивает Хозера о Тебе.

— Спасибо, Бранд. — Журналист прошел к столу у камина и замер, уставившись в глаза девушке.

Хозяин, чувствуя растущее напряжение, растерянно улыбнулся, а девушка в белых мехах ответила на вызов, возвращая взгляд.

— Я слышал, что Вы искали меня? — Потерявший Имя, не значит потерявший Здравый Смысл. Или — Вежливость.

— О, да... Чертовски долго искала! — Девушка скинула меха на стул рядом с собой и жестом предложила мужчине сесть на стул напротив нее. — Меня зовут Вельда.

— Повелительница Льда... — Криво усмехнулся маг.

— Точно. — Сделав неуловимый пасс правой рукой, она окружила их столик тонкой пленкой "ледяной стены".

— И, что же нужно Богу от мага?

— Уже не Богу. Теперь, я тоже, всего-навсего, маг.

Закрыв глаза, экс-журналист просканировал собеседницу: обычная зелено-льдистая аура, с черными крупинками и без малейшего следа Божественной сути. В мозгу пронеслось несколько очень впечатляющих образов.

— Зима... Эк-же тебя перекорежило. Что, Богов тоже... коленкой под ...

Вельда злобно ощерилась, мелькнули белоснежные, трехгранные, чуть загнутые вовнутрь, клыки.

— Лучше не дергайся. — Со вздохом предупредил мужчина, демонстрируя замерший в воздухе волнистый клинок. — Не советую, но... Прости, не хотел обидеть.

— Не хочешь начинать знакомство со ссоры? — Вельда холодно посмотрела в сторону Хозера, усиленно протирающего длинную стойку.

— Не будем. — Миролюбиво согласился маг, убирая оружие. — Хозер! Вина и горячей еды, для меня и моей знакомой!

"Н-да... Одичал я, однако..."

Бранд сама принесла заказ и, пока расставляла тарелки, ловко уронила в руку мага скатанную записку.

"С ней еще четверо."

— Бранд, пожалуйста, позавтракай с нами. — Внезапно попросил мужчина, прочти записку. Выльда, Вы не будете возражать, если моя спасительница...

— Нет. Тем более, насколько я знаю, боевое товарищество — свято!

"Вот ты сука!" — Подумала про себя Бранд, но от приглашения отнекиваться не стала.

— Сперва — поедим. Потом — поговорим. — Решил экс-журналист, налегая на горячую похлебку. — Тем паче, что явно разговор будет долгий...

На полчаса у всех оказались заняты рты.

"Последний раз мы сидели вместе... Перед рекой..." — Думала Бранд, флегматично нарезая на мелкие кусочки, мясо. — "Тогда мы были все: Фэл, Олло... Даже Дедра! Но только не эта черно-белая мымра!"

Завтрак был молчаливо съеден, допита последняя капля вина и на столе появился горячий настой.

— Ну, Госпожа Льда, я Вас внимательно слушаю...

— Ситаль... — Начала Вельда и Потерявший Имя жестко прищурил глаза. — Да не тайна это, Властитель Воспоминаний, не тайна!

Вельда смеялась, радуясь хоть такой своей победе.

— Каюсь, следила! — Подняла она руки вверх. — Ситаль, мне интересно, что ты будешь делать? Понимаешь, мне совсем не нравится, то, что сейчас происходит с миром. С Моим Миром, ведь согласись, он больше мой, или вот ее... — Она кивнула в сторону Бранд. — Чем — Твой!

— Если бы я знал, то не сидел бы здесь, теряя время. У меня есть пара идей, но... Сама понимаешь — от идеи, до реальности...

Впервые Бранд заметила в глазах своего давнего спутника, неуверенность.

— После того, как ты ликвидировал "каверну"? Пара идеек? Не верю! — Вельда крутила в руках пустой бокал, отказавшись от горячего напитка. — Ты ведь шел к Драконам? С твоей-то "любовью" и отношением, к их шкурам? С чего бы это, вдруг?

— Зато Ты шла с четырьмя магами первой и второй степени посвящения. Причем посвященных отнюдь не Тебе! Значит, тоже были какие-то "идейки"?

— Ситаль, мы тебе не враги — все пятеро...

— Мы никогда не были врагами, Вельда. Я не лез в Божественность, а Вы не разевали пасть на Воспоминания. Вполне демократично, для Богов...

— И не только поэтому. На сегодняшний день, мы — шестеро — единственные, кто сохранил Власть... А ты, между прочим, становишься сильнее, с каждым днем!

— Погодите! — Воскликнула Бранд. — Я Вам тут не слишком сильно мешаю?

— Нет. — Вельда устало улыбнулась. — Ни в коем случае. Я даже благодарна случаю, за то, что здесь именно Ты, долери Чаль-Бранд, дочь охотника и...

Бранд грохнула кулаком по столу, останавливая Вельду.

— Прости. Можно я позову своих? — Вельда, словно сникла.

— Я не возражаю. — Поспешил ответить Ситаль. — А ты, Бранд?

— Нет. — Пожала плечами долери.

По едва заметному знаку Вельды, к столику приблизилось еще четверо: худой старик, кутающийся в длиннополую шубу, женщина, лет пятидесяти, в легком, лисьем, жилете и совсем молодая пара, в белых одеждах.