Поморщившись при виде облупившийся некогда голубой краски, которая давно-давно покрывало крыльцо, я оглядел весь фасад и вздохнул. Мне казалось, что дому, доставшемуся мне в наследство от дяди, было лет сто, если не больше. Кончено, если покрасить, подлатать и поменять несколько досок, то дом станет как новый. Эти толстые доски даже сырость, что шла от моря, не смогла взять, и они все ещё продолжали служить верой и правдой. Теперь-то они мои, как нового хозяина этой одноэтажной развалины. Хорошее наследство. Ничего не скажешь. Кроме как отвесить нескольких низких поклонов в адрес дядюшки Марка — мне больше нечем выразить свою благодарность. Я бы так и поступил, но жаль, что мертвецам не нужны расшаркивания живых. Уж лучше бы оставил мне дом на Золотом бульваре. Вон там был трёхэтажный особняк, сделанный из солнечного камня с лепниной, изображающей маленьких горгулий. Небольшой садик с множеством яблонь и груш, беседка, которая скрывалась в тени деревьев. Мечты-мечты. Жаль, что этот дам продали после смерти дяди.
Во вручённом мне Архимагом пакете было всего два предмета: маленькая записочка, документы на дом и ключ, который в данный момент торчал в замочной скважине. В пакете больше не оказалось ничего, поэтому сначала заглянув домой. Матери, слава всем богам, не было. Мне не хотелось попадаться ей на глаза. Я убеждал себя, что так будет лучше. Уж лучше так, чем постоянно выслушивать мою сестрицу.
Кое-как уместив все свои вещи в один большой мешок, я отправился к моему наследству, которое очень неплохо вписалось между его двумя копиями, на другой стороне улице располагался трактир, сейчас только начавший впускать посетителей. Я бы не обратил внимания на это двухэтажное чудо, если бы не нищий с улыбкой пялящийся прямо на меня провалами своих глазниц. Он сидел на чём-то темном немного поодаль от входной двери этого заведения, называвшегося 'Последний приют'. Прочитав название, которое было криво выведено на табличке, косо висящей на одной цепочки вместо двух, я и приметил этого оборванца, неплохо устроившегося в тени здания. Если бы не лучи заходящего солнца, то его можно было бы принять за часть фасада. Настолько удачно он уселся.
Больше ничего подозрительного вокруг не наблюдалось и мне пришлось перейти к проникновению в дом. Приоткрыв немного дверь, я аккуратно просунул руку в появившуюся щель, стараясь нащупать кусок верёвки, о котором было сказано в записке. О! Это неожиданно легко получилось. Дальнейшие действий в записке не были прописаны. Текст в ней вообще была хорошим примером скупого изложения мыслей. Прочитай её, а после можешь начинать решать ребус про какой-то арбалет и шнур за дверью. Не зная, что делать я дёрнул за шнур. Раздался щелчок и дверь содрогнулась от удара.
Немного опасаясь повторения, я открыл дверь на достаточный уровень, чтобы смогла пролезть моя голова. Внимание приковал большой арбалетный болт, воткнувшийся точнёхонько в дверь чуть ниже пояса. Мне сразу стало немного не по себе, особенно когда представил, как я самонадеянно открываю дверь и болт летит прямо ниже ремня, калеча бедного меня. Если бы не записка, то я бы так и поступил, даже не подозревая о такой ловушке. Знаю я себя. Сначала бы сделал, а потом бы проклинал всех и вся. Хорошо, что хватило ума прочитать записку. Оставил бы, как обычно, на потом. И приплыл бы к неутешительному финалу.
Оглянувшись на крыльцо, я с удивлением обнаружил большое темное пятно на том месте, где я стоял. Кровь? Возможно кровь. Наверняка кровь. Ничем иным это пятно не могла быть. Но с уверенностью я бы не сказал, слишком не понятно оно выглядело. Скорее всего, какому-то бедняге не повезло.
— 'Может он сок гранатовый разлил?', — оптимистично предложил мой внутренний голос, силясь найти другую версию событий.
— Ага, а перед этим мороженным подавился, — с сомнением пробормотал я, рассматривая здоровенный болт, ушедший в толстую дверь на половину своей длины.
Покачав головой, я осмотрел внутреннюю обстановку, которая напоминала больше всего зал. Или прихожую? Её как таковой не было. Сразу за дверью начиналась большая комната. Решив, что не стоит искать в этом что-нибудь сложно, я про себя подумал, что буду считать это залом. Слева, рядом с большим камином, расположился здоровенный облезлый диван и маленькое кресло, стоящие рядом с окном, сквозь которое пробивались лучики заходящего солнца. С правой стороны много места занимал большой стол и, как ни странно, всего один стул. Если уж диван полностью вписывался в общей вид полной нищеты, то стол выбивался из него, как благородная девица, зашедшая в портовый кабак. Вот также и стол казался чем-то неестественным, и мой взгляд постоянно возвращался к нему, стараясь понять, как он сюда попал. Огромная черная столешница расположилась на четырёх изящных ножка, покрытых легким узором, составляющим геометрический орнамент из множества треугольников и ромбов. Стул, который стоял рядом со столом, никак не вписывался в изящность и красоту стола и представлял собой жалкую конструкцию из древесины, разваливающуюся на глазах.
Бросив на жалобно заскрипевший диван все свои пожитки, которые выбили огромное облако пыли, заставившее меня чихнуть и открыть все три окна, размещённые по периметру комнаты. Они с жалобным скрипом открылись, впустив немного свежего морского воздуха в затхлость этого помещения.
Сделав парочку аккуратных шагов по направлению к стоящему рядом с внутренней дверью станку с арбалетом, который был до безобразия прост. Я почти обнюхал станок, но никаких особых хитростей не обнаружил. На маленьком столе, который прибили как к деревянной стене, так и к полу, располагался обычный арбалет, привинченный каким-то умельцем в специальные пазы. От этого сдвинуться он мог только вместе со столом. Шнур, приводивший в движение спусковой механизм, тянулся до двери и как только дверь открывалась, он тянул за собой спусковой крючок и болт срывался с места. Примитивная ловушка. Если бы кто-нибудь о ней знал, то спокойно бы её обошёл. От кого она должна была уберечь? Любой, более-менее компетентный вор, её обойдёт и даже не заметит. Всего-то надо открыть окно и влезть в дом.
Потрогав изящное ложе, намертво застрявшее в пазах, я открыл дверь. Здесь оказалась спальня, в которой находилась большая двуспальная кровать, здоровенный шкаф и средненький комод, стоящий у изножья. Кровать хоть поначалу и казалась родственницей дивана, но со второго взгляда оказалась вполне новой, как и матрас на ней. В комнате также стояло большое зеркало с мутным стеклом, отражавшие лучи заходящего солнца. Так как больше в комнате ничего не было кроме въевшейся в весь дом пыли, я пошёл на кухню, огороженную от зала небольшой стеной.
Сколько бы я ни капался во множестве ящиков и не передвигал бесчисленное количество разнообразной посуды и котелков, но ничего съестного мне найти не удалось, кроме маленького шкафчика под вино, в котором из двенадцати мест под бутылки заполнено было всего четыре. Я немного обрадовался, когда смог заметить кладовую, но там мне удалось только спугнуть тощую крысу. Он укоризненно пища скрылась в стене.
— Самому бы перекусить, — пробормотал ей вслед.
Живот заурчал настойчивее, напоминая, что пора бы уже набить его чем-нибудь съестным. Поразмыслив куда бы можно спрятать свои вещи, чтобы их не умыкнули, я пришёл к выводу, что полностью надежного места в доме нет. Поэтому, будучи немного раздражённым, я закинул все свои вещи вместе с векселями из банка в один из многочисленных кухонных шкафов, присовокупив к ним кошель, который получил от господина Гвири. Оставил себе только кошель с серебряными и медными монетами.
Уже через пару минут я открывал дверь 'Последнего приюта', который встретил меня запахами жареного мяса и дыма, полностью заполнившего помещение. Как только я пересёк незримую черту между залом и улицей в уши тут же ударил гвалт голосов. Под этот шум я зашёл в приличный зал, наполненный столами и скамейками и освещённый факелами, излучавшими желтоватый свет. Намёков на богатство не было и в помине, но всё было сколочено из добротных досок, на которые хоть садиться можно без боязни упасть или получить занозу в задницу. Пока ещё не за всеми столами сидели посетители, но половина уже точно была заполнена. Посетители хоть и немного помятые, но выглядят, по моим меркам, довольно таки прилично. Одежда не похожа на дуршлаг, борода не доходит до пола, а лица не почернели от грязи копоти. Можно считать, что это порядочные граждане в меру своих сил платящие налоги и радеющие за будущие королевства.
Сев за незанятый столик возле окна, я принялся ждать пока ко мне подойдёт одна из снующих по залу служанок. Но мои предположения не сбылись. Ко мне подошёл грузный человек с неровно растущей бородой и почти лысым черепом. Одет он был в потрёпанную кожаную безрукавку, серые штаны с парой заплаток. На здоровенной ручище, которую, скорее всего, специально открывала безрукавка, красовалась татуировка, изображающая морду волка. Такие наносились каждому, кто поступал на службу в армию. У каждой из Армий татуировка была своя, но она всегда наносилась на предплечье правой руки. Доблестный ветеран. Волчья Свита, так, если мне не изменяет помять, называлась армия, к которой он принадлежал. Кто же ими сейчас командует? Мастер Трори бы уже брызгал слюной и желчью, обзывая меня тупоголовым ослом. Как можно забыть командующего одной из армий?! Но имя хоть и вертелось на языке, но никак не хотело вспоминаться.
— Привет, парень. Меня Ено Лирс звать, — мужчина показал пустые ладони в знак своих мирных намерений. Древний жест, уходящий, как считают историки, ещё к времени Великих Войн, — я хозяин данного заведения. Не видел тебя прежде.
— К каждому, кто ищет немного еды и тепла подходит сам хозяин? — мне было не понятно почему Ено Лирс подошёл к моему столу. Поэтому я немного напрягся.
— Нет, конечно, нет, — он замахал руками, — просто всех, кто сюда заходит, я немного знаю. Их имена, род деятельности, любимые блюда. Вон Пит Премб, сапожник. Там Родрик Нейт, фермер из Лейры, любит светлое пиво и острые бараньи рёбрышки, — он указал на ближний к огню стол, за которым сидел тучного вида человек в холщовой рубашке. — Тех же, кого я не знаю, я всегда стараюсь расспросить. Лучше знать тех, от кого можно ожидать проблем. Сам так не думаешь? Из Портового Района много всяких захаживает, — он неопределённо помахал рукой и пристально на меня посмотрел. — Если же мешаю, то ты только скажи.
— Альдис Ве... — я прикусил язык и ровно продолжил, смотря в зелёные глаза Ено Лирса. — Стилл, был подмастерьем ювелира.
Я почти не соврал. Не хотелось, что бы кто-то знал, что я маг. Каждому артефактору рано или поздно приходится учиться плавить золото и серебро, превращая его в заготовки под амулеты, кольца, браслеты и много чего ещё от всяких бус до витиеватых заколок. Огранка драгоценных камней вообще наиважнейшие дело. Ведь не всегда можно найти камень нужных размеров и огранки. Структуру заклинания абы куда не впихнёшь. Конечно, если ты не Архимаг. Их кончено можно заказывать у ювелиров. Многие так и делают, но у артефакторов, особенно молодых, денег хватает лишь на сырые ресурсы. Да и сама Академия это понимает. Вот и ввели лет пять назад новую дисциплину под названием 'Ювелирное дело'. Как вспомню, сколько времени я провёл в мастерской с латунными весами и напильником, так руки начинаются трястись. Но уж лучше так, чем постоянно кидаться заклинаниями в Яме, как боевики.
— Был? — он сам с улыбкой задал вопрос, — Что же случилось?
— Обстоятельства случились, — только и смог выдавить я, смотря как у Ено Лирса открывается рот, чтобы что-то спросить, но он почему-то передумывает.
— Значит, ты сынишка Марка, — через секунду утвердительно пророкотал он, заставив меня нахмуриться. — Ты ничего плохого не подумай. Просто он просил меня за домом приглядывать. Удивлён был, когда ты во входную дверь вошёл. Думал, что ворюга залез. Там ловушка хоть простенькая, но один раз в неё один незадачливый вор попался, так после этого перестали в дом лазить. Думал уже идти выяснять кто таков, но ты сам пришёл.
Я утвердительно кивнул, поразмыслив, что нет большой разницы, кем меня будет считать. Так, что побуду сыном Марка Стилла какие-никакие, но всё же родственники. Хоть я его ни разу не видел, но, думаю, был хорошим парнем раз я смог только одним упоминанием его имени вызвать у деда раздражение. К тому же здесь видимо к нему неплохо относились.
— Старый дом теперь за тобой значит, — он усмехнулся чему-то и задал вопрос, — Как сам Марк поживает?
— Умер два года тому назад, — односложно ответил я. Вдаваться в подробности я не собирался.
Больше ничего не спрашивая, он грустно кивнул и отошёл от стола. Я уж было подумал, что сейчас подойдёт служанка, но не тут-то было. Сначала перед моим лицом брякнулась большая бутылка, потом напротив меня сел сам хозяин сего заведения, поставив на стол два медных кубка.
Разлив буро-оранжевую жидкость в кубки, он проронил: — 'Помянем'. Одним махом осушил кубок и выразительно посмотрел на меня. А мне очень не хотелось пить непонятную бурду, разлитую незнакомым мне человеком. Когда пауза затянулась, а Ено Лирс собрался что-то сказать, я взял холодный кубок в руку и поднёс к губам. Напиток оказался довольно крепкий. Он обжигающей волной прошёлся ото рта и до желудка, образовав в нём огненный комок, поэтому на половине кубка пришлось останавливаться, переводить дыхание и вытирать выступившие слёзы. Как только кубок опустел, я тут же поставил его на стол. Не прошло и минуты, он подталкиваемый рукой Ено Лирса приблизился ко мне наполненный до краев. Я с сомнением посмотрел на хозяина таверны, но он уже опрокинул свою порцию и теперь ждал меня. Глубоко выдохнув через сжатые губы, я вновь взялся за ножку кубка.
— Демоны, — простонал я и попытался открыть глаза. Получалось плохо. Их будто бы клеем намазали. Но упорство и несколько не печатных выражений всё-таки сделало своё дело и мне предстал мир в серых тонах с вкраплением бледно-голубого впереди. Истинное зрение. Не особо задумываясь, сразу переключил его на Обычное.
— Это сколько нужно выпить, чтобы Истинное зрение включилось? — прохрипел я, надеясь, что меня кто-нибудь услышит и сможет принести воды. Мир вновь заиграл привычными для обычного человека красками. Голос был слегка хрипловатым с надрывами. В горле неприятно саднило, а иссушенный язык пробежался по шершавым губам, будто бы взяли два куска наждачной бумаги и потёрли о друг друга. Сложилось именно такое впечатление. Воды захотелось ещё сильнее.
— Какого?! — запоздало смог выдать я, с испугом уставившись на стену, где было видно еле заметное синее свечение. Сперва казалось, что это так влияет так оранжевая бурда, которую я имел удовольствие пить прошлым вечером, но исчезать оно не хотело, сколько бы я не моргал. Дальнейшие действия были полностью разумны. С моей точки зрения. Я вскочил... Попытался вскочить, если быть совсем уж точным. Тело казалось деревянным, настолько сильно оно затекло, поэтому, не успев принять вертикальное положение, меня потянуло к земле. С силой приложившись головой об стенку камина, я зарычал. Во рту появился неприятный привкус железа, а голова стала огромным колоколом, в который хорошенько ударили. Бом-бом-бом. Но хоть от жажды ненадолго избавился.
