Рыбы не льют слезы

"История империи Орхо от независимого наблюдателя" была прочитана от корки до корки и усвоена так легко, как будто Тай сам ее писал.

Наставник задумчиво рассматривал "рыбьего пастуха" после экзамена, устроенного при возврате книги.

Герд раскрывал ее на произвольной странице — и Тай безошибочно цитировал в ответ на поставленный вопрос.

А затем наставник, казалось, уходил от содержания книги. Но смотритель прудов делал точные выводы, основываясь на информации, усвоенной из прочитанного и собственного опыта.

"Настоящий глава империи тут", — думал Герд. — " В облике далеко не прекрасного юноши, воспитанного рыбаками, не получившего никакого образования, кроме алфавита и цифр, как во всех прибрежных селениях — от странствующих монахов, зарабатывающих на кусок рыбы преподаванием начала начал".

В душе Герда чувство любви боролось с чувством долга. Он подозревал, что юноша раздумывает над такой же дилеммой. Только рангом ниже. Не о власти — о любви.

Но поставить перворожденного, благословленного морем, выше признанного людьми наследника престола?

Теана он принял у постели роженицы-императрицы из рук его величества Тунга, чувствуя ребенка неотъемлемой частью себя через любовь к Крине и, что греха таить, через любовь к императору-отцу. Чувства, мало-помалу выросшего из необходимости и долга.

"Ты любишь его высочество?" — на этот вопрос наставника Тай не смог ответить.

А сейчас, ворочаясь на кушетке, он думал, каковы на самом деле чувства принца к нему, если он позволил себе такое поведение. Или это было испытание?

Со стороны пруда прошлепали мокрые шаги. В щелочку завесы, сразу же затянутой, проскользнул холодный силуэт — и нырнул под одеяла на кушетке.

Встрепенувшееся сердце сразу же успокоилось.

— Опять бегаешь босиком, — ворчливо сказал Тай и затянул ледяные ступни принца в теплое местечко между своих бедер.

Теан всхлипнул, вжимаясь дрожащим телом в Тая. Его сознание затуманило смешение запахов от одежды. Он отодвинул халат с плеча Тая и уткнулся в голую кожу, хлюпая носом.

— Ребенок. Мой маленький. Любимый, — вдруг произнес Тай.

Теан замер. Он впервые слышал такие слова.

— Ты на меня не сердишься?

В полутьме мокрые глаза Теана казались светящимися.

— У твоего фаворита гораздо более серьезные причины обижаться на тебя. Подумать только! Ты унизил его при простолюдине, каком-то рыбьем пастухе.

— Я не знал, как расшевелить тебя. Я хочу...

Тай сильнее прижал голову принца к себе, и вышло только невнятное бормотание. Другой рукой он начал выбирать из порушенной прически принца уцелевшие жемчужины и складывать их на край кушетки. Довольный мальчишка сопел ему в плечо все более сонно, согреваясь.

— Если ты считаешь себя настолько взрослым, чтобы приказывать другим, должен вести себя, как взрослый, — назидательно сказал Тай, улыбаясь.

Теан почувствовал улыбку.

— Ну вот, стал общаться с наставником и начал говорить, как он. А ты знаешь, что Герд -любовник моего отца?

Пришла очередь Тая замереть. Символ мужества. Наставник всех воинов, авторитет для ученых — он любовник императора? Тай никогда не собирал дворцовые сплетни, но ему приходилось слышать от других пересуды и в челядинской столовой, и возле пруда, когда его острый слух улавливал шепотки из аристократических ротиков посетителей. Но ни разу за первый год путешествий со свитой принца во главе с наставником, ни разу за три года жизни во дворце он не заметил и не услышал ничего, что бы свидетельствовало о склонности Герда к мужской любви.

— Зачем ты мне это сказал? Ведь об этом никто не знает? — сбросив голову Теана со своего плеча, вопросил Тай. Он сел на кушетке, подобрав ноги.

— Потому что ты его уважаешь. И я. И все. И ты, надеюсь, сможешь понять, что это не такая ужасная штука — любить мужчину, — нервно хихикнул Теан.

От резкого движения горка жемчужин рассыпалась и по полу потекла в пруд. Принц схватил за руку Тая, который попытался задержать драгоценные горошины. Они видны были, как планеты, в свете лунного луча, проникшего через прореху в занавеси.

— Не нужно. Пусть водой рожденное вернется в воду, — неожиданно разумно сказал принц. Как будто и не он только что расплывался в преддверии сна. Он свернулся калачиком, уложив голову на колени Таю, а тот невольно запустил пальцы в его мерцающие волосы, попавшие в полосу света. Он проводил по прядям от головы до кончиков. Теан не осмеливался даже зашипеть, когда на мгновение становилось больно от рвущих движений в запутанных волосах.

Угли в жаровне светились ровно, как зрачки дракона. Было так тихо, что слышались шлепки мохнатых снежинок о брезент. И более мягкие, каплями — в пруд.

Теан встал и наполовину открыл занавес.

Снег падал и был не менее прекрасен, чем падение белых лепестков вишни. Россыпь голубых и розовых жемчужин на каменном полу показалась отображением созвездия Рыб. Оба юноши одновременно подумали, что стоило бы запечатлеть их случайное (или волшебное?) падение. Чтобы тут — навсегда. Соединение со звездами.

Тай быстро отыскал тушечницу и кисточку и, шикнув на его высочество, чтобы не порушил рисунок, начал обводить расположение каждой жемчужины черным кружком. Теан смешно застыл на месте, понемногу превращаясь в ледяную статую.

Когда обрисовка созвездия Рыб была закончена, Тай подхватил принца на руки, уселся на кушетке, созерцая снег, звезды и жемчужины.

— Единение стихий, ты понимаешь, Теан?

Дрожащий принц, как угорь, обвился вокруг, одной рукой обнял талию Тая, уткнулся лицом в живот, ощущая его возбуждение. Не от присутствия принца — от красоты окружающего мира.

Губы Теана прикоснулись к ткани, прикрывающей мужское естество человека, который любил его, но не хотел принять.

Тай уверенно поднял его под руки, заставил посмотреть в глаза. Когда принц схватился за его плечи, запустил руки в волосы на затылке, не позволяя отвести взгляд.

-Ты ведешь себя, как старший брат, а не как любовник, — вымолвили дрожащие губы Теана.

— А ты хочешь, чтобы я стал любовником? — строгий голос Тая не соответствовал скрываемой нежности, скользящей, обволакивающей тело Теана, как теплая душистая вода. — Понимаешь, любовников за всю жизнь может быть много, а родителей, братьев и сестер...Этого не поменяешь. Я готов быть тебе братом.

Теан упрямо подтвердил:

— Я хочу, чтобы ты стал моим любовником. Взял меня. Я только тебе могу доверять. Я хочу, чтобы ты стал единственным.

— У тебя есть любовники.

— Мне нужен любимый, — пояснил Теан.

Тай прижал принца сильнее, прижав его голову к плечу. Он не мог смотреть в его умоляющие глаза.

— Ваше высочество, нам не позволено менять предназначение. Я сын рыбака, вашей волею принятый в дворцовую челядь, смотритель прудов, мне позволено пользоваться библиотекой и общаться с аристократическими посетителями золотых рыбок. Это больше, чем мог рассчитывать обычный мальчишка, который ушел из рыбацкого поселка за вашей свитой четыре года назад.

Теан рывком высвободил голову, взглянул прямо в глаза Таю.

— Я тебя заставил пойти за собой. Да, я использовал тайные умения, которые передал мне наставник, чтобы зацепить тебя "крючком внимания". Ты меня заинтересовал еще тогда, на пляже, когда копался в этих дурно пахнущих выбросах отлива. Ты выглядел среди них чужим. Белокожий, коса, будто свитая из мокрого песка...

Тай улыбался.

— И как долго ты держал меня на своем "крючке внимания"? Я чувствовал себя свободным. И следовал за тобой по собственной воле. И там, под паутинником, ты тоже руководил мною?

Румянец Теана был заметен даже в слабом свете снега, падающего и накрывающего все вокруг.

— Я тебя отпустил сразу. У меня не было еще достаточно сил. Под паутинником...У тебя были какие-то чувства ко мне, Тай?

— Ты был прекрасен. Там, на берегу. Я не мог не уйти за тобой. И мне хотелось приключений. А под паутинником ты все сделал сам, — лукаво произнес Тай.

— Я и сейчас все сделаю сам, только позволь мне, как я когда-то позволил тебе.

— Ты не позволил, а попросил. Ты был еще совсем маленьким принцем. И ты умел просить.

— Я и сейчас прошу. Поторопись, пока масло не окончательно впиталось в кожу. Я же готовил себя — для тебя, моя любимая золотая рыбка.

И Теан соскользнул из объятий, лег на краешке кушетки, чуть ли не падая, загребая упавшей ладонью наметенный в павильон снег, прикладывая горсть к глазам. С сожалением сказал:

— А завтра, когда растает, вода размоет обозначения звезд. Только бы жемчужины не укатились.

Тай сориентировался быстро, подтащил принца на середину ложа. По лицу Теана текли снежные и человеческие слезы.

— Я не хочу причинить тебе боль.

— Я очень тебя хочу. Давай доверимся друг другу.

— Ты ли это, маленький?

— Не я и не ты. Пусть так и будет. И ничего не изменится. Как волна не оставляет следа.

— Ты говоришь это, маленький?

— Это море. Разве ты — не море?

— Разве ты не снег?

Войти, как волна в волну.

Подставлять пересохший рот под капли с тающей сосульки.

Плакать от двойного счастья.

Уплывать за горизонт.

Так долго ждать — и узнать, что до сих пор жил половиной. Тела, сердца, души.

Они смотрели на снегопад. Останутся следы.

— Нам следует быть осторожными, как отцу с...

Тай зажал рот принца ладонью.

— Мы просто уйдем во дворец след в след. Только я не позволю тебе идти босиком. Поэтому возьму на руки.

— А я не позволю...я не девушка. И не позволю тебе спать одному. Разве я не принц, чтобы с раннего утра не забрести в библиотеку за "Уложением законов третьего драконьего века"?

*

Герд вошел в спальню императора — и застыл. В постели Тунга лежала императрица. Его величество стоял у окна, держась за занавесь, как последнюю защиту.

— Прошу прощения, — склонился наставник, разворачиваясь к выходу.

— Что-то важное?

— Соглядатаи не предупредили?

Два вопроса их императорских величеств слились.

Крина поспешила вежливо объяснить:

— Я решила зачать ребенка, чтобы его высочество не чувствовал себя одиноким. И не тащил всех подряд в свою постель.

Тунг спрятал руки за спину, как будто что-то украл, посмотрел виновато.

— Останься. У тебя наверняка важная информация, если ты пришел сюда.

— А не в кабинет, — язвительно продолжила императрица. В ее глазах стояли слезы.

Герд остановился, развернулся.

— У меня важная информация. Прошу прощения, что не доложил сразу, как узнал, — наставник стал на одно колено, склонил голову в сторону императрицы. — У Тая и рыбки-дракона будет ребенок. Через...Уже пять недель.

Тунг в мгновение ока переместился к постели и взял императрицу за руку.

— Значит, зачатие откладывается. Нет, отменяется, — сдержанно сказала императрица и отбросила одеяло. Она была полностью одета. Губы ее дрожали.

Сердце Герда рвалось на куски.

Тунг замер. Наставник видел то, что не дано жене императора — как он страдает от осознания своей юношеской глупости. Потому что любил только ее — и видел только ее, а все остальное казалось сном.

Любовь, в которую императрица отказалась верить после рождения сына, когда узнала, что счастливым материнством обязана связи мужа и другого мужчины. По озвученному ею же пророчеству.

В этом Герд винил себя. А Тунг нес тройную вину: перед Рыбкой, их сыном Таем, перед любимой Криной. Только по отношению к Герду у него вины не было. Подчиненный. Влюбленный в императрицу — разве стоит его жалеть?

Восемнадцать лет назад на берег выбросило обломки иноземного корабля. Среди нескольких трупов был один живой человек. Он сумел доползти до колокола и прикоснуться к нему. Наследник трона Тунг почувствовал царапины на сердце.

На пустынном пляже было пусто.

Если бы не охрана, пятнадцатилетний Тунг не смог бы принести полуживого иностранца в замок.

Едва придя в себя, Герд, как он назвался, показывал чудеса образованности и воинского мастерства. И присягнул на верность, когда через год Тунг стал императором.

А потом иностранец влюбился в юную императрицу.

Верный слуга. Волк. Если бы у Тунга спросили, с кем рядом он хотел бы умереть, он честно сказал бы: с Гердом.

Никак не складывалась мозаика. Любовь троих, но не втроем.

Императрице доставалось больше любви — от двоих, и она решала все.

— У нас проблема престолонаследования. У нас Теан влюблен! — Крина сжала руки в замок, опустила голову, чтобы не видно было слез.

— Правда. Теан последние дни расцвел. Неужели все дело в том, что научился подчиняться? Или тайна преображения в этом мальчике — Тае? — неуверенно улыбнулся Тунг.

Он поднял наставника с колен и всматривался в его лицо с туманной улыбкой, которая всегда нравилась Герду, а сейчас показалась неуместной.

— Ваше величество, этот мальчик — ваш сын. Вы приняли решение не признавать его публично ради Теана, но факт, что в нем ваша кровь не может отменить даже Дракон. Тай — очень благоразумный мальчик, и хотя я уверен, что он сознает свое происхождение, свои возможности, он ради Теана не подает и виду о своей осведомленности. Ради Теана, — горячо сказал наставник.

— Ты говоришь так, будто Тай твой сын, — заметил император.

— Нет. Я сделал все, чтобы Теан...Простите, ваши величества за опоздание — умолчание— еще раз, — Герд снова опустился на колени и склонил голову. — Я сразу понял, кто такой Тай. Когда принц утащил его за собой. Его высочество предлагал убить мальчишку — тогда. Но я не решился, зная о мстительности дракона. Я берег тайну, как мог. Никто не ожидал, что Тай, рыбий пастух, проявит себя в день посвящения. Я всё ради Теана...

— Ты воспринимаешь нашего сына, как своего, — холодно заметила императрица.

— Да, ваше величество.

Тунг снова поднял наставника с колен.

— Крина, без Герда у нас не было бы сына.

Императрица закрыла лицо ладонями и невнятно сказала:

— Не будем считаться. У нас империя. Вот-вот появится внук. Я не позволю его не принять, — она горько усмехнулась. — Чтобы следующая императрица теряла одного за другим своих детей? И этот мальчик, Тай, он ведь не забудет о сыне, как бы не любил Теана. И что нам делать с сыновьями? После торжеств и признания дружественными державами наследника престола?

— А как воспринимает сложившуюся ситуацию Орхо? И, главное, его семейство? Сам мальчик, конечно, влюблен по уши и не загадывает наперед, но родственники ожидают через близкие отношения с наследником много выгод, — заметил император. — Надеюсь, эту линию ты изучил, Герд? Как реагирует фаворит на любовные отношения Теана со смотрителем прудов?

— С вашим старшим сыном, — не преминула заметить императрица.

Тунг закрыл лицо веером, весьма неуместным в прохладном воздухе спальни.

Герд содрогнулся от сочувствия и ответил:

— Теан и Тай ведут себя очень осмотрительно. До сих пор мои соглядатаи, как выразилась ее величество, не смогли уловить никаких сплетен. Орхо, полагаю, только догадывается о настоящем положении дел.