— Да, в провинции такого не увидишь, — покровительственно заметил Крупецкий, неправильно истолковав проступившие на лице Олега чувства. — Вот, помнится, лет десять назад, в девяносто шестом, к коронационным торжествам, его так украсили, любо-дорого посмотреть. Вы бы, пан, тогда его увидели — ахнули бы.
— Не сомневаюсь, — пробормотал Олег.
Из мрачных мыслей он вынырнул, только когда пролетка, миновав еще одно официально выглядящее здание, повернула налево, в переулок, и остановилась у невысокого кирпичного флигеля. На противоположной стороне дороги за высоким каменным забором шелестел чахлый сад, окружающий какой-то особняк.
— Приехали, — сообщил Крупецкий, соскакивая на брусчатку и бросая монету извозчику. — Охранное отделение.
Олег последовал за спутником. Табличка на здании отсутствовала, деревянная дверь стояла гостеприимно приоткрытой. Крупецкий жестом пригласил пройти в дверь.
На третьем этаже обнаружилась небольшая приемная с ростовым портретом бородатого человека в военной форме. Его Императорское Величество Николай Второй, вспомнил Олег табличку с подписью в давешнем кабаке. За темным дубовым столом сидел и строчил по бумаге, высунув язык от усердия, какой-то молодой человек. Крупецкий кивнул Олегу на стул и прошел во вторую дверь. Впрочем, почти сразу же он появился снова.
— Проше пана, — он указал на дверь. — Господин Зубатов ожидают. Мне же позвольте откланяться — дела.
Коротко кивнув, он вышел. Олег, поколебавшись и бросив на молодого человека вопросительный взгляд — тот все еще самозабвенно строчил пером, изредка макая его в чернильницу — и прошел через внутреннюю дверь.
— Доброе утро, Олег Захарович, — завидев его, Зубатов коротко и сухо кивнул.— Присаживайтесь. Как спалось на новом месте?
— Бывало и лучше, — откликнулся Олег, усаживаясь. А ведь выправка-то у мужика военная, отметил он про себя, хоть и ходит в штатском. И портретик императора еще больше, чем в приемной — дядька, видать, убежденный императрист... нет, монархист. Или карьерист, что более вероятно. — Скажите, Сергей... э-э-э, Михайлович...
— Васильевич, — поправил тот, усмехнувшись краем рта.
— Прошу прощения, Сергей Васильевич, — Олег виновато пожал плечами. — Как всегда, с памятью на имена у меня паршиво. Постараюсь больше не ошибаться. Так вот, не боитесь с такой охраной жить?
— С охраной? — брови Зубатова удивленно поползли вверх.
— Именно, — кивнул Кислицын. — Не уверен, что это мое дело, но вы плохо кончите, если и впредь останетесь столь беспечны. Не знаю, дожили ли вы уже до политического терроризма, но даже если и нет — скоро доживете. Знаете, я человек штатский и вообще мирный, но, командуй я злоумышленниками, мне не понадобилось бы и десяти минут, чтобы перебить всех в здании.
— Любопытно, — начальник Охранки сложил руки перед собой. — И как же?
— Элементарно. У вас даже пост у дверей не выставлен. Толпой подкатить к дверям на пролетках, затащить внутрь взрывные устройства, расставить их по первому этажу, запустить часовой механизм и выбежать наружу. Когда взрывчатка детонирует, расстреливают уцелевших, выбирающихся из горящих руин, и исчезают. Ну и?
Какое-то время Зубатов не мигая смотрел на Олега. Потом он вздохнул.
— Если вы, Олег Захарович, и в самом деле из иного мира, — медленно произнес он, — мне даже подумать страшно, как вы там живете. Нападение на официальное здание Охранного отделения, по соседству со штабом жандармского корпуса... Знаете, я человек опытный, многое повидавший, но то, что вы рассказываете, не лезет ни в какие ворота. Будьте спокойны, политический терроризм у нас еще как изобрели. И стреляют в людей из револьверов, и взрывают адскими машинами... Надеюсь, недавней гибели великого князя Сергея Александровича вам достаточно, чтобы проникнуться серьезностью положения?
— Великого князя? — поразился Олег. — Простите мне мое невежество, но разве великий князь не является родственником императора?
— Сергей Александрович являлся дядей его императорского величества, а сверх того — московским генерал-губернатором, — нахмурил брови Зубатов. — Да, я все время забываю про вашу... м-м, отстраненность от мира сего. А еще за последние три года убиты министры внутренних дел Сипягин и Плеве и московский градоначальник граф Шувалов. Последний — совсем недавно, в конце июня. Прочую мелочь наподобие генерал-губернаторов, просто губернаторов и вице-губернаторов, полицмейстеров и так далее в количестве не менее десятка, а также совсем уже незаметных личностей вроде простых офицеров, жандармов и тому подобных упоминать, наверное, просто неприлично. Это как для вас, терроризм или нет?
— О-фи-геть... — по слогам произнес Олег. — Упасть и не подняться. Да, терроризм у вас действительно на должном уровне, уж и не знаю, огорчаться по сему поводу или радоваться. Но почему с вашей стороны такая беспечность? Ну ладно, поста охраны нет, но хотя бы элементарную бабушку-вахтершу посадить с тревожной кнопкой?
— Олег Захарович, — Зубатов досадливо поморщился, — давайте вопросы охраны здания отложим на потом. Сколько лет оно стояло, и еще ни разу не нападали на него с адскими машинами. Да и не все так просто, как вам кажется. Бомба — вещь сложная в изготовлении и чрезвычайно опасная при транспортировке. Оставим пока. Я хочу, чтобы вы еще раз рассказали о себе — и о своем мире.
Олег пожал плечами.
— Хорошо. Начнем с официальной автобиографии. Итак, зовут меня Кислицын Олег Захарович. Год рождения — тысяча пятьсот сорок пятый. Окончил исторический факультет Мокольского госуниверситета в шестьдесят восьмом году по специальности "Архивное дело". По лето семьдесят первого года работал экспедитором и профоргом на специальном мясокомбинате "Новая заря", с шестьдесят девятого по совместительству — помощник завскладом...
Зубатов слушал, изредка вставляя короткие вопросы и медленно кивая. Идея всеобщей воинской повинности почему-то поразила его так, что он минут десять выспрашивал о деталях — военкоматах, военных кафедрах, ежегодных сборах и тому подобных мелочах. Танки его тоже заинтересовали, хотя когда Олег честно признался, что ничего не понимает в гравитационных генераторах и электроразрядниках и даже не представляет себе принципа их действия, Зубатов заметно разочаровался.
— Ну ладно, — неохотно проговорил он. — Их все равно не со мной обсуждать надо. Сведу я вас с умными людьми при случае, обсудите поподробнее.
— Не думаю, — спокойно возразил Олег, с удовольствием наблюдая, как брови собеседника поползли вверх. — Есть у меня серьезные сомнения, что вам стоит разрабатывать подобные технологии. Не время. Вообще есть у меня предложение — давайте я сначала закончу рассказ, а уже потом поговорим о планах на будущее.
Зубатов недовольно хмыкнул, но согласно кивнул. Впрочем, когда речь зашла о Хранителях, он снова напрягся.
— Говорите, десятилетиями незримо управляли вами? — его голос стал вкрадчивым. — И даже до... как вы ее назвали? Великой Революции?
— Насчет "до революции" — не знаю. Мне рассказывали про сорок девятый год и далее, — пожал плечами Олег. — Вы, я вижу, подробно ознакомились с моей историей болезни, или куда там Михаил Кусаевич записывал мои россказни. Но в личном общении со мной Хранители никогда не вдавались в подробности. Так, случайные оговорки. Плюс то, что Канцелярия накопала под личным руководством Шварцмана — разные сомнительные исторические казусы, которые можно интерпретировать как угодно. Судя по всему, Хранители всегда контролировали содержимое архивов, вычищая все, что могло навести на след слишком умного исследователя. Уж поверьте мне, как историку по образованию: что-что, а чистить архивы в моем мире научились на славу даже безо всяких Хранителей. А уж что можно провернуть с их техникой, которая даже сквозь стены видеть позволяет...
— Видите ли, Олег Захарович, — вздохнул Зубатов, — я ведь не просто так интересуюсь. История вашего мира чрезвычайно похожа на нашу, что наводит... на определенные мысли. Пути Господни неисповедимы, и Он мог вылепить ваш мир по подобию нашего. Или наоборот. Значит, если Хранители есть там, то могут обнаружиться здесь. Тогда мой долг — обнаружить их и...
— И геройски получить по ушам, — усмехнулся Олег. — Простите, Сергей Васильевич, но даже если вы их и обнаружите, то поделать ничего не сможете. Их технология ушла настолько далеко, что мы не справились бы даже с единственной их машиной всей нашей военной мощью. Я видел секретную видеозапись с полигона, на которой запечатлена работа пары челноков против тяжелой бронетехники. До того, как превратиться в блины искореженного металла, танки прожили ровно пятнадцать секунд. А потом один-единственный Хранитель с голыми руками вышедший против роты спецназа с тяжелым вооружением. Ему потребовалось три минуты, чтобы аккуратно, даже не травмировав никого серьезно, вырубить всех до единого. В него стреляли из цепных разрядников, крупнокалиберных пулеметов, пытались давить танками, бросали гранаты. Ни единой царапины, ни даже порванной нитки на рубашке. Он даже не вспотел. Оба танка он просто остановил и перевернул вверх тормашками. Восемь тонн — голыми руками! Полковник из УОД, присутствовавший на демонстрации, клялся, что на видеозаписях — не постановка, а чистая правда. И даже не вся — временами камера просто не успевала фиксировать перемещения Хранителя, он словно размазывался в воздухе...
— Видеозапись? Что-то вроде кинематографа? Н-да... — Зубатов потер лоб. — И что же с ними делать?
— Вы меня спрашиваете? — усмехнулся Олег. — Представления не имею. На вашем месте я бы просто забыл про саму идею Хранителей. Не факт, что они у вас существуют. Но даже если и существуют, поделать с ними вы ничего не сможете.
— И позволить масонам тайно управлять миром? Плести заговоры? Насмехаться над Богом данной царской властью? — лицо директора Охранки побелело от возмущения.
— Ой, да бросьте вы! — с досадой отмахнулся Олег. — Власть им нужна, чтобы делать мир лучше. Угу, они так говорят, но я им верю. В конце концов, вы же верите в своего бога? В святых, ангелов? Верите. И даже не рассматриваете их как этих самых масонов, уж и не знаю, кто они такие. Вот и Хранителей воспринимайте как разновидность ангелов.
Директор уставился на него округлившимися глазами. Его усы и бородка встопорщились.
— Интересная точка зрения, — наконец проговорил он, успокаиваясь. — Хорошо, отложим пока. Если я правильно вас понял, под руководством Хранителей вы занимались чем-то вроде ревизии определенных предприятий. Каким образом вы после такой не очень высокой, если честно, должности оказались... э-э-э, Народным Предводителем, кажется?
— Председателем, — поправил его Олег. — Видите ли, в моем мире есть два основных блока стран, группирующихся вокруг Ростании и Сахары. В Сахаре и ее сателлитах есть выборная должность главы государства. Насколько она в действительности выборная, отдельный вопрос, но факт в том, что их пропаганда долгое время кричала, что у нас демократией и не пахнет. И что должность Народного Председателя на самом деле к народу отношения не имеет никакого — он просто диктатор с неограниченными полномочиями.
— А на самом деле?
— На самом деле так и есть. Но вы сами понимаете, что пропагандистская война ничуть не менее — а иногда и более — важна, чем война настоящая. Мы не могли себе позволить противнику иметь на руках такой козырь. Так что в последние десятилетия у нас довольно нерегулярно проводились выборы, в которых всегда побеждал действующий Народный Председатель. Для создания видимости в список помимо него вносили никому не известных статистов, а сверх того — пару-тройку известных министров, которые перед самыми выборами свою кандидатуру снимали. В результате объявленный результат всегда составлял примерно девяносто процентов голосов в пользу действующего Нарпреда.
— Объявленный? — приподнял бровь Зубатов.
— Ну, вы же сами понимаете, — пожал Олег плечами. — Неважно, кто и как голосует, важно, кто подсчитывает. Так вот, в результате стечения обстоятельств я оказался в списке в качестве статиста. А потом — потом действующий Нарпред внезапно склеил ласты, и начальник Канцелярии...
Полчаса спустя слегка охрипший Олег утомленно откинулся на спинку стула.
— Вот и все, собственно, — заключил он. — Пришел я в себя на лужайке перед той пивной, ухватил вас за рукав, ну, а дальше вы и сами все знаете.
Зубатов задумчиво барабанил пальцами по столу.
— Одно из двух, Олег Захарович, — наконец произнес он. — Либо вы гениальный сумасшедший, либо не менее гениальный провокатор. То, что ваш нынешний рассказ идеально согласуется с записями в личном деле... э-э-э, я имею в виду историю болезни, других вариантов не оставляет. Господин Болотов определенно утверждает, что вы не сумасшедший. Значит, провокатор. Но кому и зачем могло прийти в голову придумывать вам такую легенду и напускать на меня? А, Олег Захарович?
Вместо ответа Олег молча продемонстрировал левое запястье. Несколько секунд Зубатов молча смотрел на браслет электронных часов, потом опустил взгляд.
— Если бы не часики, — тихо сказал он, — я бы давно запер вас в самую надежную камеру в Матросской Тишине. Уж простите за откровенность, но я все-таки не могу поверить в вашу историю. Вы не сумасшедший, я — тоже. Придраться к вашим россказням я не могу — все детали безукоризненно соответствуют друг другу. Значит, вы талантливый провокатор, других вариантов не остается. Только ваши часы и еще вот это, — он жестом фокусника извлек откуда-то залитое в пластик удостоверение Народного Председателя, — и останавливают меня — пока. Но, поверьте мне, рано или поздно я докопаюсь, кому и зачем потребовалось подослать вас. Ведь ваша задача — выставить меня на посмешище, не так ли, Олег Захарович?
От неожиданной перемены тона начальника Охранного отделения у Олега мороз прошел по коже. Сидевший перед ним внимательный и чуткий собеседник внезапно исчез, уступив место следователю с жестким безжалостным взглядом, от которого хотелось держаться как можно дальше.
— Отвечайте, ну! — не давая опомниться, хлестал его голосом Зубатов. — Кто вас послал? Сазонов? Ратаев? Я вас вижу насквозь! Убирайтесь отсюда вон, вы, жалкий человечишка! Убирайтесь! И передайте своим хозяевам, что они еще пожалеют о своих поступках!
Олег с трудом подавил вскипевший в нем гнев. Он подался вперед и резко хлопнул ладонью по столу.
— Тихо! — рявкнул он. — Что вы себе позво... — Он осекся, внезапно вспомнив, что власть Народного Председателя осталась где-то далеко-далеко, в ином мире, и резко выдохнул. Впрочем, своей цели он достиг — замолчавший Зубатов изумленно смотрел на него во все глаза. Было заметно, что так на него не кричали уже очень давно.
Дверь в кабинет распахнулась, и в нее вбежал секретарь. Он растерянно переводил взгляд со своего начальника на гостя.
— Простите, Сергей Васильевич, забылся, — Олег криво усмехнулся. — Однако продолжим. Нам еще есть о чем поговорить.
Помедлив, Зубатов кивнул и сделал жест рукой. Секретарь медленно, оглядываясь через плечо, вышел. Дождавшись, пока он покинет кабинет, Олег продолжил:
