| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Эл иначе оценила Ставинского только после Тобоса. Он — авторитетное лицо в Академии, персона важная, бросился ей помогать.
Ставинский воспользовался отпуском не для отдыха, а полетел навестить ее на Марс. Эл держали в реабилитационном центре, на Землю не пустили. Ей отчаянно хотелось увидеть кого-нибудь знакомого. Ставинский бесшумно вырос в открытой двери ее бокса и спокойно ждал, когда Эл оправиться от удивления.
— Командор! Здравствуйте, — машинально сказала Эл, все еще не веря глазам.
Пригласила войти, он сделал один шаг навстречу. Наступила долгая пауза. Ставинский изучал ее пару минут. Он смотрел обыкновенно строго, бурного приветствия не будет, не в его манере. Он отвел взгляд и сказал виновато:
— Прости, девочка, что я послал тебя туда.
Эл не ждала от него жалости, не вообразила бы такой фразы, поэтому откровенно удивилась. Обращение 'девочка' резонировало в душе, потому что она представить не могла осторожно извиняющегося командора.
Она не назвала бы его стариком, он всегда выглядел бодрым и очень активным, ему определение 'старик' вовсе не подходило, если бы не изрезанное морщинами лицо с седой щетиной. Эл давно не видела его, вот так, воочию, и теперь отметила преклонный возраст по чертам вины на лице. Маска мрачности, влажные глаза сделали его не таким, каким она его помнила. Взгляд не задерживался на ней или на предмете обстановки в боксе, глаза его нервно двигались.
— Садитесь, — тихо сказала она и подала ему кресло.
Он сел и опять отвел взгляд. Он заговорил снова, через паузу.
— Я ненадолго. Сразу к делу. От нашего разговора и, особенно, от его искренности зависит твое будущее, Эл.
Такое заявление более в его духе.
Она не удивилась. И этот туда же. Ее терзали такими предупреждениями каждую беседу. Тривиальный ультиматум Ставинского Эл не впечатлил и не обидел. Она рассудила, что он готов вмешаться в ход событий. Строгий с учениками, он защищал своих в случае сложных обстоятельств, потому что ценил вложенный труд. Говорят, давным-давно он спас своего ученика от трибунала. С какой бы целью не прилетел Ставинский, он собирался прямо или косвенно участвовать в ее судьбе. Терять его доверие и поддержку Эл не хотела. Она была благодарна.
— Я отвечу, если смогу.
— Я не о полете, Эл. Твои рапорты я смотрел. Меня другое волнует. Твое прошлое. От твоей искренности зависит, смогу ли я помочь.
Эл тяжело вздохнула. Она всегда знала, что когда-нибудь этот вопрос будет задан. Почему бы не теперь?
— Вы что-то обо мне узнали?
— В том то и дело, что ничего. Тебя до Академии, будто, не существовало. И я хотел бы с опозданием понять, где ты обитала до того, и откуда ты взялась на мою голову, Эл? Название колонии в твоем деле указывает на давно ликвидированное поселение. Ты — сирота. Как ты попала на Землю? Этим не заинтересовались вовремя. Ты была ребенком. Твои показатели для Академии выходили впечатляющими. Успехи были бесспорными. Никто не проверил сведения на девочку. А с Тобосом вышло так, что образовалась гора вопросов.
— Меня выгнали из Академии?
— Еще нет, и не за что. Ты теперь — герой. Ты не вовремя прославилась. Слава становится своеобразной. Ты выжила там, где не выживают. Я не первый, кто начал сомневаться, до меня нашлись скептики. В отношении колонистов в Академии суровая политика, они возвращаются обратно. По документам тебя нельзя вернуть, у тебя есть официальный опекун на Земле. Я думал, к какому флоту тебя приписать по окончании. Хочешь остаться на Земле, придется сказать мне правду.
— Я не шпион, не инопланетянин, не плод искусственного рождения, — выпалила Эл.
— Этому я хочу верить, но мне нужен твой искренний рассказ.
— Для отчета? — спросила Эл и в голосе скользнула жесткость.
— Никто не знает, что я здесь, кроме врачей. Они безразличны к частным визитам. Я — твой гость. Я хочу для тебя добра. Хочешь в дальнюю разведку Космофлота — рассказывай. Ты выжила черти где. Я твой наставник. Горжусь. Но меня мучает одно обстоятельство. Опытный отборный экипаж не выжил, а ты цела и Лондера спасла. Его воспоминания — противоречивее некуда. Он заявил, что заключение капитана 'Тобоса' о тебе неверно. Как вышло, что ты просчитала аварию за долго до обнаружения первых неполадок? Курсант обставила специалистов? Весь экипаж? Лондер рассказывает невероятные истории и остается в недоумении от встречных вопросов. Он рассказал, с каким рвением ты отстаивала свою правоту перед капитаном. До исступления. Я знаю, как ты себя ведешь, когда права. До драки. Эл, я готов поверить. Только расскажи.
— Вы готовы услышать версию, какой бы она не была? Даже абсурдной? Я не буду Лондера повторять. Мы ни о чем не договаривались.
— Любую. — Он сурово кивнул. — Правду. Убедишь — я согласен тебе помочь. Положение твое пока, повторяю пока, не вызывает подозрений. Я представил историю Совету Космофлота гладкой и лаконичной, где твоя роль не более назначенной заранее. Но предупреждаю, что потом будет беда, если кто-нибудь захочет в этом копаться. Я должен знать.
Эл молчала. Где была гарантия, что он не лукавит. Старик резко обозначил скрыть цель визита. Риск велик, однако, надо было кому-то довериться. Раз уж начинается переделка, следует запастись союзниками. Эл решилась. Командор был лучшим из зол.
— С чего мне начать? С аварии или с прошлого?
— А что, по-твоему, лучше объяснит, твое положение?
Эл подумала с минуту, взвешивая риск.
— Ладно. Сначала. Происхождение...Я не из вашего века, — как можно спокойнее сказала Эл. — Я из двадцатого. Я не лгу.
Ставинский теперь смотрел в упор, молчал, вытянулся в струну, ждал продолжения.
— Как? Служба времени? — наконец, спросил он недоверчиво.
Эл раньше лишь догадывалась, что такая служба существует.
— Я не знаю. Нет. Я сама. Это был прыжок. Аномалия какая-то... Я так думаю...
Не стала уточнять, для Эл слово 'аномалия' имело теперь несколько смыслов.
Ставинский ожидал услышать что угодно, но известие оказалось не впечатляющим и потому на данный момент выглядело правдоподобным. Уж он знал, когда курсант лжет. Эта девчонка лепит правду, когда надо и не надо. Могла, конечно, поумнеть за время экспедиции, однако, чего он в ней никогда не наблюдал раньше, так это изворотливости.
— Сама... Сама... — повторил он несколько раз. — По этой причине ты выжила там?
— Нет, командор, вы же знаете из отчетов. Был контакт. Был. Нас пытались спасти обитатели Тобоса, но экипаж был глух к предупреждениям. Я пыталась.
— Знаю. Знаю о твоем психозе. Истеричка. Я тебя плохо знал? Или мало воспитывал? Брось. В космосе все бывает. Ты формально в детском возрасте пребывала, подростковый бунт допускаю, а вот сумасшествие — нет. Капитан и корабельный доктор сами повели себя не лучше подростков. Лондер сказал, какую травлю тебе устроили. Лучший способ заставить тебя шевелить мозгами.
— Это был не психоз, это был контакт. Лондер в это не верил, как все в экипаже не верили. Он выступил за исследование, нашел у меня что-то в крови и это привело к изоляции. Я на него не злюсь, он до конца пытался мне помочь.
— Я прочел рапорт капитана 'Тобоса' и тоже не поверил. Ты не из тех, кто впадает в истерику. Я сам тебя проверял. Был контакт. Верю. Ты молодец. У тебя способности. Ты еще в Академии демонстрировала хорошую адаптацию при контакте с неизвестным. Тебя выбрали из-за подходящей биологической матрицы тела и мозгов. И учиться ты любишь сама. Лондер сообщил, что ты станцию до последнего шва выучила.
Эл улыбнулась. Услышать похвалу от Ставинского было невероятной редкостью.
— Спасибо, — отозвалась Эл. — Меня очень злило и злит, что мне не верят. Все считают, что я подросток.
— Побудь пока подростком. Со взрослого бы уже сто раз спросили. Прикройся возрастом, сейчас не стыдно. — Он снова помолчал. — Страшно было?
— Да... — Она подумала. — Теперь страшнее. Меня мучают воспоминания... Я вижу их лица. Мне хотелось их спасти, а я не смогла...
— Не думай об этом, не терзайся. Забудь пока про аварию. Давай о тебе поговорим. Из прошлого говоришь? Допустим, я тебе поверил. Как же тебе удалось пробраться в Академию? На мою голову.
— Я год готовилась. Изучала, расспрашивала, подделала документы. Училась. Я очень много училась. Мне помог один замечательный человек. Вопросов он не задавал. Он ничего не знает. Я очень, очень ему благодарна.
— Том Мисс. Он не знает, кто ты?
— Нет. Но мое имя действительно Эл. Элли Светлова. Без обмана. Я его зарегистрировала сама, сослалась, что из-за стресса не помню, как меня раньше называли. Такое с детьми бывает.
Ставинский не сдержал улыбки. Вид у нее такой — на подзатыльник напрашивается, корчит виноватую, но свою линию гнуть не забывает. Упрямая бестия. Умна, чертовски умна девчонка.
— Готовься. Элли Светлова. Что правда, что ложь скоро начнет проясняться.
— Все так серьезно?
— А ты думала просто! Вранье до добра не доводит! И как меня угораздило выбрать именно тебя?!
— Вы ж не знали. Врачи сказали редкая генетическая матрица, отсюда выносливость. Я только скрыла, откуда я! Все что об экспедиции — правда! — воскликнула Эл. — Кто скажет, что я была недостойна? Это был ваш выбор.
— Потому выбрал, что живучая. Медики определили, что твоя биологическая матрица и нервная система устойчива к воздействиям космоса. Действительно редкий для землянина тип. Подумали, что колонизация на тебя повлияла. Потому не было сомнений в твоем происхождении. И по характеру ты редкая... — Ставинский пропустил окончание и вздохнул тяжело.
— А что тогда не так?
— Тебе не сказали. Ты вернулась из космоса, а твоей матрице специалисты не нашли следов перенесенной аварии. Как на Луну слетала. Двух лет словно не было. У Лондера есть, а у тебя нет. С одной стороны, это прекрасно, тебе позволят дальше летать. Ты здорова. Даже гипотезу выдвинули, что твой подростковый организм неким уникальным образом справился с таким потрясением. Ну а с другой стороны, ты понимаешь... Твоя нормальность и стала главной аномалией. Так не бывает. Отсюда родилась другая версия, что тебя по пути подменили.
— Поэтому меня на Землю не пускают? Они считают, что я не человек?
— Скорее ты человек больше, чем следует, после всего, что с тобой стряслось, Эл.
По тому молчанию, которое за этим последовало, Ставинский понял, что она не все о себе рассказала.
— Что мне, по-вашему, делать? — спросила она. — Заболеть неизлечимо?
— Побудь на Марсе. На Землю не рвись. Попадешь под обследование. Мало ли что там еще найдут. Я тебя сейчас вижу и уверен, что это та же Эл, которую я знал. Оставь пока в стороне твой двадцатый век и экспедицию старайся без повода не вспоминать. Я подумаю, что могу сделать для тебя...
Он обещал и сделал. Через три недели по требованию Академии Эл отправили на станцию Плутон-6. Летать и выполнять штурманскую работу на коротких рейсах.
Впоследствии у нее не было времени подумать о предостережениях командора. Героизм не умалил Академическое начальство, капитанское звание так просто не получишь. Эл пришлось отчитаться за пропущенные годы учебы, сдать массу экзаменов по курсу дистанционного обучения.
Марс остался ближайшей планетой, на которую ее пустили.
Стравинский улетел сразу после разговора, больше они к этой теме не возвращались. Командор будто бы поверил ей на слово, без лишних объяснений. Эл не сразу осознала, что он рискует репутацией, защищая ее. Старик был скрытен, своих мотивов, бывало, до последней минуты не выдавал. Он вмешался не потому, что разгорался скандал, который напрямую затронет его, он всегда был таким со своими лучшими воспитанниками.
Он мог долгое время не сообщать истинного мнения о своих учениках перед академическим советом. Курсантов ругал, как говориться, в лицо, называл шарлатанами, слабаками и тупицами. Он был беспощаден на словах и в практике. Терпеть его норов было частью обучения. Эл свыклась с этим, потому что всегда помнила о своей цели. Командор имел право на самые крутые оценки, на самые унизительные меры наказания, потому что учил на совесть. Все у него были плохими. Хорошее место после выпуска получали единицы. Строгость его была на уровне жестокости. Возмущенному он обычно говорил:
— Гордись, ты будешь жить ближайшие пять лет, а потом пусть другие решают, что с тобой делать.
Вмешательство командора в ее судьбу Эл сочла знаком расположения. Тех, кого он брал под крыло, считали счастливчиками. Цена за такое покровительство — откровенность.
Глава 11 Исследование
В яйцеобразной камере появился новый гуманоид. Маленький, тщедушный, на вкус Эл, — милый 'зеленый человечек'. Она предположила, что он будет участвовать в обследовании. Общения не произошло. Он жестом указал точное место, куда ей следует встать и удалился. Ее не просили снимать костюм, на всякий случай, она отключила внешние сенсоры и все, что могло помешать. Сделала так, чтобы костюм сидел свободнее обычного и стала ждать.
Ничего по началу не происходило. Эл старательно не шевелилась. Неожиданно пространство начало меняться. Ей показалось, что в корпусе камеры обозначились изгибы, стены поплыли и возникли цветовые пятна. Стенки скорлупы стали гибкими, будто кто-то снаружи давил на них с разных сторон. Эл напряглась от жутковатой картины. Изменилось освещение, и тысяча тонких разноцветных лучей заскользила по ее телу. Эл ощущала их энергию всем телом: кожей, мышцами и кажется костями. Испарина появилась не по всему телу, а участками, словно попеременно к рукам, ногам, животу и спине прикладывали горячие и холодные компрессы. Шум в ушах заставил рефлекторно зажмуриться. Она уловила звукоряд сигналов, как будто проверяют слух. Потом она взмокла целиком, точно в костюм влили воду. Струйка пота медленно стекла по щеке от виска, ощущение непривычно острое и неприятное. Костюм должен был справиться с температурой и повышенной влажностью внутри. Пришла мысль об обезвоживании, а следом, что ее решили сварить заживо. Она напряглась, как в недавнем бою.
Эл открыла глаза, их резало до слез от световых пятен на стенах, от вспышек рябило в глазах. Она зажмурилась снова, но свет остался... у нее в воображении. Нет, не так, она не видела мигающих струй излучения и могла сосредоточиться на внутренних ощущениях, но со всей убежденностью могла бы угадать, откуда идет поток, какой цвет на стене перед ней. По телу от солнечного сплетения прокатывались ощутимые волны, вызывая сокращение мышц. Нереальное умение ее тела. Она вспомнила о дыхании, когда легкие сдавило. В жаре пространство должно казаться холодным, воздух в костюме тот же, она сконцентрировалась на прохладе комбинезона на теле, значит, жар — это иллюзорные ощущения, обман восприятия. Слишком резкий перепад, чтобы быть реальным. Она открыла глаза. На зеркальце шлема не было пара, на экране она не увидела предупреждения об опасности. Костюм не замечал перемен. В голове к тому времени стоял гул. Она ощутила, что падает.
— Прекратите!!!
Эл рухнула на колено, вовремя выставила руку, чтобы не упасть на бок. Половина тела онемела, но ощущение прошло, едва рука уперлась в пол. Если она концентрировалась на одном участке тела или мышцах, например, чтобы подняться, ощущения приходили в норму. В ответ на напряжение мышцы вибрировали, как при усиленной тренировке.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
