Синяя сага 1. Синий, хвостатый, влюбленный

— А, леди... Какими судьбами? — вышел из лаборатории ко мне Айболит. — Что то случилось?

У дока теперь есть личный кабинет и помещение для осмотра, где обитают его ученики. Очень забавные субъекты.

— Мы не могли бы поговорить в кабинете? — попросила я.

Доктор заинтересованно приподнял брови и кивнул на боковую дверь:

— Пойдем, — и уже в кабинете спросил: — Ну, с чем пожаловала?

— Знаете, у меня сегодня произошел казус с Александром Уотерстоуном...

И я рассказала все как есть.

— Ты с ума сошла?! — доктор схватился за голову. — Ты что, действительно его туда ударила?

Я поджала губы.

— Да! А вы думали, я буду спокойно висеть и смотреть, как он рычит на меня и пытается задушить?!

— Нет. Ты не будешь. Но ничего, Алексу полезно получить отпор.

Доктор откровенно развеселился.

— Только ты поосторожнее... Хотя вряд ли. Он уже... Но все же... Маша, дам тебе один совет. Никогда не бросай драгу вызов, если не готова к последствиям.

Что это Иосиф имеет в виду?

— Э э, ладно.

Но если он попробует еще раз на меня зарычать, то мы посмотрим — кто кого!

* * *

Фредерик Уотерстоун

— Алекс, что произошло?

Брат явился по вызову в мой кабинет через пятнадцать минут после неприятного инцидента с леди Марией. И теперь, нахмурившись, разместился напротив.

— Она меня бесит!

— Ты соображаешь, что говоришь? Ты набросился на женщину, главу рода... тире, в конце концов!

Что все таки происходит?

— Она — тире?! — брат неверяще уставился на меня.

— У нее знак на руке — ты что, слепой?! Подожди... — я впился взглядом в Александра. — Так как она нарушила твое личное пространство?

Бог ты мой! Брат смутился!

— Она... ударила меня по генетическому признаку. И прекрати ржать! — рыкнул брат, а я изо всех сил старался сдержать смех.

— Ты представляешь, как это больно?! Кстати, она подала жалобу?

— Нет, братец. Но она посоветовала записать тебя на аутотренинг.

— Ар р...

Алекса снова накрывало бешенство.

— Алекс, возьми себя в руки! Ты должен принести извинения. Это приказ!

Стиснув зубы, брат рывком поднялся и широким шагом вышел из кабинета.

— Элоиза, ты думаешь... — начал я.

— Скорее всего, да, — усмехнулась супруга.

— Мне тоже так кажется. Это прекрасно! А то я уже начал беспокоиться за него. Но если все же нет, то у нас назревают проблемы.

— Да ладно! Ну, слетает в экспедицию, подумаешь. Однако мне кажется, что все получится и осложнений не будет.

— Надеюсь, ты права.

* * *

Мария Кудрявцева

С новыми впечатлениями время пролетело быстро, и вот настал мой первый рабочий день. Одеваясь утром, я все время вспоминала слова Александра Уотерстоуна. Значит, выставляю себя напоказ?

Ну что ж! Словно чертенок в меня вселился, да и ходят здесь одетые кто как хочет... Поэтому я облачилась в свободную тунику ярко синего цвета, с расклешенными длинными рукавами и глубоким (но в рамках приличия!) вырезом, и черные лосины. Ноги, конечно, у меня не от ушей и не повышенной стройности, но вполне себе ничего. И легкие мокасины тоже, пожалуй, синего цвета. Из украшений — длинные черные бусы.

Вот и посмотрим!

Первым делом я направилась к командору. Ходить теперь приходилось одной: со вчерашнего дня Даша занималась моим родом, а я пока выясню, зачем они вытащили меня из двадцать первого века. К тому же сегодня мне предстоит поработать как тире. Просто не терпится попробовать!

Зайдя в кабинет командора, я увидела там не только самого Фредерика, но и его братца. Пожелание доброго утра просто застыло у меня на языке, и я никак не могла его выдавить. Утро перестало быть добрым. И все таки чем он так меня задевает? В его присутствии я постоянно напряжена и ожидаю подлости.

— Здравствуйте. — Уф, все таки удалось.

Александр Уотерстоун открыл рот, но ничего не произнес и отвернулся к окну. Видно, та же проблема! Его брат посмотрел на него с неудовольствием и, как мне показалось, с угрозой.

— Я пойду посмотрю, готов ли подследственный. А вы присаживайтесь, дорогая леди, мой брат составит вам компанию, — командор кивнул и вышел.

Александр даже не оглянулся. Прекрасная компания! Но, несмотря на это, спустя пару минут я обнаружила, что стою, затаив дыхание, и с открытым ртом любуюсь, по сути, незнакомым мужиком.

'Да, дорогая, умом ты не блещешь, — подумала я. — И чего это мы тупеем? Ну не может же тебе нравиться синий мужик?!'

Или может?

Ну, глаза у него миленькие, и мне всегда нравились крупные мужчины. Да и пятая точка очень даже...

И тут я понимаю, что плотоядно пялюсь на задницу этого ужасного драга. А а!!! Я — больная! Здоровый человек после нашего общения так не поступит!

Тут в дверь постучали, и вошла незнакомая расфуфыренная ляга. С неудовольствием посмотрев на меня, она томным голосом произнесла:

— Господин Уотерстоун, можно отвлечь вас по срочному делу?

Драг повернулся и с удивлением на нее посмотрел.

— Хорошо. Подождите за дверью.

Когда посетительница вышла, я, озадаченная молчанием Александра, подняла глаза и увидела, что он завороженно пялился на мою грудь. Получи, фашист, гранату!

Подождав немного, я кашлянула.

Уотерстоун побурел и сквозь зубы произнес:

— Леди, простите меня за тот унизительный срыв. Я, безусловно, постараюсь, чтобы подобное больше не повторилось.

Его заставил брат. И, смотря в глаза Александра, я поняла, что мы оба это знаем.

— Конечно.

Драг кивнул и вышел, оставив меня одну.

Несмотря на то, что извинился Александр под давлением брата, я понимала, что не чувствуй он недопустимость своего поведения, даже по приказу извинения бы не принес. Все таки в какой то мере он заслуживает уважения.

Неожиданно мои раздумья прервал интерком:

— Алекс, проводи леди в комнату для допроса.

Ну и где мне его искать?

Я вышла в приемную и остолбенела: Александр Уотерстоун обнимался с расфуфыренной лягой.

Даша говорила, что драг никогда не стал бы вести себя так с женщиной, не являйся та его невестой. Ну что ж, наверное, я могу принести ему свои поздравления в связи с помолвкой?

— Прошу извинить, что прерываю вас, но командующий попросил проводить меня в комнату для допроса. Я могу дойти сама, если вы объясните, где она находится.

Уотерстоун оттолкнул от себя женщину, которая взглянула на меня с откровенной ненавистью.

Поджав губы, он посмотрел на нее и сказал таким тихим, мягким голосом, что даже у меня мурашки побежали по телу:

— Завтра поговорим.

Ляга побледнела. Что же он за мужчина, если со своей женщиной так разговаривает? А еще говорят, что драги — самые заботливые возлюбленные. Ага! Однолюбы, которые пялятся на грудь другой женщины! Ну ну!

— Я сам вас провожу. Следуйте за мной.

Подлец, а еще меня попрекал недостойным поведением. На душе стало на диво гадко. А мне еще работать!

Пройдя в комнату для допроса, я сразу начала готовиться к считыванию. Совсем молоденький ляг бросился мне помогать. Командор встревоженно переводил взгляд с меня на брата, а Александр стоял, прислонившись к стене, и с кривой ухмылкой смотрел на меня и лаборанта.

— Леди, у вас все в порядке? — наконец спросил меня командор.

— Да, спасибо, — отозвалась я.

Нет, не все!

— Тогда, думаю, можно начинать.

— Да, — согласилась я и, взяв лицо привязанного чиви в руки, приступила.

Мать моя женщина! Кажется, я начинаю понимать, что имел в виду доктор. Мерзко до отвращения.

Я легко вошла в подсознание, но потом меня начали переполнять все тайные желания и пороки этого гуманоида. Все то, в чем он боялся признаться даже себе.

Просмотрев все минут за двадцать, я наткнулась на сексуальные пристрастия, прервав сеанс, быстро извинилась и убежала в ванную, где мне стало плохо.

Когда минут через десять я вышла из ванной, то старалась даже не смотреть на допрашиваемого субъекта. Ко мне подошел ляг и предложил стакан воды. Я, испытав прилив признательности, улыбнулась ему и поблагодарила.

И, конечно, тотчас услышала голос Александра Уотерстоуна. Как же без него, родимого?!

— Извините, мы вам не мешаем? А то можем оставить наедине, леди даже переодеваться не надо. А дела, конечно, потом.

Ему что, в прошлый раз мало было? Не чувствуй я себя настолько плохо, то объяснила бы разницу между вежливостью, которая ему незнакома в связи с душевной убогостью, и заигрыванием. Но сейчас в душе поднялись только тоска и боль. Невыносимая, с такой сложно бороться. Впрочем, я буду не я, если покажу свою слабость!

Нацепив самую беспристрастную маску, на которую только оказалась способна, я повернулась к командору. Судя по его виду, он был зол. Очень.

— Прошу простить меня, командор. Я предпочла бы сейчас уйти. Кристалл предоставлю вам завтра утром.

— Конечно. Вас проводить? — тихо спросил Уотерстоун.

— Нет, благодарю вас.

Пошатываясь, я побрела домой. Побыстрее бы дойти! Побыстрее...

Добравшись до квартиры, я первым делом записала кристалл, так как данные лучше излагать сразу, пока свежо восприятие.

Потом, дойдя до ванной, я забилась там в угол и, сжавшись в комочек, заплакала от невыносимой душевной боли, которая раздирала меня на части. Дар — это не только радость и привилегии, но еще и проклятие.

* * *

Александр Уотерстоун

После того как землянка ушла, я почувствовал себя полным гадом. И почему, когда она рядом, мой разум оставляет меня? Как теперь вести себя с ней?

— Жорж, оставь нас, — процедил Фредерик.

Ляга как ветром сдуло.

— Брат, мне стоит говорить, что ты вел себя недостойно?

Когда Фредерик начинал изъясняться таким тоном, ничего хорошего не жди.

— Нет.

— Знаешь, изначально я не собирался говорить с тобой на эту тему. Все таки ты взрослый четырехсотдевяностосемилетний драг, умный и серьезный мужчина... Но, по видимому, ошибся. О каком уме можно говорить, если ты не можешь справиться с ревностью по отношению к женщине?!

— Что? Ты думаешь, что говоришь?! Ты не в себе!

— Я то думаю, в отличие от тебя. Это ты уже сутки не в себе! Отец когда то говорил, что любовь забирает разум, но я его тогда не понял. Он такой же глубокой любовью, без ума, без остатка, любит нашу мать. И ты, видимо, в этом пошел в него. По крайней мере, без ума — это точно, — фыркнул брат и вышел, хлопнув дверью.

Не может Фредерик быть прав! Влюбился в землянку? Я, который всегда относился к ним с пренебрежением из за их развратной натуры? Нет. Наверное, просто из за отсутствия пары наступают дни безумия, хоть и раньше времени. Время покажет ему, что все это чушь.

Глава 7

Мария Кудрявцева

После нашего последнего столкновения с Александром Уотерстоуном меня преследовала тоска. Не знаю, то ли это из за способностей тире, то ли депрессия при адаптации. Только на душе плохо и гадко.

Мысли о невыносимом драге не давали покоя. Первый раз за все время пребывания здесь я о чем то сожалела. Неприятные думы о своих чувствах к нему я гнала прочь. Ну какая может быть любовь, если мы даже не целовались, а мысль о встрече с ним вызывает судорогу лицевых мышц?

Александр задел в душе что то личное, отчего тоска о родном прошлом стала еще сильнее.

Даша осторожно интересовалась моим здоровьем и как то сказала, что в последнее время я замкнута и агрессивна. Ну да, только внутри я словно чего то постоянно боялась. Утром, принеся, как и обещала, кристалл командору, я до ужаса не хотела встретить его брата. Какое то чувство то ли дискомфорта, то ли беспокойства владело мной.

Не став гадать, в чем причина депрессии и странного поведения, я погрузилась в работу. Набрала экспериментальную группу и работала с ними в мастерской над новым проектом по двенадцать часов.

Помимо непонятных страхов мне было о чем подумать. Я присматривалась к ребятам, которых выбрала. Все умные перспективные специалисты... но у меня такое чувство, словно они привыкли работать вместе. Как такое возможно, ведь я сама их выбирала?

После работы я приходила домой и еще часов шестнадцать — восемнадцать прорабатывала идею нового факультета. Официально меня попросили о немногом, так что нужно было просто выполнить поручение и посмотреть, что они будут делать дальше.

Всякие обязанности занимали много времени, поэтому на большее сил не оставалось, и я буквально отрубалась, падая на постель. Раз в два дня я приходила к командору на доклад и в последний раз услышала недвусмысленное направление к доктору. И я работаю настолько интенсивно, что он не успевает прорабатывать мои результаты. А у него жена!..

К доктору я не пошла. Но взамен получила выходной, в который совершенно не знала, чем заняться, ведь работа стала моей отдушиной, способом спрятаться. Вот только с утра, когда после стука открыла дверь, меня ждал сюрприз.

— Здравствуйте, — поздоровалась чиви.

— Э э...

Не ожидала я такой гостьи. На пороге стояла Элоиза, жена командора.

— Мне можно войти? — приподняв брови, поинтересовалась женщина.

— Да, да, конечно, — пробормотала я, отступив.

Она прошла в квартиру и огляделась.

— У вас тут очень необычно.

— Да? Я как то не задумывалась о том, как это может смотреться в вашем времени, а Даша ничего не говорила.

— Даша вообще мало говорит.

— Да. Одно из качеств, за которые я ее ценю.

— И вы не боитесь, что она будет шпионить для Фредерика?

— Нет. И без нее есть кому шпионить. Драг никогда не поставит дорогих ему людей под удар, для них родственные связи священны. Или я ошибаюсь? — спросила я, косясь на жену командора. — Вот, например, в моей группе работает лучший друг Александра Уотерстоуна. А также младший брат вашего мужа и, соответственно, того же Александра Уотерстоуна.

— Я так понимаю, вам это доставляет боль? Но зачем тогда вы решили с ними работать? Ведь состав группы определялся вами.

— Они оба отличные специалисты. Да и в общем то мне все равно. Так, наблюдения...

— Ну да, ну да. Кстати, а вы знаете, что я тоже тире? Только эмоционального направления. Слабенькая, но мне достаточно.

Какая неприятность!

— И как это ощущается? В вашем восприятии?

— Очень, знаете, занимательно. Особенно когда у кого то сильные эмоции. Связанные с влечением или, например, боль, разочарование, тоска... Ну, вы понимаете, да?

Понимаю. Интересно, зачем она здесь?

— Вы со мной об этом пришли побеседовать? — спросила я прямо.

— Нет, я пришла посмотреть на ваши... ваше самочувствие. Фредерик говорит, вы себя загоняли. Но то, что я вижу, меня радует. Обещает скорое улучшение.

— Простите, я не понимаю.

И мне это очень, очень сильно не нравится.

— Сейчас — да. Но я хочу, чтобы вы знали: если захотите поговорить, то я готова выслушать вас и дать совет. Даша вам вряд ли чем то поможет.

— Гм... спасибо.

Что вообще происходит?

* * *

Александр Уотерстоун

Прошел месяц, а мысли о ней не оставляют меня.

Брат говорит, я стал агрессивным, и Элоиза не может даже находиться рядом со мной, а подчиненные откровенно боятся. Я предполагал, что это из за кризиса, который наступает у одиноких драгов после пятисот. Но, как только мы погружались в работу, лет на сто все прекращалось.