Утес Бьёрна

Несколько раз получив нагоняй за невнимательность, Отта вскоре раздраженно побросала в сундук свои травы и велела мне идти домой, так как по ее словам, сегодня от меня было мало толку. Я с радостью согласилась, потому что действительно никак не могла сосредоточится на словах горбуньи. Еще, кроме всего прочего, меня волновало отсутствие Бьерна, и я решила, прежде чем вернусь в Харанйоль, заглянуть в дом на утесе. Если он будет дома, подумала я, то я со спокойной душей пойду домой. А если нет? Тогда тоже что-нибудь придумаю, решила я и, попрощавшись с Оттой, покинула ее домик.

Едва я закрыла двери, как услышала, как кто-то завет меня по имени. Посмотрев по сторонам, увидела Альрика. Он помахал мне рукой, и я подошла ближе.

— Ну как продвигаются занятия? — спросил он .

— Спасибо, хорошо, — я посмотрела через его плечо на корабль, на носу которого работал Гринольв. В этот раз старый кормчий меня заметил и приветливо кивнул, расплывшись в широкой улыбке. Альрик обернулся и проследил за моим взглядом.

— Ты очень нравишься старому Гринольву, — сказал он.

— Он относится ко мне как отец, — сказала я, — Он тоже нравится мне.

Альрик перевел взгляд на мое лицо и спросил:

— Ты не слышала ничего подозрительного этой ночью?

— А почему ты спрашиваешь? — изобразив удивление, произнесла я.

— Потому что ночью кто-то за воротами поселения напал на Хельгу и едва не убил ее, — тихо ответил сын вождя, — Отец велел никому не говорить об этом происшествии, но мы подозреваем, что в округе завелся огромный волк или медведь. Отбиваясь от животного факелом, она как-то умудрилась обжечь правую руку и теперь сидит в своей комнате с перебинтованной ногой и обожженной кистью.

— Какой ужас, — притворно раскрыв глаза, я изобразила испуг.

— Просто хотел предупредить, пока не поймаем зверя, не ходи одна по лесу, особенно после наступления темноты, — сказал Альрик.

— А что Хельга делала ночью вне дома? — спросила я, — Как-то это странно.

— Не знаю, но отец велел ни о чем ее не расспрашивать, — Альрик попрощался со мной и направился к кораблю, а я пошла по направлению леса, намереваясь проведать Бьерна и убедится, что он вернулся домой целый и невредимый. Какая-то странная сила подгоняла меня идти быстрее и вскоре, снедаемая плохими предчувствиями, я просто побежала. Но поднявшись на утес, я увидела только кошку, сидящую на пороге дома. Я открыла ей двери и заглянула внутрь. В комнате было пусто, мой отвар стоял, как и прежде на столе. У меня создалось странное ощущение, что Бьерн еще не возвращался.

Я села на кровать и решила, во что бы то ни стало дождаться хозяина дома. Майя забралась ко мне на колени и заснула. Я смотрела в окно, прислушивалась, не раздадутся ли его шаги, но вокруг царила тишина, нарушаемая лишь пением птиц и далеким шумом волн. Постепенно начало смеркаться. Я сняла с колен кошку и переложив ее на кровать, вышла из дома. Багровый закат окрасил небо в мрачные тона. Море выглядело кровавым и мне почему-то стало жутко, захотелось вернуться обратно в дом и заперев двери на засов с ногами забраться на кровать. Но я не сделала этого, а напротив вышла за ворота и пошла в сторону обрыва, где бились о скалы волны и чайки вили свои гнезда. Темнело неожиданно быстро. Я шла, постоянно оглядываясь, словно надеялась увидеть Бьерна. С моря подуло ветерком, небо снова заволокло облаками, когда я услышала странный звук, похожий на тихий стон, раздающийся из темноты, где росли несколько невысоких кривых березок. Я остановилась и прислушалась. Звук снова повторился, тогда я крикнула в темноту:

— Кто там? — мой голос предательски дрогнул, перед глазами встала оскаленная пасть вчерашнего чудовища, но я вовремя спохватилась, ведь если это была Хельга, то она, скорее всего, сейчас сидит дома и зализывает раны, нанесенные ей тем таинственным волком.

— Кто там? — закричала я снова, но никто не ответил. Ночь тем временем сменила сумерки, и стало холодно. Небо стало совсем черным, но мои глаза уже немного адаптировались к темноте, и я могла отличать силуэты деревьев и кустарников. Собрав всю свою силу воли, подошла к деревьям и там я увидела его. Я как-то сразу поняла, что это Бьерн, но почему-то он был совсем без одежды. Он лежал на траве, я бросилась к нему. Упав рядом с ним на колени, положила свою руку ему на грудь, и, почувствовав на пальцах что-то липкое с ужасом поняла, что это кровь.

— Бьерн! — позвала я, — Что случилось?!

Он тихо застонал и попытался встать. Я обхватила его руками и помогла сесть.

— Мне надо домой, — еле слышно проговорил он, — Со мной все будет в порядке, просто помоги мне добраться до дома...

— Я постараюсь, — ответила я, — Только ты такой тяжелый!

Он промолчал, а может, просто у него уже не было сил даже разговаривать. Я не знаю, как мне удалось поставить его на ноги. Он зашатался, и если бы я вовремя не подхватила его, снова упал бы в траву.

— Обними меня за плечи, — сказала я. Бьерн послушно положил мне руку на плечо.

— Идем, — сказала я.

Мы шли настолько медленно, что я сомневалась, сможем ли мы до рассвета добраться до его дома. Несколько раз мы едва не упали вместе, но мне чудом удавалось удержаться на ногах. Бьерн был невероятно большой и тяжелый, но я чувствовала, что он помогает мне, как только может. Когда вдалеке показался его дом, я радостно произнесла:

— Держись, мы уже почти на месте! — тогда мы упали. Больно ударившись плечом о так некстати подвернувшийся камень, я села. Бьерн лежал рядом и, судя по всему, был без сознания. Я сняла с себя накидку и накрыла, а затем вскочила на ноги и побежала к дому. Заскочила в комнату и, стащив с кровати Бьерна одеяло, вернулась к нему. С неба стал накрапывать мелкий холодный дождь. Погода портилась буквально на глазах. Приятный ветер, дувший с моря, постепенно набирал силу, когда внезапно сверкнула молния, на миг, осветив все вокруг, и буквально через секунду ударил гром. Я поспешно расстелила около Бьерна одеяло и с трудом перетащила его на него. Порыв ветра разметал мои волосы, вырвав из них алую ленту, и унес ее вверх. Я вытерла мокрое от дождя лицо и, склонившись, взяла одеяло у изголовья Бьерна и потянула его по направлению к дому. Я не знаю, сколько прошло времени, прежде чем мы оказались в доме. Дождь за окном превратился в ливень. Не обращая внимания на вспышки молний и гром, от которого, казалось, дрожали стены, я из последних сил затащила Бьерна на его кровать и разожгла камин. Когда он разгорелся, и можно было хоть что-то нормально видеть, я нашла на полке свечи и зажгла две, одну поставив на столе, а другую на подоконнике у окна и, наконец, подошла к раненому. Он так и не пришел в себя. Его кожа была еле теплой. Вместе с кровью из тела уходила жизнь. Мне надо было торопиться. Склонившись над ним, я разглядела глубокую рваную рану, проходящую от левого бока до груди, из которой толчками продолжала выходить кровь. Она залила всю его грудь и уже начала стекать на простыню. Набрав в легкие больше воздуха, я протянула над раной руки и, закрыв глаза, стала читать заговор. Это была не маленькая царапина на коленке девочки. Здесь мне пришлось отдать почти все мои силы. Я чувствовала, как из моих пальцев выходит тепло и переливается прямо в тело Бьерна. Я продолжала читать странные слова, которым когда-то давно обучила меня тетушка. Я не понимала ни слова из того, что говорю, это был очень древний язык, даже моя тетя не знала точного смысла всех слов, но даже так заговор действовал. Когда я закончила то, открыв глаза, увидела, что на месте рваной раны остался лишь грубый шрам. Облегченно вздохнув, я взяла со стола отвар и поднесла к губам Бьерна, приподняв его голову.

— Пей! — сказала я.

От звука моего голоса он очнулся и, приоткрыв глаза, послушно выпил почти половину моего зелья, взглянул на меня мутным взглядом, а потом откинулся на подушку и уснул. Только я теперь знала, что с ним все будет в порядке. Мне оставалось только одно, последнее заклятье. Прикоснувшись к векам Бьерна, я снова начала читать. Это заклинание было очень сложным, читая его, мое тело пронзала боль. Если бы он ослеп по каким-то естественным причинам, все было бы намного проще, но здесь было замешано колдовство, причем настолько темное, что я начала сомневаться, что у меня сегодня все получится. Если бы еще не его рана, на которую я потратила основную часть моих сил, я бы точно смогла вылечить его даже без действия отвара, но теперь оставалось полагаться только на него. Когда я закончила, то бессильно опустилась на край кровати рядом с Бьерном. Он спокойно спал, дыхание было ровным. Я посмотрела на его лицо и улыбнулась. Гроза за окном постепенно уходила на север, но дождь лил не переставая. Но я словно не слышала раскатов грома, я просто смотрела на Бьерна и понимала, что то, что я начинаю чувствовать к нему, это не просто симпатия. Даже не осознавая того, что делаю, я наклонилась к его лицу и нежно поцеловала его в губы, а когда отстранилась, то увидела, что он во сне улыбается так безмятежно и счастливо, что невольно заулыбалась сама. Свечи постепенно таяли, вот погасла та, что стояла на камине, а за ней следом и та, что была на столе. И я, незаметно для себя самой, уснула на груди Бьерна.

Рассвет, окрасивший облака и гладь моря в нежно-розовый цвет, застал меня идущей по тропе в сторону Харанйоля. Размокшая после ночного ливня земля неприятно налипала на подошву, и я то и дело останавливалась, чтобы очистить ботинки о траву. Еще издалека я услышала протяжное мычание. Навстречу мне поднимался Атли, его мелодичный свист был слышен за сотни шагов и отчетливо различался среди трелей птиц. Я притаилась среди деревьев, чтобы пропустить пастушонка и его стадо. Почему то мне казалось, что, чтобы избежать ненужных расспросов, мне не стоит показываться ему в это утро на глаза. Когда стадо прошло мимо, я еще немного подождала, чтобы убедится, что никто неожиданно не выскочит подгонять отставшую корову или теленка, и лишь потом покинула свое убежище и продолжила путь. Харанйоля я достигла тогда, когда солнце уже потеряв нежный розовый оттенок рассвета, вовсю золотило кроны деревьев. Я успевала как раз к завтраку и очень надеялась, что если Асдис никому еще не рассказала, что я не ночевала дома, то никто ни о чем не узнает и тем более Хельга.

За столом сидя рядом с Асдис я получила от нее полный молчаливого укора взгляд и поняла, что она никому ничего не сказала, за что я была ей несказанно благодарна. Единственное, что немного расстроило меня, это вид осунувшейся, но все-таки вышедшей к столу ведьмы. Ее рука была перебинтована, впрочем, как и плечо. Бросив на меня испепеляющий взгляд, она, впрочем, от излишних комментариев в присутствии мужа воздержалась, но яростные взгляды, которыми она одаривала меня на протяжении всей трапезы, были многообещающими.

— Ну как обстоят твои дела с обучением? — внезапно спросил у меня Харальд.

— Мне нравится Отта, — ответила я, — Думаю, она может научить меня многому. Я благодарна вам за то, что у меня теперь есть достойное дело, — я чуть склонила голову в знак почтения. Харальду нравилось проявление открытого уважения к своей персоне, поэтому он благодушно кивнул мне в ответ. Остаток завтрака прошел в молчании. Даже Асдис, обычно любившая поболтать, в этот раз молчала, и лишь изредка грустно поглядывала на мать. Хельга же была темнее тучи. Она ела медленно, не поднимая глаз, словно ее тарелка интересовала ее сейчас больше всего на свете. Я была удивлена тем, что никто даже не заикнулся о произошедшем позапрошлой ночью инциденте. Альрик ушел первым, при этом он как-то странно посмотрел на меня и незаметно подмигнул.

— Скоро у Альрика день рождения, — сказал вождь, когда я уже хотела уходить из-за стола, — Я не хотел ничего говорить при нем, но собираюсь устроить в честь этого праздника пир. Будет много гостей. Тебе, Дара, придется прислуживать за моим столом, если ты не возражаешь.

— Нет, конечно же, — сказала я и, извинившись, поспешно вышла. Асдис проскользнула за мной и, догнав меня в коридоре, спросила:

— Где ты была всю ночь? Я волновалась! — она посмотрела на меня своими по-детски наивными глазами и забавно хмурила брови, — Или ты еще не знаешь, что в лесу появился медведь, который нападает на людей!

— Альрик что-то такое говорил, — произнесла я, — Только можешь не волноваться, я прошлой ночью осталась у Отты, мы занимались допоздна, и я не рискнула идти домой в темноте.

— Тогда хорошо, — Асдис сменила гнев на милость и шепотом добавила, — Когда мама спросила меня, ночевала ли ты сегодня дома, я ответила, что ты пришла поздно, но спала вместе со мной.

Я удивленно посмотрела на девочку.

— Ты солгала матери? — спросила я, — Почему?

— Мне кажется, так будет лучше для тебя, — призналась Асдис, — Моя мама недолюбливает тебя, а мне, папе и Альрику ты нравишься!

— Тогда спасибо! — я нагнулась и поцеловала малышку в щеку, — А теперь я побегу переоденусь и снова пойду к Отте. У нас очень много работы.

— Хорошо, — Асдис кивнула, — Только постарайся сегодня ночевать дома, я думаю, мама придет проверять, спишь ли ты здесь, и ей вряд ли понравится твое отсутствие.

Я погладила ее по голове, и мы вместе вошли в комнату, где я, быстро переоделась и вскоре ушла, оставив девочку с ее куклами и с моим обещанием быть дома до ужина.

Когда я пришла к Отте, она снова ждала меня на лавке, около дома. Я остановилась рядом с ней и, бросив взгляд на старую, давно не видевшую починки одежду, спросила:

— У тебя есть еще вещи, чтобы переодеться?

Старуха нахмурилась.

— Это что, вместо приветствия? — произнесла она, подозрительно прищурив глаза, — Чего задумала?

Я хитро улыбнулась ей в ответ.

— Мне нужен веник, тряпка и чтобы ты просто сидела на своей лавочке и не мешала мне делать то, что я собираюсь, — сказала я, напустив на себя самый наглый вид, — Я больше не собираюсь учиться в этой темной и пыльной комнате! И еще, переоденьтесь, я выстираю ваши вещи.

Отта к моему удивлению, рассмеялась.

К вечеру, когда ее дом стал относительно чистым, постиранное белье и одежда сушились на веревке, а я еле разгибала спину от усталости, я села рядом с ней на лавочку и, вытянув ноги, устало вздохнула. Отта внимательно посмотрела на меня и улыбнулась.

— Спасибо, — сказала она.

Я кивнула и встала.

— Я пойду, — сказала я, — Мне надо сегодня пораньше вернуться домой.

— Хорошо, иди, — сказала старуха, — Я буду ждать тебя завтра.

Мы попрощались, и я медленно пошла по берегу, наслаждаясь свежим морским воздухом и закатом. Я шла на утес, чтобы проверить, как там Бьерн. Интересно, помогло ли ему мое снадобье? Я все еще волновалась, что из-за усталости мои заговоры не возымели должного действия. А еще, мне просто очень хотелось снова увидеть его. Вспомнив то, как я сама вчера поцеловала его, я покраснела от собственной смелости, но продолжала подниматься наверх. Когда я подошла к дому к моему удивлению ворота в первый раз были наглухо закрыты. Даже Майи не было на ее прежнем облюбованном месте под деревом. Я подошла к воротам и несколько раз прокричала его имя, но никто не отозвался. Я понимала, что с ним все в порядке, раз он запер ворота, но почему он тогда не отзывается? Что могло произойти, или его просто не было дома? Я ведь полностью залечила его рану, и он должен был себя чувствовать здоровым как прежде. Прождав под частоколом до самой темноты, я еще несколько раз пыталась докричаться до него, но безрезультатно. Возможно, подумала я, он просто не хочет меня видеть? Тогда я, бросив последний взгляд на дом, развернулась и пошла в поселение. Настроение испортилось. Мне до боли хотелось увидеть Бьёрна, просто знать, что с ним все в порядке, я никогда не рассчитывала на что-то большее, но даже этого я оказалась лишена.