Джон Шеттлер - "Киров-2: Огненный котел"

— Кроме того, вы полагаете, что сейчас 16.00 11 августа 1942 года, плюс-минус несколько минут, я полагаю. — Вольский выдавил из себя улыбку, хотя еще испытывал сильную боль. — Точно не 20-е августа?

— Так точно, товарищ адмирал. Мы приняли сообщения, из которых следует, что авианосец "Игл" был потоплен сегодня в 13.10. Николин докладывает, что продолжает фиксировать переговоры относительно отправки выживших в Гибралтар. Мы не могли бы слышать их неделю спустя, будь это 20-е августа.

— Так что же случилось с теми днями, в которые мы совершали переход через Атлантический океан?

— Не могу знать, товарищ адмирал. Мы можем лишь наиболее точно определить текущую дату.

— Разумеется... Благодарю, Федоров, как всегда. Ваши оперативные действия, вероятно, не позволили кораблю попасть в ситуацию, о который мы очень быстро бы пожалели. Крайне важно держаться как можно дальше от зоны операции. Остается лишь вопрос, какой курс нам следует занять в нынешней ситуации? Однако прежде, чем мы начнем, я бы хотел, чтобы к нам присоединился еще один офицер. — Адмирал посмотрел на своего старого друга доктора Золкина. — Не могли бы вы вызвать сюда Карпова?

— Карпова? — Лицо Золина моментально отразило общею реакцию всех них. И на нем явно читалось недовольство.

— Да, я понимаю, что мы все еще испытываем относительно того, что он совершил. Но он высококвалифицированный офицер, один из лучших боевых офицеров флота. Я бы хотел услышать его оценку ситуации с чисто военной точки зрения.

Доктор сложил руки и нахмурился.

— Если вы хотите знать мое мнение, в тактике, которую он проявил в Северной Атлантике, не было ничего выдающегося. Он двинулся прямо в зубы превосходящим силам противника и атаковал их, не думая ни о жизнях, ни о принципах, вообще ни о чем, кроме собственных амбиций. И бог знает, что он собирался сделать в бухте Арджентия — выпустить еще одну ракету с ядерной боевой частью по Черчиллю с Рузвельтом?

— Я понимаю, Дмитрий, — сказал Вольский, обращаясь к другу менее формально. — Но подумайте как психолог. Что мы будем с ним делать? Оставим гнить в карцере до скончания времен? Кто знает, сколько мы проведем в море — возможно, всю оставшуюся жизнь? Я согласен с тем, что Карпов допустил серьезнейшие ошибки. Его суждения были искажены желанием произвести решительное вмешательство, или же, возможно, более темными помыслами. Только он может это знать. Тем не менее, он является офицером Северного флота, или, по крайней мере, когда-то был им. Возможно, мы считаем, что он действовал как сумасшедший, а то и вовсе без сознания. Но если у него остаются силы, чтобы искупить свою вину, снова став человеком, в наших глазах и в собственных, мы должны дать ему такую возможность. Вы не согласны?

Золкин собрался что-то сказать, но остановился и задумался. Он потер темную бороду и кивнул.

— Вероятно, вы правы, товарищ адмирал. Мы можем не уважать его, даже презирать за то, что он сделал, но тем не менее, он человек, и он один из нас. Был бы я рад увидеть, что он стал кем-то большим, чем он представляется мне сейчас? Разумеется. Но должен сказать вам, что пока что у меня имеются серьезные опасения.

— Как и у меня, — согласился Вольский. — Но мы должны с чего-то начать. Пошлите за ним... Если только не будет возражения со стороны остальных, — он посмотрел на Федорова, Роденко и Тарасова. Все они воспринимали ситуацию с соответствующей ей серьезностью, однако никто не высказал возражений, а адмирал приказал привести Карпова. Они тем временем начали обсуждать недавнее нападение и полученные повреждения. Роденко доложил, что основные средства обнаружения работают нормально, но имеются проблемы со станциями наведения зенитно-ракетного комплекса средней дальности. Тарасов доложил, что проблем с гидроакустическим комплексом не имеется, а также отметил, что очень доволен успехами своего молодого сменщика Величко.

Пока они ждали, Золкин поднял еще один вопрос:

— А что насчет Орлова? Он пока также в карцере, надеюсь, что в отдельном. Последнее, что нам нужно — это чтобы эти двое снова снюхались.

— Я серьезно думал об этом, — сказал Вольский. — Орлов не прошел через систему подготовки офицеров, как Карпов. Он был мичманом и пробивался к своей должности старомодным способом, поднимаясь по служебной лестнице. Я встретил его на должности начальника оперативной части, когда прибыл на борт для предстоящих учений, если так можно назвать то, что с нами случилось. Но я никогда не принимал то, как он относится к личному составу. Кроме того, Орлов не имеет боевой подготовки, о которой стоит говорить, и я сомневаюсь, что он способен ее освоить. Нет, Карпов явно вовлек его в то, что произошло. Карпову нужна была сила, а Орлов, я полагаю, думал в первую очередь мускулатурой, когда решился на это, что они сделали. Я не считаю Орлова невиновным — ни в коем случае. Но я не думаю, что он имел хоть какое-то отношение к замыслу этого мятежа.

— Рад, что вы так это называете, — сказал Золкин. — Потому что именно так все и было.

Вольский кивнул и продолжил, заканчивая свою мысль.

— Возможно, когда-нибудь мы проведем надлежащее разбирательство и наджелащий трибунал над ними обоими. Но пока у нас нет на это времени. Что же касается Орлова, то вчера я придал его десантной группе Трояка. На данный момент он еще слишком привык физически запугивать любого, кто пытается ему перечить. Но Трояк... — Вольский улыбнулся. — Трояк — единственный на корабле, кто может поставить Орлова на место, как физически, так и морально*.

* Это, конечно, новое слово в военной системе — поставить лейтенанта под командование старшины. Кстати, десантным подразделением такого корабля должен командовать как минимум майор

— Да, спасибо тебе, Господи, за Трояка, — согласно кивнул Золкин.

— Он знает, что такое его долг. Такие люди как он — естественные лидеры. Отправка Орлова в подразделение морской пехоты, где Трояк сможет несколько обтесать его, представляется мне хорошей идеей. Это именно то, что нужно такому человеку, как Орлов. Вы согласны?

— Хороший план, — сказал Золкин. Остальные кивнули.

— Замечательно, — сказал Вольский, поворачивая голову на стук в наружный люк. — Я полагаю, сюда привели товарища Карпова. Посмотрим, товарищи офицеры, сможем ли мы разобраться в ситуации и решить, что нам следует делать.

ГЛАВА 6

* * *

Карпов вошел в помещение, пристально глядя на остальных, но ничего не сказал. Он ожидал справедливого революционного трибунала, в ходе которого другие обольют его помоями с ног до головы, уже заранее определив наказание, и, скорее всего, переведут в матросы на сколько еще осталось этому обреченному кораблю. Так что для него стало неожиданностью, когда адмирал Вольский объявил, что это будет оперативное совещание и указал ему на место за столом Золкина. Он ощутил на себе недобрые взгляды, сам осмотрел остальных, но затем сел рядом с Тарасовым в угрюмом ожидании.

— Хорошо, — начал Вольский с койки. — Слово предоставляется старшему помощнику Федорову.

Карпов заставил себя не шикнуть что-нибудь, понимая, чем рискует. Он пристально уставился на поверхность стола, не глядя в глаза другим, ощущая стыд и, в то же время, злость за собственную глупость. Это был молодой Starshina*, все еще лопоухий, но опережавший его теперь на три звания, будучи до кучи старшим помощником. Однако когда Федоров начал, он был потрясен услышанным.

* Причем здесь Starshina — одному автору ведомо, видимо, имелось в виду нечто вроде salaga. Изначально Федоров носил звание "младший лейтенант" (которое абсолютно не соответствует его должности и, к тому же, в РФ не используется с 1998 года, а до этого присваивалось исключительно "суррогатным" офицерам — выпускникам военных кафедр гражданских ВУЗ-ов, ускоренных командирских курсов (в военное время), военнослужащим рядового и сержантского состава, закончившим офицерские курсы, не имея высшего образования, военнослужащим, проходящим службу одновременно с получением высшего образования

— Введу вас в курс дела, товарищ капитан, — начал Федоров, обращаясь к Карпову, который не преминул заметить и оценить, что тот обратился по правильному званию. О Федорову можно было сказать одно — он был почтителен, даже если Карпов сам считал, что более не заслуживает носить это звание. — Атака три часа назад была произведена неопознанным двухмоторным винтовым самолетом, предположительно, британским самолетом с Мальты или немецким дальним истребителем с Сицилии или Сардинии. Я не успел четко рассмотреть его, но склоняюсь к первому варианту. Его внезапное появление заставило меня начать разбирательство, приведшее меня к выводу, что мы снова попали во времена Второй Мировой войны. Я не знаю, как это стало возможным, однако Добрынин доложил о странностях в работе реакторов непосредственно перед случившимся... А затем мы были обстреляны двухмоторным винтовым самолетом. Чтобы говорить более конкретно, я полагаю, что сегодня 16.20 11 августа 1942 года, — он взглянул на настенные часы, которые Золкин уже перевел заранее.

Глаза Карпова расширились, когда он услышал невероятное еще раз, но не стал спорить, и принял невозможное как обыденное на этом корабле. Кроме того, он желал узнать больше.

— Ны находимся в весьма угрожающем положении, будучи заперты в Средиземном море в непосредственной близости к крупномасштабной воздушно-морской операции, в рамках которой британцы пытались провести на Мальту конвой с топливом и припасами. Следующие три для ожидаются крупномасштабные боевые действия к юго-западу от нашего местоположения, вот здесь, — он встал и подошел к карте, висящей на стене лазарета. — Наш текущий курс сорок пять градусов, скорость двадцать узлов. Получены небольшие повреждения, однако основные системы работают нормально. Добрынин докладывает, что реакторы работают стабильно.

— Операция "Пьедестал", Карпов, — посмотрел Вольский на бывшего капитана. — Помните по учебке? — Карпов на мгновение задумался, затем согласно кивнул, и Федоров продолжил доклад:

— Боевые действия уже начались, — сказал он. — Конвой достиг первого рубежа действия подводных лодок гитлеровской коалиции к середине дня, и, пока что в соответствии с прежней версией истории, британский легкий авианосец "Игл" был потоплен. Он продолжит свой путь на восток, и будет снова атакован около 20.00 в ходе пробной атаки силами 36 самолетов в Сардинии. Затем будут еще две атаки прежде, чем конвой достигнет банки Скерки к северо-востоку от Бизерты. В этот момент, если история останется прежней, тяжелые корабли сопровождения отойдут, и конвой будет сопровождаться подразделениями легких крейсеров и эсминцев у мыса Бон, а затем вдоль Сицилии к Мальте. Они подвергнуться мощным атаками торпедных катеров, дислоцированных в Пантеллерии у мыса Бон, а по мере приближения к Мальте снова начнутся воздушные удары самолетов с Комозо и других аэродромов на Сицилии. Этот конвой был имел самое мощное охранение в эту войну, более 50 британских кораблей, в том числе два линкора, пять... уже четыре авианосца, пытавшихся обезопасить всего четырнадцать транспортных кораблей. Тем не менее, до Мальты добрались всего пять, из которых один, танкер "Огайо" едва держался на плаву и буксировался двумя эсминцами. Помимо того, британцы потеряют несколько крейсеров и эсминцев.

— Говоря проще, — сказал Вольский, — на наиболее очевидном пути отхода разворошенное осиное гнездо. Направившись в Атлантику, как мы и планировали, мы, безусловно, окажемся втянуты в эту операцию. Я не рассчитываю, что британцы встретят нас хлебом-солью на Суэцком канале, так что перед нами стоит острая проблема. Таким образом, я хочу услышать мнение каждого из вас, особенно товарища Карпова, поскольку вы являетесь одним из лучших тактических офицеров флота.

Похвала адмирала, казалось, несколько укрепила мятущуюся душу Карпова, особенно перед другими, заставляя пелену позора вокруг него несколько рассеяться. Он с благодарностью взглянул на Вольского и немного выпрямился в кресле, более не пряча глаза и осторожно посматривая на других, оценивая их реакцию на свое присутствие.

— Нынешний курс приведет нас в Тирренское море, — сказал Федоров. — Этот район не был зоной операции, поскольку она больше была сосредоточена в треугольнике между мысом Тунис, Сардинией и Палермо на Сицилии. Тем не менее, несколько итальянских крейсерских дивизий планировали сосредоточиться в Палермо для возможного набега на конвой в Сицилийском проливе. РЛС восстанавливают работоспособность, и я ожидаю, что вскоре мы заметим их. Также не вызывает сомнений тот факт, что те, кто обстрелял нас, вскоре отправят дополнительные самолеты на наши поиски. Если это были, как я предполагаю, британцы, они, вероятно, предположат, что мы — один из итальянских крейсеров. Тем не менее, они регулярно производят облеты итальянских портов в районе с целью учета итальянских кораблей. Тогда начнется настоящая игра. Они зададутся вопросом, кто мы, как и в прошлый раз.

— А если нас обстрелял итальянский или немецкий самолет? — Спросил Вольский?

— Тогда можно заключить, что они предполагают нашу принадлежность к силам Союзников, возможно, что мы — быстроходный крейсер, совершающий рейд по прибрежным объектам. Это было бы достаточно рискованно, но не невозможно. Однако опасность для нас будет не меньшей. 11 августа в регионе имелось 328 немецких и 456 итальянских самолетов, если история осталась прежней. У Союзников было 140 самолетов на Мальте, а именно девять истребительных эскадрилий, три эскадрильи торпедоносцев, четыре бомбардировочные и две специальные разведывательные. Кроме того, они были усилены еще 37 "Спитфайрами", взлетевшими с "Фьюриоса" примерно в то же время, как был торпедирован "Игл".

— "Фьюриоса"? — Карпов, наконец, что-то сказал, будучи несколько удивлен, услышав имя авианосца, который обстрелял всего несколько дней назад — и одновременно больше года назад, как бы странно это не звучало.

— Видимо, корабль уцелел, — сказал Федоров. — Вероятно, он был отбуксирован в Исландию, а затем в Скапа-Флоу или Клайд. В любом случае, он был отремонтирован и возвращен в строй, хотя у нас нет точного подтверждения его присутствия здесь. Видимо, он используется в качестве авиатранспорта — как и "Уосп" во время своего первого рейса в Исладнию...

Все неуверенно поерзали. Казалось, что Федоров был близок к тому, чтобы в чем-то обвинить Карпова, но это нужно было сказать. Карпов напрягся, но ничего не ответил, хотя его поза стала более закрытой. Он сложил руки, а в глазах блеснул гнев.

— Британцы смогли сохранить высокую боеспособность своих истребителей на Мальте, а теперь к ним прибудет еще больше с авианосцев. Разумеется, у нас нет такого количества зенитных ракет. — Его точка зрения была очевидной. Роденко напомнил также о повреждении РЛС сопровождения комплекса "Кинжал".

— Мы сможем восстановит работу одной РЛС в течение суток, — сказал он. — И, возможно, восстановить вторую при помощи запасных частей, но это займет намного больше времени. Комплекс большой дальности "Форт" полностью работоспособен, кроме того, ЗРК самообороны не повреждены, но Федоров отметил правильно — нам противостоит 780 немецких самолетов, и еще 140 на Мальте, а еще авианосцы... Сколько их там, товарищ капитан-лейтенант?