Дети солнца

-Внутри галактики,— продолжал Андрей,— ближе к звездам, а тем более к планетам, гравитационное возмущение ощущается сильнее, поэтому мы не можем ускоряться на "сколько хочу" или на "мою любимую частоту". Ускорение всегда высчитывается именно в момент перехода из одного течения в более ускоренное. На расчет и на постоянное поддержание одной частоты в течение боя уходит львиная доля работы практически всех бортовых компьютеров. Благодаря такой загруженности компьютеров возникла необходимость в человеке, как стрелке. Тот в состоянии обработать максимум информации, принять решение, нажать на гашетку, на много быстрее "тормозящего" корабельного расчетчика. Плюс пресловутый "человеческий фактор"....отрицательные стороны хроно— ускорения было не заметным, пока Императорский флот посылал "парочку" кораблей на усмирение непокорных , так как технология локального ускорения времени была сосредоточена только в одних руках.

Андрей выдержал эффектную паузу, за время которой обвел всех нас взглядом в поиске тех, кто что-то не понял и требует пояснить. Я помолчал немножко и громко сказал:

-Дальше! Здесь не аудитория...

— Вспомните Битву при Алебаго. У небольшой звезды, даже не помню ее названия, была единственная, абсолютно безжизненная планета. Возле этой планеты впервые схлестнулся в схватке Хомо и Хо-дракц . Перестрелка трехсот двадцати судов, длившаяся в реальном времени всего двести сорок семь секунд, кончилась полным разгромом Четвертого Императорского Флота. Враг при этом пострадал, но совсем не в том масштабе, как это ожидалось. При отступлении со звездной системы (о, вспомнил!) Гирияна планета была подвергнута бомбардировке тробтивыми бомбами. Теперь это кусок шлака, большой шар, на многие мегаметры от которого тянет таким радиационным фоном, что хо-дракц тысячу раз подумает, прежде чем просто приблизиться к орбите Алебаго.

После паузы Андрей продолжил:

-Эта битва показала, что при участии в бою таких разных, крупнотоннажных, обладающих колоссальным инертным выходом, судов, совершенно не совместимо применение высоких хронотактовых модуляций. Битва при Алебаго показала, что тяжелые корабли не только сбивают хронотакт малым канонеркам и истребителям, но в моменты маневрирований они часто перекрывали этими полями друг друга,— снова начал говорить Андрей в абсолютной тишине,— бортовые расчетчики быстро выходили из строя и автоматика в аварийном режиме "выбрасывала" боевой корабль в нормальное, стандартное, время. Где их расстреливал враг, которому было невдомёк, почему так яростно сражавшийся крейсер вдруг становился вялым, и переставал хоть как-то адекватно реагировать на происходящее. Это были легкие мишени...простите...

Мы молчали, пытаясь понять сказанное.

Корней, при его эрудиции и памяти, наверное, вспоминал официальные сводки с Алебаго( "...Враг коварно напал на нас! Он использовал неизвестное оружие, отключающее хронотакт! Паук заранее расставил мины— ловушки у орбиты планеты..." и т.д. ) и сравнивал с услышанным. Лена с Катей, наверняка, вспоминали те тысячи жертв, которые были после этого столкновения, когда остатки флота попытались занять оборону у соседней звезды, на планете Вера. Но подставили тем самым под удар врага все ее мирное население...

Девчонки были с Надежды, соседней с Верой обитаемой планеты. Враг так и не тронул ее тогда, но сто процентная эвакуация четырнадцатимиллионного населения за один месяц надолго запомнилась Империи.

Диксон пытался о чем-то спросить (это было видно по его лицу), но сдержался.

Я вспомнил, как новость о Битве застала меня уже в Стрелковом Училище на Шентавейне, на втором курсе. Страшная трагедия с Четвертым флотом, с Верой, с Надеждой, и вообще понятие "начало Войны" укрепило меня в мысли, что мой выбор— стать стрелком ( а им я и был на "Хотире")— правильный. Я понял, что в этом мире я еще нужен тем, кому нужна защита от общего врага.

Интересно, о чем бы думала сейчас Элка, будь она среди нас?

Мысль об Элке опять рубанула меня. На душе стало тоскливо и грустно.

-А вот и ответ на твой, Лев, вопрос. Те, кто сумел выжить и продолжал сражаться остальные семнадцать секунд, в основным были -артопы. Они были маленькие для врага, чтоб он сразу обратил на них внимание. Они были слишком юркие. Потому что у них инерционный выход намного ниже, чем у того же фрегата. Они были неплохо вооружены, потому что это были артопы... После этого была пересмотрена вся политика ведения войны с хо-дракц. Тяжело вооруженные фрегаты стали нести службу в тактической близости к населенным планетам. Крейсера бороздят межзвездное пространство только парами, готовые прийти на помощь друг другу, но только издалека. Конечно, была выработана особая доктрина, при которой мы все, наверное, можем выйти скопом на врага и уничтожить в честном бою. Но мне эта доктрина не известна. Я простой стрелок артопа. Не тот, кто все время на привязи с планетой, не тот, кто никогда не может выйти далеко без своего напарника— таким же крейсером или эсминцем. И не тот ,кто хочет просидеть в тылу, так и не заглянув за край жизни. Я стал стрелком артопа только из-за того, что знал— здесь настоящая служба, здесь настоящее боевое патрулирование и здесь всегда есть шанс для честного боя. Вот,— Андрей еще раз обвел нас своим пафосным взглядом,— ответ на твой вопрос.

Уел. Слов нет.

Тут встал Диксон. Судя по его лицу, у него были какие-то претензии к Андрею и нависая всей своей двухметровой тушей он спросил грубо Воронина:

— Ты служил на этих крейсерах, а, стрелковый контингент?

Андрей посмотрел на него снизу вверх и ласково улыбнулся ему.

-Нет, конечно, я еще Академию не закончил.

-Так какого ты ?-начал закипать почему-то Диксон.

Лицо Андрея вытянулось и потемнело.

-У меня там дед погиб, а бабка моя оттуда вообще калекой вернулась, без кожи,— оборвал его Воронин,— И это в сорок пять биолет. Это она мне все рассказала.

Диксон сник и сказал:

-Извини.

В этот момент прозвучал сигнал тревоги.

Мы все почувствовали слабый толчок внутри нас, как будто на долю секунды все приобрели второе сердце и оно, едва успев "стукнуть", исчезло.

-Хронотакт пошел,— мрачно сказал Корней,— по седлам, стрелки.

II.

Прежде чем попасть в своё орудийное кресло через коммутационную шахту я с маху влетел сначала в свои доспехи— противоперегрузочный скафандр, который тут же застегнулся на мне .Чувство при этом, конечно, не приятное( муха, попавшая в ловушку росянки), но привыкнуть тоже надо— на самостоятельное одевание скафандра у меня ушло бы минуты четыре— скафандр новый, еще не до конца обкатанный. Так что приходится терпеть, эти сорок секунд ,пока на теле закрываются доспехи и на голову нахлобучивается шлем с еще открытым забралом, при этом нужно было еще дергаться— слегка— всеми частями тела. Чтоб костюмчик удачно сел.

Потом все зажимы, державшие скафандр , отпустили меня и я продолжил свой путь по шахте вниз, в орудийный отсек. На свое "седло", как выражается Корней.

Вновь— ставшая уже привычной— процедура подготовки к бою:

Пристегнуться к креслу, подключиться к основной системе жизнеобеспечения, папа-мама интеркома, переключение панорамного режима с Пассива (регистрация, слежение за объектами, вероятностные статусы потенциальных целей и т.д. ) на Актив (отсеивание крупномасштабных объектов— звезда, планета, комета и т.п,-, позиционирование всех вражеских объектов, фиксирование их как наиболее опасных при приближении и т.д.), настройка фонора(сражаться со звуковым сопровождением), ввод мощности единовременного выстрела, сходимости спаренного залпа и все в этом духе... потом— вставить мнемокристалл в гнездо приемника(с этого момента все показатели пушки, состояние самого стрелка и артопа в целом, идет в записи).В завершении всего— окончательное переподчинение функции автоматического наводчика пушки на человека-стрелка.

-Р П Г— семь. К бою готов,— закрыв забрало начал было я и осекся.

На панораме был враг. Это был не просто вражеский военный корабль противника— это был тхематц-астуверца , тип самого большого из вражеского флота корабля. По сравнению с ним, наш артоп был как щепка перед многолетним деревом. Вот именно на дерево, вырванное с корнями из почвы, он и был похож— какие-то наросты, шишки, наплывы, торчащие в разные стороны и под разным углом странные конструкции вдоль продольной оси. И встреча с ним не сулила ничего хорошего, если бы не одно но— мы слишком мелкая дичь для такого гиганта, способного одновременно сразиться с тремя фрегатами и выйти из боя победителем (поединок у Верго, четыре тысячи погибших, тактическое повреждение двух фрегатов)...

-Нарвались...-тихо сказал кто-то по интеркому, я не разобрал кто именно.

-Отставить разговоры!— раздался грозный рык Полоскова,— почему нет доклада от тройки и четверки?!

-Тройка к бою готов,— тут же отозвался Корней.

-Четверка к бою готова,— слух резанул непривычный голос нашей новенькой.

Во рту пересохло. Это может быть и трусость, но когда сидишь в кресле стрелка и отчетливо понимаешь, что при всем нежелании ввязаться в бой, вдруг это произойдет, то никакая броня артопа, ни какое бы ни было орудие не спасет. Я с тревогой посмотрел на датчик энергии единовременного залпового выхода . Четверть мегаватта. Не совсем достаточно для такой махины как тхематц-астуверц... Хлопушка для рягвы.

В интеркоме стояла гробовая тишина, словно каждый из нас боялся привлечь противника шумом.

-Бронемастер— орудийным расчетам,— спокойный, словно на тренировках, голос Стеклова. — огонь по противнику без особого приказа не открывать.

Понятно, не нарывайтесь раньше времени и не провоцируйте.

Я нервно оглядел панораму— гигант находился вне зоны досягаемости наших орудий и совершенно не собирался менять свое астроположение. Во всяком случае, я не видел никаких новых выбросов энергии, кроме затухающих ламинарных осцилляций— враг только что вышел из энго и, видимо, еще не совсем остыл после прыжка. Да и фонор продолжал урчать словно довольная кошка, значит— все двигатели противника продолжали работать в штатном режиме.

Может он просто выпрыгнул из энго, а мы случайно оказались рядом?

...Раздался резкий звук— словно кто-то под ухом щелкнул бичом— и со стороны паука в мою сторону начали расти, удлиняться, пытаясь дотянуться ядовито— зеленые нити выстрела.

Началось.

Палуба подо мною вздрогнула и я почувствовал как все мое тело начинает наливаться свинцом — ожили фотонники , уводя артоп от прямого попадания.

Еще удар бича. Теперь — где-то справа и позади. И снова панорама заискрилась зеленоватыми росчерками.

Мимо.

Потом еще удар, еще и еще. Словно наш артоп начал хлестать какой-то гигантский пастух и с каждым ударом "Горномор" продолжал увеличивать скорость. Перегрузки, с которой едва могли справиться инертные компенсаторы, вдавливали меня в кресло, мне пришлось вцепиться в штурвал наводки , чтобы хоть как-то сохранять боеспособный вид. Цепляясь остатками сознания за действительность я продолжал следить за активом, надеясь не пропустить момент, когда в нас попадут (не дай Бог!).

Панорама наталкивала на сюрреалистические фантазии— наш артоп пытается прорваться сквозь зеленовато-ядовитый клубок щупалец, которые вырастали прямо перед ним. За какие-то доли мгновения артоп успевал обойти ( пропустить под собой, обогнуть справа, обойти слева, поднырнуть) тот или иной очередной многократный залп, идущий вдогонку за нами.

В голове били колоколом мысли, что — этот мимо, и этот...да! Мимо! И эти ...ух!.. Тоже мимо!.. это увлекало как в виртуальной игре, хотя понимаешь— любая оплошность и от нас останутся только быстро остывающие брызги расплавленного металла и поток фотонов.

Свинец на ногах рывком прыгнул вдоль ног , ближе к позвоночнику— артоп , не меняя модуля ускорения, начал уход куда-то в сторону.

Что-то чиркнуло по обшивке. "Горномор" вздрогнув, своим многотонным телом , мелко задрожал как живой организм. Раздался сильный хлопок, который я почувствовал ногами— воздух с отсеков давно уже был выкачан в запасники, на случай пожаров— и...

... чудовищный по своей силе удар по всему телу, противный скрежет рвущегося металла, палуба встает на дыбы, подбросив меня на кресле, едва не швырнув в потолок и тут же с утроенной силой возвращает меня на место.

Я рефлекторно попытался прикрыть голову руками и беспорядочно начал цепляться бронированными пальцами за пустоту над шлемом, но ремни безопасности, слегка растянувшись, все еще продолжали меня удерживать в "седле".

-Попадание в левый борт,— нежным голосом оповестила система,- разгерметизация отсеков шесть и восемь— бис...

Я вцепился в подлокотники кресла, надеясь, что очередное попадание не вытряхнет меня из скафандра, упершись для надежности ногами в кожух программного барабана.

-Орудийным расчетам— залп по готовности.

Наконец-то!.. Что?..

Тхематц-астуверц только что ушел в энго , но вместо него появились четыре цели, размером поменьше.

"Цель N 1 в зоне обстрела".

Я дал максимальный разворот на корму, пока не пискнул ограничитель поворота турели и, поймав противника в перекрестие, увидел мерц— мхеро.

-Прошу подтверждения на открытие огня!— на всякий случай.

— Готов— стреляй!

Ярко -голубые трассы разорвали панораму на двое и плотным потоком понеслись на встречу блохе ( на сленге стрелков эти мерц-мхеро назывались так), которая имела неосторожность подойти ближе всего ко мне...

Противник мгновенно среагировал на выстрел— вышел из моей зоны, выпустив в меня четырехкратный прострел, заставив артоп снова дернуться в сторону.

"Цель N 1 вне зоны поражения".

Ах ты, блоха!..

"Цель N 2 в зоне обстрела".

Где?.. ага, по оси Z-23 еще один преследователь подбирался к нам...слишком далеко. Хоть и в зоне досягаемости, но энергия выстрела рассеется, пока дойдет до цели.

Эта блоха на секунды две поднырнула к артопу и выпустив в нас несколько торпед, тут же вернулась на самый край моего сектора. Я, почти не целясь, успел выпустить в нее мегаватта два, но не попал. Заметил, как пространство вокруг нахального насекомого озарилось многочисленными огненными всполохами— враг попал в зону третьей пушки и Корней решил меня поддержать.

Торпеды прошли совсем близко. "Горномор" снова вывернулся и развернулся вдоль оси, наводя панораму на другую цель.

"Цель N 1 снова в зоне обстрела".

Да пожалуй, пора бы. Я развернулся, и уже найдя цель, нажал на гашетку, ведя трассу выстрелов к ней на сближение. Какой-то из моих залпов едва дотянулся до нее...

Тут же последовал ответ противника.

За доли секунд я разглядел яркую вспышку и жидкое пламя, рвущееся мне в лицо, с актива.

Я успел сжаться в комок, закрывая руками забрало. Панорама лопнула мне в лицо, обдав скафандр дождем из осколков и электрическим вихрем, от которого даже под шлемом начали шевелиться волосы.

Завыли протяжно сирены разгерметизации, кресло подо мною завибрировало и вдруг, резко изогнувшись, сбросила меня вниз, в пол, где за мгновения открылся спасательный люк. Ремни быстро отстрелились (отстегнуться они не успевали) и мое тело, как снаряд на лотке , понеслось куда-то вниз по коммутационной шахте.