Созерцающие путь

яда определить не удавалось. А для тщательного исследования

требовалось время, которого не было. Пространство вокруг посте—

ли обросло штативами, руки девушки оплели трубки, через кото—

рые в вены поступали целебные жидкости. Искали свежую кровь

определённого вида для полного переливания.

Вскоре доставили всё необходимое, и операция началась.

Я сидел рядом, держал любимую за руку. Она не хотела уми—

рать, надеялась, что ей помогут, вытянут из тела отраву. И всё вре—

мя просила, чтобы я был рядом:

"Любимый, прошу тебя, не отлучайся никуда. Мне очень

страшно... Не покидай меня, будь всегда рядом".

"Хорошо, родная, — отвечал я. — Ты только ничего не бойся. Всё

обойдётся, всё будет замечательно. Я очень, очень люблю тебя".

Яд оказался коварным: свежая кровь вскоре начала сворачи—

ваться, образуя гибельные тромбы. Это я потом узнал из заключе—

ния медиков.

Мэринда отошла почти без мучений. По лицу вдруг разлилась

смертельная бледность, она сильно стиснула мою руку. Испуган—

ные глаза умоляли меня не оставлять, не отпускать её. Потом они

закатились, пальцы ослабли, раздался не то всхлип, не то вздох с

придыханием, как у ребёнка после долгого плача. И всё...

Я долго не мог поверить в страшную правду, просил врачей

сделать хоть что-нибудь. Один из них взглянул на трубки, тяну—

щиеся к венам, легонько тронул шею, вздохнул и развёл руками.

"Как такое могло случиться?!" — в отчаянии воскликнул я.

"Тут нет нашей вины, ваше величество, — испуганно отвечали

мне доктора. — Сделали всё по канонам медицинской науки. Мы

ведь не первый раз переливаем кровь. Она была совместимой.

Учли всё до последней мелочи. По-видимому, отрава распростра—

нилась по всем сосудам и дала такую специфическую реакцию на

свежую кровь. Яд был составлен очень искусно, будто специально

для её организма. Но мы обязательно установим, что это за веще—

ство. Дайте нам только время".

"У вас его теперь более чем достаточно", — устало отмахнулся я.

Отравить девушку могли только на праздничном пиршестве. Я

велел учинить тщательное расследование. Наши приборы убрали

53

со стола, едва мы вышли из зала. Узнать, были ли на них следы

яда, уже не представлялось возможным. С пристрастием допро—

сили всех, кто хотя бы подходил к посуде. Однако главного пова—

ра королевской кухни допросить не удалось: он то ли сам принял

быстродействующий яд, то ли его кто-то отравил. В конце концов,

следствие так на нём и замкнулось. Ведь именно через его руки

прошли все блюда и напитки, что подавались на пиру. Непонятным

осталось, почему он это сделал. Или по чьему наущению.

Но разве это имело значение? Даже если бы я нашёл отрави—

теля и разделался с ним, это не вернуло бы мне любимую. Ту, ради

которой я жил в последнее время. А теперь всё стало бессмыслен—

ным, как будто передо мной вдруг разверзлась бездонная пропасть

безысходности.

Я сидел возле Мэринды до самого рассвета. Вспоминал наши

счастливые дни, пока тусклый, безрадостный свет не просочился

в окна огромного помещения. Затем две бессонные ночи дали себя

знать: глаза закрылись сами собой, и я забылся.

* * *

Утром следующего дня мы выбрались из шатра едва живые, с

красными глазами. Хуже всех выглядел Слон: оказывается, они с

Дубарём всю ночь состязались, кто кого перепьёт. Выползти нару—

жу он ещё кое-как смог, а вот встать не сумел, так в снегу и сидел.

Дубарь по сравнению с ним выглядел просто огурчиком, хоть и

лопал чуть не до утра. На командира же было жалко смотреть. С

позеленевшим лицом он вышел из-за шатра и пожаловался:

— Ну, и дрянь же эти грибы! Чуть все кишки не выдрало. А в

мозгах муть какая-то...

Я как раз вскрыл пакет с сухим пайком. Проблевался я ещё

перед сном, выспался хорошо, так что аппетит меня не оставил.

— Ты после всего этого ещё и жрать можешь? — изумился Смор—

чок.

— Надо же восстановить силы после вчерашнего, — промычал

я, пытаясь разжевать снедь с неограниченным сроком хранения.

— Да-а... подкрепиться, пожалуй, не помешает, — согласился

он. — Но я сперва хлебну чуток, а то башка разламывается...

54

От дороги, что шла мимо нашего шатра к полевой технической

базе, послышался лязг. Мы обернулись и увидели механического

таракана. Цифры под гербом ясно подтверждали, что это прибыла

наша машина. Невдалеке от нас она глубоко присела, почти кос—

нувшись брюхом земли и высоко задрав суставы своих паучьих

лап. Голова, до того торчавшая в люке верхней башенки, исчезла.

Затем в корпусе что-то заскрежетало, застучало, словно изнутри

лупили кувалдой. В стальном боку отверзся люк, и из него выпрыг—

нул весьма чумазый молодец. На груди у него красовались знаки

имперского офицера. Он с удовольствием потянулся, попрыгал на

месте, разминаясь, и бодрым шагом направился в нашу сторону.

— Эй, пьянь! — весело крикнул молодчик. — Это не вы ли, слу—

чаем, наши сопровождающие?

— Случаем мы, — угрюмо отозвался десятник.

— Я так понимаю, что ты здесь за главного, — кивнул он на на—

шивки нашего командира.

— Точно так! — ветеран, наконец, соизволил встать перед ним.

— Я командир вверенной мне боевой единицы, причисленной к

шестьсот шестьдесят шестому номеру, унтер-офицер третьей цен—

турии девятого полка.

— Хороша же у тебя единица, ничего не скажешь! — хохотнул

офицер. — А я — командир вашего самохода.

Тут он заметил выползающих из шатра полуодетых баб. Рас—

трёпанные, с бодуна, да при дневном свете они казались ещё

страшнее. Мойса даже застонал, прикрыв ладонью глаза.

— Ба! Да вы ко всему прочему ещё и полные извращенцы, —

скалясь, приговорил лейтенант. — Надо же! Таких ведь специально

долго искать надо — одна другой краше. Как говорится, пьём всё,

что в глотку льётся; дерём всё, что в руки даётся. Интересно, в ва—

шей конуре ещё много таких?

Мы переглянулись с мрачными усмешками. В нашей "конуре"

оставался только Сморчок с недопитым кувшином.

— Милости просим, будешь почётным гостем, — подыграл ему

Чернявый, широким жестом указывая на полог.

— Нет уж, спаси меня боги! После того, что уже видел, я все—

рьёз опасаюсь. Кто знает, что вам в голову взбредёт, когда я на—

гнусь.

55

Мойса рядом со мной проворчал себе под нос:

— Когда в свою цистерну лезешь, нагибаешься, небось, балагур

похабностный.

Из люков упомянутой цистерны несколько грязных физионо—

мий с видимым любопытством наблюдали эту сцену. Тут одна из

девок заинтересовалась нашим гостем и шагнула к нему.

— А такому вот красавчику я и вовсе бесплатно отдамся, — рас—

щедрилась она и повисла на шее офицера.

— Вот это поворот! — лейтенант несколько опешил. — Что ж,

нижайше прошу в нашу карету. Там тоже полно красавчиков. Кста—

ти, если твоя подружка такая же бескорыстная, можно и её при—

хватить. — Потом он обратился к нам: — А вы поскорее приходите в

себя. Скоро дадут сигнал выступать.

И вся троица направилась к самоходу.

— Идите, девочки, идите! — крикнул вслед Дубарь. — Там ваши

страшные задницы совсем прочернеют!

Та, которая висла на офицере, повернулась к нему и молча по—

трясла кистью между ног, явно намекая на его мужскую несостоя—

тельность.

— Да, как и у всякого нормального мужика, — отпарировал Ду—

барь. — Это ведь только у Торбы вскакивает на то, что подешевле.

Мы стали собираться. Привели в чувство вконец раскисшего

Слона, проверили оружие, напялили амуницию. Многие из нас

по примеру ветеранов приобрели косматые полушубки и обмота—

ли шлемы тряпьём. Хоть и слабая, а надежда, что дрот потеряет в

мягком убойную силу.

По слухам, имперские войска уже заняли окраинные кварталы

в юго-восточной части города. Но неприятель сопротивляется на

диво яростно. Все улицы перекрыты баррикадами, почти каждый

дом превращён в крепость. Выбивать же их артиллерией с поля не

представлялось возможным из-за расстояния, да и город следовало

захватить, а не выжечь. Другими словами, действовать предстояло

машинным войскам. Проход в стене уже закончили рыть, и дорога

самоходам была открыта.

56

* * *

Мы ехали, покачиваясь, на спине механического зверя, ощу—

щая под ногами заметную вибрацию. Ехали и держались за ручки

массивных откидных щитов. Они располагались двумя рядами на—

верху самохода и должны были защищать нас под неприятельским

обстрелом, а пока помогали не упасть. С ними машина выглядела

совсем уж диковинно, напоминая доисторического гребнистого

ящера, чьё изображение я видел в одном из музеев Бабиллы.

Наверх мы забрались по наружной лесенке, припаянной к

боку самохода. Труднее всего было затащить по ней ещё не очу—

хавшегося Слона, но, слава богам, и с этим справились.

— Привяжите его к щиту ремнём, — посоветовал нам командир

машины, высунувшись из башенки. — А то ненароком под ходулю

сверзится.

Рядом с ним вынырнула всклокоченная, уже попачканная ко—

потью голова страховидной девки.

— Ох, хороша, бесовка! — осклабился лейтенант. — Я её, пожа—

луй, в наложницы возьму.

Он резко дёрнул плечом, снизу послышался шлепок. Девка хи—

хикнула, повисла у него на шее и утянула в недра корпуса.

Кроме офицера в экипаже было ещё четыре человека: механик,

кочегар, водитель и наводчик-стрелок. Те из них, у кого не было

сейчас срочных дел, занимались, надо думать, другой подругой.

От ловушек убереглись около четырёх с половиной сотен само—

ходов, и все они двинулись на город. Мы быстро миновали проход

в земляной стене и сейчас ехали по выжженному за ней простран—

ству. Яркое утреннее солнце освещало множество металлических

ручейков на чёрной равнине — несколько колонн техники двигались

от вала к уже занятым нашими войсками городским кварталам.

Широкая улица встретила нас тенью от обгоревших домов вы—

сотою в пять, шесть, а то и более этажей. Чувствовалось, что за—

щитники пяди не отдали без боя. Пройдя захваченные кварталы,

мы остановились. Поворот на другую улицу перегораживали дере—

вянные загородки. По сигналам регулировщиков самоходы стали

перестраиваться в две колонны. Невдалеке над городом, перекры—

вая грохот машин, разносилось тревожное звучание набатов.

57

Из люка рядом со мной снова вынырнул лейтенант и, немного

повозившись, начал вытравливать длинную кишку в металличе—

ской оплётке. На конце у неё был неширокий раструб.

— Эй, парень! — обратился он ко мне. — Ты, вроде, потрезвее

прочих. Вот тебе пенострухалка. Если, где-нибудь загорится — я

про машину говорю, — направь раструб на пламя и поверни вен—

тиль. Вот так...

Из кишки в ближайшую стену ударила струя белой пены, и тут

же — вентиль закрыли.

— Понял? Ничего сложного здесь нет. — Офицер передал мне

конец шланга. — Только держи покрепче, а не как письку, когда ма—

лую нужду справляешь. А то вырвется — и хрен потом поймаешь.

И пену старайся зря не тратить. — Потом он обратился уже ко всем:

— Ну, ребята, держитесь. За поворотом начинаем атаку. В конце

следующей улицы стоят вражеские укрепления, их-то нам и пред—

стоит таранить. Лупите из самострелов по всему, что движется. А

главное, следите за крышами и верхними окнами, оттуда на нас

любую дрянь могут сбросить или выстрелить. А сверху вы хуже

всего защищены.

Высказав всё это, он задраил люк. Только мой шланг скользил

туда-сюда в маленьком отверстии.

* * *

Едва мы вынырнули из-за угла, как послышался знакомый про—

тивный свист и на нас понеслись вражеские снаряды. Впереди, ме—

нее чем в пятистах шагах от нас улица было перекрыта баррикадой.

Сама она ничего серьёзного собой не представляла: брёвна, мебель и

прочий хлам. Массированный удар оттуда пришёлся в основном по

первому ряду самоходов. Улица озарилась движущимися кострами:

машины горели, но неуклонно пёрли вперёд. Горело и внизу — пламя

в изобилии разливалось по мостовой. Кроме кугелей в нас, похоже,

швыряли ещё и литые чугунные ядра, от которых могучие механику—

сы вздрагивали и гудели не хуже набатов. Нашему тоже чуть не до—

стался такой подарочек, булыжники рядом с ходулей так и брызнули.

Солдаты пытались тушить свои машины из таких же шлангов,

как у меня, а заодно и себя самих. Многие срывались на горящую

58

мостовую, и их дотаптывали идущие следом монстры. Обстрел

был плотный. Казалось, за баррикадой стояло не менее десятка

орудий.

Мы прошли не менее половины расстояния до баррикады, ког—

да передний самоход развернулся поперёк улицы горящей грудой

искорёженного металла. Его изломанные ходули всё ещё дёргались

в механической агонии. Нас каким-то чудом ещё не задело в этом

аду, но теперь мы оказались полностью открыты огню катапульт.

Шестьсот шестьдесят шестой резко повернул и с удивитель—

ной прытью шмыгнул в узкий переулок, который я прежде не заме—

тил. При этом железный бок зацепил угол здания, едва не обвалив

его. Место, которое мы только что оставили, заполнилось разры—

вами снарядов.

Шум сражения сразу сделался глуше. Самоход двигался по не—

широкому коридору между домами. Наверху что-то мелькнуло, и

рядом, чуть не задев машину, разбился кувшин. На брусчатку под

нами излился поток пламени.

— Следите за окнами наверху! — крикнул десятник. — Снимайте

их оттуда!

Свистнуло несколько дротов, и из оконного проёма вывалился

человек.

— Получил своё, гад! — радостно воскликнули сзади.

Вскоре мы выбрались на широкую улицу. Не останавливаясь,

промчались между неприятельскими укреплениями и нашей ата—

кующей колонной, рискуя получить и от тех, и от других. Но, слава

богам, благополучно достигли спасительного переулка на той сто—

роне. Снова продолжили бег по гулкому проходу, пока не открылся

простор следующей улицы.

Крутой разворот на скорости заставил нас вцепиться во всё,

что можно, чтобы удержаться на стальной спине. Сзади что-то лоп—

нуло, потом раздался короткий лязг — кто-то слетел на мостовую.

Оказалось, что ремень, которым мы привязали Слона, не выдер—

жал нагрузки, а сам он, похоже, забыл, что надо крепче держаться.

А может, просто был не в состоянии.

Впереди всего в сотне шагов открылась вражеская баррика—

да. Снаряды из-за неё перелетели через нас, направляясь к рядам

машин вдалеке. Мы же стали для обороняющихся полной неожи—

59

данностью. Они не успели ни перезарядить катапульты, ни пере—