Волк. Поля надежды.

— Чего застыла?! Шевелись, тварь!

Палка надсмотрщика с треском ударила по широкому лотку, отчего грязь в том даже подпрыгнула, и Виура торопливо продолжила работу. Залить доставленную грязь водой, потом тщательно размешать породу, пустить воду тонкой струйкой, чтобы та начала переливаться через скошенный край на мелкое сито. Постепенно вода вымоет пустую породу, и в лотке останутся камни, огненные сапфиры. Зачем они Неукротимому — непонятно... Вода ледяная, а в ней приходится орудовать распухшими от воды руками, от которой сводит мышцы и ломит суставы. Хвала Высочайшему, что товарки по лагерю каторжников к ней не пристают, впрочем. как и охранники — её полосатое платье бессрочно сосланной ограждает от неприятностей лучше любой силы или хитрости. Словно круг отчуждения возникает перед той, когда навеки осуждённая появляется в казарме или столовой. Если остальные каторжницы имеют сроки, по истечению которых будет дарована свобода, то Виуру на волю отпустит только смерть... Жилистый, но тощий носильщик, как остальные мужчины-рудокопы, с грохотом вывернул очередную корзину глины на стол, шумно вздохнул. Сквозь прорехи рабочей рубахи было видно, как хотя туго обтянутые грязной кожей рёбра. Зачем то оглянувшись по сторонам и убедившись, что надзиратель смотрит в другую сторону, мужчина коротко шепнул:

— Говорят, скоро нас уберут отсюда на равнину.

— Что?

— Каторгу закрывают. Это точно.

Чуть заметно подмигнул правым глазом, затем торопливо встряхнул корзину над её лотком и снова поспешил к выходу. Виура выплеснула остатки из лотка, наполнила его вновь принесённой породой. Новость была очень важная. И причин ей верить не было. Джар был сотником в войске её отца, одним из доверенных воинов, поэтому, как мог, помогал и поддерживал дочь своего бывшего сюзерена. Правда, не афишируя знакомство с бессрочно осуждённой. Конечно, вряд ли на новом месте будет лучше. Насколько Виура слышала из подслушанных украдкой разговоров тех, кого присылали на место умерших или освобождённых из других мест, порядки на всех каторгах Неукротимого были одинаковы: работа, работа, и ещё раз работа. Недоедание. И опять работа. Впрочем, в том, что заключённые голодали, вины дель Парда не было. Недоедала вся страна, всё Фиори. Война уничтожила четверть населения, погубила почти весь скот, большая часть посевов вытоптана или сожжена, а то, что уцелело, хранилось пуще золота и драгоценностей на новый посев. Удивительно, кто каторжников вообще кормили... До ушей девушки донёсся заунывный звук рога. Всё! Конец рабочего дня. Она устало выпрямилась, повернула изогнутую загогулину, которая пускала воду в лоток из деревянной трубы, сгребла свою добычу в небольшой деревянный ларец, который нужно сдать охране на выход. Их не обыскивали — зачем каторжникам никчёмные камни в горах? Сдай добычу — получишь еду. Выполнил норму — на выдаче тебе дадут полную норму. Не набрал, сколько положено, на столько и уменьшат паёк. Не обманешь. Еду выдают по специальной бирке, которую выдаёт приёмщик камней. Тот, что удивительно, не жульничает. У него нет любимчиков или тех, кого он не любит. Иссечённое шрамами лицо, что даже невозможно определить возраст. Отсутствующие ногти на пальцах рук, изуродованных следами ожогов. Ясно, что человек побывал в руках палачей, или... солдат...Виуре сегодня повезло — у неё набралось даже чуть больше нормы. Хмыкнув, весовщик протянул её дополнительную бирку. Можно получить по ней либо лишний кусочек рыбы, либо обменять на хлеб. Всё зависит от её желания. Девушка сглотнула вдруг появившуюся во рту слюну и поспешила к длинному низкому зданию столовой, кутаясь плотнее в тонкую ткань выданного ей на каторге одеяла. Ледяной ветер, почти постоянно дующий здесь, почти мгновенно наносил сугробы на тщательно очищаемый осуждёнными плац, и пронизывал до костей. Хорошо, что в бараке было тепло. Хотя на отоплении и экономили, но тепло тел доброй сотни обитателей и их дыхание всё-таки помогали вечно дымящим печам поддерживать сносную для существования температуру. Забившись на свои нары в углу и накрывшись с головой, Виура навострила уши — соседки обсуждали новость.

...— Наверняка либо на рыбные промыслы, либо на швейные фабрики.

Произнесла одна, и девушка поняла, что они обсуждают возможные варианты того, куда их переведут. Притихла, делая вид, что засыпает. Впрочем, соседки, оглянувшись, и увидев, что она не шевелится, вежливо снизили голоса, поэтому, как Иура не напрягалась, до неё только доносились обрывки:

— ...Стел неплохой город... Лари стало огромным заводом... На шестом карьере обвал...

...Незаметно для себя девушка заснула. Как обычно. Без снов. Сегодня ей повезло, поэтому сосущая пустота в желудке немного отступила. Но завтра будет очередной бессмысленный день, наполненный тупой работой. Ещё на сутки ближе к смерти, которая, наконец, освободит её от никчёмного существования...

— Подъём! Подъём! Вставайте, ленивые твари!

Уже привычный за год крик дежурной по бараку заставил раскрыть опухшие веки, непонимающим взглядом посмотреть на низкие грубые доски потолка. Как обычно с утра было душно. Это потом, когда людей выгонят на работы, вечные ветры быстро высквозят тепло из низкого, почти утонувшего в земле барака. А сейчас даже жарко. Переговариваясь между собой, каторжницы привычно потянулись в умывальник и отхожее место. Ледяная вода в грубом деревянном корыте, от которой стянуло кожу, поддувающий под платье ветер, замораживающий придатки, словом, всё, как обычно. Когда Иура вернулась обратно в жилое помещение, стуча зубами от холода, её встретил гул голосов. Каторжниц не погнали на работу, оставив в бараке. Все недоумевали, лишь посвящённые в тайну загадочно улыбались. Вскоре двери барака распахнулись, и в клубах пара появился наряд солдат с большим котлом, от которого шёл вкусный пар. Неужели их будут кормить прямо здесь? Девушка не верила своим глазам, но именно это и происходило. Солдаты быстро выстроили всех в длинную очередь, затем приступили к своим обязанностям. Каждой выдавали деревянную миску, затем наливали туда целый половник густой каши, совали в руку ломоть хлеба из муки грубого помола, едва ли ни пинком отправляли на свой место. Прохаживающийся между рядами нар сержант лениво рассматривал каторжниц, подгоняя тех, кто не слишком торопился с едой:

— Живее! Живее! Нечего рассиживаться! Это вам не баронская зала!

Ругань попадала в цель, потому что подавляющее большинство осуждённых были действительно благородными дамами, пусть и в прошлом. Поэтому спины, обтянутые арестантскими платьями, дёргались от этих слов, словно от ударов плетьми, а руки сами убыстряли движение ложек. Наконец с завтраком было покончено, посуда вымыта и сдана. Трое выбранных наугад женщин отнесли посуду в столовую, вернувшись назад с ошеломлённым видом. Сержант подошёл к проходу, вдоль которого выстроились осуждённые, кашлянул, прочищая горло, потом заорал:

— Вы, твари, только зря жрёте пищу, которой так не хватает нашим детям и жёнам! Толку от вас ни на диби! Будь моя воля — всех бы продал рёсцам или тушурцам! Но наш Император, в милости своей, сохранил вам никчёмные жизни и дал возможность искупить вину перед Фиори собственными ручками, неприученными к настоящей работе. Радуйтесь, твари! Вас переводят с рудника на равнину, и даже предоставили транспорт для ваших тел! Вы не пойдёте пешком, а вас даже повезут! Так что собирайте свои манатки — через час вы убываете на равнину!

Все молчали ошеломлённые, а сержант, снова кашлянув, уже нормальным голосом произнёс:

— Получить дополнительное одеяло, тёплые носки и собрать своё имущество. Как я уже сказал — через час погрузка. Разойдись!

В гробовом молчании он и солдаты вышли на улицу, снова окутавшись клубами пара, и женщины возбуждённо загомонили, переговариваясь с товарками, обмениваясь впечатлениями об услышанном. Впрочем, ни одна не осталась просто стоять, а быстро рассыпались по своим нарам, собирая, как и было приказано, немудрёное имущество. Не зная, что делать, Иура присела на доски. Что ей брать с собой? Посуду и одежду? Так всё казённое. Своего у неё лишь вытертая до белизны атласная ленточка цветов когда то могущественного рода дель Сехоро, которая никому не нужна. А больше — ничего... Снова хлопнула дверь, опять явились солдаты, неся на этот раз с собой одеяла и вязки грубо вязанных носков не крашенной шерсти. Совали каждой из женщин, затем выгоняли прочь. На улице буйствовала метель, но цепочка охранников, казалась, не замечала лютого холода. Одетые в тёплые тулупы, валенки, им была не страшна разыгравшаяся непогода. Женщин быстро согнали в одну кучу, и перекрикивая гул ветра, знакомый сержант заорал:

— Вам надо пройти две лиги вниз по дороге. Транспорт не может пройти прямо сюда. Поэтому спокойно двигаемся и шевелим ногами. Бежать не советую! Если пуля не догонит, то замёрзнете в горах или сдохнете от голода!

Вой ветра стал совсем нестерпимым. Стучащие от лютого холода женщины торопливо кутались в одеяла, прятали лица от секущей кожу снежной крупы...

— Пошли! Шагом марш!

И колонна сделал первые шаги. Ворота лагеря, впервые за многие дни, были распахнуты. Как поняла Виура, мужчин уже угнали, потому снег дороги был плотно утоптан. И, Нижайший, как же холодно! Казалось, что ветер продувает её насквозь, до костей, и даже мозг превратился в ледышку. Но, к собственному удивлению, ноги пока её слушались, и она делала шаг за шагом прочь. Хоть какая-то перемена в её пустой жизни. Подальше от вечных снегов и метелей... Идти было неимоверно тяжело. Ветер выжимал из глаз слёзы, почти сразу замерзающие на щеках. Тем не менее, Виура механически двигалась в колонне, держась за маячущей перед ней спиной сокаторжницы. Впрочем, с каждым шагом идти становилось всё легче, потому что дорога почти сразу начинала виться между скал, которые, в зависимости от направления ветра, то усиливали метель, то, наоборот прятали почти не имеющие запасов внутренней энергии худые тела женщин от порывов урагана. Охранники молча, на этот раз без ругани и криков, спокойно следовали вдоль колонны, направляя каторжниц к месту погрузки. Тем не менее, две лиги в метель, в пронизывающий холод при нехватке из-за высоты кислорода в воздухе показались Виуре вечностью. Под конец она уже еле плелась, ничего не соображая. Зная только, что нужно делать очередной шаг, и так — раз за разом. Промокшие носки уже не грели, ноги покрылись ледяной коркой, слабо потрескивающей при каждом движении. И когда она вдруг уткнулась в замершую перед ней спину соседки, то даже не поняла, что их колонна добралась до обещанного места погрузки. Внезапно сильная рука ухватила её за плечо и рывком втолкнула куда то... Куда, девушка не поняла. Темно, ничего не видно. Споткнулась обо что-то, вызвав поток ругани, потом её пихнули несколько раз в бок, наконец кто-то потянул её за заснеженное одеяло и заставил сесть. Оказалось, что в этом месте имеются даже места для сидения. Потом темноту прорезал ослепительный луч фонаря, и лишь тогда Виура поняла, что это нечто вроде повозки, только очень большой. Их, женщин, находилось внутри около тридцати. Светивший фонарём оглядел замерших на месте каторжниц, потом вышел прочь. Лязгнул засов. Потом снаружи послышалось непонятное пыхтение, что-то свистнуло, но это явно было не труба и не рог, и их повозка рывком сдвинулась с места. Кое-кто начал ругаться, но сквернословящую быстро заткнули. Несколько раз взвизгнули, режа уши, полозья. Покачиваясь, их повозка плавно скользила по снегу. Внутри стало теплее, люди надышали, и, пригревшись о соседок, Виура задремала. Джар не солгал. Жаль, не удалось его увидеть, и неизвестно, удастся ли им встретится вновь? Насколько она знала, мужские и женские каторги были практически всегда устроены по отдельности друг от друга. Их рудник, можно сказать, был единственным в своём роде... А теперь что мужчины, что женщины будут разделены. Куда попадёт бывший сотник? Где будет работать она? Полосатое платье не даёт надежды на то, что её когда-нибудь освободят. Как и то, что даже амнистия, которую придумал Неукротимый, даруя некоторым из заключённых свободу, не освободит её... От сильного толчка девушка проснулась. Их огромные сани замерли на месте.

— На выход! Все на выход!

Торопясь, заключённые потянулись к светящемуся в конце будки прямоугольнику, ведущему на улицу. Поёживаясь от промозглого тумана снаружи, впрочем, довольно редкого, торопливо собирались в кучу под пристальными взглядами охраны.

— Пятнадцать минут, чтобы справить свои нужды, потом пересаживаемся!

Виура торопливо поспешила к виднеющемуся в мареве дощатому загону, от которого несло аммиаком мочи и фекалиями. Как она и догадывалась по густому ядрёному запаху, это и было отхожее место. Балансируя на переброшенной через дырку в полу жерди, справила нужды, затем торопливо выскочила наружу. Воздух хоть и пах, но зато не выжимал слёзы, как внутри нужника.

— Всё?

Осведомился охранник у выхода. Потом показал рукой:

— Иди туда...

В тумане прорисовывались контуры чего-то большого. Это оказалась новая, на этот раз, действительно повозка на массивных широких колёсах. Снега вокруг не было, так что сани меняли на другой вид транспорта. Забралась по короткой лесенке внутрь, нашла свободное место. Вскоре опять послышался свисток, охранник закрыл дверцу, повозка качнулась и с лязганьем металла по камням их путь продолжился дальше. Так прошло три дня. На ночь их выпускали наружу, заставляли ставить палатки для ночлега, а утром наскоро кормили и повозки везли их всё дальше. Ни разу Виуре не попало на глаза что-нибудь знакомое. Местность, по которой везли каторжниц, была совершенно незнакома девушке. Но всё рано или поздно заканчивается, и вот настал день, когда качнувшись, их повозка замерла. Всех выгнали наружу, построили в одну шеренгу. Вдоль небольшого строя прошёл в сопровождении солдат человек в неизвестной ей одежде, но одна из каторжниц, не так давно попавшая на рудник, оживилась и шепнула что-то своей соседке. Та — следующей, и вскоре дошло и до Виуры. Это была сортировка, а чиновник — тот, кто распределяет осуждённых по местам отбывания наказания. Между тем человек дошёл и до бессрочно осуждённой. Его глаза на миг удивлённо расширились, он обернулся к своему спутнику, жестом потребовав что-то. В руки чиновника вложили лист пергамента. Пробежав тот глазами, человек кивнул, затем приказал девушке выйти из строя.

— Остальных — на швейные фабрики. А эту — на пересылку.

Пересылку? Что это такое? Виура никогда не слышала подобное слово. Впрочем, раздумывать долго ей не пришлось. Сопровождающий чиновника солдат потянул её за собой. А строй тех, с кем она отбывала свой срок на руднике погнали куда-то прочь за холмы, окружающие ряд невысоких деревянных строений...

Глава 6.

Ареал обитания Кланов. Диспетчерская оборонительная станция 163393. Сектор 313 — 555 — 790.

...Перегруженный реактор пошёл в разнос, несмотря не все усилия механиков, и чтобы не превратиться в облачко газа, командир корабля был вынужден дать команду на отстрел. Системы безопасности сработали штатно, и все находящиеся на лайнере облегчённо вздохнули, до того момента, пока штурман, посерев от ужаса, вдруг не завопил: