Посланник Небес

— Хорошо, я подумаю.

— Ладно, маэстро, думай. Правда, есть еще один вариант.

— Продолжай, — оживился Маттерсон.

— Продать Посланника Небес.

Гарри уронил чашку, из которой собирался допить кофейную гущу и выругался по-матросски.

— Оскар! Я только представлю себе, как этот монолит разлетится на кучу маленьких осколков, и мне начинает казаться, что то же самое произойдет с нашими сердцами. Когда до меня дошла очередь быть Хранителем Посланника Небес, я трясся весь год и глаз не спускал с этой проклятой шкатулки. Я мечтаю избавить себя и всех нас от несения этого креста. Я хочу, и я боюсь этого. Но страх каждый раз побеждает. Я против. Будем и дальше нести свой крест. Я уверен, что с исчезновением этого камня исчезнем мы все! Это наказание нам за нашу алчность.

Маттерсон перевел дух как после длительного и быстрого бега.

— Ты не уверен, Гарри, ты суеверен. Думай. Ты снимешь с себя ношу, и построишь оперный театр. Или — в море, за добычей. Другой альтернативы нет. Камень сейчас у Гриффитса. Через пару недель он передаст его Эмили. Я хочу до этого момента собраться всем вместе и решить дальнейшую судьбу алмаза.

Мейкенфрут ушел, оставив Маттерсона в полном недоумении. Маттерсон посмотрел на осколки чашки, позвал горничную убраться и потребовал себе кофе с двойным коньяком.

"Пускай, — думал Мейкенфрут, шагая по глухой окраине Плимута. — Пускай переварит то, что я ему сказал, и он согласится!"

Колледж находился в густом сосновом бору. Время было около четырех пополудни. Солнце едва клонилось к закату, погода стояла прекрасная, поэтому Мейкенфрут не стал нанимать экипаж и решил, что милю-полторы вполне может пройти пешком

— Как я могу увидеть мистера Джеймса Уолтерса? — спросил Мейкенфрут у сторожа.

— Он на спортивной площадке, милорд, играет со студентами в боулз. Вы его там найдете, если поспешите.

Это был колледж, где обучались будущие шкиперы. Уолтерс преподавал здесь навигацию. Студенты уважали его и как учителя, и еще за то, что не было лучшего игрока в боулз во всей округе. А еще в кулачном бою, который с недавних пор стал называться боксом, никто не мог продержаться против него более четырех раундов. Когда Уолтерс сходился с кем-нибудь в боксерском поединке, он снимал рубаху и демонстрировал всем, свою истатуированную спину, которая внушала уважение и зрителям, и противнику.

"Этого уломать будет трудно, — думал Мейкенфрут. — Он доволен своей размеренной жизнью, его все устраивает, и вряд ли он хочет чего-либо большего". Уолтерс покинул поле и вышел навстречу гостю, обтирая полотенцем потное тело.

— Какой ветер занес тебя ко мне, Мейк?

— Ветер дальних странствий.

— В каком смысле?

— В самом прямом, Джеймс. Не пора ли тряхнуть стариной и отправиться в небольшое морское путешествие?

— Это уже не для меня, Мейк. Старые кости требуют покоя.

Мейкенфрут оглядел его мощную фигуру — сплошные мускулы. Но небольшой животик наметился и довольно явно.

— Ты еще молод, Уолтерс. Но здесь ты точно зачахнешь! Ведь ты не можешь прожить без морского ветра как цветок без воды, Уолтерс! А сидишь в этом захолустье и отращиваешь живот.

— Чепуха, Оскар. В нашем возрасте это вполне допустимо. А обучать этих салаг науке, готовить из них настоящих моряков мне даже нравиться.

— Но почему в этой дыре? Разве ты не хочешь перебраться в Кембридж или Оксфорд? Или преподавать в Королевской Военно-морской Академии?

— Для этого совсем не нужно быть пиратом, скорее даже наоборот. А авантюризм и в самом деле — удел молодых.

— А деньги тебе нужны?

— Их есть у меня, как поется в одной старинной английской песне. Мейк, я полностью доволен жизнью. И Джулия — тоже. У нас чудесное гнездышко. Пойдешь к нам обедать? Жена будет рада увидеть тебя.

— Нет, спасибо, Джеймс, в другой раз. Я сыт и сегодня у меня еще много дел. Да, как ты считаешь, не пора ли нам избавиться от Посланника Небес?

— В каком смысле избавиться, — не понял Уолтерс.

— Ну, распилить и продать. Как мы и собирались.

— Ты шутишь? Мы же договорились, только в случае крайней нужды. Ты разве испытываешь нужду? Мейк, это наш талисман и хранитель. Его нельзя продавать, ему будут служить наши внуки. У тебя что, проблемы?

— Нет, нет, с чего ты взял. Это я просто, к слову. До свидания, привет Джулии!

— Спасибо.

— А алмаз сейчас у Гриффитса, он будет хранить его еще две недели, а потом передаст Эмили.

— Я знаю. Это что, тоже к слову?

— Вроде того. Пока!

Друзья распрощались, и Мейкенфрут направился к Оуэн. Вот теперь Мейкенфрут почувствовал, что ноги его порядком устали и неплохо бы взять экипаж. Но где его найдешь в этом захолустье? Пришлось тащиться к мисс Уордли пешком.

Оуэн жила одна в небольшом особняке почти в самом центре Плимута. Жила очень экономно, она даже не держала никакой прислуги. Семь (впрочем, и на самом деле, почти что восемь) лет назад она вернулась из морского круиза весьма завидной невестой с неплохим приданым. Ей уже расхотелось становиться миссис Гриффитс — все равно этот паршивец от нее нос воротит. Она станет леди — герцогиней или, по крайней мере, уж графиней, не меньше. Но охмурить настоящего лорда или герцога не так-то легко. В Лондоне (а где еще ловить герцога, не в Плимуте же!) она тут же попала в лапы аферистов-альфонсов, которые, выдавая себя за знатных особ, чередой, один за другим вытянули из нее практически все денежки. Опасаясь, что скоро останется без единого пенса, Оуэн оставила мечту стать леди — и даже виконтессой — и вернулась в Плимут. Она купила этот скромный особнячок и зажила в одиночестве, экономя каждый пенни и надеясь, что последний свой час встретит не в ночлежке для бездомных. В двадцать девять лет шансов остаться старой девой слишком много, и с каждым годом их будет прибавляться все больше.

"Эту уговорить будет нетрудно" — думал Мейкенфрут, стуча молоточком в дубовую дверь, Уже наступали сумерки, по улице брели два фонарщика, зажигая по обеим ее сторонам масляные фонари.

Оуэн открыла сама. Она почти не удивилась столь позднему визиту джентльмена. Мейкенфрут прошагал в гостиную, сел в кресло и закурил сигару. Он вообще-то не курил, но, увидев на тумбочке сигары, которые Оуэн держала для дорогих гостей, взял одну и прикурил от свечи. Хозяйка метнула на него сердитый взгляд: в разряд дорогих гостей попадали только потенциальные женихи.

— Оуэн, я пришел сделать тебе предложение, — после небольшой паузы сказал Мейкенфрут, роняя пепел на панталоны.

— Как, — удивилась Оуэн. — Ты?

Что ж, может, и не зря пропала сигара.

— Да, я'

— Но, ведь, ты знаешь, я люблю другого, — она решила пококетничать, нельзя же прямо сразу соглашаться, это ведь неприлично.

— Ты не поняла меня. Я хочу предложить тебе деньги.

— Мейкенфрут, ты нахал! За кого ты меня принимаешь? Я не стану продавать себя!

— Молчи, глупая женщина, молчи! Ты нужна мне как компаньон в одной небольшой операции.

— А, понятно, — разочарованно протянула Оуэн. — Так бы сразу и сказал. А то вечно говоришь загадкам? И в чем будут заключаться мои обязанности?

— В малом. Мы хотим пригласить тебя в морское путешествие.

— За сокровищами? — у женщины загорелись глаза.

— Да.

— А кто "мы"?

— Пока что я и Винсент.

— Я подумаю, — на самом деле она уже была согласна без раздумий.

— Но для этого потребуется сделать финансовые вложения.

Энтузиазм Оуэн сразу же пропал.

— Но у меня...

— Есть, есть. Точнее — будут. Я хочу предложить продать Посланника.

— Слава Богу, наконец-то мы отделаемся от обязанности целый год, храня его, дрожать от страха!

— Что ж, хорошо. Ну, а как насчет морского путешествия?

— Я же сказала: подумаю!

— Ну, думай, думай. Я тебе дело предлагаю. Постелью-то много не заработаешь...

— Идиот! Как ты смеешь со мной так разговаривать?!

— Ну хорошо, моя кошечка, больше не буду.

— Я тебе не кошечка! Какая наглость! Честную женщину так оскорблять!

— Ладно, все! Прости и не грусти. Спокойной ночи! Я думаю, на следующей неделе мы соберемся все вместе. Посланник сейчас у Гриффитса.

— Я знаю. Я его сама год назад передала ему, тем самым облегчив свою душу... Ты не представляешь, скольких сил мне стоило удержаться, чтобы не продать его самой!

Поняв по взгляду Мейкенфрута, что сказала лишнее, Оуэн поправилась:

— То есть, найти покупателя. А вопрос о продаже, конечно же, обсудить на общем собрании. А выручку разделить между всеми, нечего на меня так смотреть!

— До того, как Гриффитс передаст алмаз Эмили, — продолжал Мейкенфрут, как бы не слушая ее, — мы должны решить, что с ним делать дальше.

— А что тут решать-то?! Конечно — продать. Целиком. Королеве. А деньги — поделить.

— Умница. Именно это я и хочу предложить сделать.

Выйдя из дома мисс Уордли, Мейкенфрут нанял экипаж и поехал к Гриффитсу. Тот был уже на взводе. Ополовиненная бутылка бренди стояла перед ним на просторном рабочем столе. Он предложил Мейкенфруту выпить, но тот отказался от бренди, однако намекнул, что не прочь был бы чем-нибудь немножечко подкрепиться. Гриффитс позвал Бетти и попросил принести холодной телятины и хлеба.

— Вам накрыть в столовой? — уточнила горничная.

Она опасливо покосилась на Мейкенфрута, ожидая от него очередной фривольной выходки. Но тот, на сей раз, был достаточно сдержан.

— Не трудись, милая, неси все сюда. Если не затруднит, захвати бутылочку хереса.

Мейкенфрут знал, что его друг не любитель церемоний и всяких правил этикета, он редко пользовался большинством помещений своего жилища, а пищу предпочитает принимать в своем уютном кабинете. Пока горничная выполняла поручение, Гриффитс набил табаком свою любимую трубку, которая помнила еще шторма и морской соленый ветер, и принялся ее раскуривать.

— Какие неприятности? — спросил он, зажав в руке чубук и направляя ртом к потолку струю густого дыма.

— Всё чертовски плохо.

— Никто не хочет продавать алмаз?

— Мнения разделились. Похоже, будет пятьдесят на пятьдесят. Ты был у Эмили?

Напоминание о визите к сестре в первую очередь пробудило в душе Гриффитса мучительный вопрос: правду ли сказала Эмили о том, что Мейкенфрут и Мэри — любовники. На какое-то время он задумался. Надо бы понаблюдать за Оскаром, возможно, он чем-нибудь выдаст себя. Его уже потихоньку начинала одолевать ревность.

— Что ты сказал? — рассеянно переспросил он.

— Я спросил: ты разговаривал с Эмили?

Гриффитс опять помялся, размышляя, говорить о визите к сестре или не говорить. Затянувшуюся паузу прервала Бетти, она принесла еду. Мейкенфрут откупорил бутылку и наполнил хересом свой бокал. Он не любил крепкие напитки, предпочитая им хорошее вино. Зная пристрастия друга, Гриффитс постоянно держал в запасе бутылку-другую хереса или мадеры. Гриффитс налил себе бренди. Друзья выпили, и Гриффитс принялся нарезать мясо длинным пиратским кинжалом.

— Ты бы еще саблю взял, — съехидничал Мейкенфрут.

А когда шаги Бетти смолкли за дверью на лестнице, повторил свой вопрос еще раз:

— Так ты был у Эмили?

Гриффитс решил сказать правду.

— Да, был. Она категорически против продажи Посланника. И против затеи с пиратской вылазкой тоже. Она вообще предлагает подарить алмаз королеве, якобы так завещал человек, который его нашел.

— Чокнутая баба! Ладно, я сам заскочу к ней завтра, — сказал Мейкенфрут. — Боюсь, ее голос будет решающим, постараюсь ее уломать. Если она не захочет распиливать камень, пусть тогда поможет достать нам корабль, она же влиятельная дама. А мы через полгода привезем столько золота, что сможем купить десяток таких камней, как Посланник Небес.

— А Мэри что думает по этому поводу? — спросил, наконец, Гриффитс.

— Мэри? Пока не знаю, я к ней не заезжал.

— Почему?

— Далеко уж очень к ней ехать. Дорога три часа в один конец занимает — считай, весь день потерян!

— И когда ты с ней виделся в последний раз?

— Почти месяц назад, когда мы все вместе собирались у тебя. Ты разве забыл? Мы же устраивали вечеринку. Не помню, по какому поводу.

— По поводу моего дня рождения. И что, с тех пор ты с Мэри ни разу не встречался?

— Конечно, нет.

— Так поехали к ней завтра вместе. Переночуешь у меня, а прямо с утра и поедем.

— Завтра? — помялся Мейкенфрут. — Что ж, давай завтра. Кстати, как твои успехи в деле ухаживания за этой красавицей?

— Да никак. Она шарахается от меня как от черта. Ладно, если бы у нее был другой ухажер! А то ведь и замуж давно пора. Чем я ее не устраиваю? Никак в толк не возьму.

— Может быть, и есть другой ухажер... — вполголоса произнес Мейкенфрут.

— Что-что?

— Я говорю, ухажеров тьма, да вот только девицы нонче уж слишком разборчивые пошли. И наша милая Оуэн яркий тому пример — дофардыбачилась, так старой девой и останется...

— Там совсем другое.

— Возможно...

Глава 10

Наутро они вдвоем сели в двуколку и отправились в Вудшир к леди Мэри Киссинг. Мэри, пять лет назад став совершеннолетней, вступила в права своего наследства, в списке которого значился Вудширский пансион благородных девиц "Незабудка". Отстранив от дел свою уже бывшую опекуншу, Мэри установила в пансионе новые порядки и, надо отдать ей должное, проявила при этом завидный энтузиазм и незаурядный талант. Пансион достаточно быстро обрел необычайную популярность и не только в родном графстве — знатные родители из Дорсета и Сомерсета привозили сюда своих чад.

Скалистая дорога тянулась серпантином вверх, солнце поднялось достаточно высоко, становилось жарко. Лошади устали и еле плелись. Половину дороги приятели вели неспешную беседу, чтобы занять себя. В основном делились воспоминаниями и болтали о всяких пустяках. Но к середине пути темы для разговоров иссякли. Мейкенфрут задремал, привалившись головой к плечу друга.

— Да, — толкнул его локтем Гриффитс. — совсем забыл тебе рассказать, Мейк. Вчера вечером возвращаюсь из конторы и проезжаю мимо порта. А оттуда как раз в это время выводили под конвоем заключенных — каторжане, в цепях, в кандалах. Все такие грязные, оборванные...

— Ну и? — перебил Мейкенфрут, недовольный тем, что ему перебили сон. — Я прекрасно знаю, как выглядят заключенные, что ты мне рассказываешь? Кого-то из них отправят на виселицу, а кому повезет — на галеры. И что?

Издав громкий зевок, Мейкенфрут снова пристроился к плечу Гриффитса.

— Я узнал одного. Это наш боцман с "Кассиопеи". Стало быть, мистер Дейк все-таки попался властям. Не помогла ему каперская комиссия Жана-Батиста Дюкасси...

— А боцман тебя узнал?! — дремотное состояние тут же покинуло Мейкенфрута, а в голосе его прозвучала тревога.

— Думаю, что нет. Он даже не посмотрел на меня. Ведь он привык меня видеть только в форме морского офицера. А теперь у меня борода. Да и прошло столько времени...

— Хорошо, если так. А если он, все-таки, тебя узнал? За информацию о тебе он может выхлопотать галеры вместо повешенья.