Через четыре часа — по хронометру, встроенному в щит управления; своему чувству времени Гедимин уже не доверял — на двери зажёгся светодиод — кто-то хотел войти.

— Мне казалось, тут душно, — сказал Хольгер, переступая порог и с любопытством оглядываясь по сторонам. — А с вентиляцией на полной мощности всё не так плохо. Как ты тут?

— Как обычно, — пожал плечами ремонтник. — Пришёл посмотреть на реактор? Тут ничего интересного. Всё внутри.

— Я знаю, — усмехнулся химик. — Станцию вместе строили... Я пришёл сказать, какой удельный выход у твоих установок. Выходит ноль и двести пятьдесят шесть у "слойки" под облучением и ноль и триста тридцать пять у расплава под облучением. На мой взгляд — неплохо.

— Лучше, чем ничего, — согласился Гедимин. — Но на качественный скачок непохоже. А я не знаю, куда теперь копать.

— Да, глядя в монитор, немного надумаешь, — сочувственно кивнул Хольгер. — Вставай. Я договорился с Константином. Будем следить по очереди — по четыре часа каждый. Можешь сходить поспать — там Иджес принёс надувной матрас. Он в "чистой" лаборатории.

Гедимин изумлённо мигнул, привстал с места, но тут же снова опустился в кресло.

— Хольгер, это уже лишнее, — он покачал головой. — У тебя своя работа. И ты не знаешь всех мелочей...

— Тогда объясняй, — Хольгер подошёл к монитору. — Ты подумал, что мы все будем спокойно смотреть, как ты сходишь с ума от переутомления? Расскажи мне, что нужно знать, и иди спать. Твой мозг нам ещё пригодится — желательно целым, а не расплавленным от перегрева.

Гедимин хмыкнул, недоверчиво покосился на химика — тот не собирался отступать.

— Иджес принёс матрас? — переспросил он.

— Да, мы скинулись, — кивнул Хольгер. — Если уж сидеть тут сутками, надо устроить спальное место. Это не комната Кенена, но всё-таки... Ладно, давай к делу. Пока ты сам помнишь, что тут где...

Матрас действительно был в "чистой" лаборатории — лежал на верстаке, свёрнутый и запакованный в белый скирлин.

— Пока не знаю, где его стелить, — сказал Константин. — Здесь шумно, в других помещениях грязно. Ты пока сходи в душевую, мы его надуем.

С надутым матрасом под мышкой Гедимин вернулся в реакторный отсек. Выгородка — отдельный купол защитного поля с предусмотренной вентиляцией — была, в общем-то, не нужна, но на всякий случай сармат поставил её. Надувные матрасы были ему в новинку; ощущение зыбкой, колышущейся поверхности напомнило о том, как он, купаясь, иногда всплывал вверх лицом и качался на волнах.

— Удобно? — Хольгер заглянул в вентиляционную щель. — Через четыре часа разбужу.

— Я проснусь, — Гедимин щёлкнул по корпусу смарта. Звуковой сигнал был установлен на условленное время.

Сармат уже закрыл глаза и почти отключился, как вдруг неожиданная мысль заставила его проснуться и вызвала кривую усмешку. "А я снова пропускаю Летние полёты. И даже их не увижу. Разве что Иджес расскажет..."

23 августа 44 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Первая рабочая смена вот-вот должна была начаться; Гедимин, растянувшись на матрасе под защитным полем, ещё дремал, но сквозь сон видел огоньки на щите управления и знал, что скоро придёт время просыпаться.

— Спишь? — шёпотом спросил Хольгер, наклонившись над ним. — Сейчас бы сходить на озеро...

— Скоро освободишься и пойдёшь в ду-уш, — Гедимин зевнул и перекатился набок, лениво нащупывая оставленные у матраса инструменты. Сейчас в них не было необходимости, но сармату нравилось носить их с собой.

Светодиод над дверью мигнул и тут же погас — с тех пор, как Гедимин и Хольгер установили дежурство у реактора, все сигналы, предупреждающие о гостях научного центра, были максимально заглушены, чтобы не тревожить отдыхающих операторов. "Константин здесь," — лениво подумал ремонтник, поднимаясь с матраса и закрепляя генератор защитного поля на плече, а ремонтную перчатку — на поясе. "Зайдёт или нет?"

Между дежурствами, когда не хотелось спать, а хотелось размять мозги, сармат иногда сам заходил в "чистую" лабораторию — спросить о новых поручениях Ведомства развития, посмотреть на чертежи, посоветовать что-нибудь дельное. Константин обычно морщился и выпроваживал его в реакторный отсек, — но в отчётах Гедимин видел следы своих предложений и только ухмылялся, когда его снова начинали выгонять. Если Константин заходил сам, то обычно без чертежей и заданий — проверить, все ли живы.

Спустя одну минуту люк реакторного отсека открылся. На пороге стоял командир "научников", а чуть позади него — грузный сармат в белом комбинезоне, без шлема, но в респираторе. Слишком широкая одежда скрывала фигуру; Гедимин нескоро понял, что перед ним самка.

— Метеорная пыль, — сказала она, присвистнув, и покрутила головой. — Вот это хозяйство! И что, это сделали пятеро сарматов и два филка?!

— Трое сарматов, если быть точным, — поправил её Константин. — И семьдесят процентов — вот этот амбал с жёлтыми глазами. Хольгер! Он вообще спал? Судя по взгляду — минут десять за всю ночную смену...

Гедимин сердито сощурился.

— Кто ты? — спросил он у самки. Она рассматривала его с большим любопытством — но щит управления точно так же привлекал её внимание.

— Хильда Хагав, — ответил за неё Константин. — Официально — один из уборщиков вспомогательных корпусов и прилегающей территории. Мистер Мартинес разрешил взять её в научный центр, как третьего оператора. Она работает в ночную смену, но сейчас пришла, чтобы пройти обучение. Гедимин, введи Хильду в курс дела.

Сармат ошалело мигнул.

— Третий оператор? — переспросил он, недоверчиво глядя на самку. — Ты знакома с ядерной физикой? Работала на реакторах?

— На реакторах — не доводилось, — ответила Хильда, уверенно глядя ему в глаза; у неё была серовато-синяя кожа и слишком много шрамов на открытых частях тела — почти как у Линкена. — Но я была оператором на базе "Харгулей" в поясе астероидов. И довольно долго. Эта работа не может быть намного сложнее той.

— Стойте, — Константин поднял руку и предостерегающе посмотрел на Гедимина. — Пока никто не наделал глупостей — мои предупреждения. Гедимин, Хильда — и ещё двое операторов вам на замену — не атомщики и не реакторщики. Они — исключительно операторы-исполнители. Расскажи им, как крутить реактор, и что делать в нестандартных ситуациях. Не нужно вдаваться в теорию строения вещества. И в особенности — не нужно давать им подробные схемы... чего бы то ни было.

"Управлять неизвестно чем? Ну... Странные бывают сарматы," — Гедимин пожал плечами.

— Я понял. Только кнопки и рычаги. Это быстро, — он повернулся к Хильде. — Минут двадцать вместе с практикой, не более.

— Я бы так не торопилась, — отозвалась сарматка. — Система выглядит непростой.

— Девяносто девять процентов времени ей нужно от тебя только одно — чтобы ты её не трогала, — Гедимин хотел, чтобы это прозвучало успокаивающе, но, судя по фырканью Константина и странному прищуру Хильды, цели он не достиг.

— Дальше, — продолжал командир, жестом потребовав внимания. — Хильда, все восемь часов работы ты находишься в реакторном отсеке и работаешь. Замечу за исследованиями за его пределами — найду другого оператора. С Гедимином общаться только в пределах своей работы, в его работу не лезть. Один уже долазился — хоронили в ядерном могильнике. Всё ясно?

— Он всегда такой? — вполголоса спросила самка у Гедимина, глядя на него с сочувствием. — И давно ты его терпишь? А что у тебя с кожей? Не могу понять — ты вроде не с Юпитера и не с Цереры, а весь серый...

— Ядерный загар, — криво ухмыльнулся ремонтник. — Иди на место Хольгера. Я покажу, как всё это работает.

Константин молчал, и Гедимин уже решил, что он незаметно вышел, когда северянин снова подал голос.

— Теперь о вас двоих. Сегодня работаете как обычно. Первую смену Хильде может понадобиться ваша помощь. Завтра на ночь пойдёте спать в барак. У вас останется шестнадцатичасовая смена. Можете разделить её пополам, можете дежурить урывками, — ваше дело. Надеюсь, проблем не будет...

Люк за ним закрылся. Гедимин и Хольгер переглянулись, и химик ткнул ремонтника под рёбра.

— Ты всё-таки не отвертишься от Летних полётов! Я подменю тебя именно в это время. Вставай на дежурство, а я пока схожу обрадую Иджеса.

Он вышел вслед за Константином. Хильда удивлённо хмыкнула.

— Летние полёты? Но твоё звено давно распалось. Как ты можешь участвовать?

— Никак, — буркнул ремонтник. — И не участвую. Садись и смотри сюда...

24 августа 44 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Ночи снова стали тёмными, период белого неба с заката до рассвета прошёл; когда Гедимин и Хольгер вышли с территории АЭС, над ними горел Млечный Путь.

— Ни одной планеты, — сказал химик, посмотрев на безлунное небо. — Марс уже ушёл, Юпитер ещё не вышел. Но, должно быть, приятно лежать на воде и смотреть на звёзды. Что скажешь, Гедимин?

— Идём, — пожал плечами ремонтник. — Охлаждение нам не помешает.

Его подмывало оглянуться на станцию — ещё раз посмотреть на градирни, основной корпус и выступающие крышки реакторов, найти среди однообразных ангаров тот, у которого стены проложены свинцовыми плитами.

— Хильда справится, — Хольгер легонько хлопнул его по плечу. — Вчера всё прошло гладко.

— Не люблю оставлять оборудование, — Гедимин слегка сощурился. — Ладно, едем...

28 сентября 44 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Хольгер встал за спиной Гедимина, крепко взял его за плечо и настойчиво потянул на себя.

— Бери миниглайд и лети отдыхать. С реактором ничего не случится.

Ремонтник неохотно поднялся с места, и Хольгер занял его кресло и с любопытством посмотрел на монитор.

— Иди, атомщик. Через восемь часов встретимся.

Снаружи было ветрено; дождь недавно кончился — дорожные покрытия и крыши блестели от влаги, и роботы-уборщики подбирали принесённые ветром растительные остатки. На мусорном баке виднелся клок рыжей шерсти — еноты снова перебрались через ограду и начали обыскивать контейнеры. По станции бродили сарматы, по одному и целыми отрядами, из градирни доносились голоса и плеск, и указатель с запретом на купание снова куда-то исчез.

Гедимин думал, что все купальщики собрались в градирнях, но нет — берег Атабаски тоже был заполнен сарматами и занавешен сохнущими на кустах полотенцами и комбинезонами. Вдоль кустов, останавливаясь рядом с купальщиками и о чём-то настойчиво спрашивая, бродил Кенен Маккензи в широкополой шляпе и пёстрой жилетке.

— А, вот и Джед, — широко улыбнулся он, увидев Гедимина, и направился прямо к нему. Сармат покосился на кусты. Прыгать в озеро прямо с берега было глупо... в основном из-за того, что там было слишком мелко — а так Гедимин не отказался бы.

— Ты читал новости, Джед? — спросил Кенен. — Ладно, вижу, что нет. Через два года будут избирать президента Атлантиса. Уже идут обсуждения — очень много недовольных Дюкеттом из-за испорченных отношений с Севером. Лично я думаю, что он — если продолжит в том же духе — о втором сроке может не мечтать.

Гедимин озадаченно мигнул.

— А я тут при чём? — он снова покосился на кусты. "Нырнуть? Мелко..."

— При том, мой губернатор Энцелада, что сарматские территории до сих пор не выдвинули своего выборщика! — в досаде хлопнул ладонью по бедру Кенен. В другой руке он держал включённый смарт, на экране которого виднелся какой-то текст.

— Мы снова не имеем права ни избирать, ни быть избранными, — сказал учётчик, глядя Гедимину в глаза; он выглядел непривычно взволнованным. — А ведь война закончилась двенадцать лет назад! Они не должны так с нами обращаться. Я составил петицию об избирательном праве для сарматов и собираю подписи. Это очень трудно — здесь всем плевать на всё, кроме ежедневного пайка. Но ты — умный сармат. Подпиши здесь!

Ремонтник прочитал короткий текст. Ничего опасного или обидного для сармата в петиции не было. "Не понимаю, чего надо Кенену, но ладно..." — он ткнул в окошко для подписи и впечатал туда своё имя. Как он успел заметить, голосов петиция собрала немного.

— Вот, — он протянул смарт Кенену. Тот изумлённо мигнул.

— Надо же... Спасибо, Джед. Мне очень дорога твоя дружба!

Гедимин хмыкнул.

— Тогда помог бы мне с реак...

Кенен исчез раньше, чем сармат закончил фразу; его шляпа мелькнула за дальним кустом, и больше Гедимин его не видел. Ремонтник ухмыльнулся и пошёл к свободному участку травянистого откоса — там ещё можно было лечь, никого не придавив.

Сегодня облака двигались быстро, то и дело заслоняя солнце и бросая серую тень на воду. Её блеск напоминал Гедимину обычный цвет окиси ирренция — не хватало только слабого зелёного свечения. "Интересно, зачем Ведомству металл," — думал сармат. "Есть ещё одна группа исследователей? Может быть, у них в черепных коробках будет не так пусто, как у меня..."

"Или собрать реактор из того, что есть..." — Гедимин привстал из травы и потянулся за ежедневником в кармане комбинезона. Там на одном из последних листков оставался чертёж "стержня" — многослойной конструкции из ирренция, обсидиана, плутония и поддерживающих элементов из радиостойкого рилкара. "Собрать их оптимальным способом. Заполнить промежутки циркулирующим расплавом... например, свинцом, — тем, что могло бы участвовать в синтезе и забирать лишние омикрон-кванты. Вышло бы не хуже канской схемы. В конце концов, плутоний тоже вырабатывается не тоннами..."

Он успел провести только одну линию на чистом листе, — за спиной, над откосом, что-то заскрежетало и громыхнуло, раздался громкий треск и короткий вскрик, оборвавшийся ударом. Гедимин вздрогнул и, бросив ежедневник на расстеленный комбинезон, одним движением выбрался на край аэродрома. Кричал Иджес.

За секунды, которые понадобились сармату, чтобы пробежать пол-аэродрома, он успел увидеть, как двое сарматов возятся под замершим на месте глайдером — одним из аэродромных погрузчиков, и как на краю платформы темнеет размазанная кровь. Из конструкций над колесом погрузчика выпутывали чью-то ногу — она кровоточила, распухала на глазах, её пришлось вырезать из сапога, но к телу она всё ещё прикреплялась. Гедимин покосился на погрузчик — механизм был застопорен надёжно — и спрыгнул с платформы к лежащему в колее телу.

Это был Иджес; он опрокинулся навзничь, и ремонтник видел кровь, размазанную по правой части его головы и по дорожному покрытию, на котором она лежала. Сармат на долю секунды оцепенел, но затем увидел, что веки Иджеса дрожат, и всё тело время от времени слабо подёргивается — как после разряда станнера. Он опустился на корточки, быстро ощупал шею механика, — пульс прощупывался легко, и на прикосновение Иджес отреагировал — вздрогнул и попытался открыть глаза, но тело плохо ему подчинялось. "Станнер," — Гедимин облегчённо вздохнул. "Череп цел."

— Кто его так? — спросил он у сармата, забравшегося на погрузчик и копающегося в двигателе.

— Я, с-сэр, — донеслось откуда-то сбоку. Гедимин развернулся и увидел рядом с неподвижным Иджесом существо, слишком мелкое для сармата. Оно было в серо-зелёном пятнистом комбинезоне — практически замаскировалось на мокрой взлётной полосе. Сидя на корточках, оно казалось ещё меньше. Одной рукой оно оттягивало Иджесу рукав, пальцем другой пыталось нащупать пульс — там, где у сарматов все вены глубоко под мышечной тканью. Гедимин изумлённо мигнул.