Там тебя никто не ждёт

Чего он на меня так пялится? Тоже мне — Робин Гуд!

О, да, да, правильно, давай, вали отсюда. Хоть осмотрюсь.

Так. Картина маслом — разбойники на отдыхе. Куча немытых мужиков и ни одной женщины.

Что-то меня это уже напрягает.

Эд обнаружился привязанным к дереву не так и далеко от меня. Тоже синяк на скуле, но в целом живой, хоть и немного потрёпанный.

И его взгляд мне тоже не понравился. Слишком настороженный.

Мда...

Вот так и сидим.

Чего-то ждём.

Вечер длился и длился, эти... которые с большой дороги... объедались чем-то, сильно напоминающим по запаху шашлыки весной. Урчал мой животик, трещал костёр, туда-сюда за пазухой бегал муравей (надеюсь, что не блохи с этих "медведей"), и очень хотелось сообщить всему миру о своём недовольстве и прочих чувствах, но — благодаря ли настороженному взгляду Эда? — я молчала.

А потом всё как-то резко закончилось — самый немытый и бородатый из "рыцарей" вдруг поднялся, толкнул речь (чего он так согласные-то жуёт, я ни черта не понимаю!) и шагнул... ко мне.

Вот тогда-то мне впервые стало действительно страшно. До этого происходящее воспринималась как ролевая игра — ну связали, ну мало ли как тут народ развлекается? А вот когда этот... своими пальчищами потянулся к моим губам — игра закончилась.

Я смотрела на его руку и мгновение размышляла: заорать или укусить.

Из прошлого опыта: крик ещё ни разу не помог. А значит...

Цапнутый выругался — судя по тону. И с чувством вмазал мне по лицу.

Тварь! Мне! По лицу?!

Из глаз сами покатились слёзы — больно, блин! — я захныкала... но это не помешало цапнуть мерзавца ещё раз. На этот раз цепко и до крови.

Вот от кого я точно подхвачу дизентерию.

Мне снова съездили по физиономии. А потом ещё и добавили — под дых.

И, пока, я хватала ртом воздух, этот... под хохот всей честной компании... стал развязывать пояс.

Йа-а-а-а!!!

Впрочем, вопль получился исключительно мысленный — у меня язык к нёбу прилип от страха, а сама я замершей птичкой следила за показушными движениями этого... этого...

Относительную тишину и нереальность происходящего прервал голос Эдварда.

"Этот" замер — прямо так, держась за пояс — и повернулся к юноше.

Переспросил.

Как же меня злило, что я не понимаю, о чём они говорят! И как же хотелось уцепиться за эту беседу, как за соломинку.

Ну, пожалуйста! Пусть чудо, что угодно, только...

"Этот" шагнул к Эду. Наклонился, буркнул ему что-то в лицо. Эдвард на удивление спокойно ответил. А "этот" потянулся к Эду, так мерзко улыбаясь, что...

— Та-а-ак! Я, кажется, говорила: в моём лесу не буянить? — прошелестел негромкий старушечий голос.

Слово даю — мы все как один повернулись на голос.

А "рыцари" вытаращились так изумлённо и испуганно, что я даже на минутку поверила: спасатели явились.

— Ма-а-атушка! — проблеял "этот" настолько отчётливо, что даже я поняла.

— Говорила, — усмехнулась проковылявшая на середину поляны старушка-божий одуванчик -почему-то вся в чёрном и с остроконечной шляпой на седых кудрях.

Это тут мода такая у бабулек, да?

— Ну что, мальчики,— объявила старуха. — Как обычно — я считаю до трёх, а кто останется — чинит крышу. Раз. Два. Три.

Пустая поляна сиротливо потрескивала забытым костерком.

— Ну, — прокряхтела старуха, поворачиваясь к нам с Эдом. — И кто у нас тут... остался...

Пронзительные синие глаза уставились на меня. И весело подмигнули.

Глава 6

— Хм, радость моя... ты девушка?

Я покосилась на клюку, которой старуха тыкала мой подбородок, и буркнула:

— А что, кто-то сомневается?

Клюка ткнулась мне в грудь.

— Думаю, нет, — хмыкнула старуха, как ни странно, поняв мой местный ломаный. И тут же добавила. — Уже... А вообще, немолода я, глаза подводят.., — она обернулась и уставилась на Эда. — Эдвард, сынок!

Сынок?!

— Добрый вечер, матушка Ганз, — со вздохом откликнулся тот.

А старуха уже ковыляла к его дереву.

— Как я рада тебя видеть! Что же ты не зашёл, не навестил старуху? Я же тут неподалёку... Ты же знаешь, как я люблю гостей... Непутёвый мальчишка, а похудел-то как! И с лица спал! Ай-ай-ай! И водишься невесть с кем!

Я поперхнулась. Что значит, "невесть"?

— Это Катрин, матушка, — потирая запястья, вставил Эд, хитро улыбаясь. — Вы её освободите, ладно? И мы дальше пойдём.

Старухина клюка, абсолютно без участия самой старухи, метнулась ко мне. Я все глаза проглядела, пытаясь понять, на чём она держится... где там леска, за которую эта клоунша дёргает...

Клюка, тем временем, потыкала в верёвки и те упали... сами! Я подалась вперёд, рухнула на клюку, перекатилась, зажала эту... волшебную палочку и принялась водить над ней свободной рукой.

Лески не было!

Клюка, точно живая, дёрнулась раз-другой, потом врезала мне по носу и, высвободившись, метнулась обратно к старухе.

— Что-то она у тебя какая-то.., — выдала та, пристально меня разглядывая. И, уже обращаясь ко мне, позвала. — Деточка, тебя, чай, заколдовали?

Всё это время клюка, явно выделываясь, плясала вокруг старухи. А я, разинув от удивления рот, таращилась на неё.

— Матушка, мы, наверное, пойдём, — не выдержал Эд, сдерживая улыбку. — Спасибо вам огромное! Катрин? Катрин!

Я с трудом оторвалась от клюки.

— Никуда вы не пойдёте! — загремела старуха. — Эдвард Дебуа! Ты сейчас же отправишься ко мне в гости и первым делом как следует поужинаешь! Ну а после как следует поспишь! Это я тебе как целительница прописываю! И только посмей мне отказать! Ясно?! Ну а... эта умалишённая пусть идёт, куда хочет.

— А я с ним хочу, — буркнула я. — И объясните, наконец, как эта ваша трость работает?

Старуха недоверчиво хмыкнула и повернулась ко мне.

— Что значит — как работает?

— Ну, как вы её летать заставляете?

Старуха покосилась на Эда.

— Она точно головой не стукалась?

— Нет, матушка, — только что не смеясь, отозвался юноша, подходя ко мне. — Она всегда такая... И спасибо вам за гостеприимство, мы его с удовольствием принимаем. Да, Катрин?

* * *

— Совсем эти разбойники распоясались. Появился этот... Гийом, обозвал себя Страшным и принялся безобразничать. В моём лесу! Около моей избушки! — разглагольствовала старуха.

Идущий рядом Эд молча кивал.

Ну а я и трость тащились позади, изучая друг друга с взаимным интересом.

Синяков на мне заметно прибавилось.

— Я его, охальника, — продолжала старушка, — к порядку-то, конечно, призвала — когда он в мою избушку заявился и стал требовать... э-э-э... поквартироваться. Ну, я его... поквартировала кочергой. А остальные ребята мне садик выкопали. Как же я давно хотела яблочный садик! Чтобы цвёл по весне, и на сердце теплело... А ещё вот недавно королевские мертвяки проезжали — я так и подумала, что тебя, Эдвард, скоро встречу. Вот, даже пирожков твоих любимых напекла, с перепелами.

— Вы очень добры, матушка Ганз, — откликнулся Эд.

Старушка кивнула и повернулась ко мне.

— Ну а ты? Даже не попросишь ничего?

Э-э-э... в чём тут связь?

— А должна? — выдавила я, поглядывая на активизировавшуюся клюку.

— У ведьм всегда что-то просят, — усмехнулась старуха. — А друзьям Эдварда я не отказываю. Ну, говори, что хочешь?

Ха!

— Верните меня домой! — выпалила я.

Эдвард обернулся. Старуха закрыла глаза и покачала головой.

— Твой дом... здесь, — немного удивлённо произнесла она. — Не понимаю... ладно, придём, всё и расскажешь.

Домик у старухи оказался форменной хижиной. Нечто, только издали выглядящее как каменное, а вблизи — скорее глиняное, с торчащим там-сям тростником и — мда — соломенной крышей. Хор-р-роший такой ворох соломы, даже издали несвежей.

И стояла эта избушка не где-нибудь, а на берегу болота. Старуха сразу предупредила — туда ходить не стоит. И красноречиво показала, что будет с теми, кто пойдёт — кинула в трясину камешек. Оттуда мигом вынырнула плоская змеиная голова, клацнула челюстями, облизнулась и заинтересованно уставилась на меня.

Я заверила: ходить не буду. Не больно-то и надо.

С другой стороны избушки колосились яблони. Именно колосились: маленькие, хилые деревца с кронами странного, пшеничного вида.

— Лучшие саженцы из самой Загории! — с гордостью сообщила старуха. — Весной будут цвести розовым и сладко пахнуть. Говорят, от их аромата на душе не только тепло, но и... как же там... в общем, сны приятсвенные снятся, вот!

Я мысленно предположила, что старуху обманули и подсунули коноплю. Хотя на коноплю это тоже не походило.

— А если не зацветут, мне эту... слово дали, — продолжила старуха. — В общем, из этой самой Загории прилетят и всё поправят.

Я живо представила, как угрюмые рабочие привинчивают к деревцам розовые глючные цветочки.

— А на чём прилетят? — вырвалось у меня.

— Как на чём? — в который раз опешила старуха. — Конечно, на мётлах.

Конечно. Ага. И как же я не подумала.

— Ну, заходи, деточка, чего стоишь? — хмыкнула между тем старуха. — Эдвард, милый, попроси! Моя старушка любит твой голос.

Эд покосился на меня и скороговоркой выдал:

— Избушка-избушка, повернись к болоту задом, ко мне передом.

Я заподозрила, что цветы у старушки всё-таки зацвели, а "приятсвенный" сон уже видится — мне.

Избушка повернулась. Спокойно и очень тихо. Я даже заглянула посмотреть, есть ли у неё там, ну, внизу, ноги.

Внизу обнаружилась юбка. Из соломы. Гниющей. Но — юбка.

— Ты знаешь, это очень невежливо, деточка, — спокойно заметила старуха.

Избушка согласно скрипнула-фыркнула и гостеприимно распахнула дверь.

Внутри оказалось совсем не интересно — громадная печь (как я и ожидала), только вот дымоход у неё, похоже, выводился вниз, под дом. Впрочем, вверх тоже чего-то тянулось и это "чего-то" (в виде трубы) поймало пролетающую мимо птичку, засосало и окорочком выбросило на стол, к стоящим там яствам.

А ещё здесь совсем не оказалось кровати. Никакой — ни с балдахином, ни без. Только лавки, две штуки, да сундук, как у Эда там, в городе. Кстати, тоже на замке.

И всё. Остальная мебель отсутствовала.

...А вообще вечерок ничего прошёл. Первым делом нас усадили ужинать — при этом на меня смотрели так пристально, что кусок в горло не лез. Но пару пирожков (нормальные, кстати, хотя кости можно было при готовке и выкинуть) съесть получилось. А старуха громко пробормотала:

— Значит, живая...

Эд толкнул меня под столом, и я промолчала.

А вообще единственная тут на голову стукнутая — это старуха.

И я даже знаю, чем.

Её клюка радостно скакала вокруг меня весь вечер.

Недолгий, однако. Стоило поесть, как нам предоставили что-то вроде баньки — в соседнем сарае. Но — господи! — какое блаженство! Нормально попариться, да после этого глинтвейнчика глотнуть! Эх!

Баня-а-а! Наконец-то!

Правда, старуха очень нетактично вслух изумилась, почему я отказываюсь париться вместе с Эдом.

Ещё чего!

Ну а потом подвыпившую и с трудом держащуюся на ногах меня устроили всё на той же лавке, которая, оказывается, и не такая твёрдая, а очень даже удобная.

Во сне мне снилась всё та же старуха, которая смотрела моими глазами на мой же универ и громко удивлялась.

Забавно, да?

* * *

— Да говорю же вам, я, честное слово, из другого мира!

Старушка хмыкнула и как ни в чём не бывало продолжила раскатывать по столу тестовую "сосиску".

— Но вы же сами сказали, что видели! В моём сне — видели! — простонала я. — Да поверьте же мне!

Белым облачком взлетела в воздух мука, и на столешницу лёг очередной ком теста.

— Ну поймите! Слышите, я даже языка вашего толком не знаю! И не только языка, я и...

— Лично я, деточка, считаю, — перебила старуха, сосредоточенно похлопывая по тесту белыми от муки руками, — что тебя кто-то очень могущественный попросту проклял. Не знаю, кто, и почему, но кому-то ты, деточка, сильно насолила. Кстати, подай мёд.

Я машинально протянула нужную миску.

— Но...

— Знаю, знаю, — голосом препода, которого очередной студент упрашивает поставить хотя бы "удовлетворительно", отозвалась старуха. — Ты не веришь в волшебство. И даже я с моей избушкой для тебя... э-э-э... как там... исключение, подтверждающее правило, так вроде?

Я промолчала. Ну да, да, так и есть. И что?

— Милая, — вздохнув, подытожила старуха. — От всего сердца советую тебе просто жить дальше.

Жить? Та-а-ак? Вот здесь, в этом... в этом...

— Поверь, деточка, — философски заметила старуха. — Время лечит. Ты привыкнешь, всё образуется... Знаешь, помню, был случай: одна принцесса тоже вот, как ты, себя забыла. Возомнила, что она вроде как лягушка, и, представь, каждый раз, когда ей надо было "стать человеком", её отец шёл на соседнее озеро за лягушачьей шкуркой. Вроде как, если та принцесса видела такую шкурку, то уверенно считала, будто именно она её и сбросила. И снова "становилась" человеком. Правда, ненадолго.

Наверху что-то бухнуло, на стол посыпалась пыль. Старуха хозяйственно стёрла её растопыренными пальцами, обдала меня мукой, и снова взялась за тесто.

— Но так же не бывает, — слабо пискнула я. — Не бывает же, чтобы...

— Деточка, поверь мне, — авторитетно заявила старуха. — В мире бывает всё. Но вот параллельных миров, как ты там говоришь, к несчастью не существует. Есть только наш мир — и потусторонний.

— Потусторонний? — живо заинтересовалась я.

— Нет, милая, — улыбнулась старуха. — Он не для тебя. Это мир мёртвых.

Я со стоном сдавила виски пальцами.

Ничего не понимаю! Ничего! Какой ещё мир мёртвых, что городит эта старая ведьма и, чёрт возьми, что со мной-то происходит?!

— Так, милая, а ну-ка, хватит! — гаркнула вдруг старуха. — Давай, помоги мне с пирогами разобраться.

Я покосилась на тесто. Старуха сосредоточенно лепила пирожки. Снаружи и сверху Эд — наверняка не менее сосредоточенно — чинил крышу.

Ну что ж... Живи дальше, да?

* * *

Пирожки закончились. Вытащив откуда-то из-под досок бутыль с чем-то мутным и красным, старуха плеснула в кружку мне и себе и, покосившись наверх, громко "прошептала":

— А теперь рассказывай, милая, что у тебя с Эдвардом.

Я поймала себя на том, что тоже смотрю наверх. Наверняка там всё-всё слышно. Солома-то... Хотя есть ещё прослойка досок, собственно и составляющих для нас потолок. Но хилых каких-то досок.

— Ну? — поторопила старуха, одним глотком заправски осушив кружку.

— А у вас? — машинально отозвалась я.

Старуха каркающе захихикала.

— Ох, милочка, я всего лишь старая, выжившая из ума ведьма, — она красноречиво глянула на меня, — которая когда-то спасла бедному мальчику жизнь. Видишь ли, я единственная, к кому Дерик... наш король никогда не сунется, а значит только у меня Эдвард в безопасности.

Я взяла кружку, поболтала эту... наливку — хотелось чем-то руки занять.

— Король? Вы имеете в виду тех мертвецов?

— Мертвяков, ага, — радостно кивнула старуха. — Видела уже, да? Давненько за Эдвардом ездят. Эх, а ведь говорила ему, непутёвому: "Чего тебе со мной на болоте не живётся?"... Так нет, предпочитает с места на место бегать. Уж годков-то сколько... А ведь я его ещё такусеньким, — старуха быстро отмерила расстояние от пола до стола, — видела... Я ведь его на коленях ещё... А оно вон как обернулось... Эх!