Run away\hide away. Part 3. Changes will come in the fall

— Не верю, — с сомнением в голосе сказал сталкер.

— Том ужасный собственник, хотел, чтобы я сидел дома и не высовывался на сцену, чтобы принадлежал только ему одному, — Билл манерно откинул волосы со лба. — А я хотел славы! Поэтому и сбежал в Америку, Том туда поехать не может, ему визу не дают.

— Правильно, он тебе недостоин... — снова засюсюкал маньяк, приближаясь к Тому. — Ты просто не можешь принадлежать этому выродку, — глаза сталкера загорелись жаждой расправы. — Хочешь, я его убью?

Билл не знал, что же делать дальше. Кажется, он все же ошибся, выбрав именно такую линию поведения — сталкер теперь точно не освободит Тома. "Нужно было врать..." — думал юноша, наблюдая за тем, как маньяк мечется по гостиной, то и дело дергая себя за пегие пряди волос, придавая себе классический вид пациента психиатрической клиники. Том тоже наблюдал за сталкерм, но взгляд его был другим — молодой бизнесмен выискивал у вломившегося в его квартиру сумасшедшего слабые стороны. Теперь, когда туман в голове рассеялся, а боль от удара притупилась, Том начал думать, как выбраться из этой ситуации... или хотя бы вытащить Билла.

— А почему ты решил развестись только сейчас? — было заметно, что построение логических цепочек дается сталкеру с трудом.

— В Америке наш брак не считается действительным, а в Европу я не собирался возвращаться, — пожал плечами Билл. Это было правдой лишь отчасти. Помимо того, что их брак на другой стороне океана уже не играл какой-либо роли, в глубине души юноша все же не хотел окончательно рвать нити, связывающие с любимым, но не любящим его мужчиной. — Но сейчас Йост хочет завоевать и европейский музыкальный рынок.

— Мне не нравится твой продюсер, — пробурчал сталкер, снова подходя к Биллу, из-за чего Том напрягся, словно тетива лука. — Когда ты будешь моим, я не позволю тебе с ним работать.

— Ч-что? — Биллу казалось, что он попал в какой-то сюрреалистический кошмар, поведение этого придурка вообще не поддавалось логике.

— Ну, что ты, малыш, — огромная клешня погладила его по щеке. — Сейчас мы избавимся от твоего муженька, а потом уедем на острова, где никто никогда нас не найдет. Я тебя так люблю, Билли... — юноша отчетливо видел, как в маленьких голубых глазах появились слезы. Это напугало Билла больше всех угроз и ударов — такие эмоциональные перепады делали поведение сталкера абсолютно непредсказуемым.

— Но я тебя простил, ты же бросил этого Тима... — маньяк поцеловал Билла в висок, а юноша воспринял это как контрольный выстрел.

Вдруг сталкер отпрянул от юноши, и в его глазах тот прочел ярость.

— Не думаю, что Тома это волнует, — его голос был довольно спокойным, и Билл гордился тем, что все же смог скрыть нотки обиды и вызова на почти бывшего мужа. Юноше вдруг вспомнилось, как тогда, почти два с половиной года назад в доме, когда-то бывшем их семейным гнездышком, трубку взял парень, который имел право спрашивать у его мужа, ждет ли тот звонка.

Том все так же смотрел в пол, и Билл окончательно убедился, что мужчина осуждает его за то, что происходило в Америке. "Но какое право ты имеешь на это?".

— С чего ты так решил? — американец все так же ожидающе смотрел на юношу, словно пес, только и ждущий команды "фас". Такие резкие смены настроения вводили Билла в ступор, еще раз напоминая, что человек перед ним серьезно болен.

— Он живет своей жизнью, у него довольно скоро появилось новое увлечение после моего отъезда в Америку, — Билл делано безразлично пожал плечами, не сумев удержаться от упоминания о моменте, который в очередной раз заставил его сердце развалиться на части, а Том, наконец, вскинул голову.

— Кажется, твой муженек не согласен с этим, а? — насмешливо сказал сталкер. — Даже вон вашу фотографию в спальне держит...

— Хватит тут рассуждать! — рявкнул сталкер. — Ты его хочешь?

— Я хочу, чтобы он хотел меня, — ответил Том, кидая на супруга взгляд, от которого вспыхнули щеки.

Билл поразился, что реакция его тела на Тома совершенно не изменилась за прошедшие годы — его все так же смущало и неимоверно волновало, что этот мужчина хочет его. Перед глазами сразу же всплыли воспоминания трехлетней давности — шорох постельного белья, прерывистое дыхание, влажная гладкая кожа под пальцами, громкие стоны и ощущение принадлежности. Сколько раз за годы разлуки он вспоминал все это, и было невероятно больно от осознания, что это время больше никогда не повторится. Билл был благодарен Йосту за то, что тот всегда чутко улавливал наступление вот такой меланхолии у своего подопечного, и тотчас же заваливал работой так, что думать становилось совершенно некогда.

— Нет.

Глава 8.

Губы Билла дрожали, а дыхание сбилось, он смотрел на своего мужа и не верил, что эти слова все же были произнесены. Три года он гнал от себя мысли о том, что, возможно, когда-нибудь его суровый супруг все же поймет, что так беззаветно любящий его мальчик что-то значил в его жизни. Билл знал, что это всего лишь его мечты, которые всегда имели чуть горьковатый привкус, поскольку юноша знал — они несбыточны. Но, как оказалось, его желание оказалось вполне реальным — вот он, его любимый жестокий мужчина, все же признал, что юноша ему нужен, и, глядя в кофейные глаза, брюнет видел, что муж руководствуется чем-то более глубоким, чем выгода. С их последней встречи в аэропорту одной из африканских стран, Биллу покоя не давали последние слова супруга. "Ты мне дорог" — сказал тогда Том, а Билл уехал, ответив, что этого слишком мало. И только небо знало, сколько раз его душу терзали сомнения, правильно ли он поступил, оставив на другом континенте единственного, как он был уверен, кому смог отдать свое сердце и тело.

Да, в Америке он не жил, как монах, хотя по сравнению с остальными звездами шоу-бизнеса вполне мог таковым считаться. Сталкер упомянул про его роман с гитаристом довольно известной в Штатах кантри-группы, Тимом Моргеном, и Билл не собирался даже перед Томом делать вид, что этого в его жизни не случалось.

Тим был милым компанейским парнем, с ним было легко и просто, и, в конечном итоге, это и подвело. Билл расслабился, и однажды ночью в пылу страсти назвал своего парня хоть и похожим, но все же чужим именем. Гитарист ничего не сказал тогда, предпочитая дать Биллу время подумать, но потом все же не выдержал и сказал, что не готов стать всего лишь тенью того, кому на самом деле принадлежит сердце певца. Юноша не смог тогда отрицать правду и просто попросил у своего уже бывшего любовника прощения. Тим только поцеловал его легонько в губы и пожелал все же обрети счастье.

— Билл, я... многое понял, — Том решил все же попытаться сказать самые нужные слова.

— Замолчи! — в голосе сталкера появились отчетливые истерические нотки, а толстые пальцы, судорожно дергающие неаккуратные пряди сальных волос, тряслись, словно у больного тремором.

Билл смотрел на своего мужа, пытаясь понять, что же хочет сказать ему взгляд кофейных глаз, но тревога, что вот сейчас маньяк может одним движением отнять жизнь у кого-то из них, заставляла спускаться с небес на землю.

Когда оплывшее лицо с водянистыми глазами склонилось над ним, юноша подумал, что настал последний момент его жизни. Но грубые клешни лишь сильно сжали предплечья связанных за спиной рук, и потянули вверх, ставя его на ноги. Впрочем, долго в таком положении юноша не оставался. Сталкер посадил его на стул в том углу комнаты, который хорошо просматривался из кухни. Но Билл был даже рад своему новому месту — маньяку пришлось посадить его почти рядом с Томом, чтобы беспрепятственно наблюдать за обоими сразу.

— Мне надо подумать, — прохрипел сталкер и ушел в кухню, прихватывая со столика бутылку с каким-то спиртным напитком и свадебную фотографию, взятую из спальни Каулитца.

Оба пленника наблюдали за тем, как мужчина, едва не промахнувшись, опустился на высокий барный стул, поставил перед собой фигурную бутылку с коньяком и, уперевшись локтями в столешницу, запустил пальцы в растрепанную прическу. Потом он неудачно схватил со стола стакан из тонкого стекла, которое незамедлительно лопнуло в его лапище, словно было эфемерным, и только со второго раза смог открыть спиртное, ободрав себе все пальцы.

— Со мной все хорошо, — едва слышно ответил Каттерман. — А ты как?

— Жить буду... может быть, — невесело усмехнулся бизнесмен.

— Тогда в баре я забыл ключи от квартиры на столике, поэтому и вернулся, — мужчина чуть улыбнулся. — И встретил тебя. Видимо, этот тип следил за тобой, увидел, что мы разговаривали, и прикарманил ключи. А сегодня я проснулся от шороха, ну и потом получил по голове.

— Прости... — Билл закусил губу в отчаянии. Он за последнее время, можно сказать, смирился с тем, что такое в его жизни едва ли не норма, но от того, что теперь сталкер добрался до человека, причинив боль которому, мог просто убить юношу, Каттерман чувствовал себя абсолютно беспомощным.

— За что? — бизнесмен удивленно наклонил голову. — Ты не виноват, что у этого парня крыша поехала. Как давно он за тобой гоняется, и что это за история с отравлением? В прессе об этом не писали... — Том закрыл рот, поняв, что проболтался. В глазах своего мальчика он прочитал искреннее изумление, но Билл отвел глаза и ответил на сам вопрос, сделав вид, что не заметил оговорки мужа.

— Достаточно, уже полгода точно есть. А отравление... Я тогда в доме Дейва жил, — юноша предпочел не заметить, как напрягся Том. — И однажды заказанная в ресторане еда едва не стала для меня последним ужином в жизни, — Билл посмотрел прямо в глаза супругу, подчеркивая важность своих слов, — Том, он сумасшедший, абсолютно непредсказуемый, а ты только злишь его. Он запросто может убить тебя.