— Ну, это его натура. Избалованный бизнесмен. Да к тому же гей, — миссис Робертсон прикрыла рот ладонью, наблюдая за реакцией Данилы, неестественно широко раскрывшего рот.

— Что-что? — тогда становится понятно, к чему были все эти плотоядные взгляды и поцелуи. На него запал гей. Он сам запал на гея. Хм, такое с ним происходит впервые.

— Да. Голубее не бывает. Опережая твой следующий вопрос, скажу, что у нас с ним просто деловые отношения. Точнее, он меня содержит. Безвозмездно. За мелькание с ним на приемах, конференциях и светских раутах перед носами приставучих папарацци.

— Я думал, вы люби..те друг друга, — в свете таких новостей, парень засомневался, в каком времени употребить глагол.

— Ага. До гроба, — девушка захихикала.— Не смеши меня. Мы просто друг другу удобны. Я уже давно встречаюсь с другим человеком, и Марк знает это. И даже прикрывал меня пару раз.

Хвостов не верил своим ушам. Для них с Робертсоном все выходило так просто. Просто вместе, просто муж и жена. Так, одни названия. Но это означало, что если бы Данила согласился, то мог бы...быть с Марком. Но, оценит ли это Робертсон? Нужно ли ему то, что Данила предложит?

— Данька, я заметила, как вы друг на друга реагируете. Скажи, между вами что-то происходит? — Кристина могла бы когда-нибудь получить "Оскар" за лучшую женскую роль.

— Не говори ерунды! Я же не... гей.

— Даже если бы и был, ничего особенного. Здесь с этим проще. Сейчас вообще с этим проще.

— И что теперь, сменить ориентацию на радостях? — Хвостов неудобно себя чувствовал, разговаривая на эту тему.

— Нет. И знаешь, не увлекайся Марком. Он скользкий мужчина. Самонадеянный. Черствый. Я же его несколько лет знаю. Постоянно вижу его. Слышу. Общаюсь с ним.

— Я и не собираюсь. Он мне не нужен, — отрезал Данила, решая переключится на другую тему, потому что еще чуть-чуть, и он ляпнет сестре то, что ей знать не надо. — Лучше расскажи о парне, который сумел тебя закадрить...

Через пару дней, в стенах особняка появился Эдвард, чтобы переговорить с Данилой. Совершенно игнорируя возмущенные взгляды Марка, он прошел в гостиную, обнаружив интересующий его объект за болтовней со служанкой, аккуратно расставляющей на чайный столик фарфоровый сервиз.

Джонс специально пришел к чаю, чтобы иметь возможность побыть рядом с парнем подольше, и к тому же, увидеть реакцию Робертсона на свое предложение.

Кристина уехала к "подружке", понадеявшись, что за это время ничего, из ряда вон выходящего, не произойдет. Эдвард же, выждав определенную паузу, заполненную беспечным, безинформативным лепетом, заговорил о том, ради чего сюда и приехал:

— Daniel, I invite you to my mansion on weekend, * — от такой наглости Марк хотел треснуть нахала чем-нибудь тяжелым, внутренне почти восторгаясь его напору, а Данила задумался. Идея была не такой уж и плохой.

— But sister...I mean, without her permission..., ** — казалось, что Данила не чувствует, что синие глаза его в данный момент прожигают насквозь, с нетерпением ожидая ответа.

— She knows. I told her.

* * *

— Then I suppose...Fine.

* * *

Договорившись, что он заедет на следующий день после обеда, чтобы препроводить Данилу в свой загородный дом, Эдвард ретировался, провожаемый всевозможными проклятиями со стороны Марка, и мысленно сжигаемый и развеваемый по ветру.

Не дожидаясь, когда Робертсон начнет что-либо говорить, Данила просто скрылся в своей комнате, и спустился только к ужину, чтобы спустя полчаса вновь незаметно удалиться.

Часы пробили десять вечера, когда Марк, меряя шагами свою спальню, решил, что пора действовать. Ему надоело, что пока он подготавливал почву, разведывал обстановку и делать первые пробные вылазки, к его объекту уже подбирались другие. Судя по всему, более располагающие к доверию. Это было абсолютно нежелательным. Данила был нужен Марку. И тот не собирался уступать парня своему бывшему любовнику. Была ли это ревность, или все еще просто пари, Робертсон уже не понимал. Все цели, изначально поставленные, рушились, как карточный домик, смешиваясь с вновь устанавливающимися, более светлыми. Он еще точно не знал, к чему его будущие действия приведут, но упускать Данилу больше не собирался, поэтому плюнул на последствия, и не рассчитав силы, слишком громко при выходе хлопнул дверью...

— Кто? — Данила мучительно думал, что же ему брать с собой, когда в дверь постучали. Какие вещи положить в рюкзак так, чтобы было и не тяжело и все, что необходимо присутствовало? Хвостов ухмыльнулся. Как ребенок, ей Богу! Но любопытство брало свое. Было интересно узнать, каким будет дом Джонса. К тому же образец для сравнения уже был. — Войдите.

— Спросил бы сначала, вдруг это я пришел, — хмыкнул Марк, проходя внутрь.

— Даже если бы я не пустил, тебя бы это остановило? — Хвостов начинал грубить, скрывая смущение и разом нахлынувшее желание чувствовать вкус губ Марка на своих губах.

— Дэни, я пришел сказать, что ты никуда не поедешь. Тем более к Эдварду!

— Тебя забыли спросить! — с такой наглостью Хвостов сталкивался впервые. — Если ты пускаешь слюни на мою задницу, это не значит, что уже можешь мной распоряжаться!

— Слюни пускаю? — в два прыжка Марк оказался перед Данилой и захватил его вздрогнувшее тело в стальные тиски своих рук. — Между прочим, не я один. Кристи, конечно же, не рассказала, что Эдвард — мой любовник.

— Что?!

— Да, так что на твою задницу, как ты выразился, виды имею не только я! — Марк вновь чувствовал запах его кожи, смотрел в его зеленые глаза. Ну и что, что в них промелькнул испуг. Не важно. Главное — юноша снова в его руках.

— Прекрати! Я не собираюсь мириться с вашими озабоченными фантазиями! Пусти! — усилия отодвинуться подальше были тщетны, но попытаться стоило.

— Перестань же вырываться, Дэни, — шептал Марк, касаясь невесомыми поцелуями ушной раковины Хвостова.

— Зачем ты это делаешь? Чего ты хочешь от меня? Пусти, пожалуйста, — голос дрожал от смешавшихся чувств. Данила прекрасно понимал, что еще чуть-чуть такой пытки, и вырываться не будет ни сил, ни желания.

Марк только крепче прижал юношу к себе, намереваясь добраться уже до кровати, но вместо того, чтобы прикусить, наконец, свой аристократический язык, ляпнул:

— Что мое, то мое! И я не позволю на это претендовать другим, — и резво подхватил на руки, начавшего после этих слов брыкаться, Хвостова. Кажется, в пути до кровати Робертсон чуть не споткнулся, уворачиваясь от кулаков парня.

— Я ненавижу тебя! — шипел Данила, извивающийся под тяжестью горячего тела Марка, начиная возбуждаться так, что в глазах темнело. — Каждой клеточкой тела ненавижу!!!

— И каждой клеточкой хочешь, — констатировал очевидный факт Робертсон, накрывая припухлые губы парня своими...

А дальше уже ничего не имело значения. Ни начавшийся внезапно за окном ливень, ни мерное тиканье всегда точных часов, ни редкие шаги прислуги за дверью.

Они были поглощены друг другом. Уверенные пальцы неторопливо расстегивают рубашку на чуть подрагивающем от предвкушения теле. Одежда становиться абсолютно лишней. Ненужным предметом, лишь мешающим двум возбужденным, разгоряченным телам почувствовать друг друга. Теплые, чуть сухие губы Марка скользят по коже, оставляя огненные следы. Его руки с завидными упорством и внимательностью проходят путь от острых, точеных ключиц до напряженных сосков, исследуя мягкую, шелковую кожу.

Данила закрывает, затуманенные страстью и желанием глаза, отдаваясь новым ощущениям, превратившись в одно сплошное нервное окончание. Язык Марка уже давно измывается над каждым миллиметром тела парня, приближаясь к возбужденному до предела члену. Он делает своему мальчику приятно, стараясь сдерживаться, контролировать острую потребность кусать, терзать, обладать безраздельно.

Губы касаются возбужденного члена любовника, вырывая хриплый стон. Марк пробует напряженный орган на вкус, вбирая до основания, заставляя Данилу впиваться ногтями в его плечи, ближе притягивать к себе, извиваться от наслаждения, поддаваясь ближе. Покусывая пряную, чуть солоноватую кожу, мужчина чувствует, что пора дать такому покорному и нежному мальчику большее. Тем более что сам уже не в состоянии сдерживаться.

Он отстраняется от члена любовника, вызывая недовольный стон, чтобы приникнуть к его влажным приоткрытым губам, глотая всхлип юноши, вызванный дискомфортом от своих пальцев внутри него. Марк бережно растягивает и подготавливает Данила, отвлекая поцелуями-укусами и нежным шепотом от неприятных ощущений. С удовольствием видит, как очередное движение пальцев заставляет юношу выгнуться дугой и телом просить большего.

— Дэни, мой хороший, расслабься, — шепчет Марк, закидывая ноги парня себе на плечи, и резким движением входит в него, видя, как судорожно любовник хватает воздух и закусывает губу от новых, болезненных ощущений.

— Потерпи, пожалуйста, Дэни, — прерывисто просит Марк, начиная двигаться медленно, томительно, постепенно наращивая темп. Проходит несколько мгновений перед тем, как Данила сам впускает его глубже, требует не останавливаться, стонет от удовольствия, закусывая ребро ладони, чтобы не кричать.

— Марк...Марк... — шепчет парень, извиваясь, чувствуя, как рука мужчины обхватывает его напряженную плоть, задавая ритм движений, усиливая напор. Хвостову уже все равно, что будет дальше. Ему нужно, чтобы это абсолютно новое для него безумие не заканчивалось.

Марк наклоняется ближе к заалевшему лицу парнишки, глядя в сверкающие зеленые глаза, видя растрепавшиеся темные волосы с чуть уловимым ароматом хвои, и шепчет:

— Никому не отдам... — последний, глубокий толчок, последнее движение руки и тишина разрывается хриплым полустоном — полувскриком, а Марк обессиленный и удовлетворенный падает рядом с часто дышащим, улыбающимся Данилой. Он чувствует, как под его рукой учащенно бьется сердце. Сейчас не нужно ни о чем говорить. Они просто восстанавливают дыхание. Приходят в себя после совершенно новых, непередаваемых эмоций.

И только лишь, когда парень прижимается к мускулистому телу любовника, кладет голову ему на плечо, попадает в теплое и крепкое кольцо рук, словно защищающее от внешнего мира, и проваливается в сон, Марк шепчет:

— Мой... — и закрывает глаза, следуя примеру Данилы.

* Дэниэл, я приглашаю тебя в мой загородный дом на выходные.

** Но сестра...Я имею ввиду, без ее разрешения...

* * *

Она знает. Я сказал ей.

* * *

Тогда, я думаю...Хорошо.

-13—

Данила проиграл в споре с яркими солнечными лучами, освещающими его спальню, и с трудом открыл глаза. Он бы вообще никогда не вставал с постели. Особенно, когда рядом, крепко прижимая его тело к себе, спокойно и ровно дышит любимый мужчина. Чуть повернув голову, Хвостов взглянул на спящего Марка. Его губы были плотно сжаты, а черные длинные ресницы чуть подрагивали. Никогда еще его лицо не имело такого по-детски беззащитного, но вместе с тем, серьезного выражения. Данила улыбался, думая, что произошедшее было самым замечательным и страстным моментом в его жизни. Ему было плевать, что рядом — мужчина, что на все это скажет Кристина, мама, друзья. Он просто хотел ощущать тепло сильного тела Марка как можно дольше.

— Ты хочешь засмотреть меня до смерти? — сонным голосом буркнул Марк, и крепче сгреб в охапку хрупкое юное тело, поленившись открыть глаза. — Имей ввиду, я так просто не сдамся!

— Посмотри на меня, Марк, — улыбаясь, шепотом попросил Данила, и встретился взглядом с ясными сапфировыми глазами. В них неуловимо отразилась какая-то новая эмоция. Новое чувство, раньше не проявлявшееся. Нежность.

Губы Марка скользнули по скуле Хвостова, опускаясь к подбородку, подбираясь к припухлым губам. Он обнимал его, думая, что сегодня обязательно нужно поговорить с Кристи. И черт с этими деньгами! Лишь бы это упрямое, ранимое, вредное и прелестное создание не разочаровалось в нем. Марк уже давно разочаровался и в самом себе, и в окружающих его людях. Проще быть напыщенным идиотом, чем Робин Гудом. Легче жить, зная, что все в этом мире и места рядом с тобой не заслуживают. Но, наверное, Данила научил бы его жить по-другому. Научил бы?

— Что теперь будет? — поинтересовался разморенный поцелуями Хвостов, когда Робертсон соизволил оторваться от его губ. Мужчина на секунду нахмурился, словно думая о чем-то серьезном и важном, но потом ухмыльнулся и произнес:

— Ну, к Джонсу ты не поедешь! — легкий укус мочки уха и в ответ приглушенный смех.

— Не поеду, — сверкает глазами темноволосое чудо. — Но правда, Марк, что теперь будет?

Робертсон откинулся на подушки, притянув Данилу к себе, уткнувшись носом в темную макушку, и задумчиво произнес:

— Все будет хорошо. Я это обещаю...

Провалявшись до обеда в постели, они решили, что пора бы уже и перекусить, тем более, что скоро должен был приехать Эдвард. Приехать, чтобы получить отказ. Такое событие не могло не радовать Робертсона, и не смущать Данила. Все-таки, несмотря на свои чувства, в свете открывшихся сведений об Эдварде, обижать его не хотелось. Этот чуть выше среднего роста мужчина, с неизменным теплом во взгляде и добродушным выражением лица, не прочно, как Марк, но все же занял свое место в сердце молодого человека. Хвостову всегда претили новые знакомства. Он был доволен лучшими друзьями и старыми знакомыми. Новых заводить было утомительно и нецелесообразно. Но Джонс смог бы стать для него хорошим другом.

Когда после обеда Эдвард, сияющий, как серебряный пятак, прошел в гостиную, Данила как раз пытался вырваться от зажимающего его в кабинете Марка. В принципе, ничего против тактильного контакта с этим синеглазым красавцем парень не имел, но Марк вел себя отнюдь не как тридцатидвухлетний взрослый мужчина, а как ребенок. И такая резкая смена поведения зарождала в глубине души Хвостова тень беспокойства, словно Марк знает что-то, что неизвестно ему.

— Иди, а то Эдвард забеспокоится, — хмыкнул Робертсон, получая в ответ укоризненный взгляд. — Я еще поработаю здесь.

— Не надо так, Марк. Он же и тебе был когда-то близок, — проговорил Данила, выходя из кабинета.

— Hi, Danny. So are you ready? * — улыбнулся Джонс, увидев входящего в гостиную Хвостова. По напряженному выражению лица парнишки, по задумчивым зеленым глазам и неуверенным ломаным движениям, мужчина почти все понял, и сердце пропустило удар. Но догадки — лишь догадки, какими бы близкими к реальности они не являлись. Хотелось услышать все из уст Данилы.

— I'm sorry, but I can't, ** — начал юноша, виновато глядя на Эдварда. — I know about your interest towards me, but I can't accept it. Sorry. Really, just do not be upset.

* * *

Эдварду оставалось только слабо улыбнуться в ответ, не думая ни о чем, просто слушая теплый юношеский голос. Он знал, что Марк добьется своего. Жажда лидерства в его крови. Он слишком искусный любовник и хитрый соперник. Не тот, которого можно недооценивать. Это чревато проигрышем. А еще он знал, что Робертсон стоит за дверью и подслушивает. Не потому что настолько дурно воспитан, а потому что хочет насладиться моментом.