Ёжиково молоко

От такой тоски, давай я по сторонам втыкать, думаю, может не один я такой потерянный, посмотрю чем люди занимаются. И замечаю, что мой сосед по парте, вообще в какой-то лютый транс впал, зрачки куда-то вдаль за веки уронил, свой листочек схватил, за пять минут три страницы мелким почерком нахуярил, как метеор какой-то, я раньше и не думал, что можно так быстро писать, ебануцо просто, затем он в сторону все откинул, типа— готово. Только видно, что его не отпускает нихуя. Потому что трясется весь , и руками по столу шарит, в поисках что же дальше ему решать, ибо остановиться уже не может, он как бы один уровень прошел, и ему срочно требуется новая миссия, иначе сбой системы и песдец, Толи Зуеву новый товарищ на подходе. Я под это дело ему свой листочек с вопросами подсунул, смотрю, вроде успокоился, и даже дышать ровно стал, опять давай хуярить чо-то на бумаге. А как пять страниц осилил, так снова в сторону все отбросил, и по новой руками шурудит, ищет, что же дальше решать. Опасная такая хуйня с пацаном творится, куда только родители смотрели, его ж полюбому лечить надо, а они на олимпиады посылают. Далбоебы какие-то и изверги. Ну, я свои ответы у него забрал, а ему для успокоения карты сунул порнографические. Надо же было человека чем-то занять, других-то задач у меня больше не было ни одной. А карты у меня постоянно в кармане были. Они тогда вообще являлись песдец каким нужным девайсом по жизни, в любой момент подрочить можно было, без всяких видимых затруднений, особенно мне семерка бубновая нравилась. Так вот, этот ботаник, как карты увидел, так вообще завис, он подкоркой понимает, что какая-то связь с биологией тут усматривается, а в чем конкретно суть задачи уловить не может. Мне кажется, я даже услышал, как у него шестеренки в голове со скрипом закрутились. Уже и олимпиада кончилась, а он все сидит карты эти разглядывает. Причем тоже на семерку бубей больше таращится. Я пока покурить сходил, пока тубзик их школьный проведал, пока остальной хуйней пострадал, часа через два нас опять собирают, для подведения итогов. А парень все карты смотрит. Увлекся, ага. Тяжелый такой случай.

Тут члены комиссии чо-то нам рассказали про новые таланты, про свежие мысли, и подрастающее сцуко поколение. А потом называют мою фамилию, и говорят, что вот он сцуко победитель, и ниибацо вундеркинд. Грамоту мне какую-то дали, и много слов сказали, про мои выдающиеся способности, но я их нихуя не запомнил. Да и схяули я тут сам себя нахваливать буду. Меня даже через месяц хотели на областную олимпиаду отправить, но я отмазался, ибо ебал я в рот такие стрессы, тем более карты мне так нихуя и не вернули. Бедолагу скорая прям вместе с ними в руках и увезла. Вот с тех пор я и опасаюсь всех этих олимпиад. Нуегонахуй такие соревнования, полюбому лучше сцуко пива ебнуть.

Школа. Елка. Новый год

Николаю с женщинами не везло. Трудно себя считать счастливым человеком, если весь твой сексуальный опыт к тридцати двум годам ограничивается исключительно регулярным онанизмом на обложку журнала "Крестьянка" за май тысяча восемьдесят шестого года. Конечно, Николай пробовал разнообразить свою половую жизнь, и дрочить на журнал "Работница", "Советский экран" и даже на "Технику молодежи", но вставал у него, почему то, только на "Крестьянку" с изображением делегата XXVII съезда КПСС — Марии Гвоздь, птичницы Коробовского госплемсовхоза и лауреата премии Ленинского комсомола.

Возможно какой-нибудь ушлый психолог, знаток Фрейда, Юнга и "практической психологии для начинающих" (издание второе, дополненное и исправленное), усмотрел бы в этом эдипов комплекс и латентный гомосексуализм. А специалист в области паранормального, трижды просмотревший все сезоны "битвы экстрасенсов" и подшивку газеты "на грани невозможного", объяснил бы это аномальными последствиями аварии на Чернобыльской АЭС, родовым проклятием, и луной в созвездии Водолея в момент его зачатия. Но Николай в равной степени был далек как от психологии, так и от всего мистического и неизведанного, поскольку вообще слабо интересовался настоящим, предпочитая изучать давно ушедшие эпохи. Особенно его занимал период вторжения гуннов в причерноморские степи, анальный фистинг и почему-то открытие Американского континента.

Он даже хотел написать на эту тему большой исторический роман с элементами легкой эротики, но до сих пор не мог определиться с названием, колеблясь между "исповедь содержанки Колумба" и "интимная жизнь Оцеолы, вождя семинолов". А пока нейштадская литературная премия тщетно ожидала выхода в свет сего гениального произведения, Николай уже восемь лет трудился учителем истории в лицее станицы Темижбекской.

Точнее вначале это была обычная сельская средняя школа ?17 имени Пушкина, а уже потом, когда трудовик с физруком, по настоянию врача, закодировались, полностью прекратив бухать, а в учительской поставили металлопластиковые окна и перестелили линолеум, то заведение переименовали в лицей с экономическим уклоном. Об этом даже написали в районной газете "Огни Кубани", сообщив, что отечественное образование стремительно выходит на новый уровень, и теперь перед выпускниками лицея распахнуты двери абсолютно всех учебных заведений, включая строительное профессиональное училище ?8, в простонародье именуемое "чертятник", а также ветеринарный техникум.

Но в данный момент судьба выпускников Николая волновала весьма слабо, в отличии от судьбы физрука Василия Аркадьевича. По его личной шкале значимости, судьба выпускников сейчас находилась где-то между ценами на сельдерей в городе Кишиневе и коммуникациями африканских кочевых муравьев, причем муравьи значительно лидировали в этом хит-параде актуальных ценностей.

Совсем по-другому обстояло дело с Василием Аркадьевичем, который лежал в подсобке со спортивным инвентарем в состоянии говно, стремительно приближаясь к своему следующему агрегатному состоянию — полное говно. Со стороны он был похож на выставленное в мавзолее чучело Ленина. Полному сходству мешала только длинная борода из медицинской ваты и костюм деда мороза. "Хуйня какая-то"— подумал Николай, никогда раньше не встречавший Ленина в костюме деда мороза. Впрочем, справедливости ради, в других костюмах он Ленина тоже встречал не часто.

* * *

Всего сорок минут назад Василий Аркадьевич поймав Николая в углу школьного коридора, затащил его к себе в подсобку, и предложил отметить окончание срока своей кодировки, по иронии судьбы совпавшим с наступающим новым годом и школьной елкой, на которой физрук должен был выступить в роли деда мороза. Аркадич был лаконичен, как тургеневский Герасим, и так же невозмутим,

— Бухаем, и ниибет.

На все слабые попытки непьющего Николая возразить, что пить водку с шоколадными конфетами это моветон, и, что через полчаса начнется представление, где дети будут звать школьного Санту с мешком подарков, купленных родительским комитетом на распродаже в местном сельпо, физрук монотонно сплевывал на пол, с гордостью повторяя,

— Ты пойми, Колька, я золото для страны на московской олимпиаде вот этими самыми руками добывал, — здесь Аркадич тряс в воздухе своими волосатыми кулаками с татуировкой перстня на пальце, и надписью кривыми синими буквами "слон", — так, что не бзди, пацан, спорт не опозорим, — после чего выпивал налитое, наполняя стакан заново.

На самом деле, единственным достижением Василия Аркадьевича была медаль за третье место в общестаничном марафоне, посвященном 72 годовщине октябрьской революции, но, по мере выпитого, она трансформировалась сначала в олимпийскую, потом в золотую, в дальнейшем по нарастающей менялось только их количество.

Спустя три стакана, когда Аркадьич уже был абсолютным чемпионом по всем видам спорта, включая хоккей с мячом, сквош, и поло на слонах, он осоловело уставился на плакат с изображением молодой Алины Кабаевой, висевший на стене между канатом и брусьями, громко икнул, и в очередной раз сплюнул на пол.

— Красивая, чертовка, — сказал он заплетающимся языком, подмигнув Николаю, и безуспешно пытаясь попасть себе в рот конфетой "мишка на севере", — а ведь это я ее тогда привел в большой спорт, вот этими самыми руками, — тут Аркадич вновь потряс в воздухе своими кулаками с зажатой в них шоколадкой, — так ей и сказал, пошли Алька...

Что сказал школьный физрук прославленной российской гимнастке Николай так и не узнал, потому что дальше Василий Аркадьевич, по фашистки, без всякого предупреждения, уронил конфету, завалился на спину и захрапел. Внезапно, как преждевременная эякуляция с оплаченной на час проституткой.

"Хуйня какая-то"— только и успел подумать Николай, он еще хотел подумать про разных пидарасов, нажирающихся в хлам в самый ответственный момент, но не успел, так как со стороны спортзала раздались нерешительные и робкие, словно первый анальный секс, детские крики,

-Деедууушкаааа Моооороооз....Дедууушкаааа Мооороооз...!!!

Николай затравленно посмотрел на стены подсобки, потом на потолок, и на всякий случай в пол. Но ни окон с пожарной лестницей, ни люка на крышу с ожидающим там вертолетом, ни подземного хода, ведущего прямиком в бункер Сталина, в подсобке не было предусмотрено архитектурным планом. "Уволят нахуй"— пронеслось в голове у Николая, после чего отчаянно захотелось водки и срать. Причем одновременно. Николай благоразумно решил начать с водки, поскольку она была непосредственно под рукой, в отличии от туалета, которого под рукой не было. Срать в школьный кубок за первенство в краевом турнире по футболу Николай почему-то не решился. Одним залпом высосав из початой бутылки буквально все ее содержимое, Николай несколько приободрился. А когда крики, в общей массе сводившиеся к фразам родителей "еб твою мать...чо за нахуй... где этот бородатый гандон?", стали все более настойчивыми, Николай понял, что надо спасать положение, во что бы то ни стало. Стащив с Василия Аркадьевича костюм и бороду, захватив посох и мешок с подарками, Николай, развивая скорость близкую к полноприводному гиперкару Бугатти Вейрон (1001 л.с., 415 км/ч), понесся на сцену, на ходу перевоплощаясь в доброго сказочного персонажа.

— А вот и я!!! ,— заорал он фальцетом, грохнув черенком от лопаты, имитирующим посох, по полу, и попав себе по ступне.

-Головка от хуя, — злобно процедила сквозь зубы завуч Изольда Олимповна, по совместительству играющая роль Снегурочки в школьном представлении, и бляди по жизни— ты где пропадал, мудила?

И широко улыбнувшись, так что каждый смог рассмотреть ее золотые коронки, прокричала, — здравствуй, Дедушка Мороз!!! Дети, давайте поприветствуем дедушку...

* * *

Изольде Олимповне с мужчинами не везло. Еще больше чем с отчеством. Не то чтобы в ее жизни их было мало, и ей приходилось дрочить на журнал "Здоровье", скорее наоборот. В период комсомольской молодости, будущий почетный работник общего образования и заслуженный учитель 1997 года, успела лично ознакомиться с хуями практически всех половозрелых жителей своего населенного пункта, а также гостей станицы. Так что, в отличии от древнегреческого Олимпа, на Олимповне мог побывать любой, вне зависимости от своего божественного происхождения и героического прошлого. Видимо по этой причине Изольде Олимповне, несмотря на огромное желание, так и не удалось выйти замуж. Никто не хотел становиться крайним в цепочке ее пользователей, заботливо передавая ее из рук в руки, как переходное красное знамя победителей соцсоревнования.

Однако, с возрастом, желающих покорять давно увядшие прелести не молодой уже женщины становилось все меньше и меньше, как вкладчиков "МММ", или поклонников творчества группы "Фристайл". Последним, кто отважился добровольно сношать в колено-локтевой позе пятидесяти девяти летнюю Изольду Олимповну был физрук Василий Аркадьевич, еще в период своего беспробудного пьянства, и плохого понимания происходящих вокруг событий. После кодировки он отказывался от повторения подобных экспериментов даже под угрозой лишения квартальной премии и увольнения.

В жизни Изольды Олимповны наступили дни, такой концентрированной черноты, что антрацит на их фоне казался бриллиантом чистой воды, а черная дыра— каким-то белесым отверстием. Она даже плакала вечерами, тоскуя по мужскому вниманию, но Василий Аркадьевич был непреклонен, подобно герою панфиловцу, перед надвигающимся на него немецким танком, чем вынудил ее прибегнуть к врожденному женскому коварству, и простой человеческой подлости.

Узнав об окончании срока кодировки Василия Аркадьевича, Изольда Олимповна, еще с утра, предварительно побрив промежность, ноги, и на всякий случай задницу, заботливо подсунула физруку две бутылки водки. Ожидая, что это поможет ей вернуть расположение мужского пола, и забытые радости вагинального оргазма.

* * *

Стоя в костюме Снегурочки, скрывающем натирающие ягодицы красные стринги, Изольда Олимповна, вместе с детьми истошно кричала, призывая физрука,

-Деедууушкаааа Моооороооз....Дедууушкаааа Мооороооз...!!!

Но, к удивлению Изольды Олимповны, и прочего учительского состава, из подсобки со спортивным инвентарем почему-то выскочил школьный историк Николай, который, двигаясь по непредсказуемой траектории межконтинентальной баллистической ракеты "Тополь М", и поправляя на ходу, спадающую ватную бороду, заорал,

— А вот и я!!!, — зачем-то стукнув при этом посохом себе по ноге.

От увиденного Изольда Олимповна несколько опешила. Не то чтобы секс с историком не входил в ее планы. В ее планы входил любой секс, но историк ни с кем им не занимался, справедливо считаясь всей школой немного ебанутым и частично геем.

Однако, отступать было не в правилах властной женщины предпенсионного возраста, давно лишенной полового удовлетворения. Широко улыбнувшись, так что каждый смог рассмотреть ее золотые коронки, заслуженный учитель прокричала, — здравствуй, Дедушка Мороз!!! Дети, давайте поприветствуем дедушку...,— и незаметно схватила Николая за хуй, прямо через тулуп.

В этот момент Николай неожиданно для себя заметил поразительные перемены, случившиеся с внешностью завуча Изольды Олимповны, которая, оказывается, один в один похожа на делегата XXVII съезда КПСС — Марию Гвоздь, птичницу Коробовского госплемсовхоза и лауреата премии Ленинского комсомола. Точнее раньше она была совсем на нее не похожа, но по мере продолжения праздника, и опьянения Николая, сходство становилось все более очевидным, приближаясь к практически полной идентичности. От чего Николай покрылся холодным потом, и ощутил устойчивую эрекцию, плохо скрываемую от опытного взгляда Изольды Олимповны, обладающей фантастической суперспособностью определять длину и диаметр мужского полового хуя с точностью до миллиметра, даже на расстоянии и через одежду.

Оценив топорщащийся в области ширинки тулуп деда мороза, завуч представила сцену из просмотренного на днях кинофильма с Рокко Сиффреди в главной роли, томно вздохнула и похотливо облизнула сморщенные губы.

* * *

По окончании новогоднего представления Николай, не снимая костюма деда мороза, драл завуча Изольду Олимповну, запершись в школьном классе истории. Завалив на парту с контурными картами, и изливая все накопленные годами чувства к Марии Гвоздь, всему госплемсовхозу и заодно КПСС. Попутно признаваясь в любви и обещая жениться. Изольда Олимповна при этом истошно всхлипывала, дрыгала ногами, и закатывала глаза, пуская слюни по подбородку, искренне считая, что это самый лучший секс в ее жизни, поскольку, даже грузин Дато, торговавший в восьмидесятые на рынке гвоздиками, и научивший ее анальному сексу, глубокому минету, а также прочим полезным в жизни навыкам, не смог доставить ей такого удовольствия.