Муха в меду

— Ага, может, но почему-то они ничем подобным не занимаются, — сказал Ладай. — И у них наверняка есть причины. Плата за деяние или еще что.

— Они занимаются, тайком. Раньше занимались открыто, ходили по городам и назывались подругами смерти. Мол, могут уговорить подружку подождать. Это еще в Империи было. А потом их начали убивать, обвинять в том, что они за одну спасенную жизнь платят сотней других и именно из-за этого случаются то пожары, то эпидемии.

— Чушь! — припечатал Ладай.

— Да знаю я. Дело в том, что выжившие спрятались, а потом появились под другим названием и вели себя значительно осторожнее. А моей прабабке не повезло. Кто-то из собирателей силы то ли понял, что в храмах Приносящих Жизнь живут подруги смерти, то ли решил, что там, в северном храме, всего у одной девушки этот дар проявился...

— И он пришел его отобрать.

— Да. А жрицы сдаваться на его милость не стали и даже сумели его избить, и обратить в бегство. Правда, от храма там мало что осталось. Вот они и разбрелись кто куда, попрятались. А моей прабабке видимо не повезло, и ее нашли.

— И она? — заинтересовано спросил Ладай.

— Умерла, красиво и убедительно. Пришлось бедняге гоняться сначала за ее дочкой, а потом и внучкой.

— Ясно. С такой биографией твою маму бы точно в город не пустили, и она видимо тоже самоубилась. Смущает меня только одно, почему собиратель тебя бросил в горящем доме?

— Так я же мальчик, — сказал Хият.

— И что?

— А жрицы всегда женщины. Он, наверное, подумал, что эта сила мужчинам не передается.

— А она передается?

— Конечно. Только слабее и в паре с другой силой, как у меня с водой.

— А почему этих мужчин никто не видел?

Хият широко улыбнулся.

— Как тебе сказать... Причины разные. Некоторые переодевались в женщин. Некоторые изображали при жрицах охрану. А некоторые маскировали свою силу той, что у них в паре, изображали бродячих магов, воинов-наемников, циркачей, торговцев. Женщины такого сделать не могли, к сожалению, и храмы покидали очень редко.

— Понятно, — сказал Ладай. — Значит, сыновья жриц и есть те загадочные поставщики сведений о большом мире, от которых просветленные девы узнают последние новости. Предсказательницы. А они мужиков своим сестрам не таскают? Откуда-то ведь должны браться новые жрицы.

— Кто их знает, — равнодушно пожал плечами Хият. Чужие проблемы ему были не интересны. Тут бы со своими справиться. — Моя мама к храмам не приближалась. Ее бы там слишком быстро нашли. А то, что ей рассказывала ее мама, явно не все, что необходимо знать взрослой подруге смерти.

— Ясно.

Ладай встал, прошелся по комнате, как днем, заставив Хията заподозрить, что желтый глаз позволяет неплохо видеть в темноте. Потом остановился у окна.

— Значит, ты от своей судьбы бежать не собираешься? — спросил отстраненно.

— Нет, — твердо ответил Хият.

— И будешь пытаться забраться как можно выше?

— А у меня есть выбор?

— Похоже, что нет, — согласился Ладай. — Отлично. Я в твоей армии.

— Что?! — удивился Хият ни о какой армии не помышлявший.

— Только еще одно...

Ладай опять прошелся по комнате, остановился у одного из шкафов. Стукнул чем-то металлическим о металлическое.

— Ты что делаешь? — вскочил Хият.

Ему показалось, что приятель сейчас себе горло перережет. Огневик как-то странно дернулся, чем-то пошуршал, а потом подошел вплотную к воднику.

— Держи, — всучил Хияту длинную, напоминающую в темноте дохлую змею косу. — Сожги ее где-то. Я тоже отрекаюсь от его дома. Отныне я ему ничего не должен.

— Ты отрезал волосы?

— Не жалко, — отмахнулся Ладай. — Зачем носить знак рода, к которому больше не принадлежишь? Да и... Знаешь, а она оказывается тяжелая. Или это у меня мозги слишком легкие?

Хият хихикнул. Хоть умирать дурной огневык передумал и на том спасибо. Окончательно передумал, похоже. А это уже хорошо.

— А еще... — Ладай прошелся туда-сюда и остановился перед Хиятом. — Что ты намерен теперь делать?

В ответ получил пожатие плечами, которое видимо рассмотрел.

— Плана у тебя нет, — задумчиво сказал Ладай. — Да и с репутацией придется что-то сделать.

Хият опять пожал плечами. Строить планы ему совершенно не хотелось. Да и репутация вполне устраивала. Что-то не хотелось привлекать к своей персоне всеобщее внимание. А потом разрываться между долгом и чувствами. Сначала нужно понять, что ты такое, а потом уже лезть дальше.

— А еще... — Ладай опять прошелся по комнате. — Ты не обижайся, но твои родители, похоже, не дружили с головой. Папа в большей степени.

— На своего посмотри, — огрызнулся Хият.

— Мой просто приверженец традиций и сволочь, — отмахнулся Ладай. — Он бы к твоей маме вообще не приблизился. Ибо позор. Девушка без роду и племени, предки которой только и умели, что самоубиваться...

Хият фыркнул.

— Да знаю я, что он не прав. Просто, твой папаша тоже явно не подумал. Он ведь был последним и единственным хранящим города. Мог бы хотя бы попытаться подиктовать свои условия.

— Сомневаюсь, что из этого что-то бы вышло, — сказал Хият. И ведь даже не соврал. — Я тут с собой не знаю что делать, а ты — "условия".

— Будешь хранить тайну своего рождения, пока окончательно не припрет? — насмешливо спросил Ладай.

— Да! — упрямо рявкнул Хият.

— Ну как знаешь, — не стал спорить приятель. — Может оно и правильно. Для тебя. Будет время осмотреться и что-то сделать с твоей проклятущей репутацией.

Хият хмыкнул. Нашел к чему цепляться. Тактик и стратег.

Город — это ведь такая ответственность. Лучше бы подумал, как разобраться с этой ответственностью. Или хотя бы придумал, как сам будет жить дальше. А главное, где? Воскресать и плевать под ноги своему папаше он, видимо, не собирается. А безвылазно сидеть в этом доме? Это ведь рехнуться можно.

С другой стороны, проблемы лучше решать по мере их поступления. И пока особых проблем вроде бы нет, нужно быть уже за это благодарным. Неважно кому.

Тихая смерть и проблемы с девушками

Ближе к концу второго семидневья страсти по убийству собирателя стихий и смерти Ладая немного утихли. Школы вернулись к своему обычному расписанию. Группам, состоявшим из не сдавших экзамен на совершеннолетие, нашли занятия, более соответствующие возрасту людей из этих групп. И Лиирану перестало казаться, что над ним издеваются. Поливать поля, омолаживать сады и сжигать мусор было все-таки правильнее, чем целыми днями бродить из школы в школу ради уроков истории.

Подчиненные Лиирана тоже большей частью радовали. Они были на удивление тихие и спокойные. Подозрительно задумчивые, конечно, но начинающий ведущий группы решил не поддаваться паранойе.

Хотя узнать, о чем они столь дружно думают, не помешало бы. А то мало ли до чего додумаются. Вдруг до чего-то нехорошего, а ему за это отвечать.

Именно этот аргумент и стал решающим, когда он увидел Хията, куда-то целенаправленно идущего на ночь глядя.

Лииран хмыкнул и пошел следом. Даже не пытаясь прятаться. Словно ему тоже нужно было идти в ту же сторону.

Хият не обратил на преследователя ни малейшего внимания. Задумчивый такой, сосредоточенный на своем внутреннем мире. Вот так подойдет кто-то сзади, убьет, а он и не заметит.

Лиирану захотелось подкрасться и треснуть этого витающего в облаках идиота по голове. С воспитательной целью. Пришлось себя сдерживать и напоминать, что воспитание всяких оболтусов не является его обязанностью. А умные люди лишней работой себя не нагружают, они свою пытаются переложить на чужие плечи.

Так они и шли. Хият мечтательный, а Лииран недовольный.

А потом, заподозренный в невнимательности подчиненный на очередном перекрестке резко повернул направо, и когда Лииран все так же неспешно повторил его маневр, оказалось, что преследовать больше некого. Хият загадочно пропал. А может, и не загадочно. Просто нырнул в растущие вдоль дороги кусты. Видимо решил проверить: последует ли за ним туда глава группы.

Лезть в кустарник откровенно не хотелось. Поэтому Лииран состроил каменное лицо и, стараясь не пялиться на заросли сирени, пошел дальше. Словно Хията не видел и миром вокруг себя не интересовался. Что, у главы группы других проблем нет? Только и осталось за подчиненными ходить.

С паранойей необходимо что-то сделать, решил он. Чувствовать себя идиотом очень неприятно.

Может, Хият на свидание шел. Лииран был бы там совсем не к месту.

Щит, сбитый из досок выломанных из забора какого-то склада, частично решил проблему с освещением. С освещением мансарды. В комнатах на этажах окна были слишком большие, досок бы не хватило, чтобы закрыть их. Красть еще Хияту не хотелось, он и так в последний раз еле успел сбежать. Покупать тоже не мог. Такая покупка наверняка бы привлекла внимание. Вот зачем воднику доски? Ремонтировать что-то? Об этом обязательно спросят у Дилы.

Внимание — последнее, что бы хотел привлечь к своей персоне Ладай. И с этим приходилось мириться. Пока, как надеялся Хият.

Впрочем, к этому дому привлекать внимание тоже не стоило.

Вот и сидели они в комнатушке, освещенной трепетным огоньком свечи. Ибо работающий светильник в якобы давно необитаемом и никого к себе не подпускающем доме не мог не заинтересовать проходящего мимо огневика. Защита у дома пока не наполнилась энергией настолько, чтобы тратить ее на сокрытие приятных мелочей, вроде тех же светильников, или печки. Из-за этого Ладай даже приготовить себе поесть не мог, питался тем, что приносил друг.

Обстановка в комнате была даже романтичной, из-за чего Хияту приходилось сдерживать неуместное хихиканье. Кружевное покрывало на бежевом диванчике только усугубляло впечатление. Казалось, что к какой-то девице приперлись сразу два кавалера. А она, обрадовав их тем, что не может выбрать, куда-то ушла, оставив парней решать проблему выбора самостоятельно. Мол, кто выживет, того и будет любить. Кавалеры с решением проблемы не торопились, предпочитая размышлять о том, зачем эта девица вообще им нужна.

— Как долго ты намерен здесь прятаться? — наконец решился и спросил Хият.

Ладай пожал плечами.

— Я тебе мешаю?

Хият хмыкнул. Манера приятеля отвечать вопросом на вопрос, если он не знал на него ответа, давно перестала злить. Скорее умиляла. Некоторые вещи в этом мире не меняются, что бы ни случилось. И некоторые люди тоже.

— Ты мне не мешаешь, — терпеливо сказал хозяин дома. — Я тут даже не живу. Просто... Что ты намерен делать дальше? Нельзя же всю жизнь просидеть в пустом доме.

— Мне не скучно, — фальшиво улыбнулся Ладай.

— Это мне не скучно, — мрачно произнес Хият. — Вот сегодня за мной Лииран крался. Точнее, просто шел. Пришлось от него в парке прятаться.

— Может, он там гулял, — равнодушно предположил Ладай.

— Может, — не стал спорить Хият. — Но все-таки...

— Мне не скучно. Я тут много читаю. И думаю.

— И как, до чего-то хорошего додумался?

Ладай улыбнулся, искренне и пугающе.

— Ты должен мне помочь, — обрадовал он друга.

Хият посмотрел с интересом. Неожиданная смена темы.

— В чем помочь? — осторожно спросил он. А то мало ли до чего додумался этот мыслитель.

Ладай опять улыбнулся. И начал объяснять. Издалека начал. Обстоятельно и неторопливо.

— Понимаешь, не один твой папа додумался написать письмо, которое только после его смерти принесут адресату. Я тоже написал. Добрейшей и благороднейшей. Как раз через недельку должны принести...

— Что в этом письме? — спросил Хият. Наверняка что-то такое, о чем сказать ему приятель не счел нужным. Напрягать не хотел.

— Что, что, — недовольно проворчал Ладай. — Тебе не приходило в голову, что кто-то должен был рассказать моему дорогому учителю о моем существовании? Приходило? Так вот, я абсолютно точно знаю, что Ларн Тийка был тем самым человеком. Собственно, он не только обо мне сообщил, просто меня сочли самым перспективным.

— Тийка? — переспросил Хият.

— Ага. Страшно уважаемый директор нашей школы. Подрабатывал, сволочь. У него же дом в ремонте нуждается, и третья жена сбежала. А чтобы жениться в четвертый раз, причем на молодой и симпатичной, при его характере лучше быть богатым холостяком, а не бедным с обветшалым домом.

— И что ты собираешься делать? — заподозрил худшее Хият.

Лучше бы Ладай вышел из дома, дошел до добрейшей и благороднейшей, рассказал ей о том, чем зарабатывает на жизнь директор одной из школ и позволил ей с этим гадом разобраться. Она бы смогла. Так, что лет двести об этом еще вспоминали. Воображение в Даринэ Атаны богатое. Но это не для Ладая. Он предпочитает все делать своими руками. Пусть и не столь запоминающееся, но свое.

— Ты ведь понимаешь, что он мог слать письма не только моему ныне почившему учителю? — вкрадчиво спросил Ладай.

— Понимаю, — признался Хият.

— Его нужно убить, — сделал вполне ожидаемый вывод Ладай.

— Тебе бы только кого-то убить, — проворчал Хият. — Вон учителя уже убил, чуть следом не отправился. Тебе мало?

— Потому я и прошу тебя о помощи. Чтобы тебе не пришлось меня оживлять.

— Меня? Просишь? А ты подумал о том, что о смерти мага его класса узнают спустя секунду и прибегут посмотреть, почему он вдруг решил отправиться к предкам, гораздо раньше, чем я смогу затереть следы?

— Не угадал, — жизнерадостно улыбнулся Ладай. — Я не собираюсь просить тебя убирать следы. Ты ведь можешь поговорить с городом. Попросить, чтобы он меня прикрыл, след исказил, да и вообще...

— Ты идиот? — искренне удивился Хият. — Да об этом твоем "прикрыл", "исказил" узнают еще раньше, чем о смерти Тийка. И вообще, я не хочу, чтобы ты кого-то убивал в моем городе. Хватит! С ним разберутся советы, а не недобитые мстители.

Ладай покачал головой. Словно и мыслей не было. Показалось оно Хияту.

— Ладно, — покорно согласился он. — Не буду я его убивать. Просто напугаю. Сам же говорил, что я со своим обновленным глазом на тихую смерть похож. Должен я хоть чем-то ему отплатить. Но твоя помощь все равно нужна. Чтобы исказить, самую малость. Так чтобы никакие советы не почувствовали...

— Он тебя запомнит.

— Но подумает, что спятил, или совесть не вовремя проснулась...

— Или призрак пришел, — подсказал Хият.

Ладай с готовностью закивал, чем вызвал желание схватить его за шею и вытрясти правду о том, что он задумал. Вместо этого Хияту пришлось глубоко вдохнуть, мысленно перечислить все известные ругательства и согласиться. Сам же хотел, чтобы он из дома вышел.

— Ладно, но дай слово, что не станешь его убивать, — потребовал водник.

— Слово. Даю слово, — с готовностью пообещал Ладай. — Я не стану его убивать. Но и не буду останавливать, если он попытается убить себя сам.

Хият посмотрел скептически.

Похоже, его пытаются обмануть. Его точно пытаются обмануть. Но если приятель считает, что не попадется, то зачем ему мешать?