Вот это я влип (рабочее)

Дружину свою вижу в следующем виде... — дальше пошёл предметный разговор с участием Михи.

Разошлись мы уже по темноте, и я отправился спать в свою детскую комнату, предварительно приказав заменить там кровать, подходящую мне по размерам.

Утром началась суета: троица молодых парней под моим присмотром училась махать мечами до завтрака, кузнец Лука получил заказ на изготовление стремян для сотни сбруй, а также двух сотен древков для копий коннице и трёх сотен, трёх размеров, для пеших копейщиков. При этом я разрешил Луке набрать себе столько учеников, сколько ему надобно из числа желающих изучать кузнечное дело. Местный шорник тоже получил свой заказ и разрешение привлекать к работам, за отдельную плату, женщин и детей. Желающих заработать несколько медных монет оказалось так много, что пришлось устраивать отбор, благо я в эти дела не вмешивался, а со всеми жалобами разбирался Миха.

Уже к обеду в кузнице закипела работа и мне пришлось как следует подумать, где брать железо, выделанную кожу для доспехов и шкуры для щитов. Пришлось вновь напрягать Устина, формировать обоз и отправлять его в Хвалынку для закупок необходимого материала. Главной же задачей бывшего десятника было сманить мастера плетения кольчуг в моё поместье, со всем своим скарбом и инструментом. Конечно кованные кольчуги более прочные, чем плетённые, но тут всё упиралось во временные рамки. На одну плетёнку, при достаточном навыке уходило два — три дня, а на кованную из отдельных колец и месяца не хватало. Так что остро встал вопрос, где всё закупить, да так, чтобы не взлетели цены и не возникали лишние вопросы. Я исходил из того, что воеводе, если он вздумает ставит зарвавшегося боярина на место, понадобится не менее трёх месяцев для подготовки похода — пока подготовят припасы и фураж, проверят конский состав, а с учетом того, что дружина у него избалована, а наиболее боеспособную её часть я уже выбил, так что пока суть да дело, аккурат месяца три, а то и четыре пройдёт. Отправить на моё усмирение он должен не менее полутора, двух сотен, так как единственный уцелевший из пришлых — возница его племянницы, наверняка расскажет байки и о серебряном волке, и о героической гибели всех его дружинников от рук этого монстра в личине человека.

После обеда мне пришлось вершить суд, так как вновь назначенный мною управляющий поместьем недодал по одной серебрушке нескольким слугам, которые вернулись из деревень и рассчитывали получить свои подъёмные. Ко мне они, конечно, с жалобой не пошли, а рассказали всё Михе, уже зная от остальных, что он мой первый помощник. Управляющий что-то там лепетал о своей безграмотности и неумении правильно считать, но мой приговор был скор и суров — смертную казнь через повешение я заменил битьём кнутом, клеймением и продажей в рабство. Даже такой человек должен приносить мне пользу....

На следующий день, как по заказу, я обзавёлся новым управляющим, вернее управительницей. Ещё до завтрака меня предупредили, что в гости пожаловал 'пропащий' человек. Будучи боярином по рождению, он умудрился промотать всё своё состояние в столице, удачно женился на богатой и через пару лет спустил и её приданное и всё, что у него ещё оставалось. В настоящий момент живёт в единственной своей деревушке на пять дворов в обычной крестьянской хате с дочерью, которая и заправляет всем немудрённым хозяйством. Его уже давно никто всерьёз не воспринимает и денег в долг не дают.

Вот такую информацию выдал мне Устин перед своим отъездом на закупки. В помощь ему я выделил трёх рекрутов и Жака. Рекруты были возницами на колымагах под товар, а Жак вроде личного охранника. А ещё я рекомендовал бывшему десятнику заезжать в попутные деревни и закупаться там, а заодно договариваться о будущих поставках. Однако вернёмся к моей домоуправше. Боярин Арчи, как гордо он себя поименовал, прибыл с дружеским визитом, чтобы засвидетельствовать своё почтение. А, по моему мнению, он решил поживиться тем, что останется после грабежа усадьбы ратниками воеводы, иначе зачем бы ему понадобилась разбитая телега...

Девица представляла собой этакую замухрышку в потрёпанном платье, на вид лет семнадцати. О таких обычно говорят. что морда её лица имеет крестьянский оттенок, однако я ошибся о целях визита семейства Арчи.

— Господин Страх, у меня к вам будет большая просьба...

— Денег не дам ни в займы, ни под залог.

Он гордо вздёрнул подбородок, — А я и не прошу. Окажите небольшую любезность моей дочери — примите её на работу. Возможности обеспечить её приданным я не имею, а девочка уже на выданье. Она получила прекрасное домашнее образование и не чурается любой работы. Обучена грамоте, письму и умственному счёту...

Я прервал его, — Эй, кто-нибудь там, позовите Миха, он мне срочно нужен.

Через некоторое время появился мой помощник, было видно, что его выдернули из кузницы, где он, как в старые времена, помогал своему учителю.

— Звали, господин?

— Проверь девицу на умение читать и писать. Я в конюшню, результаты доложишь...

6.

Небольшое отступление.

Я понимаю, что объять необъятное невозможно, но стремиться к этому надо. Время несётся галопом, вот уже и месяц пролетел, как я вернулся в свою вотчину и приступил к формированию своей дружины, взяв за основу фалангу и конницу Александра Македонского, правда со своей спецификой. По моему мнению именно такая форма наиболее соответствует существующему строю, в котором причудливым образом смешались раннее рабовладельческое общество и феодализм средневековья.

От изготовления пластинчатых доспехов и кирас после нескольких неудачных попыток, пришлось отказаться и обойтись обычной нагрудной цельнометаллической пластиной, посаженной на кольчугу. Зато удалось изготовить и воспользоваться наплечниками римских легионеров, которые очень хорошо защищали от рубящих ударов. Всё упиралось в наличие металла, кожи и мастеров изготовителей. Пришлось так же отказаться от македонского копья для конницы с его двухсторонними острыми наконечниками и вооружать воином неким подобием пики с достаточно длинным металлическим наконечником, с которого, по идее, тела должны были легко соскальзывать. С сёдлами тоже пришлось ограничиться только небольшими усовершенствованиями, так как имеющееся кустарное производство не позволяло создать в нужном количестве и с надлежащим качеством седло для таранного копейного удара — так, небольшой валик под спину. А вот голову и грудь лошадей я решил защитить от рубящих ударов кожаными лошадиными латами. Прибавьте к этому чепрак, попону, потник, и вы поймёте, что о лошадях я заботился больше, чем о дружинниках. И это не случайно. Учитывая многовековой опыт, я решил сделать конницу основным видом своего небольшого войска, жалко вот только возможности у меня были ограничены, в том числе и в финансовом плане. Монеты утекали сквозь пальцы, а тратам конца и края не было видно. А тут ещё мастер кольчужник потребовал в два раза повысить ему плату за каждое изделие, за что был послан далеко-далеко, туда где кочуют туманы. Его манатки были собраны, и он с треском вылетел из имения, да ещё за использование нашей телеги и коня я содрал с него плату.

Миха и один из плотников загорелись моей идеей создать 'тачанку' для борьбы с колесницами противника. Задумка была до банального проста — на специальной телеге разместить корпусной арбалет, который стрелял бы очень большими стрелами с серповидным наконечником. По идее, попадание такой стрелой в одну из лошадей колесницы или в саму колесницу, должны были выводить её из строя. Главным её недостатком была небольшая прицельная дальность и длительное время перезарядки. Опытный образец показал оптимальное расстояние, при котором стрела точно летела в цель, в пятьдесят метров, на перезарядку уходила примерно минута, через десять выстрелов приходилось менять верёвочную тетиву. В настоящий момент в срочном порядке изготавливалась витая тетива из воловьих жил, но её ещё не опробовали, и если испытания пройдут удачно, то на этом варианте мы и остановимся.

После длительных раздумий я пришёл к выводу о том, что моя дружина должна состоять из двух сотен пеших и сотни конных. Расклад был такой: фаланга — тридцать человек по фронту на пять рядов в глубину, это копейщики. Кроме них пятьдесят мечников с небольшими копьями — резерв. Конница — сто всадников, плюс мой личный десяток, каждый из которых был вооружён двумя арбалетами и умел метко стрелять из седла, правда, пока не на скаку.

В целях экономии, после завершения обучения копейщиков, они возвращались в свои деревни, чем сразу же снимали с меня бремя их кормёжки и размещения, а свои доспехи и оружие оставляли в специальном арсенале. Время обучения я решил оплачивать по три медяка в месяц, а время нахождения в запасе — по одному медяку. Вроде бы мелочь, но в крестьянских хозяйствах с их натуральным обменом, были рады и этому.

Подготовкой копейщиков занимался Устин, мечников учил его побратим Сиг. С конницей было труднее, сначала приходилось самому осваивать новые приёмы, а потом учить те три десятка, что я набрал на первое время. Спал я урывками по три-четыре часа, а всё остальное время не слазил с седла, чему Мара была очень рада, хотя, возможно, она считала, что и спать я должен в седле. В общем, такого оживления и стольких новшеств население моей вотчины никогда не видело, всё крутилось, гудело и делалось без принуждения и с интересом, — что же из всего этого получится и насколько меня и моей казны хватит, ведь вотчина была не очень большой. Люди просто не знали основной закон боевых действий этой эпохи — войска должны кормить себя сами за счёт трофеев и жителей противника, а именно ему я и собирался следовать. Так что если у меня и будет обоз, то совсем небольшой.

Жан и Жак за этот месяц заматерели, возмужали и даже раздались в плечах, вот что значит ежедневные тренировки под моим руководством. Жак возглавил мой личный десяток, а Жан стал начальником моей разведки. Мне пришлось довольно долго объяснять ему задачи его ведомства, правила вербовки агентуры и проверки доставленных сведений, организацию наблюдения за противником, сбора информации и прочую специфику тайной службы. На первых порах я выделил ему три золотых в серебре и предупредил, что платить он должен только за достоверные данные, а за ложные и обман строго спрашивать, вплоть до казни, чтобы другим было неповадно транжирить мои деньги...

Сегодня, наконец-то поступили первые реальные сведения из столицы воеводства, их привезли купцы, которые прослышали о том, что я скупаю кожу крупного рогатого скота в больших количествах, а также не против пополнить свой запас железа, тканей и холста. Вот только цены они загнули такие, что я посоветовал им съездить в Хвалынку и там поинтересоваться стоимостью товара. Их посыльный обернулся в три дня и у нас состоялся предметный разговор, на котором присутствовала боярышня Илия, моя управляющая. На неё-то я и спихнул все необходимые закупки и суету торга с купцами.

На следующий день я с улыбкой наблюдал, как Илия тыкала носом уважаемых купцов в бракованный и залежалый товар, безбожно сбрасывала цены на ткани и даже железо, определяя каким-то неведомым мне способом в нём раковины и недовес металлических чушек. А тут, на их горе, стали прибывать обозы с закупленными ранее Устином товары из Хвалынки и окружающих её свободных деревень. Купцы поняли, что с наваром у них облом и готовы были за копейки спихнуть весь свой товар, чтобы хоть как-то оправдать свою поездку. И тут появился я, весь такой великодушный, добрый и щедрый. Оперируя данными, которыми меня снабдила Илия, я предложил некоторым купить весь товар оптом за вполне приемлемую цену, но с одним условием — в столице они начнут закупать для меня небольшими партиями кольчуги и не реже одного раза в месяц отправлять их мне в поместье. Всего я заказал сотню вязаных кольчуг и два десятка кованных, а также полсотни мечей и сотню наконечников для копий.

Дело в том, что сведения, доставленные купцами, заставили меня пересмотреть сроки готовности войска воеводы к выходу в поход против зарвавшегося боярина. Вместо трёх-четырёх месяцев у меня в запасе был только месяц, так как воевода решил бросить на меня не только часть своей дружины, но и сотню ополченцев из необученных холопов, которые были должны задавить нас своей численностью, ведь он по-прежнему считал, что я максимум смогу собрать только три десятка наёмников. По его мнению, две с половиной сотни хватит за глаза, чтобы расправиться с тремя десятками воинов. К тому же наёмники не дураки и вполне могут бросить своего нанимателя, увидев, с какой силой им придётся схлестнуться.

Купцы, довольные и недовольные, убрались восвояси, а Жан проныра стал отрабатывать свой хлеб начальника моей разведки. Вскоре он и Жак получили знаки десятника, Устин — сотника, а Сиг — пятидесятника, без звания остался Миха, да оно ему и не было нужно, все и так знали, что он моя правая рука и ближайший помощник.

Началась суета, связанная с подготовкой к встрече 'дорогих гостей'. Копейщики стали отрабатывать передвижение фаланги вперёд по команде. Тут главное было не нарушать строй, шаги делать одновременно и не только давить противника, но и наносить уколы. Особое внимание уделялось сменяемости раненых или уставших на резервных воинов четвёртого или пятого ряда в зависимости от длины копья. Исходя из того, что и у воеводы наверняка есть свои доброхоты, которые при случае могут ему сообщать сведения о моей дружине, хотя бы те же купцы, что бывают у меня, я озаботился поиском подходящего места для тренировок своих копейщиков в полном составе. Да и с конницей не мешало организовать взаимодействие. В уме я уже давно принял решение о построении дружины, имея в виду то место, где я хотел встретить воинов воеводы.

Основную дорогу перегораживала моя фаланга. Слева, там, где были довольно густые кусты, её фланг будет прикрывать отряд мечников с короткими копьями, справа, где имелась возможность обойти фалангу, прикрытие осуществлять будет моя куцая конница. В резерве оставался мой личный десяток, который имел помимо обычного вооружения, ещё и по два самострела. Из четырёх 'тачанок', что я планировал иметь, две уже были готовы и прошли пристрелку. Не думаю, что воевода отправит больше двух колесниц на усмирение, так что этого должно было хватить. В крайнем случае лошадей расстреляем из арбалетов.

Место для тренировки и боевого слаживания было найдено в одном конном переходе от основной усадьбы. Дело в том, что моя вотчина была не такой большой, как у многих других бояр из красного десятка, зато полностью находилась на очень богатых и плодородных землях. Как говорили в народе — боги благословили эти места, и бояре рода Страхов не стремились огульно расширять свои границы. На самой окраине моих владений, где они граничили с владениями боярина Брик, находилась вольная деревня в полтора десятка изб, которая немного захватывала благословенные земли. Жили они сами по себе, налоги никому не платили и служили неким буфером между боярскими владениями. Вот там-то и нашлось место для тренировок моего воинства.