Случай из практики. Цветок пустыни

Я взял курс на свое поместье — огни на крыльях погасли, никто бы теперь не рассмотрел меня в темноте, — но понял вдруг, что...

Не долечу.

Прямо передо мной поднималась из моря грозовая туча, та самая, непреодолимая... Ей неоткуда было взяться, ни малейшее дуновение ветерка не предвещало повторения недавней бури, море внизу дышало спокойствием, но... Она оказалась совсем рядом и не пускала меня к дому, да что там — просто к берегу!

Я вломился в нее на полном ходу, но завяз, словно муха в меду, каждый взмах крыльев давался невыносимо тяжело, а еще эти молнии — уворачиваться от них становилось все тяжелее...

"Вы, главное, в человека превратитесь", — услышал я голос Фергии и ринулся вниз, чудом уклонившись от очередного сверкающего копья.

Может, когда я человек, эта тварь — я не сомневался, что туча кем-то порождена, более того, она разумна! — меня не замечает? Ну хотя бы упустит из виду ненадолго — что такое маленький человечек по сравнению с драконом? И я смогу добраться до берега и дождаться там помощи... Фергия обещала меня выловить, случись что, вот только она еще в гавани, и...

Об воду я ударился так, что из меня дух вышибло. Может, и к лучшему: от этакой встряски я пришел в себя и даже сумел не нахлебаться воды. Потом определил, где верх, где низ, смог выплыть на поверхность, огляделся и понял, что до берега мне еще грести и грести... Это бы ничего, плаваю я хорошо, вот только туча бродила где-то рядом. Что, если она почует меня и в таком облике? Человеку нужно куда меньше, чем дракону, — захлестнет волной, ударит о скалу, и готово.

Рядом что-то всплеснуло, и я с головой ушел под воду — поди знай, кого тут носит...

— Эй, шодан, — услышал я негромкий голос, когда высунулся глотнуть воздуха, и протянутое весло едва не съездило меня по голове. — Забирайся в лодку. Надо уходить отсюда, да поживее.

Это был тот самый рыбак, что привез меня на мыс, и я не заставил себя упрашивать.

— Откуда ты тут взялся? — выговорил я, отдышавшись, а он, оставив на минуту весла, подал мне мою одежду. — Благодарю...

— Ну так ведь из гавани всех выгнали, — пояснил он, — мы и решили, хоть издали посмотрим, как джаннай станет корабли поднимать. Всё равно на лов скоро выходить.

Я огляделся и увидел один тусклый огонек, другой — это были рыбацкие лодки, разбросанные вдоль всего берега. Откуда они узнали-то? Впрочем, я догадывался: Фергия сказала, когда ездила одалживать лодку и нанимать этого человека.

— Увидели? — только и удалось мне спросить.

— Нет, за скалами не разглядишь. Видели только, как море светилось колдовскими огнями, а потом — как джаннай улетал, очень недовольный, не понравилось ему, наверно, этакое купание, — ухмыльнулся рыбак. — На вот, выпей, шодан. С непривычки даже в теплой воде долго быть — озябнешь.

"Фергия меня убьет, — подумал я и хлебнул из фляжки. Огненное пойло обожгло горло, и меня перестало знобить. — Если они проболтаются... Впрочем, если бы она опасалась этого, не сказала бы им, что затевается ночью в гавани!"

— Почему ты упал, шодан? — спросил вдруг рыбак. — Неужели настолько слаб, что крылья не вынесли?

— О чем ты?..

— Ты высоко взлетел, я видел, — невозмутимо пояснил он. — А потом — словно муха попала в паутину. Только я не знаю, что это за паутина такая, чтобы могла удержать крылатого.

— И я не знаю... — пробормотал я и глотнул еще. Мне даже не хотелось думать, откуда этот старик знает, кто я такой, скажет ли кому-то об этом. Какая разница? — На мне проклятие. Ты сам сказал — сегодняшний закат был не к добру. Вот я и... не смог добраться до берега. Не я один. Наверно, мне единственному повезло уцелеть, но если бы не ты, я мог бы и не выплыть...

— Да ну, шодан, — невозмутимо сказал рыбак, — кругом полным-полно лодок. Кто-нибудь непременно бы тебя заметил.

Он порылся под скамьей, вытянул оттуда старое одеяло и набросил мне на плечи: невзирая на огненной пойло, меня все еще донимала мелкая дрожь.

— Зачем полез, если проклятие? — спросил он. — С ними не шутят.

— Сам знаю... Надеялся, обойдется. Берег рядом, что могло случиться?

— А что все-таки случилось, шодан? Ты будто о невидимую стену ударился! Или правда, как я сказал, о громадную паутину, твердую, из толстых канатов.

"Одной из покойных составлял компанию сын, — вспомнил я слова дяди Гарреша, — и он видел, как это было, своими глазами. Он говорит, мать его словно ударилась о невидимую преграду, и крылья перестали слушаться ее. Она пыталась обогнуть препятствие, но ничего не вышло..."

Вот только я прекрасно видел, что передо мной! Может, и та погибшая тоже что-то различала? Грозовую тучу или несокрушимую скалу, вздымавшуюся выше облаков? Или гигантский вихрь вроде тех, что бродят далеко в пустыне и могут умчать даже сильного взрослого дракона?

— Я видел бурю, — ответил я, — которую не мог миновать.

— Но небо ясное, шодан. Если какой-то джаннай и махнул хвостом, то далеко — до нас и ветерка не долетело.

— Знаю. Знаю... — я взялся за голову. — Никто не видит ее, но... Она губит. Я очень долго уносил крылья от этой бури, но рано или поздно она меня настигнет. Сегодня вот почти догнала...

— Ты бы сходил к Данна Аре, шодан, — сказал рыбак. — Если кто и смыслит в проклятиях, так это она.

— Данна... — я осекся.

Даньяра-ведунья! Неужели это она?

— А где ее отыскать?

— Отвезу, — коротко ответил он. — Только чужеземную колдунью с собой не бери. У нее язык больно уж длинный, а Данна Ара не любит болтунов. Завяжет язык узлом, как та колдовать станет?

Я мог бы сказать, что Фергию не удержишь даже такой угрозой, но смолчал. Спросил совсем о другом:

— Выходит, ты знаешь, кто я?

— Многие знают, — был ответ.

— Почему же молчат?

— К чему болтать попусту?

— Но слухи-то все равно ходят, верно?

— А как же... — хмыкнул рыбак. — Ты думал, тебя никто не видит, шодан? Только ты забыл, что мы выходим на лов до рассвета, а ты любишь купаться в утренних облаках. Раньше любил. У нас считалось хорошей приметой увидеть тебя на заре.

— Вот как... — выговорил я. — Но это было давно...

— Я застал те дни, и мой сын тоже. Внук уже не видел, а жаль. Так вот с утра посмотришь в небо, потом душа радуется. Почему ты перестал летать, шодан?

— Так проклятие же... То есть... — я поддернул сползающее одеяло. — Я не знал, что это оно. Теперь вот уверился. Жена меня уберегла, говорила, когда можно в небо, когда опасно...

— Вон оно что, — обронил он. — Но долго у жены под покрывалом не усидишь, так?

— Выходит, так, — согласился я, хотя мне сделалось обидно и за себя, и за Аю. — А куда ты правишь?

— К нам в поселок. Шади сказала, приедет туда, когда поговорит с чародеями рашудана. И как не приехать — ее лошадь у нас осталась... проклятое отродье ослицы и джанная!

Я не выдержал и засмеялся: нельзя было точнее назвать Даджи, полудикую бардазинскую кобылу!

К тому времени, как мы добрались до поселка, я успел согреться, успокоиться и худо-бедно обдумать случившееся.

— Послушай, — окликнул я рыбака. Чтоб мне провалиться, я до сих пор не знал его имени! Нужно учиться у Фергии: она как-то ухитряется запоминать совершенно посторонних людей, не то что помощников. — А далеко ли отсюда до жилища Данна Ары?

— Не дальше, чем до поселка, — ответил он.

— Так может, свезешь меня туда? Фергия-шади еще не скоро появится, уверен, а я тем временем поговорил бы с почтенной женщиной, если она, конечно, согласится принять в своем доме незнакомца...

Он заколебался, и я добавил:

— Я заплачу за беспокойство. И за ту рыбу, которую ты сегодня не выловишь. Правда, денег с собой не брал, но... займу у Фергии, даст уж, наверно.

— Как хочешь, шодан, — согласился рыбак и снова двинул веслом. Лодка немного изменила курс. — Может, ты и прав. Данна Ара говорит: заклятие виднее всего сразу после того, как его наложили или использовали. Ты побывал в этой невидимой паутине, значит, на тебе должен остаться след. Так она вернее увидит, что с тобой такое.

— Только мне с ней расплатиться нечем, — невольно произнес я. — Говорю же, денег при себе нет.

— Данна Ара золота не берет, — сказал он, ухмыльнулся и добавил: — Или возьмет после. Неужто ты позабудешь оплатить долг, шодан?

— Конечно, не забуду... И назови, прошу, свое имя, а то мы уже который раз видимся, а я так и не знаю, кого мне благодарить!

— Гарр Дис, — ответил рыбак. — Можно просто Гарр. А тебя как зовут, шодан?

— Вейриш, — ответил я не без растерянности.

— Вот и познакомились, и даже выпили за знакомство, — сказал он. — Погоди немного, Вейриш-шодан, скоро прибудем к ведунье. Она наверняка не спит: ей да не почуять, что творится в гавани!

— Надеюсь, она не прогонит меня поганой метлой...

— Она никогда никого не выгоняет. Из тех, кто сумел ее найти, конечно. Хотя эту вот северную колдунью точно выставит, — добавил Гарр, помолчал и добавил: — Очень уж они похожи.

Я думал, он говорит о мерзости нрава, но ровно до тех пор, как не увидел ведунью: ей было, наверно, лет двести, если не больше, время согнуло ее спину, иссушило плоть, но с пергаментного лица с носом, похожим на клюв, смотрели яркие молодые глаза. Она ждала нас у линии прибоя, опираясь на клюку, и когда Гарр выскочил из лодки, чтобы вытащить ее на берег, взялась за борт неожиданно крепкой для такой старухи рукой.

— Явился, значит, — сказала она, посмотрев на меня. — Пойдем со мной. А ты, Гарр, плыви назад. Может, успеешь наловить сколько-нибудь.

Тот и не подумал спорить, снова столкнул лодку в воду, поймал свое одеяло — вовремя я спохватился, — взялся за весла и двинулся прочь. Вот только что был здесь — и уже растворился в утреннем тумане... Да что это я? Откуда здесь туман? Разве что старуха начаровала...

— Почтенная Данна Ара, — спохватился я и поклонился как только мог вежливо, — прости меня за столь неожиданный визит, но...

— Нечего извиняться, — оборвала она, — небось не у рашудана во дворце.

С этими словами старуха взяла меня за локоть и потащила за собой. Обитала она не в хижине, в небольшой пещерке: сейчас там жарко горел огонь, и я невольно протянул к нему ладони — без одеяла Гарра было как-то зябко.

— Сядь, — дернула меня за рукав старуха, и я послушался. — Ну? Знаешь, за чем явился?

— Мне сказали, ты знаешь толк в проклятиях, а на мне как раз лежит какое-то, — ответил я. — Уммаль-шодан смог его различить, но не более того. Послал к тебе, сказал, если кто и может помочь — так только ты, почтенная, и вот я здесь.

— Ясно. Долго же я ждала, — непонятно сказала Данна Ара и вдруг ткнула меня пальцем с острым ногтем в лоб, так что я отшатнулся. — Сиди смирно, смотреть буду!

Она подалась ближе, так что я ощутил — от этой старухи пахло совсем не так, как обычно от женщин преклонных лет. Не чувствовалось ни своеобразного затхлого запаха лежалых нарядов и старой плоти, ни резкого аромата благовоний, нет, это было что-то странное, ни на что не похожее... Сама Данна Ара и ее одежда — вовсе не рванина, приличное платье и покрывало, — издавали запах моря, водорослей (он не слишком приятен непривычному человеку), а еще раскаленного на солнце камня, хотя я не представлял, как это может сочетаться. Впрочем, жарким днем на берегу моря дышишь именно этими ароматами, разве нет?

Я ничего не чувствовал, кроме прикосновения ее пальца, а еще взгляда — Данна Ара уставилась мне в глаза, впилась в них взглядом и теперь высматривала нечто в глубине моего разума. Во всяком случае, так мне чудилось.

А еще мерещилось что-то вовсе несусветное: волны морей, над которыми я прежде не летал, чужие берега, незнакомые прекрасные города — я не видел таких ни в Адмаре, ни в Арастене. И армады кораблей — никогда не встречал подобных! Самый большой парусник из тех, что мне попадались, — кажется, это был арастенский фрегат, — казался в разы меньше... А уж какие там были галеры — огромные, хищные, со стремительными обводами!.. Казалось, будто не люди сидят на веслах, — да и кто бы удержал весло такого размера! — а корабли движет какой-то механизм, но как это возможно? Машины? Но заводной кораблик способен проплыть сколько-то в корыте, только когда завод иссякнет, он остановится, эти же корабли плыли и плыли, и им не мешал ни встречный ветер, ни бури — они все так же безжалостно разрезали волны, стремясь к невидимой цели...

Перед моим внутренним взором кипело сражение: корабли с драконом на стягах и парусах — драконом?! — схватывались с другими, поменьше, у которых на носу красовались морды морских чудовищ, и море вокруг сияло мертвенно-синими огнями, такими же, как нынешней ночью... Никто не мог одержать верх, и наконец флотилии разошлись, и было заключено перемирие, и Арр-Аста сделалась свободной, а с нею вместе Тальви — бывшие северные земли Адмара, едва только завоеванные и тут же утерянные.

Мне показалось, я увидел знакомые лица, но это, наверно, было всего лишь мое воображение.

— От северных морских ведьм добра не жди... — выдохнула Данна Ара и опустила руку.

Я едва успел подхватить старую женщину и усадил возле очага — она совсем обессилела.

— О чем ты, шодэ?

— Шади, — сварливо ответила она. — Я никогда не была замужем, крылатый!

— Меня Вейришем зовут, — зачем-то сказал я.

— Неважно... — старуха жестом попросила подать ей кувшин, и я принес.

В нем была явно не вода... Ничего, главное, взгляд Данна Ары прояснился, и она уставилась на меня.

— Почему так долго тянул? — требовательно спросила она. — Почему раньше не пришел?

— Я знать не знал, что на мне проклятие!

— Тоже мне, оправдание... — скривилась старуха и хлебнула еще вина. — Больше тридцати лет, Вейриш-шодан, я ждала, когда же ты соизволишь явиться... Я тебя помню еще младенцем, помню, как ты учился летать...

— Сколько же тебе лет, шади? — опешил я.

— Невежливо спрашивать о таком женщину, да еще незамужнюю, — отрезала она. — Но так и быть, отвечу: много, шодан. Больше, чем этому юному дурачку Уммалю. Если я скажу, что когда-то отвешивала подзатыльники его дедушке, чтобы не баловался, ты поверишь?

Я кивнул. Отчего бы не поверить?

— Может, ты и моих родителей знала?

— Не знала. Видела издалека, а это, согласись, разные вещи. Надеюсь, они живы, и с ними все хорошо?

— Неплохо, шади, — ответил я. — Правда, последний раз я встречался с ними полвека назад, когда им взбрело в голову навестить эти края, но, думаю, ничего не изменилось. Они перебрались западнее, туда, где поменьше людей.

— И туда доберутся рано или поздно, — предрекла она.

— Конечно. Но сколько-то лет в запасе есть. А там уж приспособятся, как дядя, — я невольно улыбнулся, — и я сам.

— Если их тоже не настигнет проклятье.

— Может, объяснишь, что это, откуда оно взялось? Прошу тебя, шади! Не предлагаю тебе ни золота, ни других сокровищ, — проговорил я по наитию, — но если могу чем-то помочь — мои крылья к твоим услугам...