— Вот вы говорите ловушка, капкан... Правильно где-то говорите. Но ведь от этого уже сейчас польза весьма ощутимая может быть. Ну, если с умом... Догадался я как эту штуку можно эффективно в сфере образования использовать.

— Обучать?

— И обучать тоже, но не сейчас, попозже. В настоящее время я его для контроля знаний у внука использовать хочу. Сегодня ведь как? Чуть что — контрольная или тест. Скука...

— А...

— А то что я предлагаю — гораздо интереснее!

На секунду он заколебался, но потом протянул мне шлем, напомнивший мне раннюю юность и мое увлечение мотоциклом.

— Не слабо проверить себя на знание истории за шестой класс?

Нашел чем пугать бывшую Советскую молодежь! Я пожал плечами и ответил цитатой.

— "Нет в мире таких крепостей, которых не могли бы взять трудящиеся, большевики".

— Задача предельно простая — найти несоответствия с действительностью.

— Уточни с чем несоответствия.

— Несоответствие того, что вы там увидите со своими знаниями о реальности, описанной в учебнике.

Он что-то нажал, и я провалился в новый мир. Запах воблы и пива исчез и в этот раз я впервые оказался не внутри картины, а словно бы над ней. Я тут стал не участником событий, а наблюдателем, словом, какой-то бестелесный ангел.

Первое, что бросилось мне в глаза, оказалось слово "БерезинаЪ". Оно было написано на точно таком же бело-голубом указателе, какими у нас сейчас обозначают въезды в города и иные достопримечательности. Указатель стоял на берегу реки. В названии действительно, хотя оно и оканчивалось на гласную букву, кто-то поставил твердый знак. Неуч.

Опустив взгляд вниз я заметил группу военных, одетых в старинные, с золотым шитьем мундиры, причем, судя по обилию золотого шитья военные там были в высоких чинах. Над каждым, словно нимб висела какая-то надпись. Я присмотрелся. Фамилии! Почти как на современных хоккеистах. Прозвучавший откуда-то сзади голос Продавца объяснил ситуацию:

— Сейчас 1812 год. Наполеон начал войну с Россией... Задача: выявить и обозначить найденные ошибки.

Что ж... Все понятно... Начнем осматриваться...

Над рекой висел туман. Ветер, налетавший с германского берега, размерено перемешивал его, вылепливая клочковатые фигуры допотопных животных. Всю низину уже заливали приникшие к земле облака, словно сковороду сметной и собравшиеся на холме люди в пышных мундирах видели лишь как войска, колонна за колонной входят в белое марево. Там, дальше, за рекой туман редел. Сквозь него неясными, размытыми контурами просвечивались начинающий желтеть лес и зеленые, еще не тронутые холодом луга.

С высоты холма было видно, как по ним яркими пятнами перемещались кавалерийские разъезды.

— Артиллерия?

Над рекой висели три разноцветных воздушных шара. Даву замахал выхваченными из-за генеральского кушака флажками. С шаров ответили. Маршал кивал, словно соглашался сам с собой.

— Двенадцать батарей переправились!

Наполеон (этого я сразу узнал — этот оказался весьма сходным со своим портретом) стремительно повернулся.

— Кавалерия?

Маршал снова замахал флажками и, получив ответ, отрапортовал.

— Третья драгунская дивизия уже на том берегу. Корпус тяжелых кирасир на подходе к переправе!

— Ай да мы! — обрадовался Император. — Теперь и нам пора.

Он подмигнул Даву, словно взял того в компанию.

— На посошок и вплавь!

Бонопартий игриво взбрыкнул ножкой, намереваясь стать живым примером и сбежать с холма, тем более, что мамелюки уже разложили у подножья ковер и раскрыли походный погребец с набором водок, что когда-то подарил Французскому Императору Русский Император Александр Первый на Тильзитском плоту.

— Нет, — негромко и веско сказал Даву. — Пока коробок спичек не покажешь, нельзя нам туда тебя пускать...

Окружение Императора дружно закивало.

Над рекой раздался неожиданный стрекот. Небо над рекой, там, на русской стороне, бороздил простенький, собранный из ткани и реек самолетик с красной звездой на крыльях. За аэропланом тянулся сизый дымок, словно летчик курил в кабине. На секунду все забыли и про спички и про Наполеона. Только не Мюрат.

— А есть ли у него вообще, спички-то? — спросил подозрительно настроенный француз. — А то мы его тут боготворим, за императора держим, а у него, может, и спичек-то нет....

Наполеон испуганно вжал голову в плечи и посмотрел на него, словно курица, приговоренная к лапше.

— Ну и что смотришь, — заносчиво продолжил Мюрат и в полголоса добавил. — Морда Императорская...

А в голос сказал:

— Давай, давай, кажи спички! Нам еще Москву жечь.

— Мы теряем время! — робко пискнул Бонапарт. — Какая Москва? Пока мы тут препираемся Николай Первый сбежит. Вы слышите?

Где-то далеко-далеко раздался паровозный свисток, а секундой спустя из-под императорских ног раздался мелодичный звон. Он наклонился и выхватил из травы телефонную трубку. Несколько секунд слушал невидимого собеседника, потом вытянул руку с пищащей трубкой в сторону генералов и маршалов и расстроено сказал.

— Ну вот. Довыпендривались месье. Сбежал царь-то...

— Никуда он от нас не денется, — одернул его Даву.— Тут про спички разговор...

Наполеон неуверенно сунул руку в карман.

На лице Императора читалась уверенность, что спичек в кармане нет. Каждый из маршалов так отчетливо видел это, и поэтому все удивились, когда Наполеон вынул из кармана кулак.

— Ну и что? — спросил кто-то.

— А вот что! — сказал Наполеон, резко раскрывая кулак... Над Императорской ладонью всплыло коричневое облачко.

— А-а-а-а? — переспросил тугой на ухо начальник Императорской гвардии.

— Кайенский перец с русской махоркой!

Маршалы дружно зачихали... Воспользовавшись этим, Наполеон проскочил между чихавшими друг на друга Даву и Массеной. Невысокого роста, плотный, лысоватый в расшитом золотом мундире, Император покатился вниз с холма словно пасхальное яичко. Наверху, за спиной грянули голоса.

— Держи!

— Хватай!!

— Ушел!!!!

— А-а-а-а-а-а-а-а!!!!!.

Мюрат садил и садил в туман из огромного маузера в деревянной кобуре.

Однако крики, это было единственное, что могли позволить себе маршалы, и Бонопартий скрылся в тумане.

Через минуту восторженный рев с Российского берега подтвердил опасения маршалов. Наполеон вступил в Россию.

Так началась Отечественная война 1813 года.

— Это черт его знает что.

Я сорвал с головы шлем. Мои товарищи смотрели на меня с нескрываемым интересом.

— Это даже не квалифицированный бред. Это черт знает что.... Зачем вы это такое нагородили? Какой к черту 13-й год?

— Это, как бы сказать, экзамен по истории. По конкретному вопросу. Сколько вы тут ошибок нашли?

— Ну я их специально не искал... Ну с годом — понятно. С ятями еще вы тут маху дали точно... Воздушные шары?

— Были тогда воздушные шары и использовались также.

— Погоны?

— Верно. Тогда были эполеты....

Не став расспрашивать дальше хозяин сам бегло перечислил.

— Оружие, взаимоотношения, телефон... Там много таких вот странностей.

— Включая спички и махорку? Москву, насколько я помню, теперь принято считать сожженной не французами, а благодарными жителями. Ну, благодарными за оккупацию...

— Разумеется. Это для отвлечения внимания. Если ученик знает тему или по крайней мере знаком с ней, то он укажет на ошибки, если нет — тогда двойка.

Я кивнул, благодаря за подливаемое пиво.

— Бедные дети. Вы не боитесь, что кто-то из них запомнит не урок, а экзамен? Что тогда с нашей историей станет?

— А вот это уже задача учителя — дать материал так, чтоб тот остался в голове, и ничем его оттуда выбить бы не получилось.

— Да-а-а-а-а.. Для школы это хорошая вещь. Для обучения вообще... Всему, кроме физкультуры, научить можно... А жаль даже. — Михалыч оживился. — Представляете, как здорово — лежишь себе и во сне мышцы качаешь, или лишний вес сбрасываешь... Недельку поспал и, глядишь в зеркало, а там Аполлон Бельведерский.

— Интересная мысль... Только, к сожалению, фигуру из сна не вынесешь... Однако духовно измениться вполне возможно. Физкультура, она тело строит, а, как вы говорите "во сне", можно характер себе выстроить!

— Как это? — задал я вполне ожидаемый вопрос. — Из какого такого строительного материала?

— Из самого себя. Из упорства и смелости...

— Так ведь часто именно этого человеку и не хватает.

— Вот! — хозяин поднял палец. — Многие так думают. А на самом деле все это есть внутри нас. Все есть! Только мы это открыть в себе не решаемся...

Он повернулся к Михалычу.

— Вот вы, например, хотели бы стать разведчиком?

— Удачливым — да, — так же не задумываясь отозвался Михалыч. — А проваленным — нет.

Он покрутил носом.

— Застенки гестапо, знаете ли... Сигуранца... Допрос третьей степени...

-То-то и оно. Именно что удачливым! В настоящей жизни может быть по-всякому, но для воспитания уверенности в себе, в своих силах, нужно, чтоб человек помнил — когда-то я уже смог, когда-то у меня уже получилось! А вам в той, другой, жизни всегда будет везти. Не как Штирлицу в анекдотах, конечно... Но в любом случае разведчик — всегда супермен-красавец, а враги глупы или недалеки... А значит, самооценка ползет как на дрожжах!

— Что и это уже есть?

У моего недоверия имелись границы, но где-то там, далеко-далеко...

— У меня тут как в Греции...

....Вот оно, отсутствие хороших знакомых, подумал я, поводя плечами и поудобнее устраиваясь внутри фрака. Ну не доводилось мне прежде бывать в кругах, где фрак такая же спецодежда как гимнастерка у солдата или фартук у дворника. Изыск какой-то текстильный, а не одежда. Так повертел плечами и эдак. Все нехорошо. Неудобство я ощущал ровно до того момента, когда понял, что мешается подмышечная кобура. Так. А это еще что? Пистолет оказался знакомым. Вальтер ППК. Хорошая машинка. Не "Гюрза", конечно, но мне этого должно хватить — я ведь не воевать сюда пришел. Обойма полна, патрон в стволе. Убрав оружие, огляделся. В обнаруженном большом зеркале нашлось мое отражение. Не стершаяся память подсказала, что из-за зеркала на меня смотрит кто-то очень похожий на молодого Шона Коннери.

— Да я Бонд! — прошептал я. -Джеймс Бонд! Ну, теперь ничего не страшно.

Я и впрямь успокоился. Теперь, судя по всему, длинной, приятной чередой потянутся бабы, вино, злодеи, перестрелки и мордобои, но в их исходе сомневаться не приходилось. Моему герою постоянно везло. Точнее даже так — вот уж кому везло, так везло! Злоумышлявшие на Бонда злодеи, похоже даже перечень неприятностей согласовывали с Кью — уж больно прозорлив оказывался специалист Секретной Службы со своими гаджетами.

Но это пустяки к делу не относящиеся.

Я не мог попасть в эту комнату (хотелось сказать будуар) просто так. Откуда-то со стороны слышалась музыка, шаркали в танце подошвы туфель, но ведь не танцевать же я сюда пришел? В моём появлении в этой комнате наверняка имелся иной смысл.

Мне понадобилось не более десяти секунд оглядывания по сторонам, чтоб его обнаружить. Конечно же сейф. Руки сами знали, что делать и без моего участия нажали несколько кнопок, повернули туда-сюда металлическое кольцо с цифрами. Без скрипа дверца отошла в сторону. Та-а-а-ак... Что тут у нас? Пачки банкнот, бриллианты россыпью, несколько папок, списки... Это, кажется, то, что нужно... Выложив их на прикроватный столик, я достал миниатюрный фотоаппарат, и кадр за кадром, начал одну за другой переснимать страницы.

— Ни с места!

Мы оба вздрогнули. Я и Бонд. Попались.... Бли-и-и-ин... Стыдно-то как! Мне в этой ситуации не выкрутиться, но Бонд-то наверняка что-нибудь придумает. Я расслабился и приготовился жить жизнью международного шпиона.

— Не поворачивайтесь!

Какая умная вражина попалась, подумал я, так как голос оказался определенно женским. Мгновением спустя я сообразил, что мысль-то эта уже не моя...

— Осторожно двумя пальцами достаньте пистолет и бросьте его на пол.

Мы все-таки повернулись. О! А дама-то в нашем вкусе!

— Графиня это какое-то недоразумение, -пробормотал я выполняя, просьбу.

— Как вы посмели! — грозно вопросила она, косясь в сторону предательски приоткрытого сейфа.

— Любви позволено всё!

— Как?

— Это — любовь и ревность!

Она слегка опешила. Похоже, что ждала от меня много, но не такого.

— Вы так смотрели на этого аргентинского атташе, — произнес я голосом, наполненным скрытым страданием, — что я понял, что в этом сейфе скрыта ваша с ним любовная переписка! И я её нашел!

Я взмахнул листами со списками агентов "Спектра", отводя её растерянный взгляд от себя.

— Что вы на это скажете?

Ствол в её руке дрогнул. Похоже, она машинально хотела прижать руку к сердцу, и в чем-то мне поклясться, но мне хватило и этого. Двумя движениями, слившимися в одно, я сдвинулся в бок и перехватил руку с револьвером. Она дернулась, но мы с Бондом не позволили ей ничего сделать.

— Стрелять поздно, мадам... — сказали мы, завершая нашу схватку поцелуем. Вкус помады оказался ожидаемо приятен, но незнаком. Я невзначай касаюсь пальцем шеи в нужном месте и... Потерявшую сознание женщину мы аккуратно уложили на диван и Бонд заставляет меня вернуться к сейфу. Мы ведь и правда не танцевать сюда пришли.

Ох, не стоило этого делать!

Удавка легла на горло так, что и вопросов не возникло, кто её туда накинул. Профессионал! Только и мы с Бондом не подготовишки из младшей группы нулевого класса. Каблук ботинка впечатывается в голень невидимому противнику, тот стонет, ослабляя хватку. Удар локтем назад, резко со всей силы... Головой, еще раз локтем. Ведет, конечно, Бонд, но и я не отстаю. Левой, правой, локтем...

Хватка ослабевает, и сквозь искры в глазах я вижу своего противника. Лысый, прижатые к черепу уши, сломанный нос. Боксер явно, но опять во фраке. Что ж у них тут все не как у людей-то? Два раза по корпусу, двумя ладонями по ушам... Коленом...

Но и тот непрост. От первого удара я отлетаю к стене. Больно, черт! Не так больно как было бы по-настоящему, но чувствительно. Мы подхватываем с пола какую-то металлическую палку... Хрясь! Хрясь!

Первый "хрясь" достался ему, а второй уже мне. Я снова отлетаю к стене, а мой противник стоит, согнувшись, словно готовясь прыгнуть. Краем глаза замечаю рядом с собой вазу, подхватываю её и обрушиваю на еще не пришедшего в себя после удара фраковладельца. Он пытается отмахнуться, но я кулаком добавляю ему по затылку. Неудавшийся убийца невнятно мычит и падает на колени. Злой взгляд тускнеет, гаснет...

— Ну и как ощущения?

— Славно... — выдохнул я, машинально поводя плечами. -Ой как славно...

— Разумеется. Каждому хочется реализовать свои сокровенные желания. Каждому хочется почувствовать себя Бондом, волшебником, Казановой... Шерлоком Холмсом, наконец...