Кодекс Прехистората. Суховей

Происходящее, начавшееся с томительного ожидания и продолжившееся незаслуженно сухим, на грани презрения приёмом, начало меня раздражать. Черенов представлял собой крупного, холёного и надменного индивида лет сорока пяти, с явно военным или МВД-шным прошлым и выбритой до глянца физиономией. Я бы мог отнестись к нему с уважением, однако тон, с которым хозяин кабинета встретил абсолютно незнакомого человека, начисто отмёл возможность серьёзного его восприятия. Но всё же я, вспомнив совет профессора, поумерил пыл и спокойно продолжил беседу.

— Меня направил Лев Борисович Лавров, для прохождения собеседования на предмет трудоустройства, — и тут я сбился, поняв, что не помню точное название фонда.

— И куда вы трудоустраиваетесь, если не секрет? — точно подловил меня безопасник, с ходу обнаружив слабое место.

Черенов обращался ко мне на 'вы', но через раз и лишь в рамках служебной этики, всем видом демонстрируя снисхождение. Я собрался и, стараясь не выказать замешательства, спокойно отразил выпад.

— Фонд охраны культурного наследия. Я только устраиваюсь в организацию и не успел заучить наизусть точное юридическое наименование.

— Тогда я проведу маленький ликбез, — предложил Черенов. — 'Глобальный Фонд Мирового Наследия' — это наименование 'организации', на работу в которой вы претендуете. 'Дип Корп' — так называется международная охранная корпорация, обеспечивающая безопасность деятельности фонда и его сотрудников в тридцати трёх странах мира. За этими мало значащими для вас названиями стоят многолетняя история, серьёзные глобальные проекты и выдающиеся люди. Так почему вы считаете, что достойны работать у нас?

— Меня пригласили работать в фонде, — равнодушно выдал я, как будто пропустил мимо ушей высокопарную речь безопасника.

— Значит, вы избранный? Ну, это всё меняет, — усмехнулся он и переключил внимание на компьютер, где явно перелистывал какие-то документы, бегло их изучая.

Далее последовала стандартная для таких случаев череда вопросов: 'Где работал? Почему уволился? Сколько получал? Чем занимался? Чем планируешь?..' и тому подобное. На что я давал односложные, лишённые подробностей ответы, в которых преобладали слова 'да', 'нет', 'предполагаю...' Закончив допрос, как будто по регламенту, глава безопасности снова прилип к экрану своего шикарного моноблока от Apple, кликая мышью и что-то печатая на клавиатуре.

Моё внимание невольно привлекла большая картина прямо за креслом руководителя. Убранство кабинета было современным и минималистским, и живописное полотно метра полтора шириной как-то выбивалось из общего стиля. Очень яркий сюжет картины передавал, очевидно, историю первых испанских покорителей Америки. На приставшей к берегу шлюпке красовался в полный рост под развевающимся флагом идеализированный конкистадор в сопровождении бравой команды и священника. Аборигены в цветастых головных уборах подносили дары своим завоевателям. На заднем плане виднелась эскадра кораблей, на глади лазурного океана, под прозрачным голубым небом. Черенов заметил направление моего взгляда и неожиданно снова обратился ко мне.

— Нравится? — спросил он, впрочем, не интересуясь ответом. — Это подлинник, середины XVIII века. Помимо материальной и культурной ценности эта картина имеет ещё одно назначение: она напоминает нам о довольно неприятных моментах истории, когда люди истребляли себе подобных именем Бога и ещё какого-то императора. Кстати, это не Колумб, как ты мог подумать, это Кортес — палач, покорявший Мексику, сейчас больше известный как человек, подаривший Старому Свету шоколад. Но где же все прежние империи теперь? Где их мощь и великолепие? Кто из последних сил выжимает дивиденды из былых заслуг, кто влачит жалкое существование, а кто и превратился в прах. Они действовали грубо и самоуверенно.

Продолжавший удивлять меня безопасник закончил тираду и усмехнулся каким-то своим мыслям, будто он сам создавал лишённую каких бы то ни было недостатков империю. Тон Черенова немного смягчился — возможно, оттого что я дал возможность блеснуть риторическими навыками и знанием истории. Я точно не первый, кому он втирал здесь про конкистадоров. Я посмотрел на часы. С момента моего прихода минуло уже больше часа, включая ожидание.

— К слову, по поводу открытия испанцами Америки, — снова завёлся Черенов, — есть мнение, что индейцы смотрели, но не видели подошедшие к их берегам корабли, так как в их примитивном мозгу не было образов, позволявших осознать увиденное. Как считаешь, возможно ли такое?

Признаюсь, я несколько опешил от такого вопроса, начав ворошить свои исторические знания и анализировать услышанное на предмет подвоха.

— Я думаю, что какими бы примитивными аборигены ни были, они жили на островах и, скорее всего, передвигались между ними на лодках. То есть они должны были иметь хоть какие-то образы объектов на поверхности воды, пусть даже и незнакомых, пусть даже удалённых, — выдал я теорию после некоторых раздумий. — И насколько мне известно, до испанцев в Америке побывали скандинавы, которых в большей степени можно назвать первооткрывателями.

Черенов посмотрел на меня словно на идиота. Чем вызвал тихий гнев и стойкое желаний разбить о его голову его же дорогущий компьютер. Хозяину кабинета таки удалось вывести меня на суждение, а затем наглядно указать место и действительную ценность моего мнения. Вновь пришлось успокаиваться и силой поддерживать невозмутимый вид. К чему весь этот долбаный цирк?

— Собеседование окончено, вы можете идти, — бросил Черенов после некоторых манипуляций с компьютером.

— Всего хорошего, — бросил я, поднимаясь и направляясь к выходу из кабинета.

— Подожди, — остановил меня безопасник, я застыл в двери, промелькнуло лёгкое ощущение дежавю. — Теперь можешь открыть пакет.

8. Точка входа

Конечно, я и раньше встречал не вполне адекватных людей, но в прошедшем собеседовании чувствовалось что-то неуловимо ненормальное. Черенов с лёгкостью вывел меня из себя, словно зная, за какие ниточки дёргать, и это при том что назвать его проницательным вряд ли бы повернулся язык. Хотя возможно, мне лишь почудилось предвзятое отношение и безопасник общался таким образом со всеми. В любом случае — плевать; я покинул офис 'Дип Корп' с надеждой никогда больше не пересекаться с его руководителем.

На обратном пути к набережной Мойки я не удержался и вскрыл пухлый конверт. Первым делом извлёк то самое 'коммуникационное устройство'. Им оказался обычный на вид смартфон средних размеров, только весьма тяжёлый и толстый, чуть ли не в сантиметр толщиной. Следующим я достал пластиковый чехол, в котором лежали две сим-карты: одна стандартная, а вторая совсем крошечная, необычная. По всей видимости, в акте сдачи-приёмки карточки шли как 'идентификационный модуль'.

Я осмотрел смартфон. Помимо кнопок, на боковой поверхности располагались пара заглушек: под первой похоже прятался разъём зарядного устройства, а утопив ногтем вторую, я извлёк тонкую пластину. В ней было два углубления, куда однозначно легли обе сим-карты. Вернув пластину на место, я включил аппарат. На экране засветился замысловатый логотип, на котором я разобрал аббревиатуру названия фонда. Внизу показался маленький товарный знак Motorola. 'Так вот ты что за зверь', — подумал я. Устройство шустро загрузило неизвестную мне операционную систему и перешло в режим ожидания. Телефон отправился до поры во внутренний карман пиджака.

Остался последний пункт списка — 'смарт-карта', скользнувшая ко мне на ладонь как пропуск в какой-то новый, неизвестный мир. Обычная пластиковая карта с чипом и несколькими штрих-кодами. Правда, когда я перевернул незамысловатый кусочек ПВХ, то не без удивления обнаружил на аверсе своё фото. Оборотная сторона карты была оформлена в виде удостоверения личности, но без имени, фамилии и каких-либо других понятных человеку данных. Поверхность содержала несколько строк буквенно-цифрового кода, магнитную полосу и голографическую эмблему фонда. Я точно не фотографировался для этого документа, а изображение напоминало то, которое у меня в загранпаспорте. Я хмыкнул и убрал карту в карман брюк.

Снова переходя Мойку по Синему мосту, я ещё раз запечатлел Исаакий на фоне грозового неба. Тучи плыли на восток, не приближаясь к городу и не удаляясь от него. Пока я протирал штаны на собеседовании, на мосту обосновался колоритный живописец в плаще и берете, умело клавший мазки на холст. Художника тоже заинтересовал крайне редкий и завораживающий пейзаж. Я искренне обрадовался тому, что увиденная картина останется не только в моей памяти, но и на материальном носителе. Мелькнула идея взять контакты художника с целью последующей покупки картины, но вдруг зазвонил рабочий телефон, и я от неожиданности потратил несколько лишних секунд, разбираясь, как принять вызов.

Быстро заговорил приятный женский голос: 'Сергей, это Галя. Лев Борисович передаёт тебе привет и поздравления. Не забудь про второе задание. Когда будешь у офиса, просто приложи карту выше дверной ручки — и попадёшь внутрь. Удачи!' Разговор прервался. Похоже, помощница профессора спешила. А тот уже в курсе. Да, информационный обмен и делопроизводство в фонде организованы на приличном уровне.

Воспользовавшись советом Галины, я без труда попал в уже знакомый вестибюль. И совсем недолго постоял в нём, соображая, куда идти дальше, как из правого коридора показался высокий худощавый парень с кучерявой шевелюрой. 'Ты Сергей?' — спросил он и, получив утвердительный ответ, сказал: 'Привет. Я Паскаль. Иди за мной'. Мы прошли по коридору, оказавшемуся близнецом своего левого собрата, но заканчивавшемуся выходом на лестницу, ведшую вверх. Поднялись на второй этаж, его отделка уже не была столь богатой и изысканной, однако и здесь чувствовался некий уют. Из просторного холла вело только три двери, в одну из которых мы и проследовали.

Сказать, что в кабинете компьютерщика царил творческий беспорядок, значит не сказать ничего. Просторное прямоугольное помещение разделялось стеллажами на три зоны. Первая была чем-то вроде гостиной; кроме пары утилитарных столов и шеренги металлических шкафов вдоль стены здесь располагались журнальный столик в окружении диванов и кухонный уголок. Дальше шла рабочая зона. Сквозь первый стеллаж как-то просматривались детали интерьера: широкие рабочие столы по двум сторонам и крутые ортопедические кресла, какими в 'Горизонте' баловали только начальников отделов. Что было за вторым рядом стеллажей, можно было только предполагать — плотно наставленные коробки закрывали обзор. И везде, буквально везде что-то стояло, лежало и висело: от повседневных предметов и компьютерных потрохов до футуристических устройств и гиковской атрибутики всех видов. Мы расселись на противоположных диванах, и Паскаль как-то по-приятельски предложил знакомиться. И я неожиданно для себя выдал довольно лаконичную и структурированную историю, начиная со знакомства с профессором.

— В определённый момент показалось, что Лавров и Черенов сговорились разыграть партию 'Плохой и хороший полицейский', настолько это собеседование было абсурдным, — поделился я с Паскалем.

— А ведь правда, я раньше не задумывался. Насколько адекватен старик, настолько же идиотичен бывает Черенов, — щёлкнул пальцами Паскаль. — Радует, что он никоим образом не влияет на нашу работу в мирное время и лично появляется здесь крайне редко. А Лев Борисович — хороший наставник, он всегда за нас горой, можешь ему доверять.

— Что значит 'в мирное время'? — спросил я, не в силах пропустить мимо ушей важную оговорку.

— Ну... Это когда всё спокойно и нам ничто не угрожает, — замялся Паскаль. — Давай лучше перейдём к основной теме. Сегодня пятница, и не скрою, я собираюсь пораньше свалить с работы. Начнём с твоего нового телефона. Такой не купишь в магазине, береги его как зеницу ока. Хоть он и высококлассно защищён от всего, экран уязвим для грубого воздействия. Этот гаджет — твоё рабочее место и вообще твоё всё. В нём коммуникации: почта, мессенджер, звонки. В нём спутниковые навигация и связь. Да-да, ты не ослышался, можно звонить из любой точки планеты, как по сотовым сетям, так и через космос. Можешь пользоваться этим телефоном и в личных целях, ведь таскать помимо него ещё что-то будет неудобно. Я могу прошить сюда твой собственный номер и привязать к нему группу личных контактов. Но это по желанию.

— Кстати, не прояснишь, чем конкретно мне предстоит заниматься, раз уж мы коснулись этой темы, а Лев Борисович уехал, толком не введя в курс дела?

— Попробую... Достань свой ID... Ну, эту карточку с фотографией, — попросил Паскаль.

Я передал ему карточку. Парень взял со стола планшет, навёл его камеру на штрих-коды с тыльной стороны удостоверения, взглянул на экран.

— Твой статус — 'стажёр', — сообщил он, — больше пока ничего не известно. Я думаю, тебе достанется оперативно-наблюдательная функция, но придётся пройти подготовку, прежде чем начнутся реальные задания. Держи телефон при себе и будь на связи, следи за зарядом. Аккумулятор там очень мощный, но и он иногда не выдерживает, если перегрузить аппарат задачами. И вот ещё что, там у нас наверху есть диспетчерский отдел, мы зовём их 'ангелами'. Диспетчеры обеспечивают поддержку сотрудников на заданиях и связь между ними и их операторами. Операторы ведут задание с момента постановки до окончания.

Я внимал замысловатым объяснениям, которые рождали лишь новую череду вопросов, а воображение неустанно рисовало причудливые картины, как если бы Сальвадору Дали поручили сделать мультфильм про Губку Боба.

— Скажи, это какая-то разведка или шпионаж? Чем вы вообще занимаетесь? Как я понял, фонд — некоммерческая международная структура, фактически иностранный агент, деятельность которой заключается в сборе информации и в проведении каких-то сомнительных операций.

Теперь уже Паскаль округлил глаза, а затем прыснул.

— А мне вот было не до смеха, когда кто-то из ваших покопался в моём компьютере, а на этом, как ты сказал, ID, оказалась моя фотография, взятая из официальных документов без моего ведома.

— Keep calm and carry on, мой друг, — вскинул руки Паскаль в примирительном жесте. — Теперь я вижу, что общение с Череновым не прошло для тебя бесследно.

Он поднялся с дивана и, покопавшись в холодильнике, вернулся с двумя небольшими бутылками минеральной воды, одну из которых пододвинул ко мне. Я не отказался, вода пришлась очень кстати.

— Если хочешь, можно сделать чай, кофе, всё что угодно. Там наверху у нас есть полноценная кухня с ништяками, — предложил компьютерщик, указывая пальцем вверх, видимо, на третий этаж. — Чувствую, наш разговор сегодня затянется.

Спустя пару часов я брёл по узким питерским проулкам, в то время как проспекты уже плотно стояли в пробках. Разговор с Паскалем по фамилии Бонне, сыном французского дипломата, вышел и правда сложный. Нет, общаться с парнем было легко, тот оказался открытым и приятным человеком, но вот темы, которые мы обсуждали, выходили далеко за привычные рамки. Не скажу, что я узнал много нового, просто, сам того не желая, убедился в правдивости некоторой информации, которую раньше считал вымыслом, фантастикой, конспирологией и околонаучным бредом. И это при том, что Паскаль был уполномочен обсуждать только ограниченный круг вопросов.