Очараванная небом. Изгой

— Марси...

Слезы застилают мне глаза, я вижу лишь силуэт ее лица.

— Помогите!! Кто-нибудь!!

Марси пыталась прошептать что-то, но не успела. Я видела, как она сделала последний судорожный вдох, как ее ресницы перестали дрожать, и глаза навеки замерли, глядя в небо. Небо, в котором даже звезд нет. Что она видела в этой жизни? Ничего! Даже звезд не видела.

Все это время ведьма стояла рядом и смотрела на нас. Молча и безучастно.

— Зачем ты это сделала, тварь?! — давясь слезами, закричала я.

Ведьма не ответила. Она просто растерянно смотрела на нас.

Марси не хотела умирать. У нее были планы и мечты. В следующем месяце они всей семьей собирались в Оргун к родственникам Хостена. Марси мне все уши прожужжала, как будет выбирать там, на ярмарке, новое платье. Она и мне хотела какую-нибудь безделушку привезти.

Марси просто пыталась оттолкнуть ведьму, но случилось это...

— Что тут произошло?

На пороге стояли мои родители и изир Текарай. Все они от удивления пораскрывали рты.

— Это... что такое? — дрожащим голосом спросила мама, с ужасом глядя на лежащее на моих руках тело Марси.

— Сейлин?.. — выдавил папа, выпучив глаза.

— Я... Марси умерла, — пропищала я.

— Видите? Я говорила вам, — ведьма не удержалась, чтобы не подлить масла в огонь. — Девка уже не в себе. Говорю же, она приведет в этот мир Проклятого всадника! Вальзаар направил ее руку!

— Что здесь случилось?! — прогремел на весь двор изир.

— Я вышла во двор, девка резала волосы. Ее подруга хотела помешать, но она ударила бедняжку ножом. Я видела это!

— Я... это не я, — дрожащими губами пролепетала я, еще крепче обняв бездыханную Марси. — Это она. Ведьма...

— Это... нож Вейго? — мама с ужасом закрыла лицо руками.

Я бросила растерянный взгляд на рукоять, торчавшую из шеи моей мертвой подруги.

— Как ты могла, Сейлин...

— Мама, я не вру. Это не я. Почему ты мне не веришь?..

— Девку надо убить, — прошипела ведьма, гневно тыча в мою сторону кривым пальцем. — Это воля Хэо!

Мои родители стояли белые как смерть. Мама медленно осела на крыльцо, папа бросился приводить ее в чувства. Я навсегда запомню их убитые горем лица и эти взгляды. О, Хэо, они верят, что я — убийца. Я вижу боль и смертельное разочарование в их глазах.

— Зовите стражников, — сухо приказал изир.

Я знаю, что мне никто не поверит. Я — сошедшая с ума, противная всему живому бесовка. Меня бросят в темницу и, скорее всего, казнят. У меня нет выбора.

— Прости меня, Марси, — шепчу. — Я клянусь, что отомщу за тебя.

Аккуратно опустив обмякшее тело Марси на землю, я зажмурилась, резким движением выдернула нож из ее шеи и бросилась прочь со двора.

— Держите ее! — закричал изир. — Привести ко мне живой!

Едва выскочив из калитки, я угодила в руки кучера.

— Отпусти!! — заорала я, извиваясь всем телом.

Удар о карету. В ушах зазвенело, я проваливаюсь в черноту...

4 глава

Я очнулась от удара. Что происходит? Как горит лицо. Зажмурившись от света, пытаюсь отвернуться, но кто-то больно хватает меня за лицо и заставляет держать голову прямо.

— Сейлиндейл Мар, — требовательно позвал меня громкий басистый голос. — Зачем ты убила Марси Гарн?

Взгляд кое-как сконцентрировался на вопрошающем. Я не знаю этого человека. Никогда его не видела. Полный, лысеющий седой мужчина лет пятидесяти. Мне не нравятся его глаза. Они такие же равнодушные и безжизненные, как Гора.

Я, что, привязана? Пытаюсь оглядеться. Я привязана за руки к двум столбам в центре площади. Той самой, где когда-то проходил смотр мальчиков. Лобное место. А вокруг толпа. Это все жители нашей деревни. Все смотрят на меня с ужасом, презрением, осуждением, ненавистью... Да что происходит? Мама? Папа? Я не нахожу их в толпе. Где вы?

— Отвечай на вопрос, бесовка! — он надменно поднял голову, а тонкие губы его машинально сжались.

— Не смей молчать, когда к тебе обращается сам судья Зирах! — едва ли не в ухо прокричал мне скрипучий, как ржавые рессоры, голос. Я зажмурилась и отвернулась, но сбежать было некуда. Мама? Папа? Почему я вас не вижу? Помогите...

— Отвечай!! — снова заорал он, и я наконец увидела прыщавое лицо, отнюдь не подростка, а взрослого мужчины. Одет он был вычурно, с какими-то драными перьями воротник картапа.

— Не спеши, советник Хиям, — великодушно произнес судья. — Ты же видишь, у бесовки язык отнялся. Надо бы проверить, вдруг она откусила его, дабы не раскрывать нам своего зловредного плана.

— Позвольте проверить, Ваша честь!

Тот благосклонно взмахнул рукой. Что они собираются делать?! Я дернулась, но крепкие веревки лишь больнее сжали мои израненные запястья. С омерзительной улыбкой этот прыщавый урод своими кривыми пальцами схватил меня за лицо и полез в рот. Не сдержавшись, я с силой сомкнула зубы. Тот заорал и отпрянул, тряся укушенную руку.

— Ах ты, шваль! — разобрала я сквозь шипенье.

Удар наотмашь! Щека запылала. Если бы я не успела отвернуться, он бы сломал мне нос.

— Полно, советник!

Краем глаза вижу, как советник с искаженным негодованием лицом опустил вновь занесенную для удара руку.

— Если не начнешь говорить, бесовка, нам придется прибегнуть к пыткам, — равнодушно продолжал судья.

— Я не бесовка, — вполголоса сказала я и, бросив взгляд в толпу, добавила громче: — Вы все это знаете!

— Почему ты убила эту несчастную девочку? — судья медленно подходил ко мне, чеканя шаг. — Она ведь была твоей подругой.

— Я не убивала Марси! — прокричала я.

— Глупо отрицать это, — судья встал в метре от меня.

Как же от него разило духами и потом!

— Тебя застали с ножом в руках. Нож принадлежит тебе. Есть свидетельница, которая видела все.

— Она врет!

— Советник Хиям, пригласите сюда свидетеля.

Мой взор выцепил движение в толпе. В круг вышли изир Текарай и его проклятая ведьма.

— Изир Текарай, можете ли вы ручаться за слова своей наперсницы?

— Всецело, Ваша честь. Тетушка Ора пользуется большим уважением в Тинбарре. Ее словам вы можете доверять.

Да что же это за бред? Как такое вообще возможно? Почему меня судят за поступок, который я не совершала?

Тем временем, загребая пыль длинными юбками, ведьма вальяжно выступила вперед.

— Я видела все вот этими глазами! — пафосно обратилась она к толпе тех, с кем я здоровалась каждое утро, с чьими детьми играла в прятки, кому помогала донести тяжелые ведра до калитки. Толпе, которая теперь смотрела на меня глазами зверей, но не соседей. — Я много лет верно служу господину, лечу больных в Тинбарре и помогаю роженицам. Господин взял меня с собой, чтобы я увидела, сколько сыновей принесет ему эта несчастная. Его, как и всех вас, обмануло ее красивое невинное личико! Но Пречистая Хэо благословила меня даром видеть истинное зло! Запомните, люди, самое страшное зло всегда таится там, где не ждешь. Разве не видите вы ее бесовские глаза? Разве не видите волосы, белые, как кожа мертвеца?

Да что она городит, эта ведьма?! Они все слушают ее? Они внимают ей, качают головами, явно припоминая, мои бесовские проделки. Но это же ложь! Я никогда никому ничего плохого не делала!

Наконец судья прервал ее тираду.

— Прошу, ближе к сути! Что именно вы видели прошлым вечером?

— Да, Ваша честь, — как смиренно эта тварь склонилась в легком поклоне. — Я вышла с девкой бросить камни в костер... ну чтобы увидеть, сколько сыновей она принесет господину. Но вместо нашей Заступницы мне явился проклятый Вальзаар!

По площади прокатились вскрики и причитания.

— Он пометил ее! Девка — рабыня демона! Он вселился в нее и велел пролить невинную кровь! Кровь той, которая доверяла ей, матери грудного дитя и верной жены!

Случайный взгляд находит багровеющее лицо Хостена. Вдруг он расталкивает толпу и, оскалившись в страшной, искаженной болью гримасе, протягивает руки и бросается ко мне.

— Стража! — крик судьи.

Хостена отбрасывают назад на толпу.

— Смерть бесовке! — кричит кто-то.

Злоба в толпе нарастает как снежный ком.

— Стража! — снова прокричал судья.

Стражники быстро оцепили лобное место в кольцо, отпихивая назад тех, кто особенно явно жаждал моей крови. Я закрыла глаза. Не могу видеть все это...

— Если вы не прекратите безобразие, я прикажу очистить площадь! А всех недовольных отправлю в камеры охладить пыл! Суд еще не вынес решение, как поступить с девкой!

— Дайте ее нам! — заорал кто-то в толпе.

Ублюдок Риман ухмыляется со своими дружками. Судья проигнорировал его выходку.

— Продолжайте! — сурово приказал он ведьме Оре. — Как именно все произошло?

— После того, как в священном пламени я увидела знак демона, я ушла думать, что делать, как защитить мир от этой бестии. Тогда уже девка была не в себе. Она обкорнала волосы, чтобы не выходить замуж за моего господина. Ну, явно же умом помешалась! Как не выйти за такого человека?! — продолжила она играть на публику. — Подружка хотела, видимо, помешать ей. Случилась драка, и вот в этот момент я вышла во двор. Сейлиндейл вонзила нож в шею бедной девочки. Я до сих пор не могу забыть ее жестокий, такой... хищный взгляд в этот момент...

— Это ложь! Она все врет! Я не убивала Марси! Клянусь именем Пречистой, я ее не убивала! Это сделала она, эта ведьма! Она все врет вам!

Но мой голос утонул в гуле толпы.

— Мы услышали достаточно, — ровно произнес судья. — Изир Текарай, вы видели нож в руках обвиняемой?

— Да, Ваша честь.

— Вы видели, как она зарезала им Марси Гарн?

— Нет, я видел только то, как несчастная скончалась у нее на руках, захлебываясь своей кровью.

Толпа снова заревела, стражники плотнее оцепили лобное место.

— Несчастные родители обвиняемой находятся в таком ужасном состоянии, что по понятным причинам не могут давать показаний. От себя прошу вас не судить их за грехи дочери. Как мы услышали со слов свидетеля — и нам нет оснований не доверять им — рукой обвиняемой повелевал сам демон Преисподней. В таком случае родители не в ответе за грехи своих детей.

Судья подошел ко мне так близко, что я почувствовала вонь из его рта. Я попятилась, но веревки не пустили меня дальше, чем на шаг.

— Мы достаточно услышали, Сейлиндейл. Признай свою вину, и твоя смерть будет быстрой. Продолжишь упрямиться, будет только хуже. Поверь, я не люблю мучить людей.

— Но я не виновата, — прошептала я и, не сдержавшись, заплакала. — Я любила Марси. Она была моей подругой. Единственной. Как я могла убить ее? Я не ведьма. Я не одержима. Поверьте мне, пожалуйста...

Судья безучастно вздохнул, точно из-за меня он опаздывает к обеду.

— Будь по-твоему. Советник, исполняйте.

— Слушаюсь, Ваша честь.

Его рот искривился довольной улыбкой. Бросив на меня плотоядный взгляд, советник зашел мне за спину.

— Что вы собираетесь делать со мной?

Никто не ответил. Почему? Почему это происходит со мной? Чем я провинилась перед тобой, Хэо? Ведь ты знаешь, что я невиновна! Не оставляй меня, пожалуйста.

Что там делается за моей спиной? Я слышу приближающиеся шаги. Я мечтала, что, как у Вейго, эта площадь станет местом моего возвышения, моей славы. А становится местом позора. Местом моей казни... наверное. Неужели я сегодня умру здесь? Нет. Это невозможно. Так нельзя! Я отказываюсь умирать!

Воздух разорвал свист, а через миг мою спину пронзила такая боль, что крик сорвался с губ жалким стоном. Снова свист. Я заорала. Я никогда не чувствовала прежде такой боли. Она разрывала когтями мою кожу, словно оголодавший зверь добычу. Ноги больше не держали мое тело. Я повисла на веревках, но боли в запястьях уже не было. Все мое тело теперь сжалось от острой обжигающей боли, возникшей от кнута и прокатившейся, казалось, даже по волосам.

Удар! Тело мое изогнулось от судороги. Я не могу больше!

— Хватит, прошу вас, — всхлипывая, прошептала я.

Судья лениво поднял руку. Удара не последовало.

— Ты признаешь вину? — спросил он. На лице этого человека не дрогнул ни один мускул, точно людей при нем избивали так же часто, как желали доброго дня.

Толпа. Ждет продолжения представления. Две подружки о чем-то хихикают. Старая баба ругает плачущего ребенка. Тупая, кровожадная толпа. Для них мое истязание — хоть какое-то развлечение среди рутинных деревенских дней. Но теперь им будет, что обсудить за рюмкой. Они смотрят на меня, как свора озверелых собак. А я никогда ничего плохого им не делала. Где мои мама и папа? Почему они не защищают своего ребенка?! Разве такое возможно, Хэо?! За что все здесь ненавидят меня? Я не бесовка! Я не заслужила такого!

— Я не виновна, — процедила я каждое слово.

— Что ж...

— Слышите, я не убивала Марси! За что вы все ненавидите меня?!

— Продолжайте, советник.

— Где мои родители?! Мама!! Папа!! Помогите! Я не виновата! Я...

Кнут оборвал мой голос. В глазах потемнело, и в воздухе замерцали звезды. Звезды... никогда не видела их на небе. Наверно, они так и выглядят. Как красиво... Удар! И мое небо почернело. Звезды пропали. Удар...

* * *

— Вставай, шваль поганая.

Открываю глаза и тут же получаю тычок сапогом в живот. Стражник вышел, захлопнув за собой дверь камеры. Обхватив себя руками, я лежу в воде на каменном полу, пытаясь восстановить дыхание. Сыро, холодно, воняет мочой. Прямо перед носом пробежала крыса. От неожиданности я подскочила, налетела спиной на лавку и завыла. Спину точно кипятком обожгло.

— Мне грустно видеть тебя в таком состоянии, Сейлиндейл.

Поднимаю глаза. У двери в камере стоял изир Текарай. Такой чистый, наутюженный, даже тюремная вонь не перебивала аромат его духов.

— Все могло быть иначе. Мне жаль, что дошло до этого.

— Я не убивала Марси.

— Мне совершенно наплевать на эту твою Марси. Но тебя следовало проучить за непослушание.

— Вот как?

— Завтра утром тебя повесят.

— И вы пришли сообщить мне эту хорошую новость?

— Я пришел, потому что хочу помочь тебе, — изир сделал несколько шагов в мою сторону.

— О, вы уже помогли, — я обвила рукой грязную комнатушку с решеткой во всю стену.

— Я подкупил стражу. Я вывезу тебя отсюда этой ночью. Вот, переоденься, — он швырнул на лавку штаны и рубаху.

— Неужели вы все еще хотите жениться на мне, изир? — я не сдержала скептическую усмешку.

— Ну что ты, конечно нет. Ты станешь моей служанкой. И любовницей. Буду иметь тебя, когда захочу и как захочу. А ты будешь покорно смотреть мне в глаза и целовать ноги за оказанную милость.

Так вот, значит, какой выбор дает мне судьба.

— А вот эту штуку я, пожалуй, отдам конюху соскребать дерьмо со своих сапог, — он вынул из кармана нож Вейго.

Рукоятку в виде драконьего крыла я ни с чем не перепутаю.

— Переодевайся, мне осточертела эта вонь, — поморщился изир, засовывая нож обратно за пазуху.

Я молча поднялась на ноги. Отворачиваться он не собирается. Я сглотнула подступивший ком, отвернулась и стянула с себя разорванную кнутом рубаху брата, чтобы надеть на грязное, в запекшейся крови, тело чистую. Как же больно было, когда ткань обтянула изрезанную кнутом спину. Сцепив зубы, поменяла штаны, подвязала рубаху поясом и обернулась к изиру.