Иан К.Эсслемонт Пристань Мертвого Дома

Женщина указала на него, в кулаке блеснул нож. — Говорила тебе, это маленький остров! Взять! — Ее громилы рванулись вперед, Танцор выхватил клинки из ремешков перевязи и заслонил собой Ву.

В тот же миг зашевелились напаны. Привратник Зубоскал хлестнул женщину по виску. Танцор увидел, как закатываются ее глаза, женщина упала.

Трое громил бежали через зал, двое остались у входа. Один наскочил на Зубоскала, но тот уже был голов: перехватил руку, другой рукой уцепился за пояс, поднял мужлана над головой и обрушил на столик. Второй бандит устремился к Чоссу, но тот избежал удара, сам ткнув локтем в горло. Громила упал, хватаясь за шею.

Тощий напан Токарас подхватил стул и швырнул в громилу со шрамами, заставив упасть. Прощай метнула тяжелый нож рукоятью вперед, железный шарик отскочил от черепа нападавшего — а Угрюмая, вскочив на стол, ловко врезала пяткой в висок третьему. Танцор услышал треск ребер, мужчина повалился без сознания.

Сам он опустил оружие, моргая во внезапной тишине. "Чертовски впечатлен. Кто это напаны?"

Дверь кухни открылась, громадный повар Арко вышел, держа под мышками двоих, тоже лишившихся чувств. — Что тут творится, ради Маэла? — вопросил он.

Угрюмая послала ему некий сигнал рукой, одновременно сказав: — Все улажено.

Мужчина удовлетворенно хмыкнул, но тут же помрачнел. — Ну, с этими двумя что делать?

Ву подал голос через плечо Танцора: — Просто выброси со всем остальным мусором.

Танцор видел: повар бросает взор на управительницу, ища подтверждения. Угрюмая кивнула, он тут же радостно крякнул. Танцор поглядел на Ву, однако маг, похоже, не заметил самую важную, безмолвную часть беседы. Малыш изобразил, будто разметает что-то ладонями. — Уберетесь тут, ладно, Угрюмая?

Жилистая женщина недовольно закатила глаза. Ву поманил Танцора наверх. — Давай обсудим.

Танцор стиснул зубы, чтобы ничего не ляпнуть при всех, спрятал ножи и пошел наверх.

В конторе он закрыл дверь и прижался к ней спиной. Ву ходил взад-вперед, шевеля сложенными пальцами. Он выглядел весьма оживленным.

— Видел? — требовательно спросил Танцор.

Ву блеснул крошечными, но яркими глазками. — Да! Чудесно! У меня самые лучшие подручные!

Танцор вздохнул, глянув на потолок. — Не думаю, что это твои подручные.

— И пусть. Цепь ответственности, Танцор. Цепь управления. Теперь пора за работу.

— Работу?

— Да. Травить Геффена. Работники у нас теперь есть.

Танцор резко выдохнул. "Парень бежит за милю впереди лошади, не говоря уже о телеге" . — Давай не будем прыгать с утеса очертя...

Ву уселся за стол. Он выглядел огорченным. — Так что предложишь ты?

Танцор указал за спину: — Еще один разговор.

Ву поднял брови. — Превосходно. Разговаривай сколько нужно. Я должен подумать.

— О чем?

Недомерок оперся локтями о стол, положил подбородок на кулак. Почти закрыл глаза. — О вратах. И как их открыть.

Танцор резко сказал: — Только не устраивай новых испытаний прямо сейчас, ладно?

Но морщинистое, умудренное поддельными годами лицо мага казалось сонным. Танцору хотелось залепить ему пощечину и спросить, услышаны ли его предупреждения... но он только покачал головой.

Шум справа заставил его взвиться, ножи взлетели. На полу лежала шелуха ореха; пока он глядел, упала новая. Танцор поднял глаза к балкам, где сидел проклятый нахт, зверушка Ву. Он уже гадал, куда подевалась гадкая тварь.

Видя его взгляд, зверек оскалил острые белесые клыки и занялся очередным орехом. Ассасин махнул рукой, вызвав ответное шипение, и ушел, захлопнув дверь.

Внизу нападавшие исчезли, как и следы беспорядка. Он нашел взглядом Угрюмую и демонстративно подошел, со стуком передвинул стул. Сел, складывая руки на груди.

Женщина чуть помедлила, затем кивнула и жестом велела прочим напанам отойти — они весьма быстро собрались рядом. Села напротив Танцора и тоже скрестила руки.

— Хочешь выпить? — предположила она.

Он кивнул.

Не отрывая взгляда, она крикнула: — Лучшего вина, Хаул. Два бокала.

Через миг Хаул — грузная и объемистая, полный контраст поджарой служанке — опустила на столик два изящных бокала и графин вина.

Угрюмая налила, оценила аромат и отставила бокал. Она пожирала Танцора глазами, губы напряглись, прямые и суровые. — Итак, — начала она, — вы налетчики.

— Допросили бандитов, да?

— Точно.

— Где они теперь?

— Упали с пирса.

— А если не умеют плавать?

Женщина подняла бровь, показывая: ей все равно. — Не нужно вам было вообще заявляться.

Он фыркнул.

— Не люблю вашу манеру приносить проблемы.

— Заткнись. Я говорю с тобой, не наоборот.

Гнев в глазах женщины был весьма показателен. Не привыкла к такому тону.

Она не сразу сумела разжать зубы и успокоить дыхание; лицо пылало от кипевший внутри злости. Угрюмая натянуто сказала: — Так зачем нам говорить?

— Есть предложение.

Ее взгляд скользнул за плечо молодого человека; Танцор решился оглянуться. Другая напанка, Неумеха, юная, жилистая и полная нервической энергии, выглянула из-за двери. Кивнула, показывая, что все спокойно. Он снова поглядел на Угрюмую. — Уже выставила охранный периметр?

Она коротко кивнула.

— Хорошо. — Он сказал это небрежным тоном, хотя был впечатлен. Выпил вина и чуть опустил голову — по крайней мере антанское, это он смог определить. — С чего бы начать? Капитан, могу я тебя так называть? — Она неопределенно пошевелила плечами. — Итак. Команда напанского рейдера. Разбились на Малазе, где никто не уделит вам лишнего плевка. Почему бы вам не переправиться на материк, а оттуда на Напы? Вы не можете. Выбрали не ту сторону при смене власти, так? — Женщина снова пожала плечами. Выпила, однако он заметил, что бокал остался почти полным. — Суть сделки — корабль, — произнес он.

Женщина вертела бокал в руке. — Мы какой-нибудь найдем, — бросила она яростно.

Настала пора ему пожимать плечами. — Может да, может нет. А мы обещаем твердо.

— И чем вы можете подтвердить обещание?

— Тем, что... — он протяжно вздохнул, ибо собирался начать серьезную игру, — хозяин сего заведения, так уж вышло, ужасный и опасный колдун.

Брови женщины взлетели, она подалась вперед, полная недоверия. Указала пальцем на потолок, неслышно пошевелив губами: "Что? Этот?"

Танцор кивнул.

Он склонила голову набок, изучая его, пытаясь понять — не обезумел ли он, стоит ли принимать всерьез... Закончилось все громким смехом.

Он вовсе не возражал. Наконец Угрюмая закашлялась, бросив: — Чепуха.

Он чуть склонил голову, будто говоря: "Считай как хочешь". — Что вы теряете? Дайте нам месяц, и мы обеспечим судно.

Женщина явно боролась с новым приступом смеха. — А взамен? Чего вам нужно?

— Работайте на нас.

— Если команда согласится.

Танцор кивнул: — Вполне разумно. Что ж... — Он встал из-за стола. — А пока все будет по-прежнему, ладно?

Угрюмая коротко фыркнула и покачала головой, удивляясь то ли его наглости, то ли собственной доверчивости. Это не было откровенным отказом, так что он решил принять это за согласие и вернулся наверх. Взгляды оставшихся в зале напанов преследовали его до двери конторы.

Ву восседал за столом, на который возложил ноги; откинулся на спинку стула, раскрыв рот, похрапывая, забывшись сном.

Танцор проглотил ругательство. Пока он смотрел от входа, мелкая тварь — нахт швырнула в рот Ву мелкий кусок ореховой скорлупы.

Шелуха попала в нос; коротышка лишь фыркнул, продолжая сопеть во сне.

Танцор подошел и согнал тварь со стола. Нахт прыгнул на балку, вереща, разражаясь бормотанием, весьма походившим на осмысленную брань. Танцор же спихнул ноги Ву со стола.

Глаза маг раскрылись, он озирался, охваченный мгновенной паникой. Увидел Танцора и расслабился, сметая с груди шелуху. — Да? Чего? Я тут размышлял.

— Это так называется?— Танцор поднял руку, останавливая ответ. — Новый порядок дел. Найди нам корабль. Немедленно. Очень нужен.

Ву поднял бровь, весьма удивленный: — Неужели? Корабль. — Снова откинулся, сложив кончики пальцев на животе. — Гмм. Интересный вызов.

— Снова нужно подумать?

Ву сверкнул глазами. — Я приложу старания.

— Да уж давай. Нам нужно заиметь корабль.

Ву оправил одежду. — Чего не сделаешь ради твоего счастья...

Глава 4

Вмещавший тысячу служек и жрецов Великий зал храма Д'рек, однако же, отличался тишиной. Тайскренн, превыше всего ненавидевший шум, волнения и раздоры, ценил здешний покой, безмолвную преданность вере и долгу.

И потому был рассержен, слыша нарастающий гул голосов; он был так сердит, что открыл глаза и поднял голову, хмурясь, озираясь в поисках причины беспокойства.

Зилла, соседка за столом, толкнула его под локоть, шепча: — Вот он. Блюститель Телло. Прибыл ночью. Говорят, мчался как ужаленный с самого Семиградья.

Тайскренн поглядел на двери. Жрец в черной с алыми вставками рясе вошел в центральный проход между главными столами. Тайскренн будто увидел пред собой воплощение грубой, напористой мощи. Кряжистый, с бычьей шеей и выскобленной головой, загорелый мужчина излучал власть и волю.

Он не отрывал подбородка от сложенных кулаков, локтей от стола. — И что ему здесь делать? — удивился жрец.

Зилла хихикнула с видом знатока. — Говорят, прибыл подстегнуть мастеров. Будто бы слишком расслабились.

Тайскренн внимательнее поглядел на девицу. Как и у всех, ее брови и волосы были сбриты, как он сам, она носила свободную черную рясу полноправной жрицы. Лоб его сморщился. — И кто такое утверждает?

Она неопределенно повела рукой: — Ну, ходит слух в учебных залах... Тай, тебе нужно быть общительнее. Слушать, что говорят люди.

— Если они будут говорить нечто осмысленное, я снизойду.

Девица пошевелила бы бровями, но их не было. — Что ж, спасибо и на этом.

Блюститель занял место во главе стола, аколиты вернулись к трапезе. Однако важный гость не стал обедать; блестящие глаза обегали обширный зал. Взоры встретились, и Тайскренн поразился, ощущая мастерство, затмевающее способности здешней братии.

Он не стал опускать очи долу, изображая почтение, но постарался изучить мощную ауру гостя. На миг уловив в самом его сердце странный "цвет", не встречавшийся у других знакомых.

Блюститель разорвал контакт, отведя глаза, и принялся о чем-то беседовать с соседом. Тайскренн нахмурился и вновь уткнулся лбом в пальцы, размышляя.

Реверберации гонга обозначили конец отведенного для трапезы времени. Тайскренн поглядел на оставшуюся полной миску. Почему-то ему вовсе не хотелось есть. Грубая природность этого действия вызывала тошноту. Жалкая плоть; все, что он ищет и чего желает, требует оставить ее далеко позади...

Группа служителей остановилась у стола, приветствуя Зиллу. — Пойдешь в общие покои? У нас есть время.

Зилла протянула руку Тайскренну. — Идешь?

— Нет, спасибо.

Юный аколит скорчил рожу. — Только не золотой мальчик. Уверен, мы для него недостаточно хороши.

Тайскренн поглядел на паренька, отставшего от него в занятиях на несколько лет. Покачал головой: — Нет. Мне просто не интересно всё, на что вы тратите время: шутки и розыгрыши, скрытые заигрывания, предсказуемые уколы и глупые сплетни. Все так тривиально и скучно.

Обида на лицах служек удивила его. Зилла махнула им рукой, сказав: — Я догоню, идите, — и сверкнула глазами. — Это называется дружить, Тай.

— Ни с одним из этой группы мне не интересно заводить настоящую дружбу. Они лишь желают заполнить свободные часы развлечениями и пустыми забавами. Не вижу причины их развлекать и уж конечно, они меня ничем не развлекут.

Зилла склонила голову, словно заново изучая его. — Тай... Иногда... — Она вздохнула. — Полагаю, еще это можно назвать весельем. Попробуй ощутить его хоть раз.

— Я же говорю: не нахожу в этом ничего веселого. Скорее нахожу боль.

Девица возвела очи к потолку, изображая отчаяние. — Благая Д'рек! Зачем мы с Корсденом старались? Так варись в собственном соку. Я ухожу.

Оставшись один, он вновь уперся подбородком в кулак. Вариться? Его постоянно занимали таинства высших уровней управления Садком; сейчас он уловил необычный новый оттенок, принесенный Блюстителем... что это, своего рода приглашение в более высокий эшелон культа? К мистерии, о коей он до сих пор не осведомлен, как неготовый? Но он не замечал ничего похожего в старших жрецах храма.

Что же здесь варится? Он не был уверен.

Может быть, стоит прогуляться. Движение всегда помогало ему думать.

Тайскренн оторвался от стола и направился в темные закоулки храма, на пути, всегда облегчавшие душу. Там он не раз ощущал истинное утешение темноты, чувствовал вокруг — о избранный миг! — глубокие, медленные отзвуки биения сердца самой Осенней Змеи.

* * *

Следующим утром Тайскренн предался медитации. Сел скрестив ноги на холодные камни пола своей кельи, спрятал руки в широкие рукава, чтобы не мерзли пальцы. Единственным освещением служило узкое окошко под потолком, сквозь которое струился дневной свет, скорее походя на туман.

Хлипкая деревянная дверь была закрыта. Лишь в одиночестве решался он исследовать Садки, раздвигать границы познанного. Именно путем постоянных проб — благодаря необычайной терпеливости и ловкости — он проник в странные регионы, где границы и свойства Садков казались сливающимися и расплывающимися. Тюр и Телас соединялись, ведя к более основательному, сложному и далекому королевству, никак не связанному с человеческой расой.

Тюр, как ему виделось, является лучшей отправной точкой таких исследований. Увы, Тюр был воспрещен, ибо являлся инструментом надоедливой Чаровницы, Королевы Снов.

Стук заставил подняться голову. Он покинул Садок, кашлянул, смачивая горло, и довольно сердито сказал: — Да?

Снаружи донесся женский голос: — Вас призывают в присутствие Ифелла.

— Хорошо. — Он встал, потер ноги, чтобы вернуть чувствительность, и направился в покои самого верховного жреца, Демидрека.

Дверь оказалась открыта. Дым ароматных дров и каждений плыл толстыми щупальцами, но не мог превозмочь мощные миазмы давно прогнившей плоти. Внешняя комната, как всегда, была полна обычной сворой — лекари, чтецы Колоды Драконов и прочие ловкачи-консультанты. Иные приезжали из весьма далеких стран. Тайскренн считал их мелкими талантами, а иногда откровенными шарлатанами. Однако они утешали Демидрека в его болезнях и немощах, так что он предпочитал попросту не замечать их.

Молодой жрец прошел через приемную, но по пути был пойман — длинные женские ногти впились в рукав, потянули за руку. — Тайскренн, да? — сказала гостья с талианским акцентом.

Он хмуро взглянул на невысокую темноволосую женщину. — Да.

— Нам нужно обсудить усиливающий потенциал неких снадобий в исследовании садков.

"Лучше пусть мне вобьют стальные гвозди в глаза, женщина. А еще лучше — в твои". - Благодарю... но меня ждут внутри.

Она придвинулась и шепнула на ухо: — Блюститель уже там. В нем есть что-то тревожащее. Вы тоже заметили, верно?