Наконец до сознания дошло и то, что ко мне обращаются. Что и оторвало от самосозерцания и самоощущения. На лице была маска с аудио системой, меня спрашивали снаружи.
— Как вы себя чувствуете?
По голосу я узнал коммандера Штерн, хотя не видел ее перед цилиндром. Там за приборами суетилась Ядвига с ассистентами.
— На удивление отвратительно, но гораздо лучше, чем обычно после ваших процедур.
Мой вымученный юмор был проигнорирован.
— Сейчас цилиндр сменит положение. С вас снимут часть маски.
Цилиндр и впрямь наклонился, жидкость по консистенции скорее близкая к сильно разбавленному киселю спала до подбородка. После этого манипулятор снял лицевую часть маски.
— Вам сейчас вводят тонизирующие и укрепляющие препараты. После этого мы переходим к оконечной фазе модификации органов. Она, к сожалению, должна проходить под прямым контролем. Следовательно, чтобы ее отслеживать, вам не будут вводить сильных обезболивающих. А процесс перестройки и модификации будет болезненным. По этому, не стесняйтесь кричать и указывать, что больно, если мы этого не фиксируем или не видим. Старайтесь четко и полно отвечать на вопросы, как бы вам плохо не было. Это в ваших же интересах.
Все дальнейшее было похоже на затянувшийся ночной кошмар, только происходило в реальности.
Длинные иглы инъекторов. Настойчивый голос требующий говорить о том, что чувствую или напрягать те или иные мышцы и органы.
Периодически меня все-таки усыпляли, толи сами уставая, толи, давая моей нервной системе истерзанной болью и бушевавшими чувствами передышку. Потом, снова приводили в чувство и все повторялось.
Наконец цилиндр был сдвинут и я оказался на столе. Большая часть трубок и катетеров была уже снята. И даже ранки от их ввода зажили на коже. Она была чистая, будто их и не было. Но облегчения я не чувствовал. Все тело горело, и не столько кожные покровы, как изнутри. Было такое впечатление, что у меня очень сильный жар.
Меня перевернули, стол изменил форму. Теперь я висел на нем животом согнутый практически пополам. Не знаю, что они там делали сзади, но это было, как все что со мной вытворяли, чертовски больно.
Во время небольшого перерыва, когда вокруг меня ходила Ядвига, проверяя состояние и снимая показания приборов. Когда она склонилась, проверяя реакцию зрачков, пользуясь тем, что изо рта вынули капу и из носа трубки, шедшие далее в горло, спросил
— Это ты так мстишь за то, что было на берегу реки?
Она, пользуясь тем, что мы в тот момент были заслонены от других приборами на стойке, стянула с лица повязку и поцеловав, тихо ответила
— Дурак. Там все было хорошо. И спереди и сзади. То, что мы делаем в условиях спецификации. Кожные покровы, мышечная и мускульная системы. Организм должен быть подготовлен полностью. От мышц ног, до сердца и даже мышц лица.
Затем экзекуция повторилась с новой силой. На что это было похоже? Затрудняюсь сказать. Наверно на акупунктуру в исполнении извращенца. Причем, касалась она даже внутренних полостей. А это черт меня возьми, не клизма при запоре. Скорее это разрешение запора после съеденного мешка сухарей. Вот только с точностью наоборот, когда лезет не из вас, а в вас. При этом вы еще должны контролировать процесс, сжимая мышцы сфинктера и те, о которых ранее даже не подозревали. Но теперь узнали, ибо они теперь зверски ноя и болея, напоминали о себе.
Когда меня опять милостиво усыпили, не запомнил. Очнулся уже в боксе. Состояние было более менее приличным, но жар еще ощущался. Голова была затуманена лекарствами, и я просто лежал, глядя на входной тамбур. В котором не замедлили появиться мои командиры со свитой. Видимо приборы, подключенные ко мне, бессовестно сдали меня с потрохами.
Этот бокс был гораздо больше того, в котором я практически жил все время проведенное здесь. Кровать более похожая на операционный стол была посредине помещения.
Сдернув с меня укрывающий покров, быстро осмотрели. И отойдя к приборам и поколдовав с ними, признали годным к приведению в горизонтальное положение. Этим команда Пшесински уступила место подле меня коммандеру Штерн.
Выполнив ее приказание встать возле кровати, проделал это на удивление легко. Самочувствие было как при гриппе. Когда есть температура и ломит тело, но ходить можешь.
Штерн что-то выспрашивала у Ядвиги, и я получил время оглядеться.
Тут кстати было не меньше всякой аппаратуры, чем в зале, где стояла клановская медицинская установка. Штерн с интересом оглядывающая меня, как и все была одета в медицинский комбинезон. Но не стандартный, а прилегающий к телу, его или очень похожий, носили под полным изолирующим медицинским комбинезоном. Видимо они пришли ко мне с операции или чего-то подобного.
Я уже говорил, что коммандер была красивой женщиной. Так теперь было видно, что у нее потрясающее для ее возраста не только лицо, но и фигура. Я заметил это, только сейчас. Подумав о том, что тут может быть заслуга не только плотно облегающего тело комбинезона, но и подбора кадров обусловленного профессией. Скосил взгляд на Ядвигу, сравнивая с ней. Ее то я и видел, и так сказать ощущал, совсем недавно близко и подробно. От этих игривых мыслей меня отвлек мой орган возбужденный итогами сравнения. Он с такой резвостью поднял голову, реагируя на мысли, что меня невольно согнуло по палам от резкой боли в паху.
Все вокруг меня, забегали как ошпаренные. Ядвига и Штерн моментально оказались на коленях рядом со мною. А от стоек, что-то быстро и громко выкрикивали ассистенты. Но не заполошно, как при сбое или аварии, а возбужденно и даже восторженно. Скрученный болью до скрипа зубов и темноты в глазах, я едва не падал.
Штерн, что-то говоря мне в ухо, помогла опереться на стол и стала разгибать меня. Массируя мне низ живота.
В себя я пришел от того, что она перешла от массажа мышц живота к органу, вызвавшему такую болевую реакцию. И всадила прямо в него несколько доз чего-то из инъектора принесенного на ее крик Ядвигой. Это немного ослабило боль, а может, просто отвлекло меня от самосозерцания в себе, этой боли. Переведя взгляд на тот орган, который ее вызвал.
Вернее сначала, мой взгляд сконцентрировался на руках Штерн, ощупывавших и вертящих орган, послал в мозг образ того, что до этого у меня не было, но теперь было частью меня.
Он стал, как мне тогда показалось, просто неимоверно огромен. Рука Штерн с трудом обхватывала его массируя. От этих наблюдений меня отвлекла Ядвига, которая встав на колени рядом со Штерн, закрыла своей головой и плечами происходящее далее. В ее руках был следующий пневматический инъектор, и она крутила на нем дозатор.
Инъекции на фоне общей боли воспринимались скорее как просто тычки. Руководствуясь указаниями Штерн она буквально покрыла ими орган моей и их, общей озабоченности. Вместо того что я ожидал, облегчения или снижения боли, меня снова пронзила боль в моем несчастном органе с которым производили экзекуцию.
Буквально сведенный ей я даже присел, упершись спиной и локтями в кровать. Из всех сил, стараясь не очень сильно материть свое непосредственное начальство. Благо разрешения кричать никто еще не отменил, чем и воспользовался, изобретая новые формы мата изложения. Кстати, даже стало полегче терпеть. Хотя от последнего болевого удара, голова наполнилась шумом и грохотом пульсирующей крови. Впечатление создавалось такое, что сердце, подпрыгнув, зависло где-то меж ушей.
От столь увлекательного занятия как самосозерцание и мата изложения, меня снова отвлек мой многострадальный орган. С каждым ударом пульса, наполняемый кровью, он стал расти еще далее в длину и более в объеме. Теперь он напоминал прогнутый по середине эллипсоид, увенчанный головой напоминавшей формой и цветом огромный плод переспелой клубники. Кожный покров обтягивал тело органа так плотно, что она была полностью открыта. Вены на нем, то едва угадывались, то вздувались при напряжении оплетая его словно сетью. Сквозь шум и удары пульса в голове, на грани узнаваемости, раздался возглас Штерн.
— Довольно препарата! Теперь вводите нейтрализатор и фиксатор! Начинаем фазу фиксации!
Закрыв глаза и сжав зубы, я старался собраться и сосредоточиться. Инъекций уже не чувствовалось. Но случилось то, что сразу почувствовалось и заставило открыть глаза. Нечто мягкое, влажное и горячее надвинулось на пульсирующий орган, отвлекая и приглушая боль.
3068 год.
Периферия.
Пояс Астероидов.
Планетарная система Квозанг.
Закрытый объект.
Трудный год.
Подготовка к 'Циклу'.
"Конечная фаза"
Коммандер Штерн, не скидывая комбинезона и только открыв клапан, угнездилась на нем, введя его в себя. Придерживая меня за плечи, она одними ногами начала двигаться, перемещаясь собою по нему вниз и вверх. Более того, она умело сжимала его собой, массируя телом при движении в направлении головы.
Сквозь боль пробилось острейшее желание. Но поддаться ему не дал строгий окрик
— Контролируйте себя лейтенант! Привыкайте ВСЕГДА контролировать свои желания!
Боль все более приглушалась накатывающей смесью желания и удовольствия. Когда они смешались настолько, что уже было непонятно что сильнее, меня охватило какое-то оцепенение. Звуки казались размазанными, ушли в низкие тона. Перед глазами, все будто застилала пелена.
Из этого состояния меня вывело то, что кто-то хлестал по щекам и совал под нос чертову вату с жутко вонючей гадостью.
— Пейте!
К моим губам сунули тубу с какой-то жидкостью. Жадно глотая содержимое, я окончательно вернулся в сознание. Штерн еще была на мне, а я в ней. Тубу в рот сунула Ядвига. Под меня, кто-то заботливый подоткнул низкий медицинский табурет. Штерн таким образом, сидела на моих коленях, пристально наблюдая за моими глазами.
— Пейте еще! Пока не покажется, что больше некуда!
В жидкости кроме стабилизатора видимо было намешано укрепляющее и еще что-то. И я честно пил даже давясь пока не почувствовал, что живот переполнен, и сделать даже глоток более, невозможно.
Штерн поднесли выносную панель прибора и она, посмотрев на нее, скомандовала
— Продолжаем!
Но скомандовала она более себе. Помогла мне облокотиться на кровать и продолжила. Ассистенты стояли, воткнувши носы в приборы. Ядвига стояла рядом с экраном и выносным пультом. Двигалась только Штерн. Боль практически ушла, и на ее место с еще большей силой вернулось желание и эйфория от получаемого удовольствия. В какой-то момент они стали такими сильными, что только кусая губы, удавалось не поддаться на желание двигаться в ответ. А затем опять чуть спали.
Штерн словно почувствовав это, сделала несколько резких движений и встала с меня.
— Что у нас?
— Пик. Хороший пик, и выход на плато по всем параметрам!
Штерн, повернувшись ко мне, крепко поцеловала в губы. Стало видно, что лицо ее покрыто бисеринками пота и комбинезон темнеет его пятнами.
— Ну, мой дорогой. Похоже, ты полностью оправдал все ожидания. Осталась сущая мелочь и можно еще боле развивать полученное.
Она взяла у подошедшей Ядвиги контрольную панель.
— Ты готова?
— Да препарат введен, я уже чувствую его действие.
— Тогда вторая часть. Приступай по плану.
Ядвига подошла ко мне с ненавистным уже инъектором.
— Животом на стол.
Все же это был стол. Улегшись на него лицом и пытаясь разобраться в ощущениях, упустил момент, когда Ядвига, смело засунула длинное жало инъектора прямо в попу. Двигая им по кругу, точнее по исходящей спирали, она сделал несколько инъекций в стенки прямой кишки. И когда там, куда они были сделаны, взорвались болевые бомбы, дернула меня за руку.
— Вставай! Отодвинься.
Протиснувшись между мной и столом, она привстав на цыпочки и помогая себе руками вдвинула все еще не спадающую и налитую желанием голову моего члена между своих ног. Клапан на ее комбинезоне, тоже был открыт. И будто почувствовав мою не уверенность, с непонятной мне злостью прикрикнула
— Давай, действуй. Я под препаратом, вытерплю!
Затем чуть смягчившись, пояснила.
— Ты должен это сделать. Модификации при неестественных ощущениях рецепторов и сенсоров тела, проходят не штатно.
Как известно желание начальника, а уж в таких обстоятельствах и такой форме, непременно стоит выполнять как самый строгий приказ. Тем более, что нечто подобное уже между нами происходило. И кстати, мне тогда очень понравилось. Правда стоит признать, в нынешних обстоятельствах выглядело несколько, как бы сказать, слишком "по медицински".
Единственно, что вызывало резкое недовольство, то что меня не предупредили о данном этапе. Хотя, мог бы и сам догадаться.
Ядвига, тем временем, легла грудью на стол, мне осталось только вдвинуть в нее желавший этого орган еще глубже. Он вошел с натугой моментально вызвавшей как в нем самом, так и вообще во мене, бурю страсти от смешения желания и получаемого от мельчайшего движения удовольствия. Боль в попе сейчас только способствовала возбуждению и подъему этих чувств.
Еще, на них сказывалось и то, что Ядвига, мне нравилась. Не только из-за того случая на берегу. Просто с первой встречи, казалась привлекательной и нравилась как женщина.
Стараясь не обезуметь от накатившего, я пытался отвлечься. Сосредоточить мысли на том, зачем они были в комбинезонах. Когда успели отстегнуть клапаны, были ли они вообще застегнуты. Но это удавалось слабо. Видимо, Ядвига меня чем-то зацепила еще в первый раз гораздо глубже, чем я думал до этого. Ее вагина была очень жаркой и тесной. Каждая фрикция вызывала такое удовольствие, что ноги невольно подкашивались. Пришлось из-за этого облокотиться на стол локтями. При движениях касаясь ее, и остро ощущая ее запах, возбуждался все более и сам не заметил, как взвинтил темп. В глазах снова, будто все застлало туманом. Неосознанно найдя ладонями ее груди, сжал их и прижался лицом к затылку. Кровь бешено застучала в висках, начал задыхаться, но ощущения усталости не было. Была жажда, реальная жажда и жажда получения еще большего наслаждения, которая затмевала все. Рядом что-то говорили, но мне было не до всего этого. Я выпал из окружающего мира. Время будто остановилось. Подомною Ядвига зашлась в крике, но это только распалило. Неожиданно, сзади кто-то быстро и уверено что-то вставил в попу. Это вызвало всплеск боли смешанной с эйфорией в члене. Он, стал от этого еще тверже. Замерев, от неожиданности, понял. Боли, как от тех чертовых клизм которыми меня мучили в цилиндре, не было. Исколотый изнутри анус отозвался на вторжение на равнее с болью, не меньшим пароксизмом желания. И это, толкнуло на новые фрикции. Сзади, то что в меня вставили, когда я вновь вошел в Ядвигу, немного отступило. Но только я возобновил фрикции, стало с силой на противоходе с силой так же ритмично входить в меня. И это, вместе с болью, снова и снова вызвало в анусе пароксизмы удовлетворения и желания. Более того, когда боль смешалась с удовольствием, и как бы спала. Ощутил им, что то, что в меня вставлено, теплое и живое. И это, не отталкивало, а возбуждало желание.
