Три минус два. Книга 1. Под чужими штандартами

— Это не совсем то же самое.

— Почему?

— Видите ли, Алексей Сергеевич... — похоже, Семенов тоже раздумывал, что именно говорить собеседнику, — вы — одаренный. Использовать слово "экстрасенс" у нас считается дурным тоном, потому что оно далеко не в полной мере отражает наши возможности и умения. Так вот, вы — одаренный. И ваш дар очень сильный. Настолько сильный, что пройти мимо вас мы бы в любом случае не смогли. И когда у нас появились одаренные, которые могут перемещаться во времени, у нас появилась мысль совместить такие перемещения с привлечением и обучением молодого и очень перспективного одаренного. Знаете, такая одаренность обычно отчетливо проявляется в более зрелом возрасте, а у вас это случилось уже в юности.

— А чем я нынешний вам не подхожу? — ревниво спросил Гарин.

— Ну почему же не подходите, подходите, — примирительно начал Семенов, но тут же добавил: — Но вы же должны понимать, что учить молодого человека и легче, и выгоднее.

Да уж, тут все предельно понятно. И, похоже, пока что Семенов играет честно — иначе наплел бы что-то красивое и возвышенное. Что ж, таким поведением партнера надо пользоваться.

— Кстати, Игорь Лямин так мне и не сказал, в чем смысл этого обучения. Точнее, в чем его выгода для вас, раз уж вы именно о выгоде заговорили.

— А вы его спрашивали? — заинтересовался Семенов.

— Еще перед началом обучения, — сказал Алексей. — Он обещал вернуться к этому разговору позже, но...

— Что ж, — тяжело вздохнул Семенов, — придется тогда рассказывать мне... Вам, Алексей Сергеевич, наверняка приходилось слышать о так называемых "местах силы". И скорее всего, эту информацию вы воспринимали скептически.

— Не только слышать приходилось, но и бывать тоже, — признался Гарин. — Потому и считаю все эти разговоры шарлатанством.

— Есть немного, — согласился Семенов, — но, поверьте, связано это лишь с тем, что все такие места, известные на Земле, к настоящей силе отношение имеют весьма отдаленное. Мы же перемещаем наших людей в настоящее место силы. Там одаренные поднимают свои возможности на новый уровень, намного более высокий.

"А красиво излагает, — подумал Алексей. — Где, интересно, он так научился?".

— И на какой? — спросил он.

— На какой? — переспросил Семенов. — Ну, например, пусть и не все, но многие получают возможность мгновенно перемещаться практически в любую точку пространства.

— Так уж и в любую? — у Гарина возникло и стало заметно расти подозрение, что Евгений Васильевич вешает ему на уши макаронную продукцию.

— Я сказал "практически в любую", — напомнил Семенов. — И как вы думаете, где Игорь Лямин приобрел умение перемещаться во времени?

Да, вот это Алексей упустил. Если возможно перемещение во времени, то телепортироваться, или как там это у них называется, в пространстве не настолько уж и невероятно.

— Хотите сказать, что Игорь готовил меня к попаданию в это самое место силы?

— Ну, в общем, да.

— А в частности?

— А в частности... В частности, нам нужны одаренные. Очень нужны. Да, мы много им даем. Но и от них нам нужно немало.

— Подробнее с этого места можно? — Гарин заинтересовался по-настоящему.

— Не боитесь? — весело спросил Семенов. — Во многих знаниях многие печали...

— Вы мне еще пригрозите, что подписку возьмете о неразглашении, — так же весело ответил Гарин.

— Нет, подписку брать смысла нет, — Семенов, похоже, был этим обстоятельством разочарован. — Ну, вы понимаете.

Чего ж тут не понимать! Наказать за нарушение клятвы, заверенной подписью, Семенов, конечно, мог... Но только смертной казнью. А люди ему нужны, так что такое наказание ему же никак и не выгодно.

— В общем, — начал Семенов, — мы называем себя Орденом Силы. — У него получилось произнести название ордена так, что заглавные буквы воспринимались таковыми даже на слух. — Наш орден контролирует часть планеты Омнис, того самого уникального места силы, о котором я вам сказал. Другая часть Омниса находится под контролем Железной Лиги...

— То есть у вас там война и вам нужно пушечное мясо, — продолжил Алексей.

— Ну зачем так грубо? — обиделся Семенов. — Во-первых, войны пока нет, с Лигой у нас перемирие. Правда, оно такое...

— Гибель Лямина — тоже перемирие? — жестко спросил Гарин.

— Да, — не стал юлить Семенов.

— Интересное оно у вас... Прямо Минские соглашения, — невесело усмехнулся Алексей.

— Какое есть. Да и потом, действует оно только на Омнисе и в какой-то мере на Земле.

— Даже так? — заинтересовался Гарин. — Хотите сказать, вы и на других планетах бываете? И даже воюете там?

— Я же сказал, для одаренного, прошедшего Омнис, перемещаться в пространстве — не проблема, — укоризненно напомнил Семенов.

— Извините, — немного сконфузился Алексей. — Сами понимаете, для меня это воспринимается с трудом.

— Ничего, привыкнете. Со временем.

— Да, наверное, — признал Гарин. — А чем ваш Орден отличается от Лиги, кроме названия?

— Хороший вопрос... — озабоченно сказал Семенов. — Давайте так. Мы сейчас простимся и встретимся снова, скажем, двадцать первого числа. Здесь же, в это же время. Просто сейчас сюда идут полицейские, и идут по мою душу. В мои планы встреча с ними не входит, так что я откланяюсь. Я обещаю вам, что проблема, которую мы создали московской полиции, в ближайшие дни станет несколько менее острой, а в течение двух-трех недель исчезнет вообще. И в любом случае двадцать первого с меня — экскурсия на Омнис. Там я вам подробно расскажу и о нас, и о Лиге, и о многом другом. Вас так устроит?

Если честно, Алексея не устраивало. Ответ на свой вопрос очень хотелось получить здесь и сейчас, да и выспросить Евгения Васильевича насчет того, как он собрался решать проблемы с расследованием исчезновения людей, тоже очень-очень хотелось бы. Но чуть поразмыслив, Гарин пришел к выводу, что воспрепятствовать Семенову уйти он сейчас вряд ли сможет, так что пусть уходит. С Максом он как-нибудь сам разберется. Пришлось сказать, что его так устроит, и осталось лишь посмотреть, как Семенов, на ходу надевая куртку, быстро двинулся к выходу, а минуты через три полюбоваться на разочарованные лица группы спортивного вида мужчин в штатском. Однако любовался он недолго — из-за спин оперативников вышел Макс. И выражение его лица ничего хорошего Алексею не предвещало.

Алекс Гарин, февраль 1994 года иной реальности, Москва

— Гарин, экстрасекс хренов, ну признайся, гад, что ты меня приворожил! — Иринка не кричала, говорила и даже не шептала — она буквально мурлыкала, да еще и ластилась к нему, как большая кошка.

— Иринк, я тебе сколько раз говорил — я экстрасенс, а не колдун и не гипнотизер. Не умею я привораживать, — лениво отбивался Алекс.

— Ага, не умеешь, я прям так и поверила. Я вообще такая доверчивая-доверчивая, ммм... — ловкие ручки женщины принялись поднимать Алексу, скажем так, градус желания.

Внушить Иринке (да-да, именно так — попытки называть ее Ирой Зеленцова по-прежнему пресекала, но против Иринки ничего против не имела), что она влюблена в него без памяти, оказалось на удивление несложно. И все было бы просто отлично, но с природой не поспоришь, и свою феноменальную стервозность Зеленцова умудрилась не потерять, даже окунувшись с головой в море любви. Очень скоро Алекс заметил, что Иринка настойчиво приучает его к семейной жизни и к себе в качестве супруги. Причем выражалось это не только в периодических беседах на тему тяжестей и горестей, испытываемых женщиной от неопределенности ее семейного положения, но и в действиях, которые должны были показать Гарину, как хорошо будет ему жить с такой женой. Борщ, правда, еще ни разу не варила, зато кучу остальных блюд в ее исполнении Алекс уже перепробовал. Справедливости ради стоило признать, что готовила Зеленцова превосходно, но в представление Гарина о комфортной жизни гораздо лучше вписывались периодические походы в рестораны или менее пафосные заведения, а никак не совместное проживание с женой, пусть и понимающей толк в кулинарии. Создал, блин, проблему на свою голову...

Впрочем, что-то он опять разворчался. На самом деле приятностей и пользы от новой любовницы пока что было куда как больше, нежели проблем. Во-первых, имел успех их первый совместный выход в свет на праздничный вечер в Центральном Доме Советской Армии. Все-таки парой они смотрелись до крайности эффектно, так что их заметили. Алексу даже удалось пообщаться с одним генералом, и пусть сего доблестного военачальника привлекла фигура Зеленцовой, но уже через несколько минут он с куда большим интересом вертел в руке визитную карточку с выполненной классической антиквой надписью "Алексей Сергеевич Гарин, сертифицированный целитель", тем более Алекс успел заранее написать на обороте парочку фамилий, обладатели которых наверняка самым наилучшим образом отрекомендуют его генералу, а потом и тот запустит информацию об исцеляющем экстрасенсе по генералитету. Генералы, как известно, люди немолодые, да помимо всяческих болячек у них еще и последствия боевых ранений случаются, так что знакомство обещало стать еще одним источником регулярного поступления денежных знаков.

Во-вторых, в постели Иринка в одно тело давала ему едва ли не больше удовольствия, чем Вика с Кариной на пару. Все же с этими соплюшками удовольствия были более техническими, если можно так выразиться, а сравнить их с Зеленцовой по эмоциям, которые он получал, овладевая каждый раз этой женщиной... Нет, можно, конечно. Только получится в итоге небо и метро. Причем изображать общественный транспорт будут именно две юных барышни.

Ну и, в-третьих, в те моменты, когда Алекс давал слабину и позволял Ирине изображать демо-версию своей жены, он получал выгоды и преференции не только в виде всяческих сытных вкусностей. Наводить и поддерживать чистоту в квартире, поддерживать в порядке одежду, обувь, белье и прочие вещи — все это получалось у Иринки на удивление качественно, а главное, быстро. Так что пусть строит на него матримониальные планы, ему пока что от этого не убудет. В конце-то концов, надоест — так и внушит ей, что пора расставаться.

Во всяком случае, именно сегодня иринкины поползновения ему не грозят. Сегодня мадемуазель Зеленцова изображать мадам Гарину не будет, потому как на ночь уедет домой по какой-то своей надобности, вникать в которую Алексу было совершенно неинтересно. Так оно и вышло — после бурного секса и теплого душа Ирина начала собираться.

Посадив даму в такси, Алекс зашел обратно в подъезд и чисто машинально глянул в прорезь почтового ящика. В ящике что-то белело и через минуту Алекс держал в руке чистый, без подписи, конверт — заклеенный и явно не пустой. Предчувствия по поводу полученной почты Алекса воодушевили, и не зря. Вернувшись в квартиру, он извлек из конверта письмо, отпечатанное знакомым уже компьютерным способом:

"Уважаемый коллега!

Доброжелательный коллега".

Алексей Гарин, ноябрь 2018 года, Москва

— Леха, блин, ты вообще что себе позволяешь?! — бушевал Макс. — Я вот сейчас задержу тебя на хрен и будет тебе допрос свидетеля!

— И нарвешься на пятьдесят первую статью, пункт первый, — спокойно ответил Алексей. (1)

— Грамотный, чтоб тебя, — Макс вроде бы начал успокаиваться, но явно находился в самом начале процесса.

— Ну да, грамотный, — согласился Гарин. — А ты чего хотел? Лучше отправь своих коллег по другим делам, а мы с тобой поболтаем о делах наших, раз уж встретились.

(1) Гарин ссылается на 51 статью Конституции РФ, п. 1 которой гласит: "Никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников, круг которых определяется федеральным законом".

От такого варианта майор Колесников отказался, но тут же и согласился насчет встречи вечером. Вечером, однако, сработало известное правило о том, кто предполагает, а кто располагает, так что встречу пришлось перенести еще на день.

А следующим вечером Макс, едва водрузив на стол баллоны с пивом, огорошил Алексея неожиданным известием:

— Жена Семенова сообщила, что ее муж нашелся.

— Быстро, — хмыкнул Алексей.

— Что быстро? — не понял Макс.

— Семенов обещал мне, как он выразился, снизить остроту проблемы московской полиции с "висяками". Вот я и говорю — быстро он начал обещание выполнять. Я так полагаю, в ближайшие дни такие сообщения пойдут косяками, а недельки через две найдутся вообще все наши пропаданцы.

— Кроме Лямина, — напомнил Макс.

— Сравнил, значит, пальчики, — отметил Гарин.

— Сравнил, — подтвердил Макс. — Ты-то откуда знал это заранее?

— Я Игоря узнал по фото в морге. Мы с ним когда-то давно были знакомы, — Алексей решил ограничиться минимумом информации, благо, в свое время благоразумно не рассказывал о Лямине никому вообще, даже Максу.

— Извини, не знал, — Макс отвел глаза в сторону, однако тут же снова повернулся к Алексею. — Но это убийство. И его раскрытия от меня в любом случае будут требовать.

— Требовать, говоришь... Ну да, будут. Если ты оформишь его как положено. Кстати, не успел еще?

— Пока нет, — поморщился Макс. — Как-то меня не вдохновляет, что человек убит за три с половиной десятка лет до того, как пропал.

— Да-да, — кивнул Алексей. — А теперь представь, что все ты оформил, дело возбудили... И сразу же подумай, кто возьмется за твои мозги первым — любимое начальство, психиатры или, как ты их называешь, фээсбилы?

Колесников задумался. Леха прав, тут проблем хапнешь столько, что мало не покажется. А с другой-то стороны... Тела нет. Сверка пальцев этого Лямина с базой данных официальным порядком пока не запущена. Так, может, и не запускать ее вообще? Как говорится, нет тела — нет дела. А то ведь с таким делом что в психушку загреметь, что к фээсбилам — только в путь! Оно ему надо?

— И заметь, есть еще один повод для драки между психиатрами и фээсбэшниками за твою тушку, — продолжил Гарин.

— Это еще какой?

— Боюсь ошибиться, но, кажется, я скоро точно узнаю, куда именно наши потеряшки уходят.

— Ага, в далекую-далекую галактику, — язвительно уточнил Макс.

— Будешь смеяться, но, скорее всего, именно туда, — в тон ему ответил Алексей. — Вот и смотри, насколько тебе такое дело нужно. А так — ну, пропали люди, так нашлись же! Гибель Лямина вообще вынесешь за скобки и останется у тебя один-единственный труп, найденный на железной дороге. А одно убийство в качестве "висяка" выглядит намного лучше, чем два, да плюс еще восемь с лишним десятков пропавших без вести.

— Ну... — Макс замялся. — Вообще-то да, лучше. А если еще они не будут махать в Москве своими лазерными выкидухами и резать друг друга почем зря, то я буду почти что счастлив.

— Этого я тебе, сам понимаешь, обещать не могу, — развел Гарин руками, — но меры принять постараюсь.