Дурная кровь

Барон Самди говорил вкрадчиво и очень убедительно. Он предлагал сделать хоть что-то, когда предлагают ничего не предпринимать и просто ждать.

"Но я ведь обыкновенный человек, — отозвалась я неуверенно. — Как я могу бороться против вампиров?"

"Ты не обыкновенный человек. Ты одержимая лоа. Если ты только пожелаешь..."

Что сказать, я просто не знала...А еще меня ужасно нервировало это "одержимая лоа"... Что для меня это на самом деле значит, кроме возможности занимать у Ди силу? Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. И даже учитывая, что прежде Барон Самди мне помог...

"Подумай, девочка Дюпон. Ты всегда можешь позвать. И мы с тобой поможем друг другу".

Очень смешно...

Словно бы обыкновенная девчонка может помочь божеству...

— Эй, Дюпон, — помахала у меня перед лицом рукой Мари. — Ты где витаешь?

Оказывается, моя мысленная беседа с лоа не прошла незамеченной.

— Да так, — виновато улыбнулась я, — просто задумалась. Ничего особенного...

Но все находящиеся в машине трактовали мое молчание иначе. Впрочем, иначе и быть не могло, ведь мы уже остановились около дома моей подруги и она должна была выйти наружу. Вот только я мешала.

— Не стоит так сильно переживать, Тесса, — сказала дядя, когда мы попрощались наконец с будущей мамбо. — Я приложу все усилия, чтобы пострадало как можно меньше людей.

Близнецы замерли, вслушиваясь в слова отца как бандерлоги в слова Каа.

— Как можно меньше... — горько произнесла я. — Стало быть, вы тоже понимаете, что уберечь всех не удастся.

На сторону дяди встал пес.

— Дюпон, все равно не удастся уберечь всех. Даже если поступить так, как желаешь ты. Вампиры в любом случае сильнее и хитрее, чем обычные люди. А долгая не-жизнь позволяет получить больше опыта, чем имеется у любого колдуна или пса. Порой сразу же кидаться в драку — это не самое лучшее решение.

Вот от кого-кого, а услышать это от Кройца, я это не ожидала. Еле удержалась от того, чтобы сказать что-то ехидное по поводу такого внезапного пацифизма.

Но и хвататься за предложение Барона Самди... Нет, этого я тоже не хотела. Я предпочитала оставаться только собой, а не занимать силы у кого-то куда более могущественного. Особенно, если плохо понятно, как потом расплачиваться за такие услуги...

— Я понимаю, — пробормотала я, не желая продолжать этот разговор.

Может быть, дядя Рене и Кройц действительно правы. В конце концов, они прожили в этом городе всю жизнь и куда лучшем меня разбираются, как тут все происходит.

Но убитую девушку было жалко. И будущих жертв, которых в любом случае не избежать, — тоже.

В общем, не самые веселые размышления.... Ничего не станешь. Даже изучения дневника моего предка уже не казалось таким уж увлекательным. В конце концов, чем может помочь то, что я буду знать тайны далекого прошлого?

Обед в "Белой розе" прошел в поистине гробовом молчании. Бабушка не произнес и двух слов, хотя обычно как хозяйка дома она всегда поддерживала светскую беседу. Тетя Лотта пыталась хоть как-то завязать разговор, но это плохо удавалось, учитывая, что дядя Рене был полностью погружен в свои мысли, Кройц оказался паршивым собеседником, а я постоянно мямлила.

Отвратительная атмосфера.

В итоге я сбежала из-за стола куда быстрее, чем обычно, пробормотав извинения. Пес поднялся вслед за мной.

— Да уж, — прокомментировал он, догнав меня уже на лестнице. — Какие все... позитивные.

Я согласно хмыкнула.

— И не говори... Но я могу понять недовольство бабушки... Мне бы тоже не понравилось, если бы от меня скрывали правду.

Парень расхохотался.

— Дюпон, от тебя скрывали правду целых семнадцать лет. И неизвестно еще, не завалялось ли в этом сумасшедшем доме еще пары тайн, которые имеют к тебе отношение.

— Наверняка завалялось, — пожала плечами я.

Я ни капли не сомневалась в том, что в "Белой розе" еще прорва секретов... И я даже успела с этим смириться.

— Черт, почему ты такая спокойная?! — возмутился пес, ускоряя шаг. — Как вообще можно быть настолько спокойной?!

— Ну не всем же быть такими агрессивными параноиками, как ты, — все-таки не удержалась я от того, чтобы сказать гадость.

В конце концов, я же тоже не святая...

Правда, кажется, Кройц так и понял, что это была гадость. Ну и ладно... Может, оно и к лучшему.

Когда мы оказались в моей комнате, я робко заметила, что неплохо было бы сделать домашнее задание... Но мне резко ответили, что черт с ней, с учебой, куда важнее то, что произошло с Франсуа Дюпоном более триста лет назад... Жалко только, эта отмазка не пройдет у учителей...

Но в итоге я, разумеется, достала дневник предка и мы начали просматривать записи за нужный 1714 год. На этот раз процесс шел куда веселей, потому что было понятно, что же следует искать. Пес просматривал записи по диагонали, и перелистывал страницу, как только становилось понятно, что это очередное бытописание. К счастью, Франсуа не отличался особой словоохотливостью, и обычно ограничивался одним-двумя абзацами за день. Иначе бы мы точно рехнулись.

Через полтора часа Кройц издал боевой клич "Есть!", и я, наконец, могла с облегчением выдохнуть. Это была одна из мартовских записей.

— Ну, что там? — пристала я к парню.

Тот отмахнулся.

— Отстань, Дюпон, дай я переведу это хотя бы относительно нормально. Потерпишь еще минут пятнадцать.

Ну почему только мне не пришло в голову учить французский?!

Пришлось сжать зубы и терпеть, чтобы в итоге Кройц прочел мне:

— "Сегодняшний день был для меня скорбным. Моего дорогого младшего брата, коего я поклялся беречь лежащему на смертном одре отцу, нашли вечером слуги недалеко от нашего дома. Брат мой был бледен и едва дышал. Он отдал Богу душу еще до восхода солнца.

Ему не сравнялось и восемнадцати лет.

При свете дня, я увидел, что единственными ранами на теле его были два прокола на шее, будто бы от звериных зубов...

В душе моей зародились страшные подозрения..."

Тут я растерялась. Возникло чувство дежавю... Я уже слышала что-то подобное раньше. Точно слышала! Но от кого и когда?

— Дюпон, мне кажется, или этого самого брата просто заел вампир? — протянул пес. — Да, это вам не Новый свет... Вот так запросто убить колдуна — это сильно. Хотя, младший братишка, конечно, мог быть и выродком без способностей... Но тогда вряд ли бы Франсуа с ним так носился.

Я кивнула, соглашаясь с парнем. Все-таки колдун может за себя постоять. Или же его родственники могут отомстить за гибель близкого.

— А еще, кажется, Франсуа совершенно не сомневается, что вампиры существуют, — добавила я.

Намек в записи показался мне достаточно прозрачным.

— Верно... — вздохнул Кройц. — Интересно, что же Франсуа сделал с братиком в конечном итоге? Когда он встал из гроба.

Вряд ли мой далекий предок мог обрадоваться тому, что его любимый брат стал нежитью. Я уже представляла себе, что из себя представляют вампиры из рассказов Ди и Бридж, так что даже не сомневалась в том, что "воскрешению" родственника Франсуа Дюпон просто не мог обрадоваться.

— А ты так уверен, что он в конечном итоге встал? — недоверчиво протянула я.

— Да. Спорим? — слишком уж уверенно предложил мой товарищ по расследованию тайн прошлого. — На пятьдесят баксов.

— Иди к черту, ты наверняка уже подсмотрел в следующую запись! — возмутилась я.

— Ну... Да, — неохотно признался пес.

Значит, бедный парень все-таки стал вампиром... Мерзко.

— Переводи дальше! — потребовала я.

Кройц лукаво посмотрел на меня:

— А как же домашка?

Вот же зараза.

— Плевать на нее, переводи, — расставила я приоритеты.

— Ясно, — торжествовал пес.

Дальнейшая история действительно оказалась невеселой.

На следующий день Франсуа Дюпон записал следующее:

"О смерти брата я сообщил нашим родственникам, однако же после захода солнца случилось странное. Покойный поднялся. Он вошел ко мне в кабинет, когда я писал письма, и держался как и всегда, будто бы не было ужаса прошлой ночи. Однако глаза его были дикими, будто у волка... Он сказал, что хорошо себя чувствует, хотя и голоден...

Когда брат подошел ко мне, я явственно увидел, что его зубы... Мой Бог, его клыки...

Мой младший родич, моя кровь и плоть, он более не был человеком..."

Я могла представить шок мужчины. Как по мне легче было бы принять смерь своего брата, чем узнать, что теперь он стал... другим. Что родной человек превратился в жуткое чудовище.

— Вот же кретин... — прокомментировал произошедшее много лет назад пес. — Он по идее должен был сразу же проткнуть сердце брата осиновым колом, а не дожидаться, когда тот сам придет поздороваться. Такое ощущение, что именно перерождения братца он и дожидался, разве что не решился в этом признаться даже самому себе.

Проткнуть колом... Легко говорить об этом псу. В конце концов, он же вовсе не человек... Может быть, ему даже не свойственны многие чувства.

— Это был его последний родной человек, — с грустью произнесла я. — Все, что осталось у Франсуа от семьи. Как он мог сделать что-то подобное с тем, кого настолько сильно любил?

На это Кройц только рассмеялся.

— Именно из-за любви к брату он и должен был это сделать. Вампир имеет не так уж много общего с тем человеком, которым он был до перерождения. В память о брате он должен был не позволить тому стать этой мерзкой тварью. Не удивлюсь, что в итоге ноги твоему предку пришлось уносить именно из-за того, что братишка слишком многих сожрал в Марселе.

Вполне возможно, что все произошло именно так, как описывал пес... Но я не хотела в это верить. Любовь должна спасать, что бы ни говорила моя тетя Жаннет.

— Мы не узнаем этого, если не прочитаем дальше... — только и смогла произнести я.

Не хотелось в версию Кройца.

Наверняка мы бы и дальше продолжали возню с дневником, но тут в комнату вошла тетя Лотта. На этот раз без стука, как будто она надеялась нас застать за чем. Обычно жена дяди Рене никогда не входила в комнату без предупреждения.

Хорошо, Кройц успел быстро сунуть дневник в ящик стола.

— Молодые люди, уже первый час ночи, а вам завтра ехать в школу, — чуть недовольно произнесла женщина.

Но даже этого "чуть" мне хватило, чтобы понять, насколько же все плохо. Последний раз Шарлотта Арно позволяла себе плохое проявлять плохое настроение, они с тетей Жаннет спорили об Андре Арно... Обычно же эта женщина всегда сияла радостью как рождественские огоньки.

— Да, тетя, — отозвалась я. — Мы уже идем спать.

А домашнее задание я так и не сделала... Чувствую, от дяди Рене мне за это в конечном итоге все-таки влетит... Кройц еще и недели рядом со мной не пробыл, а уже успел на меня дурно повлиять.

Я попыталась было сделать хоть что-то... Но глаза слипались, голова отказывалась думать... Да и я с ужасом поняла, что мне просто лень. Ладно, можно будет попытаться списать. У Мари. Если она сделает хотя бы что-то. Ей-то было на учебу совершенно начхать: будущее моей подруги и так было предопределено и диплом в нем особой роли не играл.

Вряд ли она будет его предъявлять тем, кому понадобятся ее услуги как жрицы вуду.

В итоге я просто приняла душ, решив лечь спать и наплевать на муки совести.

Когда же я снова вернулась в комнату, оказалось, что моя кровать уже разобрана, и рядом с ней меня поджидает улыбающаяся Эмми.

— Спасибо, — поблагодарила я призрака за заботу.

— Не за что, мисс Тесса. Я вижу, вы нашли дневник месье Франсуа Дюпона?

Стало быть, то, что я делаю, не осталось без внимания призрачных обитателей особняка.

— Ну... Да, — призналась я. — Кажется, мама тоже читала этот дневник...

Горничная согласно кивнула.

— Вероятно, что так, если вы нашли этот дневник в ее бывшей комнате.

И тут я вспомнила о том, когда же я слышала еще историю о двух осиротевших братьях...

— Эмми! Ты же мне рассказывала! Рассказывала про братьев Дюпон! Я помню! Та сказка!

Девушка удивленно на меня посмотрела.

— Но, мисс Тесса, я же всего лишь рассказывала вам сказку на ночь, — пожала плечами она. — Не стоит искать какой-то особенный смысл в подобных глупостях.

Глупостях. Как же. Я ни на мгновение не поверила в то, что тот рассказ горничной и реальная история моей семьи настолько похожи просто из-за нелепого совпадения. Такого просто не могло быть в "Белой розе".

— Не забивайте вашу голову такой ерундой, мисс Тесса. И просто ложитесь спать, — ласково продолжила Эмми. — Завтра будет очередной тяжелый день, вам понадобится много сил.

Значит, рассказывать она мне ничего не станет... Хотелось бы еще понять, почему. Но не всегда удается получать то, что хочешь.

— Ты права. Спокойной ночи.

Горничная дождалась, пока я лягу в постель, и заботливо поправила мое одеяло. На этот раз мне не рассказывали никаких сказок. Но, быть может, оно и к лучшему. Достаточно уже загадок. И так казалось, что моя голова вот-вот взорвется от всего происходящего.

Вот только никто не защищал меня от снов... От невероятно живых и ярких снов, в которых я снова наблюдала за чужой жизнью. Точней, на этот раз не-жизнью... Да не просто наблюдала...

Теперь я не наблюдала за происходящим со стороны — я сама была одним из участником, я была... вампиром. Наверное. Потому что я чувствовала голод, настолько сильный, невыносимый, сводящий с ума... Казалось, что каждая клетка в теле кричит от боли и отчаяния...

Я... То есть, разумеется, не я, а он, вампир, брат Франсуа Дюпона, стоял посреди темной улицы и с тоской смотрел на свет, льющийся из окон богатого дома.

Там собралось много людей. Там звучали смех и музыка... От боли и обиды вампир едва не плакал... Как брат может веселиться там, среди всех этих чужаков, когда его брат здесь, совершенно один...

Я не знала, чьи же это были чувства, мои или вампира, но я ощущала тоску, непонимание и обиду.

"В чем я провинился перед тобой, брат? Не желал становиться этой тварью... Не желал совершать всех этих злодеяний... Если ты хотел остановить меня, то почему же просто не убил? Я бы позволил тебе... Но ты оказался не настолько милосердным... Ты отрекся от меня..."

— Дюпон! Дюпон, проснись! — вырвал меня из сновидения голос пса. Для убедительности он еще и потряс меня за плечи. — Дюпон, да приди ты в себя!

Веки были тяжелыми, глаза открыть удалось с трудом, щеки почему-то щипало.

— Кр... Крис? — невнятно побормотала я. — Ты что здесь вообще делаешь?

Раньше он не терял совесть настолько, что вламывался ко мне вот так, без предупреждения, когда я еще сплю.

— Ты минут пятнадцать не откликалась! Даже когда я тебя тормошить начал! И еще и плакала во сне!

Парень был явно встревожен, и при этом очень сильно.

— Плакала во сне? — удивилась я и провела ладонью по щеке. Она действительно была мокрая.

Кройц уселся на мою кровать.

— Дюпон, что происходит? — мрачно спросил он, глядя мне в глаза. — Это из-за дневника, верно?

Из-за дневника? Если бы я еще сама знала ответы на эти вопросы... Странные сны могли начаться и из-за дневника, и из-за того, что я просто чересчур сильно распереживалась... Да от чего угодно.