Практически сразу выяснилось, что разозлиться без причины совсем не просто. Как Стёпка ни пыжился, как ни напрягался, сколько ни припоминал всех своих самых противных врагов, ничего у него не получалось. Настоящая, серьёзная злость не приходила. Возможно, потому, что все противные враги были уже так или иначе побеждены, а на побеждённых злиться — это неизвестно кем надо быть. В общем, пыхтел он, пыхтел, буравил свирепым взглядом расколотый чурбак, кулаки до боли сжимал, но заготовленное заранее одно очень хорошее магическое желание исполняться не желало. Вот тебе и демонский дар! Получается, что он действует только тогда, когда хозяину угрожает настоящая опасность. Разозлился хозяин, включатель сработал, нет внутри злости — нет и защиты. С одной стороны хорошо, что этот дар вообще есть и работает, с другой — плохо, что не можешь им воспользоваться по своему желанию в любой момент. Попробуй-ка просто так поднять в своей душе злобу неизвестно на кого безо всякой причины. Фиг получится. Может быть, это специально так задумано, чтобы демоны не могли что попало творить в этом мире, а могли только защищаться. Но для Стёпки была во всём этом одна очень плохая сторона. Если какой-нибудь враг подкрадётся к нему, например, со спины или во время сна, то этот дар может просто не сработать. Потому что разозлиться тогда ну никак не успеешь, даже сообразить ничего не успеешь. Убить, наверное, не убьют, но покалечить могут запросто. Вон Хамсай как его тогда своей киркой звезданул, палец чуть не отрубил, — разве можно это было предвидеть?
Ну и что теперь? Не получилось — да и ладно. Горевать и переживать не было никакого желания. А гильза жгла ему карман. Хотелось скорее выяснить, откуда она появилась. А то, кто знает, может, еще придётся от этого демона с автоматом и самому прятаться. Мало ли кем он окажется, вдруг бандитом каким-нибудь или террористом. То, что он воевал с оркимагами, ещё не делает его хорошим человеком. Весичи вон тоже с орклами не дружат, но почему-то таёжным жителям легче от этого не становится.
До дома кузнеца Стёпка дотопал без приключений. Шёл себе тихонько вниз по улице, пока и вправду не услышал бодрый перезвон и не увидел поднимающийся из высокой кирпичной трубы чёрный дым. Широкие ворота были распахнуты настежь. Во дворе пожилая женщина-тайгарка что-то рубила широким ножом в деревянном корыте.
— Здравствуйте, — сказал Стёпка. — Это у вас весские колдуны остановились?
— И ты здравствуй, отрок Стеслав, — приветливо ответила женщина, разгибаясь и поправляя выбившуюся из-под платка прядь. — Почто тебе колдуны понадобились? Али захворал?
— Поговорить с ними хочу, — Стёпка уже не удивлялся тому, что его знает уже всё женское население Проторы (спасибо за то Миряне и болтливым кумушкам) и не только женское (спасибо за то магам-дознавателям). — Они ещё не уехали?
— Молчата поутру ускакал, баял, что через три дня возвернётся, а увечный, Кударь, в бане с утра сидит. Вон она, баня-то. Иди, не бойся. Закусай тебя не тронет, он у нас смирный.
Стёпка, стараясь держаться подальше от сидящего на цепи лохматого пса (это даже не Закусай был, а целый Загрызай), прошёл за дом, к неказистой рубленой бане. Ему было смешно. Хриплоголосый Кударь, оказывается, всё ещё отмывается после того, что с ним в корчме сотворил озлившийся демон.
Полуголый колдун сидел на лавке. В одной руке он держал деревянный ковш, в другой — грубое полотенце, которым он вытирал потное распаренное лицо. Ему было хорошо, наслаждаться жизнью ему не мешал, видимо, даже расплывающийся на левой скуле синяк, оставшийся на память о вчерашней встрече. Услышав шаги, он лениво повернул голову... Да, увидеть здесь и сейчас демона Кударь точно не ожидал. Ему, видимо, и в голову не могло прийти, что Стёпка захочет и, главное, сумеет отыскать его в большом селе. Испугался он по-настоящему, попытался вскочить, но не удержался на ослабевших ногах и звучно приложился затылком о стену; лавка под ним опрокинулась, ковш полетел на землю, расплёскивая янтарный квас.
Ещё раз придётся ему в баню идти, подумал Стёпка, глядя на облепленную грязью и щепками голую спину барахтающегося на земле колдуна.
Кударь отполз подальше, упёрся в поленницу и затих, неловко поддёргивая мокрые исподние штаны. От испуга он, похоже, забыл все свои колдовские умения, и не предпринимал ни малейшей попытки защититься. Сидел на земле, таращился на демона выпученными от ужаса глазами и мычал что-то невразумительное. Вот тут-то бы и порадоваться Стёпке, возгордиться бы даже. Это ведь как же они все его боятся, если такой смелый ещё вчера колдун сегодня при встрече с демоном буквально дара речи лишился.
Стёпке для пущего эффекта хотелось сказать что-нибудь этакое... презрительное и запоминающееся, что-нибудь вроде: "Ну что, сволочь, допрыгался!" или "Молись предкам, негодяй, твоя смерть пришла!" Однако Кударь с тощими голыми ногами, с редким седым пухом на впалой груди, с фингалом на пол-лица и налипшими на лоб волосами имел настолько жалкий вид, что Стёпке стало неловко за свой смех. Он забыл что этот мерзкий человек вчера готов был утопить его в болоте, забыл как он осматривал его зубы, словно у лошади, как он вытирал об его голову свои сальные пальцы. Забившегося в угол, голого, перепуганного, скособоченного негодяя невозможно было ненавидеть — только жалеть и презирать.
И вместо всех заранее заготовленных красивых фраз Стёпка сказал неожиданно для себя:
— С лёгким паром!
Потом поднял тяжёлую лавку и сел прямо перед колдуном.
— Ч-чево? — проблеял Кударь, с ужасом косясь на Стёпкины руки. Почему-то они его особенно пугали. Впрочем, очень даже понятно, почему. Синяк-то ему разбушевавшийся демон не ногами поставил.
— С лёгким паром, — пояснил Стёпка. — Это у нас, у демонов, так говорят тем, кто только что из бани.
Такое мирное начало разговора колдуна несколько успокоило. Он подтянул ноги, машинально провёл ладонью по груди, не обнаружил там искомого и метнулся взглядом в сторону развешанной на заборе одежды. Перед баней он неосмотрительно снял с себя все свои обереги... или амулеты... или талисманы — и теперь отчаянно об этом жалел. Но кто же мог знать!
— Да, — посочувствовал ему Стёпка. — И защититься вам нечем. Только вы зря надеетесь. Против меня все ваши колдовские побрякушки бессильны. Это я вам точно говорю.
— А я ить... и не того... И не мыслил я... — забормотал колдун.
— Я хочу просто поговорить, — Стёпка хотел немного успокоить колдуна, потому что смотреть на перепуганного до полусмерти пожилого мужика было достаточно неприятно. — И не бойтесь вы так. Ничего я вам не сделаю. Садитесь на лавку.
Кударь бочком присел на поленницу, не желая сидеть на одной лавке со страшным демоном.
— Об чём нам говорить? Поговорили уже вчерась от души, — он с намёком потрогал синяк.
— А не нужно было меня в силок заманивать, — отрезал Стёпка. — А то я ведь могу и ещё раз разозлиться.
Кударь отодвинулся от него подальше, и болезненно поморщился, заполучив, хотелось надеяться, немаленькую занозу в деликатное место.
— У меня только один вопрос. Но если вы на него не ответите, я вас сначала курлы-бурлы, а потом сразу шурум-бурум. Понятно?
Едва он это произнёс, Кударь побледнел, рухнул на колени и завопил чуть не во весь голос:
— Все поведаю, демон! Всё как есть, расскажу! Не губи, не по своей воле руку на тебя поднял! (Ну, кто на кого руки поднимал — это вопрос спорный)... Полыня подлое замыслил, ему склодомас покоя не даёт. Демон, говорит, знаком отмечен, отрок безответный, скрутим его легко, он нас куда надо выведет и всё как есть поведает. А князь опосля золотом одарит немеряно... Это он, это он... не губи, демон! Маги за склодомасом охотятся, а нам он не надобен.
— Мне от тоже не надобен, — оборвал его излияния Стёпка. Где-то он такие вопли уже слышал, и совсем, вроде бы, недавно. Тоже кто-то так противно вопил: "Не губи, демон, пощади, о, двухголовый!"
— Демону, вестимо, не нужон, — истово проговорил колдун. — А Сквирятич за него душу отдаст. Князю служит, а себя возвеличить желает. Склодомас ему...
— Да не нужен мне склодомас, — оборвал Стёпка. — Я про другое спросить хочу, — он вытащил из кармана гильзу. — Вот это вы где взяли?
— Ага-ага, — понятливо закивал колдун. — Демонская вещица. Я знал, я знал. Сила в ей сокрыта...
— Да ничего в ней уже не сокрыто, — сказал Стёпка. — Это как использованная заклятка. Пустая она уже, понятно. Где вы её взяли?
— Опосля демона в траве придорожной тайком подобрал, — признался Кударь.
— Когда это было?
— Года четыре тому, как раз на первые заморозки.
— А где?
— За Стылой Несклитью. На Перекостельском перевале.
— Это далеко от Проторы?
— Три седьмицы пути, ежели пешим.
— Далеко, — признал Стёпка. — А что за демон? Вы его видели?
— Со спины глянуть успел, когда мы с ними на дороге разъехались. Его орклы в Этиматахью везли, да, смекаю, что-то и не поделили. Оркимаг после баял, что, мол, заупрямился демон.
— Вы и с оркимагом говорили?
— Говорили. Он поранен был... умер вскорости. Грудь ему наскрозь пробило в двух местах, и раны заживить у него не получилось. Чуждое колдовство потому как. Пятерых оркимагов демон положил и утёк за Верхнюю Окаянь. Маги-дознаватели и орклы по сию пору отыскать его хотят, да где там. Тайга большая. А коли отыщут его, он и их... из стреломёта. Шибко гневливый был демон.
— А как он выглядел? Как одет был? Отрок или постарше?
— С виду вроде весич али тайгарь. Годами меня чуток младшее. Волоса тёмные, безбородый... Одёжка у него чудная, ненашенская. Пятна зеленью, ровно из лоскутьев пошита.
Камуфляж, не сразу догадался Стёпка. Значит, это точно солдат был или офицер. А иначе откуда бы он автомат раздобыл. Четыре года почти прошло. Разве отыщешь его в тайге, если он ещё здесь, если ещё не вернулся. За четыре года многое измениться могло. Ну и ладно, ну и бог с ним, с этим гневливым демоном-земляком. У меня и без него своих проблем полон рот — Смаклу выручить, Ванеса разыскать...
Он задумался и забыл о том, что сидящий перед ним колдун — человек тоже достаточно непростой и гневливый. Мало ли, что он не одет и перепуган. Перепуганные колдуны — они ещё опаснее, потому что от страха на любую глупость решиться могут. И Кударь решился.
Что-то невидимое и очень горячее с силой толкнуло Стёпку в грудь, припекло кожу, навалилось, дёрнуло за ноги... Лавка встала на дыбы, перед глазами потемнело. Он отпрыгнул, ухитрился удержаться на ногах, изготовился дать отпор... Однако ему даже делать ничего не пришлось. Заклинание — довольно мощное, надо признать, — отскочило от него, словно мяч, и ударило на откате в колдуна, крепко пришмякнув того к стене бани, так что даже труха с крыши посыпалась. Кударь бессильно дёргался, пытаясь освободить голые конечности от невидимого захвата, и с ужасом косился на Стёпку, справедливо ожидая неминуемой расплаты. Кожа на его груди, животе и лбу покраснела как от ожога.
— А я предупреждал, — сказал ему Стёпка, наскоро оглядев себя и не найдя на одежде никаких повреждений. Злиться на дурака уже не было смысла. — Вам помочь?
Кударь отчаянно замотал головой: не нужно, не нужно, своими силами обойдусь. А сам всё никак не мог оторвать от стены распятые руки.
— Ну, тогда счастливо оставаться, — сказал Стёпка. И ушёл. И когда пробирался мимо насторожившегося пса, услышал донёсшийся со стороны бани мягкий шлепок упавшего тела и болезненное оханье. Колдун всё же сумел отклеиться от стены. Но сейчас Стёпка его уже не жалел.
* * *
Солнце ещё не добралось до верхушки неба, но в воздухе уже явственно ощущалась подступающая духота. Торопиться было совершенно некуда. Никто Степана не ждал с нетерпением, никто за ним больше не гонялся. Можно было неторопливо шагать вверх по улице, раскланиваясь со встречными селянами, обходя стороной злющих гусей и не обращая внимания на шушукающихся за спиной вурдалачек. Стёпке нравилось в Проторе и, если бы не необходимость ехать за Смаклой, он с удовольствием остался бы здесь ещё на несколько дней. Он уже привык к вездесущему запаху навоза, к приземистым некрашеным домам с крохотными окнами без стёкол, к скрипу тележных колёс, к судачащим у колодца гоблиншам и даже к нежащимся в грязных лужах свиньям, которых в Проторе было на удивление много.
Навстречу ему выметнулись из-за поворота верховые весские дружинники. Кони игриво изгибали шеи, позвякивали кольца на упряжи, из-под копыт с кудахтаньем разлетались курицы. Кто-то заливисто свистнул, молодой дружинник оглянулся на Степана, задорно подмигнул, то ли признав в нём демона, то ли просто так, от хорошего настроения. Стёпка смотрел вслед, пока весичи не скрылись из виду. Посверкивали на солнце шлемы и кольчуги, празднично развевались алые плащи — привычное уже зрелище. Обычное. Подумаешь дружинники, подумаешь с мечами и в кольчугах. Дома так же на автомобили внимания не обращал, на "Тойоты" разные да на "Хонды".
Гоблинские кумушки, проводили весичей сердитыми взглядами:
— Помелись куды-то, окаянные.
— Мало курей не стоптали...
— Скорей бы уж на орклов-то собралися...
— Твоя правда, Глуксовна, опостылели, мочи нет.
Шумная стая ребятишек копошилась вокруг большой лужи. Все перемазанные с головы до ног, так что не разберёшь, кто из них тайгарь, кто гоблин, а кто вурдалак, они азартно месили густую грязь босыми ногами. Когда Стёпка проходил мимо, от стайки отделился Щепля, тоже изрядно перепачканный. Он подкатился к Стёпке, стрельнул по сторонам глазами, выпалил:
— Стеслав, слышь. Меня Вякса снарядил тебя тута стеречь. Не ходи в корчму с улицы. Коряжихиными огородами пробирайся.
— Почему это? — спросил Стёпка, а у самого мелькнуло: "Неужели опять маги-дознаватели за старое взялись. Вроде, не должны".
— Бояричи у ворот гуртуются. Вякса баял, тебя поджидают. Недоброе, говорит, задумали.
— Вот ещё новости, — остановился Стёпка. — Какие такие бояричи? Случайно, не Веченя этого расфуфыренного родственники?
Щепля длинно сплюнул в пыль через щербину между зубами. Он, похоже, шибко гордился тем, что ходит в знакомцах у знаменитого демона. Пацанята в луже уважительно притихли, издали наблюдая за разговором.
— Не, не сродственники. Сам пришёл и дружков весских привёл. Не с добром, у меня на такие дела глаз верный.
Значит, не так уж и напугался нарумяненный сотник. Неужели задумал отомстить демону за позор и поношение.
— Ты их видел? Сколько их там?
Щепля показал обе руки, растопырив все пальцы, кроме больших:
— Осемь.
Ого! Стёпка мысленно присвистнул. Подстраховался Вечень. Восемь дружков — это не два ближника. Это уже серьёзнее. Что же делать? Пробираться в корчму огородами не хотелось. Не потому что далеко, а потому что стыдно. Кто они такие, дружки Веченя, чтобы неустрашимый демон из-за них по огородам шастал? С оркимагом и дознавателями справились, и с бояричами как-нибудь разберёмся.
Стёпка решительно тряхнул головой.
