Сароллат. Тихий перевал (Свитки Сурры и Кланга)

— Наклонись-ка, красавица, — похотливо облизнулся Битохора.

Пухлые губы рабыни сложились в ответную улыбку.

Глава 6. Мешок, полный дохлых змей

Н.Д. Начало весны. 1165 год от рождения пророка Аравы.

Северный Валигар (Сови-Тава)

И вот он — сон: качающиеся верхушки деревьев, стаи воронья в сером небе перевала. Зависший над пропастью ствол выворотня...

"Если сну моему и суждено сбыться, то только наполовину — так холодно в нём не было", — поёжилась Сурра, удивляясь, как она вообще может думать: глаза слезились, ветер нещадно ревел в ушах, рвал волосы...

...Кланг отвара достать не смог, но корень каббы, как и обещал, добыл. Немного не такой, что хузы приносили из Сови-Тава, но выбора не было, и привередничать Сурра не стала.

С ножом тоже ничего не вышло, онталар смог достать стрелу — одну.

— Неплохо! Можешь же, когда захочешь. Это лучше, чем нож. — Она зажала в расщелине стрелу и ударом ноги обломила почти у самого наконечника, оставив ровно столько, чтобы можно было зажать в кулаке. Примотала её к правому запястью бичёвой.

— Почему к правому? Ты левша, что ли? — спросил Кланг.

— Нет, но так мне сподручнее, — без подробностей ответила она и незаметно для сидевших у костра верэнгов чмокнула Нию в нос. — Всё будет хорошо, — послюнявив палец, она стёрла грязную точку с сестриной щеки и тихо-тихо прошептала: — За Клангом смотри, милая, я скоро вернусь...

— Иди сюда, хуза! — раздался сверху голос Халога. Варвар уже стоял на стволе, опершись о копьё.

Они обогнули скалу и подходили к обрыву, когда порыв свежего воздуха оживил Сурру. С одной стороны, над тропинкой поднималась прямая отвесная стена, с другой — нависал утёс. Земля под ногами качалась, а в ушах гудел ветер.

— Живее! Лезь вверх, — Халога подхватил её и помог вскарабкаться на ствол, но на этом галантность варвара иссякла. Он схватил её за шею и толкнул, принуждая идти вперёд. — Смотри под ноги!

Осторожно ступая, Сурра двинулась по скользкой от дождя коре. Верэнг был у неё за спиной и, когда она замедляла шаг, небрежно бил древком копья по ногам.

Предсказуемость его слов и действий забавляли, но, когда оказалось, что край ствола значительно ближе, чем виделось во сне, внутренняя улыбка покинула Сурру.

"Мама моя! — задохнулась она холодным воздухом. — Тэннар, миленький, спаси и убереги!"

Прямо под ними, слева и справа, мрачно топорщились два угрюмых, без малейшего уклона, вертикальных утёса. Дна ущелья не видно: его скрывает щетина скал и редкие, выглядывавшие из туманной дымки верхушки деревьев-переростков. Но особый ужас на неё наводили кружившие где-то внизу птицы. Высота умопомрачительная.

От такого зрелища Сурру повело, она качнулась и поспешно отступила назад, содрогаясь при мысли о том, что может потерять сознание. Её хрупкая вера пошатнулась — неужели возможно пройти через всё это и не погибнуть? И даже если она сможет, где гарантия, что получится вытащить Нию и Кланга? Так или иначе, но она, не переставая, бормотала молитвы — невнятные и запутанные, такие, что даже сама плохо понимала, что говорит, но надежда, что их поймёт тот, к кому они обращены, её не оставляла.

Холодно хлестнул по щеке ветер. Сурра дёрнулась было, но пальцы варвара больно сжали плечо.

— На месте стой, хуза! — прошипел он. Я же сказал: падать будешь, когда я прикажу. Смотри! Хочу, чтобы ты видела это, — Халога сильно встряхнул её и, когда она пришла в себя, продолжил: — Великий лес Валигар — родина моих предков. Моя родина. А там, на востоке, — Сурра почувствовала на щеке жар удара, — туда смотри! Там, на востоке, не менее великий Сови-Тава. Ты видишь всё это?

— Да, — прохрипела она, и ответный выкрик Халога ударил в лицо:

— Не слышу тебя, хуза!

Верэнг смотрел, не моргая, — огромный, сильный, надменный.

Сурра распрямилась и взглянула снизу вверх в его залитые кровью зрачки. Волосы упали ей на глаза, и она глядела из-под них, не мигая и не делая попыток откинуть их с лица. Ветер пронизывал её насквозь, и холодный, ребристый сквозь волосы, неспособный согреть свет Лайса слепил глаза.

"Тэннар Великий, он же безумен!"

Она выдержала этот полный ненависти взгляд варвара и спокойно, наблюдая за его реакцией, ответила:

— Вижу. И что во всём этом такого? — глаз она больше не опускала, глядела на Халога насуплено, дерзко.

— Ты спрашиваешь — что в этом такого? — взревел тот, куража себя и своих воинов. — Да ты знаешь, с кем говоришь, хуза?! Верэнги — великий народ...

Второй раз выслушивать пламенную речь обезумевшего ничтожества Сурра не собиралась и поступила просто и незатейливо — сделала шаг вперёд, в пропасть...

И всего мгновением позже почувствовала, как на её запястье сомкнулись в железной хватке пальцы Халога.

"Да, правду говорят: реакция верэнга в три раза превосходит человеческую".

Что-то закричал Сарона — Сурра увидела, как он обхватил вожака за плечи и лицо его, перекошенное ужасом, налилось кровью. Сурра слышала крики спешащих своему вождю на помощь варваров. Ощущала дрожь от топота ног по стволу и ликовала, наслаждаясь мгновением своего маленького триумфа.

— Нет! — натужно прохрипел Халога, гневно раздувая ноздри. Лицо его и шея пошли красными пятнами — не она была тяжелой, а ствол скользким, и ветвей, за которые можно ухватиться, сверху не было. — Ты будешь жить, хуза! Я сказал! Будешь делать то, что Я тебе прикажу! И сдохнешь, когда Я этого захочу!

Вместо ответа, Сурра, гутаперчиво изогнувшись, обвила его запястье свободной рукой и, подтянувшись, плюнула в искажённое яростью, перекошенное в крике лицо.

Страх и отчаяние придали ей силы. Стиснув зубы и разжевав остатки и без того измочаленной в труху каббы, она ослабила левую ладонь сжимавшую запястье Халога и схватилась ею за облюбованный ранее корень. Тут же ощутила странное покалывание в пальцах, сопровождаемое внезапным приливом сил, краем глаза увидела, как из-под ладони выползает чёрное пятно ожога: корень обуглился, кора пузырилась вскипевшей влагой.

Время застыло...

Внутри Сурры бушевал огонь. Он был частью её. Пламя жило в крови, бежало по жилам, сочилось сквозь кожу.

Древесина под её пальцами шипела, словно её бросили в костёр, в трещинах плясали и лопались, испаряясь, капли. Гулко, словно молот, забилось сердце: что это? Не важно, не сейчас, главное — я держусь! Сама!

Это было почти правдой, левой рукой она вцепилась в корень, правая же всё ещё находилась в плену Халога.

"Ну и пусть, я могу и сама!"

Она раздвинула ноги в стороны и упёрлась в края расщепа. Кинула быстрый, полный решимости взгляд, в подёрнутое свинцовым муаром небо: спаси, Тэннар Милосердный! Сделала глубокий вдох и оттолкнулась.

Корень древнего выворотня, пролежавшего здесь не один десяток лет, качнулся, мягко проседая, но Суррин вес выдержал — спружинил, предательски хрустнув, но не обломился.

"Что во мне весу-то осталось...".

Сурру качнуло, будто маятник. Отпустив корень, она выхватила обломок стрелы и вонзила его в бугрившееся венами запястье Халога. Кровь брызнула в лицо, уши резануло душераздирающим криком. Пальцы варвара разжались, и Сурра ощутила долгожданную свободу.

"Держись, хуза! Держись, милая!"

Удар.

Рывок.

Резкая боль в левом плече. Пальцы заскользили по мокрой коре.

"Держись, держись, держись!"

Её качнуло и только со второго раза, предварительно хорошенько шибанув о корягу, внесло в черневший зев ствола.

— Я достану тебя, хуза!!! — камнепадом загрохотал над перевалом голос Халога. — Сестру твою на ремни порежу!

"Молчи уже, тварь бешеная!"

Сурра плюхнулась на что-то мягкое и открыла глаза. Перина из перепревших растений, трухи и склизкого мха приняла её в свои нежные объятия.

Облако пыли медленно оседало.

* * *

Гитока затаился за валунами у тропы, ведущей к перевалу, и терпеливо наблюдал за происходившим в лагере Халога. С другой стороны тропинки, невидимая в листве застыла его верная напарница Рицу — взгляд Ящерки обводил треугольник: Гитока, тропа, лагерь, а большой палец неосмысленно скользил по оперению воткнутой в землю у её ног стрелы.

Прошло около четверти часа, а в лагере ничего не происходило: никто не уходил и не появлялся, не готовил еду у костра, не шёл за хворостом и не хлопотал около уставших за день лошадей. Привязанная к дереву лигрица была единственным существом в этом погруженном в сон мире, подававшим признаки жизни, да и та, вяло позёвывая, нежилась в полудрёме.

"Всё должно решиться здесь!" — Гитока поморщился и хотел было подать знак Рицу, когда его внимание привлекли неожиданные звуки. Он вжался в скалу. Рука привычно скользнула к рукояти меча, ладонь проползла сквозь ременную петлю темляка. Судя по шороху, кто-то, не таясь, шёл по извилистой тропинке со стороны Сови-Тава, неспешно шагая меж валунами в тусклых бликах приближавшейся зарницы.

— Вы что тут все уснули? Эрука, Битта, Кланга? — розовощёкий верэнг вывел к костру юную литивийку.

Глаза Гитока скользнули по фигурке хорошенькой, словно волчонок, девушки: "Сестра хузы, — он посмотрел на Рицу — Ящерка не сводила взгляда с вновьприбывших. — Хороши обе", — отметил он, и левая рука сама собой потянулась к правому запястью, нащупывая браслетик — подарок любимой Льерэ.

— Чего шумишь, Мигоса? — из палатки показалась голова воина. Судя по тому, что общая коса его была расплетена, а по правому плечу плясал водопад косиц пожиже, его оторвали от одного из достойнейших занятий верэнгского мужчины — переплетения и натирания волос жиром.

"Дело нужное, — мысленно согласился Гитока, — но не в это же время. Распустил народ Халога, не воины, а базарный сброд".

— Что тихо так? — спросил розовощёкий.

— А чего шуметь без толку? — вопросом ответил опростоволосившийся воин (Эрука, судя по описанию) и ухмыльнулся: — Девка в порядке? Не попортил по дороге?

— Ты что, я себе не враг. Мне за неё Халога череп проломит, а не он — так Майага расстарается.

— Ага, или вон старый горло перегрызёт.

— А, — отмахнулся розовощёкий, — куда ему.

Лагерь ожил. Из соседней палатки вылез ещё один воин (Битта), зевнула, сверкая белоснежными клыками и грациозно потягиваясь, лигрица. Из-за камня (почему Гитока не приметил его сразу?) показался неопрятного вида старец в мышиного цвета балахоне и с посохом из кручёной ветви.

С настороженным интересом Гитока рассматривал этот посох, вернее его навершие.

"Странная коряга... Что там наверху у неё... череп? Грызун какой-то? Плохо видно... — он подался вперёд, прищурился. — Ну-ка, старый, подними повыше, не пойму, что за зверь... Так это же щетинника, черепушка! Где ж ты его добыл? Неужели сам взять сумел?"

— Ужинать-то будем? — поинтересовался розовощёкий.

"Скорее всего Мигоса".

— В лес пойду, принесу вкусненького, — встрепенулся Эрука, и холодный луч Лайса скользнул по его, так и не удостоившихся полноценного переплетения смоляным косичкам. — Я вас ждал, — пояснил он. — Халога наказал, чтобы, пока ты девку обратно не приведёшь, из лагеря ни на шаг.

— Куда ты пойдёшь, они вот-вот вернуться должны.

— Быстро я, — лицо Эрука посетила загадочная улыбка. Лёгкий ветерок взъерошил шкуры, укрывавшие плечи воина. — В прошлый переход местечко тут одно присмотрел, семь двухголовых йохоров за раз взял. Глядишь, и сегодня милостью Виноки словлю пяток — другой.

— А-а-а! Тогда сходи! — Битта потянулся, хрустнув костями, в надежде окончательно проснуться, помял ладонями лицо. — Давно не змеились, а на сухую жить тяжко — кровь в жилах стынет. Пока ты йохоров ловить будешь, мы пожрать чего-нибудь сообразим.

— Пару змеек и я бы, ребятушки, попользовал, — заискивающе проскрипел старик. — Хочешь, Эрука, с тобой схожу? — предложил он, и Гитока понял, что тот вовсе не хочет идти за змеями, а вызвался, скорее, для порядка, в надежде, что ему откажут.

К счастью Кланга, так и произошло.

— Сиди уже, старый, — разулыбался вышедшему из-за тучки Лайсу Эрока. — Сам как-нибудь управлюсь. Сходи лучше вон за водой, ручей вниз по тропе.

— Конечно, сынок, — Паук не спеша заковылял к палатке. — Всё сделаю, как ты скажешь.

Поняв, что один из Воронов уходит, Гитока бросил быстрый взгляд на Рицу, та стояла, не меняя позы и не спуская с лагеря глаз. Он коротко свистнул, подражая филаре (эти небольшие птички во множестве водились в Валигаре), и, когда Ящерка обернулась на его зов, подал ей знак ладонью, приказывая продолжать наблюдение, сам же бесшумно скользнул вслед за Эрука...

Вернулся он скоро, всего-то несколько минут потратив на незадачливого змеелова.

"Змеиться вы сегодня не будете... Ах, я дурак, — выругался он про себя, — надо было сперва посмотреть, где он йохоров ловит, а уж потом... Они все тут такие "ловцы", интересно? — с пренебрежением подумал он о покойном. — Домой, пожалуй, вернусь скорее, чем рассчитывал".

Гитока снова взглянул на Рицу и по её обеспокоенному взгляду и жестам понял, что за время его отсутствия произошло что-то неожиданное.

Оказалось, что Халога за последние минуты лишился не одного, а целых двух бойцов, и виной тому была вовсе не Рицу...

Гитока занял прежнюю позицию и молниеносно оценил обстановку: казавшийся безобидным Кланга склонился над бездыханным телом Битта и, не зная, что сзади к нему приближается Мигоса, шарил по его карманам. Похоже было, что розовощёкий воин ещё не видел тела убитого соплеменника и не подозревал о нависшей над ним самим опасности.

Сидевшая в стороне литивийка зашлась беззвучным плачем, она раскачивалась взад и вперёд, закрыв кулачками рот. Белый ворон у её ног с невозмутимым видом чистил перепачканные в крови перья.

— Что с ним? — ещё не осознав произошедшего, тронул старика за плечо Мигоса.

Кланга обернулся, вскрикнув от неожиданности, и потянулся дрожавшей рукой к убитому. К чести молодого воина будет сказано, что он успел-таки схватить старика за запястье, когда рап-сах был выдернут из тела Битта уже наполовину.

— Как? Почему? Ты что натворил, выродок Паучий? — крик розовощёкого юнца сорвался на фальцет.

— Это не я, — на голубом глазу взвился старик, но тут же деланно размяк и захныкал, — убей меня, сынок, убей! — он завращал глазами и замотал головой, очень правдоподобно изображая помешательство, одновременно ныряя правой рукой в левый рукав балахона. Затем, резко распрямившись, с быстротой молнии вонзил выхваченный нож Мигоса под подбородок.

Тот всхрапнул, жадно хватая ртом воздух, и попятился, но на ногах не удержался и упал сперва на колено, а затем, потеряв равновесие, и вовсе завалился на бок. Впился обеими руками в рассечённое горло, пытаясь остановить выплёскивавшуюся толчками кровь. Вскоре силы окончательно оставили Мигоса, и он, неестественно вывернувшись, рухнул ничком на землю. И уже через мгновение холодное отражение закатного неба навсегда застыло в его помутневших зрачках.