Свинцом и фосфором: Страж империи

И когда до одержимого осталось семь метров, я рванулся вперед так быстро, как мог. Взмах 'паучьей ноги' молниеносен, но и я тоже быстр. Кацбальгеры полоснули одержимого — один прошел сквозь ребра со странным стеклянным хрустом, второй — через шею и 'паучью ногу'.

Затем я кубарем вкатился в хранилище, оттолкнулся от противоположной стены и вскочил на ноги, одновременно разворачиваясь.

В этот момент отсеченная голова упала на пол, тело одержимого качнулось и начало падать — а следом за ним в зале начали падать отсеченные спинки стульев и разрезанные надвое столы.

Я посмотрел по сторонам, убедился, что ошарашенные кадеты в порядке, затем встретился взглядом с огромными круглыми глазами германца и объективном его камеры. Живой.

— Ну что, герр рейхсрепортер, снято?

Он, временно лишившись дара речи, только кивнул.

* * *

Дальше за дело активно взялся граф Сабуров, а я наблюдал за тем, как он раскручивает шестеренки нашего предприятия, из его особняка, валяясь у телевизора на комфортном диванчике в соседстве с большим подносом вкусняшек, который регулярно наполнялся слугами.

По совету все того же Маттиаса я не принимал участия в пресс-конференциях, чтобы создать образ засекреченного мастера-истребителя, который сидит где-то на секретной базе вдали от шумихи и камер и просто делает свое дело. Этот подход хорошо нам подыграл: мое общение с прессой перед началом зачистки получилось как бы случайным, незапланированным. Поболтал, пока докуривал сигару, просто потому что минутка выдалась.

Видеоматериал произвел эффект бомбы, причем наиболее сильными кадрами оказался материал, отснятый германцем. В то время как расставленные по залу камеры снимали ровно и беспристрастно, у капустника получился очень драматичный видеоряд: дрожащая камера, панический перевод взгляда с меня на монстра и обратно, учащенное дыхание и звуки судорожного сглатывания буквально погружали зрителя в происходящий кошмар, заставляя их чувствовать почти то же самое, что чувствовал прикованный наручником репортер.

Да и сама по себе запись быстрой схватки, занявшей менее десяти секунд, впечатлила всех, включая министра, Скарлетт и прочих деятелей министерства обороны. Вот боец, вышедший против одержимого один на один всего лишь с парой клинков, дважды с молниеносной скоростью отбивает летящие в него стальные пластины, способные пропороть человека насквозь, а затем размазанной полосой проносится мимо монстра, у которого сразу же отваливаются голова и новая конечность. А потом по всему залу начинает сыпаться рассеченная мебель.

Почти сразу же после доклада Скарлетт об успехе министр дал пресс-конференцию, затем был вызван на аудиенцию к королю. В обед газеты уже пестрели заголовками вроде 'Человек против монстра — правда или вымысел?' или 'Таинственное подразделение С.И.О. — дайте два!', по всем каналам крутили записи боя. Многочисленные аналитики в различных передачах пытались научно или хотя бы гипотетически объяснить то, как человек сумел отбить 'снаряды' одержимого и разогнаться до скорости, выходящей за рамки человеческих возможностей, а к вечеру уже мало кто сомневался, что в Сиберии наконец-то появился аналог знаменитых аркадианских эстэошников — пусть с опозданием в сорок лет, зато, видимо, намного круче.

А вечером вернулись министр, Скарлетт и Зарецки, основательно за день уставшие.

— И какие новости? — спросил я.

— Предсказуемые, — ответил граф. — Король был в восторге от моего доклада — ровно до того момента, когда речь зашла о вашем юридическом статусе и о статусе новой организации. Идея с неподконтрольными подразделениями, возглавляемыми военнослужащим потенциально враждебного государства — такое мало кому может понравиться.

Я вздохнул:

— Значит, не выгорело?

— Еще не факт. Другой вопрос, что с финансированием проблемы гарантированы. Тут как бы дело такое: король все равно не против поставить эксперимент, но королевский Совет может не согласиться выделить деньги из казны. Чтобы профинансировать наш проект, придется урезать финансы чего-то другого.

— Хм... Королевский Совет может перечить королю? — удивился я.

— Формально — нет, слово короля — окончательный закон. Фактически же — да, может. 'Большой королевский совет' состоит из авторитетных, заслуженных дворян, и пойти против Совета — значит пойти против собственного дворянства. Монархов, потерявших поддержку аристократии, как показывают уроки истории, не ждет ничего хорошего. Кроме того, королю сорок один год, а средний возраст Совета — за шестьдесят. Авторитет Совета базируется даже не на титулах и происхождении советников, а на том простом факте, что Совет пожилых и умудренных опытом людей, как правило, говорит разумные вещи, и идти против него — все равно, что идти против здравого смысла.

— Интересные порядки, — заметил я, — хоть и не лишенные рационализма.

— Вы еще не слышали про 'совет благородных', — заметила Скарлетт, — хотя сейчас это неважно.

— И правда. Какие у нас в таком случае планы?

Граф плюхнулся в кресло, возле него бесшумно появился тот самый дворецкий, который весь день пополнял мои запасы вкусняшек, с бокалом на подносе.

Сабуров отпил немного и сказал:

— В целом, король все же одобряет. Базу и инфраструктуру я найду. Кандидаты... ну, тут практически полдела сделано. Час назад мне сообщили, что кадеты училища имени Рагнара Храброго подали коллективный рапорт о переводе в училище 'С.И.О.'...

— Вот как? — оживился я. — Что за училище?

— Военная школа-интернат для сирот. Выпускает пехотных офицеров. Кадеты — от четырнадцати до восемнадцати лет, порядка пятисот человек. Подали рапорт, подписанный всеми поголовно...

— Вот так успех, — пробормотал я.

Впрочем, Скарлетт не позволила мне долго радоваться.

— В этом училище нет почти никого с третьими-четвертыми уровнями. Это престижное заведение, но готовит обычных лейтенантов-пехотинцев.

Я посмотрел на печеньку, которую держал в руках, тяжело вздохнул и уронил ее обратно на поднос. Есть расхотелось.

— Вот что бывает, если ляпнуть, не подумав... Не надо было мне говорить 'я не маг' — надо было сказать 'я потерял свой дар'. А теперь такое чувство, словно я подло обманул полтысячи детишек. Понятно, что из них все равно отсеялись бы почти все — но я дал надежду тем, у кого нет шансов в принципе...

— Увы, — кивнул граф, — впредь надо чуть осторожнее высказываться. Однако важен сам факт: поступить в училище 'СИО' хотят очень многие... как это и предполагалось. Правда, когда мы озвучим требование — пожертвовать даром не ниже третьего уровня — количество добровольцев снизится многократно. Однако подобное явление — рапорты о переводе в 'СИО' — наверняка имеет место быть во многих училищах. Это видео... оно действительно впечатляет.

— Кстати, Александер, — вставил Зарецки, — а что вы еще умеете, кроме отбивания и быстрого рывка?

— В данный момент это совершенно неважно, — ответил я. — Я показал самое зрелищное, что смог. Добавьте сюда то, что я уцелел, когда уродец располосовал ползала... Больше ничего показывать нельзя, потому что на самом деле я не имею ни малейшего понятия, какие таланты откроются у других. Я при моем шестом уровне не умею создавать иллюзию себя и становиться невидимым — в то время как это умеет один человек из моего бывшего отряда, и он был всего лишь вторым уровнем. Мой друг Рюиджи перерубал стальной прут деревянным мечом — так я тоже не умею. Если я сейчас покажу крутые вещи, которые не смогут повторить другие... Это сработает против нас. Так какие у нас теперь планы?

Министр снова отхлебнул из бокала.

— Во-первых, я распорядился отправить запросы во все училища моего министерства: мне будут передавать все рапорты, написанные кандидатами с третьим уровнем дара как минимум. Во-вторых... В теории, Совет никуда не денется и будет вынужден давать столько денег, сколько мы попросим, но для этого нужен хоть какой-то результат. Если удастся подготовить хоть сколько-нибудь эффективное подразделение — не будет проблем ни с деньгами, ни с бойцами. В-третьих, король уже согласился дать всем бойцам СИО рыцарский ранг. Однако все упирается в первый, пусть маленький, но красноречивый результат. Будет гарантия хорошей отдачи — будет все. Потому, полагаю, нам придется начать с малого количества кадетов школы. На это я деньги найду. Да, и еще. Завтра у короля прием по совершенно иному поводу, но после сегодняшнего события он не мог не заинтересоваться вами и вашими возможностями... По удачному стечению обстоятельств, там будут присутствовать некоторые влиятельные люди, так что у нас появляется удобная возможность подать им нашу идею напрямую.

Я со вздохом взял злосчастную печеньку и сунул в рот. Проклятье, четыре года убить только на начальный этап...

Впрочем, скучно мне не будет: одна ошибка и все пойдет прахом.

У меня нет права на эту ошибку.

* * *

Для визита на официальное мероприятие Скарлетт достала мне парадную форму офицера спецназа, с которой предварительно спороли все знаки принадлежности к армии Сиберии. Получился своеобразный такой костюм — вроде военный и вроде бы нет.

К королю мы попали на без пятнадцати шесть вечера: поскольку на всяческие приемы и фуршеты в Сиберии принято приходить на несколько минут раньше, это помогло устроить короткую незапланированную встречу без вреда для основной программы.

Когда мы с министром вошли и поздоровались с уже ожидающими нас людьми согласно протоколу, я даже не сразу понял, который из них король. Впрочем, я установил это методом исключения еще до того, как он заговорил: в комнате всего один человек, выглядящий на сороковник или моложе. Хотя, справедливости ради, если бы я не знал возраста короля, то, угадывая, кто же тут король, показал бы на него последним: строгий костюм-тройка, галстук... и все. Ни регалий, ни украшений, ни других внешних признаков высокого ранга. Король Ян Шестой запросто слился бы с любой группой мужчин в приличных костюмах-тройках, будь то управляющие шикарными ресторанами или отелями, дворяне средней руки или деятели бизнеса и науки — и определить, кто же из них монарх, смог бы только человек, знающий его в лицо.

Один из советников привлек мое внимание сразу же: серая кожа, вытянутое лицо, длинный изящный подбородок, янтарные глаза и торчащие в стороны уши. Свартальв. Интересный у Яна Шестого выбор советников.

Как только мы разобрались с формальностями, всем присутствующим было предложено садиться, причем нам с графом Сабуровым приготовили места напротив короля.

— Поскольку время нас поджимает, — сразу перешел к делу король, — то я начну с самого главного вопроса. Александер, нас всех очень впечатлили видеоматериалы вчерашней операции. Как вы делаете то, что продемонстрировали?

— Мне казалось, на видео все четко и ясно видно, ваше величество. Бегу, перебирая ногами по земле, отбиваю кацбальгерами запущенные в меня предметы, подбегаю, бью двумя руками одновременно и, используя вес и остроту клинков, наношу одержимому смертельные повреждения.

Повисла тишина: присутствующие пытались понять, серьезен я или просто издеваюсь. Министр под столом пнул меня ногой.

Я повернулся к нему и сказал:

— Не надо меня пинать, ваша светлость. Я дал настолько точный ответ на заданный вопрос, насколько мог.

Сидящий в углу свартальв начал ухмыляться.

— Я чуть другое узнать хотел, — не подав и виду, сказал король. — Как именно вы умудрились разогнаться до скорости, как минимум втрое превышающей обычные человеческие возможности?

— Элементарно, ваше величество. Я перебирал ногами в три раза быстрее, чем это делают обычные люди.

Вот тут уже король и советники начали растерянно переглядываться, и в их глазах я прочел один и тот же немой вопрос: 'он дебил или издевается?'. Свартальв же, ухмыляясь пуще прежнего, тайком показал мне поднятый в одобрительном жесте большой палец: его происходящее откровенно веселит.

— Дабы немного прояснить ситуацию, — сказал я, — ваше величество, вы, говорят, сильный маг. Если затупленный спросит у вас, как вы колдуете — вы сможете ему объяснить на уровне, более глубоком, нежели 'читаю формулу, напрягаю свою волю и наблюдаю, как эфир проявляет себя в эффекте заклинания'? Боюсь, что нет. Ваши вопросы, как я делаю то, что делаю — из той же оперы. Я — притупленный эстэошник, прошедший 'кошмарилку', а вы — нет. У меня нет никаких формул — есть только способности. Я вижу эфир, чувствую одержимых на расстоянии, быстро двигаюсь, обладаю высокой реакцией. Я делаю то, что делаю, потому что могу. Способности, полученные взамен магического дара — они просто есть. Им нельзя обучить, можно только выявить и развить.

— Вы считаете, что получили эти способности благодаря обработке в 'кошмарилке' и только потому, что изначально обладали высоким уровнем дара? — уточнил сидящий справа от короля благообразный пожилой дворянин.

— Не нахожу иного объяснения. Если у вас есть другая гипотеза — с интересом выслушаю.

— Вы располагаете какими-либо статистическими данными о том, какова вероятность получить сильные и полезные способности у бойцов СТО в зависимости от того, какой уровень дара у них был? — задал он второй вопрос.

— Вторые уровни чаще получают что-то помимо устойчивости к магии, чем первые, ваша светлость. Говорить о шестом уровне пока что смысла нет — я один на свете такой... из людей. Хотите больше данных — среди вас тут сидит свартальв. 'Кошмарилка' — их давнее изобретение, они ее еще полторы тысячи лет назад изобрели, если не больше.

Свартальв добродушно хмыкнул.

— Увы, юноша. У нас нет такой статистики, потому что мы используем это устройство совсем для других целей. У нас при помощи 'кошмарилки' казнят осужденных на смерть.

— Свартальвы в ней погибают, что ли? — удивился я.

— Почти. У нас положение в обществе напрямую зависит от силы дара. Лишенные дара становятся деклассированным элементом, опускаются на самый низ, к рабам, и более из себя ничего не представляют. Потому наша казнь не проливает кровь осужденного... напрямую. Другой вопрос, что половина осужденных убивает себя до процедуры, другая половина — после. Живут притупленными единицы — и они никого больше не интересуют. Применение, найденное для 'кошмарилки' вами, нас изрядно удивило, прямо скажем.

Король задумчиво забарабанил пальцами по столу.

— Александер, вы полагаете, что если процедуру пройдет человек с уровнем выше второго, то из него получится лучший специалист вашего профиля, чем обычный боец СТО Аркадии?

— Нет, ваше величество. Из него получится всего лишь притупленный — не более того, как показал ваш первый неудачный опыт. Стать бойцом СТО или С.И.О. можно только через страдания, кровь и пот. Вы думаете — я прошел 'кошмарилку' и внезапно начал удивлять всех своим быстрым бегом? Бац — и стал быстрым и сильным? Нет, этому предшествовала тяжелейшая подготовка и серьезные испытания. Впервые я разогнался до ненормальной скорости на зачистке, на которой едва не погиб мой боец — потому что у меня не было выбора. Точнее, он был: прыгнуть выше головы или понести серьезные потери. Это верно в отношении кого угодно: мой друг Рюиджи не с первой же минуты стал рубить деревянным мечом стальные прутья — этому предшествовала тяжелейшая подготовка и тяжелейшие обстоятельства. Если быть точным, Рюиджи на тренировке попытался как следует врезать ненавистному инструктору, но промазал и попал по ограждению... Иногда я жалею, что он промазал... Подытоживая — магом можно только родиться. Искусным магом можно научиться быть. А чтобы притупленный стал настоящим эстэошником — нужна длительная и очень тяжелая подготовка. И слабак ее пройти не способен в принципе — безотносительно того, какой там у него был уровень дара. А вот из двух осиливших более сильным станет тот, у кого был более высокий уровень дара. В теории, разумеется.