Мегалит Главы 1-7

-Ну если так...-доносится до меня голос.

Вот так и началось моё путешествие.

Чертята.

Четыре черненьких чумазеньких чертёнка, чертили черными чернилами чертёж. Песня.

Закрутив хвост винтом, черная тень промелькнула в переулке, и только едва слышный цокот копыт был едва слышен в ночной тьме.

Тень, впитавшись в огромную затемненную часть, что отбрасывала кирпичная многоэтажка, замерла там, слившись со стеной воедино, но потом, оторвавшись от нее, клубочком нырнула в переулок, углубляясь в проход меж домами все глубже и глубже, а затем, вихрем пронеслась вдоль еще одного кирпичного дома, и, впиталась в еще одну, огромную, отбрасываемую самым высоким домом, тень. Она неслась мимо высоких, едва шелестящих под слабым ночным ветерком, кустов, пряталась под скамейками, и замирала у круга горящих редких фонарей. Предпочитая не выходить даже в тусклый свет, огибала светлые места по всему протяжению ее перемещения. Странное создание мчалось все быстрее к единственному в округе кладбищу, что находилось на окраине этого небольшого городка в России. Цокот копыт стрекотал в едва слышимом полуночном спокойствии. И вот, такими перебежками, путешественник добрался до кладбищенской оградки. Там, едва взявшись за тонкие металлические прутья, он внезапно взвыл тоненьким ребячьим голосочком, отпрянул и побежал вдоль забора, разыскивая вход, смешно подкидывая откляченный зад и распростертый по ветру сзади тоненький прутик— хвост, со смешной маленькой кисточкой на конце. Все быстрее мчался чертёнок, а это был он, вдоль ограды.

Увидев вдали вырванные в ограде два прута, он нырнул в дыру и тут же выскочил обратно, слабо подвывая. Его маленькие копытца слегка клубились от дыма, что шел прямо от их кончиков. Подпрыгивая в тени дерева, что росло прямо напротив через дорогу от дыры в заборе, малыш злобно ухмыльнулся своей пастью с торчащими беленькими зубками у уголков рта, и вновь нырнул на кладбище. Но и это попытка по проникновению у него не задалась. Буквально через секунду он так же, как и в первый раз, прыгал у дыры в заборе. Перестукивая дымящимися копытцами, он умудрялся извернуться и помахать на них руками, явно пытаясь остудить их. Жалобные звуки, что он издавал, сливались в замысловатую песню-стон. Поскакав и охладив копытца, чертенок решил не лезть в этом месте на кладбище, и помчался вновь вдоль высокой ограды, разыскивая другой вход. И вскоре, за поворотом закончившейся ограды, нашел широко распахнутые полу сломанные ворота, висевшие только на верхних петлях, куда малыш радостно и нырнул. Проскочив ворота, чертенок помчался вдоль главной аллеи, по направлению к дальнему концу погоста, ныряя в такую редкую тут тень. Добежав, он остановился у небольшой полуразрушенной часовеньки. Обнюхав светящиеся в свете Луны ступени часовеньки, он молнией метнулся ко входу в нее, перепрыгивая через ступеньку, а там, найдя дыру внизу огромных деревянных дверях, нырнув в дырку внизу правой. За дверью его уже встречали такие же, как и он сам, еще пять чертят. Издавая совсем мало шума, они чернильными молниями носилось по стенам церквушки, цепляясь своими цепкими пальчиками с коготками за местами обсыпавшиеся балюстраду хоров, и прыгали, по сложенным тут и там, почти сгнившим лавкам, стоявшим вдоль стен, и разобранному алтарю, и иконам, сваленным пыльными кучами в углах. Все помещение было засыпано пылью, и заросло кусками паутиной. Чертята, некоторые, самые большие простыни паутины, уже порвали, любопытствуя, но еще множество целых паутин весело на стенах тут и там. Превращая часовенку в идеальную сцену для хоррора.

-Я нашел их, -промяукал в темноту часовеньки, чертенок, и его сотоварищи быстро подтянулись к говорившему, и любопытно втягивая носами, принялись обнюхивать пришедшего.

-Мак, — обратился к прибывшему Киф, — ты не принес поесть мне? Да чтобы у тебя хвост испачкался в говне и не смог отмыться.

-Постойте, — обратился ко всем любопытным своим собратьям Мак, — Киф, Зик, Фис, Лаг, Так... Вы же помните, что нам поручили?

-Ты не принес поесть мне, — обличающе выставив вперед лапку, произнес Киф.— И теперь я должен буду ложиться спать на день голодным.

-Но, я нашел фея!— Профырчал Мак. — С его крыльев знаешь сколько пыльцы можно собрать!?

-Фей! -Почти одновременно запищали довольные Фис и Лаг, и требовательно протянули черные ладошки. — Давай! Дай мне!

-Я нашел, а не принес, — обиделся Мак. Поправив челку, что спадала комочком по его мордочке, он смущенно добавил. — Но, надо его достать и съесть! Вы со мной?

И пять нетерпеливых кивков маленьких подбородочков, были ему ответом.

И вот шесть теней нырнули в дыру двери, пронеслись по главной аллеи, потом тенью проскакали к выходу с кладбища, и, выбежав на простор, растворились в тенях придорожных деревьев.

Глава 6.1

Миша.

В этот городок мы переехали с семьей, когда мне исполнилось двенадцать. Все лето я был в деревне у бабушки, и только осенью, родители перевезли меня в городскую квартиру. Комната, выделенная мне, уже была обставлена всеми привычными вещами: кроватью, с нижними ящиками, стеллаж с выставленной коллекцией машинок, и даже любимый кактус стоял на своем, законном месте, на подоконнике. Я рассматривал такие родные шторы с машинками, висящими на окне, и вспоминал старую комнату, невольно сравнивая старую и новую. Та была пошире, но покороче, а эта, с высокими потолками, была по уже, но очень длинной. И здесь мне предстояло теперь жить... Дааа... И только спустя несколько недель я оценил длину комнатки. Так было удобно тренироваться кататься в ней на роликах! То одна, то другая стена почти всегда была под рукой, а отталкиваться от кровати делая поворот — это был самый вверх моего мастерства! И я полюбил этот "аппендикс", как называла комнату моя мама.

Первый месяц в школе был самый трудный, и именно там я впервые столкнулся с мальчишками-"богачами". Они кичились своим положением элиты, не ставя ни во грош остальных учащихся, так и заявляли при случае: "а ты знаешь, кто мой папа!" И все это происходило при молчаливой поддержке учительницы. Такая несправедливость заставила меня стать на одну планку с некоторыми мальчишками в противовес "крутым". Да, мы ходили вместе, защищали друг друга, друлись и презирали деток с "голубой" кровью, но победить их никак не могли. И именно в тот момент, когда я собирался идти просить разобраться в случившемся конфликте отца, к нам пришел Пашка. Его перевели с соседнего класса.

Я до сих пор помню, как он вошел к нам в класс в ноябре. Размазывая несуществующие сопли по рукаву пиджака, он исподтишка показал "крутому" кулак, и чиркнул по шее мизинцем. И все это проделал так убедительно, что трое самых главных "крутых", терроризировавших весь класс, замерли в ожидании окончания уроков.

Двенадцать ему тогда было. А он уже знал кем будет. Это он мне сказал на первом же уроке, когда учительница посадила Пашку со мной за парту. А потом, смешно свистя слюнями в промежуток выдернутого зуба, рассказал, что недавно выбил несколько клыков, вот таким же "крутым", как наши. И все это, под возмущенные вопли-просьбы о тишине, нашей классной училки.

Именно тогда я впервые услышал несколько матов, и записал их тайком на клочочек бумажки, чтобы не забыть. А на перемене Пашка заехал самому "крутому" в ухо, и обозвал цыплятами остальных. И я понял, сегодня после уроков нам всем, не хило так, попадет.

Так и случилось.

"Крутые" ждали нас за школой в палисаднике, старательно кутаясь в еще осенние холодные курточки, и злобно смотрели на четверых нас, подходящих к ним. А стояло их там семеро. Но, смешные подколки и обзывания не тронули мою душу, зато кулак самого здорового из них, попал мне в висок и я покатился по холодной, уже обледеневшей траве, и не смог встать. Рядом упал Пашка, тут, он так интересно подкинул свое тело в воздух, что один из обидчиков назвал его "неваляшкой". Откуда нам было знать, что Пашка уже не один год занимается самбо? Да и недруги не знали.

Вот так мы и наваляли им. Семеро на четверых. А потом мы звали Пашку — "неваляшкой", и это было самое тайное его прозвище. Четверо друзей, Пашка, Гришка, я и Сашка.

Сейчас, спустя столько лет, я сижу и пью коньяк, и вспоминаю такие недавние похороны моего лучшего друга. Скольких я уже похоронил? Двоих? И еще один на подходе... Я про Гришку. И вот теперь знаю— все силы отдам, чтобы вытащить его из этой чертовой болезни, под названием "рак". Где там мой телефон?

Глава 7.

"-Бери всё!

-И не отдавай ничего." Пираты Карибского моря: Проклятие "Черной Жемчужины".

"Жадность — грех!" Пираты Карибского моря: Проклятие "Черной Жемчужины".

Чертята. Фис.

Наш мир не один во вселенной. И в каждом из множества миров есть плохое и хорошее. Мне выпала доля быть плохим. Тьма и туман стали мной, вернее, это я воплотился из них. Свое тело чертята получают не после рождения. Наше появление в мире — это сгусток скопления не только семи смертных грехов, но и того олицетворяющего всеобемлиющего зла, кое достаточно редко проявляется в существующие реальности. Я вышел из проклятия матери своего новорожденного ребенка. Именно ее слова ненависти и стали той искрой силы, что вплелась в мир и создала меня. Пока мать изливала на ребенка поток своей ненависти, тьма склубилась под пеленальным столом и слепила меня из кусочков слюны и слез младенца, влилась в меня и начала биться в такт биению сердца малыша. Я появился среди солнечного дня под плач младенца и воплей его ненормальной мамаши. Той толики силы, что она вложила в свои слова проклятия, хватило закончить моё формирование почти полностью, за единственным отличием от обычного проявления чертенка: тьма забыла про мое лицо, и поэтому мне пришлось брать на это белый туман, что шел от промороженных стекол единственного окна. Теперь я единственный чертенок с небольшими белесыми пятнышками на лице. Клубы тьмы все сильнее сжимаются вокруг этих проявлений моей чистоты. Думаю, к своему совершеннолетию, стану наконец-то абсолютно черным.

Мне повезло быть выбранным из тысячи тысяч случайных чертят для выполнения миссии Ее Милости. Избранный и обученный, я был отправлен на Землю, в одном из пласту времён и теперь наблюдал за тем сумасшедшим парнем, который стал счастливцем, спутником самой Бабочкой Гай.

Нам рассказывали сказки об этих существах, пели песни шепелявыми голосами об чудесах, что творят Бабочки Гай, и теперь я воочию увижу и, даже попробую, частичку магии маленького народа. Исполнение желания. Именно это сулили все сказания старины далекой обладателю Бабочки Гай. Но в ответ она потребует оплатой жизнь. А у созданий тьмы есть одна малюсенькая такая особенность— в нас нет жизни, мы живем немного по другим законам мироздания. И тем более в немного другом течении Времени. Поэтому мне есть, что предложить волшебному созданию. Тьма. Смерть. Вечность. Холод. Страх. Тишина. Я все это предложу ей сразу и на выбор. Только бы ухватиться за ее крылья первому!

Дорога к спутнику бабочки длилась не долго. Что стоит существу, состоящему из покровов тьмы и лоскутов тумана дойти к любому их смертных? Тем более ночью, когда свет светила не разрывает мою плоть и не выпивает своими лучами мою кровь?

Мы добежали до его постели за неделю. Шаря лапками по его смертному одру, тем более он сам называл так свою кровать, я разочарованно, в шестой раз признался себе, что опоздал. Мак и другие, так же тщательно обыскивали пустую комнату, наполненную слезами, потом, и страхом перед грядущей смертью. Мы нашли отпечаток на пыли подоконника, где мир запечатлел билет на поезд. И теперь, зная предстоящий путь, нырнули в сумеречные тени от домов и помчались, вставая на путь странника.

Впитав его запах, мы встали как ищейки, держа нос по ветру, идя по его следам, эманациям, которые он выделял, страдая перед смертью. Тем более Его Милость шла за ним следом семимильными шагами, нагоняя того, кто вписан в ее манускрипт Конца Жизни. Эта погоня отстающих за лидером, должна была окончиться моей, только моей победой. И мы нагнали его. На одном из полустанке, наш грузовой поезд догнал состав в котором путешествовал смертный. С жадным предвкушением, подпрыгивая в лучах смертной Луны, мы побежали к вагону из которого доносились эманации боли и страха преследуемого нами парня. Вызвать его на минуту из вагона было делом принципа, и тогда Зик наслал на него страшный сон, Лаг, внушил ему горящий перед его глазами ужас, а Киф позвал на парня леденящую дрожь. И вот он вывалился, тяжело дыша, из двери вагона. Сказал стоящему у открытой двери проводнику, что только на одну минутку, выйдет подышать свежим воздухом.

Так отвернул глаза проводника от нас, облепивших парня с ног до головы, и затащивших его под тьму вагона. Лаг и Так держали его за ноги каждый одной рукой, другой обшаривая тело на предмет татуировки, но повезло лишь мне.

Вскрикнув от радости, я припал к его запястью левой руки и поцеловал губами тускло блистающий рисунок. Мне не хватило мгновения. Нечто острое взметнулось позади меня, и я ощутил потерю своего богатства. Да. Богатства. Или вы думаете, что у чертей нет своего самого сокровенного, того, что они будут оберегать пуще своего существования? Это святое для каждого из нас — хвост. Не надо придумывать, мол это абсолютно атрофированный сегмент тела, который не нужен вообще. И у человека он давно отвалился, и зверям только мешает... Кто верит в эту чушь, могут идти рядами на свалку истории, ибо я каждому могу привести кучу подобной ереси из придуманного человечеством за века.

Но, МОЙ Хвост! Не может быть. Я замер на миг, осознавая, что мою первую игрушку в жизни забрали, моего спутника, которому я доверял больше всего в своей существовании, больше нет, и вот, я в ужасе оглядываюсь, — его не стало! И встретился с желтеющими глазами самого вечного врага темноты — кота. Его пушистые лапы придавливали все шесть обрезанных когтями хвостов, а оскаленные зубы намекали об окончании не только моего поссмертия, но и всех моих спутников, столпившихся вокруг.

-Да, что вы стоите? -Пискнул я, ощущая боль от потери хоста. Уверен, все чертята чувствовали то же самое, что и я. -Бей его! Повыдергивать у него всю шерсть!

Но маленькая могучая кучка не сдвинулись ни на шаг. И действительно, как мы, еще совсем дети, могли противостоять этому созданию, обманувшего саму Жизнь не единожды? Того, кто откупился от Смерти одним воплощением, и способного самостоятельно выбирать свой путь с самого рождения.

-Брысь! — Промурлыкал нам кот, и мы бросились врассыпную.

-Гриша...Спрячь хвосты. — Это были последние слова, которые я услышал, когда убегал в панике от зловредного врага.

А потом мы, не один раз передравшись, решая кто из нас главный, крича друг на друга, проворчали сообща, что пойдем и отнимем у спутника Бабочки Гай хвосты. И вновь стали на его путь. Да, мы трусы, но еще не было ни одного поражения для нас, чертей, которое после не оканчивалось, для нас же, победой. Первый шаг, всего лишь первый, и мы готовы бороться за хвост с любым, даже самым страшным созданием времен.