Учиха Обито. Другая история.

Мгновение тьмы, и... я оказываюсь слишком близко к зверю. Успеваю почувствовать его чакру, увидеть, как надо мной мелькает громадная лапа, грозя сокрушить, смять, превратить ничтожную букашку в кровавое пятнышка на лике Земли... Камуи выходит само собой, без малейшего напряжения. Пожалуй, даже быстрее чем обычно.

Оказавшись на голове статуи прежнего нашего Хокаге, Третьего, я поймал взгляд Зверя, и попытался завладеть его разумом. Бесполезно — не помог даже Мангеке Шаринган! Его кто-то контролирует?! Кто-то, равный мне, признанному гению клана Учиха?!

-Обито. -окликает меня появившийся рядом сенсей.

-Да? -отзываюсь я, удостоверившись что это именно Минато Намикадзе, а не подлый враг под его личиной.

-Попробуй наложить на Биджу гендзюцу.

-Пробовал. Бесполезно. -отчитываюсь я, замечая, как мгновенно сформировавшийся возле пасти Лиса гигантский сгусток невероятно плотной чакры летит прямо в деревню. Биджудама. Сильнейшая атака Хвостатых. И она летит прямо на нас! Лис заметил попытку наложить на него гендзюцу! Гадство! Мгновенно перебираю варианты побега, но... сенсей странно спокоен.

На всякий случай перемещаю свое тело в другое измерение, защищая свою тушку от возможных потрясений, и обращаю внимание на Хокаге. Его бы тоже надо эвакуировать. Правда, заметив в его руках кунай, я успокоился — если что, он сам кого надо эвакуирует. Так я думал, пока... пока Минато-сенсей, метнув кинжал в Биджудаму, не переместил ее за сотни километров от нас.

-Это было быстро. И опасно. -замечаю я, проследив взглядом за взрывом вдалеке. Однако повернувшись к сенсею я... его не увидел. Смылся. Вот гад.

Перемещаюсь в клановый квартал, и успеваю переодеться. А затем присоединяюсь к толпе шиноби, осаждающим Лиса. Нин-техники летят сплошным потоком, некоторые отморозки пытаются атаковать его с помощью тайдзюцу.

-Обито! Попробуй наложить гендзюцу! -кричит мне Шибари Учиха, мой троюродный дядя.

-Пробовал! Его даже Мангеко не берет! На него УЖЕ наложено гедзюцу! -кричу я в ответ.

В ответ слышится мощный поток мата. Со всех сторон. Хотя я, вроде как, только с дядюшкой беседовал. Оглядевшись, не нахожу Минато. Плюнув, вызываю Сусано. Он другой — не такой как раньше. Не только скелет, теперь Сусано похож на человека. Старейшины говорят, что это моя душа. И призывают не использовать Сусано слишком часто. Но сейчас... выбора просто нет.

Оказавшись ростом чуть меньше Лиса, но все же гораздо крупнее чем кто-либо из присутствующих, бросаюсь на врага. Несколько ударов по морде, затем — в бок. Внимание биджу полностью переключается на меня. Отчаянно финтуя, увожу его от деревни. В лес. Потоки чакры от разъяренного биджу видны невооруженным взглядом. Благословляю старейшин, что заставляли упорно тренироваться, и раскачивать резерв чакры — раньше бы уже валялся на земле с истощением, но сейчас... пусть и не могу атаковать, зато взамен успешно сдерживаю Лиса. Более менее успешно — мелькает мысль, когда я замечаю несколько разрушенных домов, пострадавших от простого удара хвостом.

Наконец мы в лесу. Всех моих сил хватает только для обороны. Вскоре появляется поддержка — бывший Хокаге, переодетый в комбинезон, со своим знаменитым призывом в руках, налетает на биджу, и отчаянно лупит его по морде. Целит по глазам, но Лис умудряется уклоняться. Наступает паритет — мы можем сдерживать Биджу, но и только. Не хватает сил, чтобы его одолеть.

Замечаю цепи из чакры, что оплетают Лиса, сковывая его движения, и заставляя ткнуться мордой в землю. Мгновенно Третий окутывает Лиса какой-то странной техникой, и тот замирает неподвижно. Развеиваю Сусано, и оказываюсь рядом с Минато и Кушиной. Кушина очень бледна, но цепи из чакры держит на удивление легко. Минато... он держит в руках колыбель с ребенком. Мальчик.

-Я запечатаю биджу. В своего сына. -морщась, выдыхает Четвертый.

-Не успеем начертить печать. -мотает головой Третий.

-Мне не нужна стационарная печать. Я использую Шики Фуджин. -бросает Минато-сенсей, и только тут я замечаю... кровь у него на боку. Он ранен? Но когда? Кто?!

-Ты погибнешь! Это неприемлемо! -злясь, кричит Третий.

-Я не смогу его долго удержать. И Минато тоже не сможет. Ты, Третий, можешь удержать Девятихвостого? Пока мы будем чертить и напитывать чакрой печать? Да так, чтобы он ни один контур не нарушил? Так завались, и не мешай! -почти кричит куноичи, и я замечаю, как цепи постепенно истончаются.

-Это единственный выход. -бросает Четвертый, поворачиваясь к Лису, и начиная складывать печати.

-Стой! Ты же Хокаге! -кричу, толкая сенсея в спину, и сбивая его с печатей.

-Именно! И это моя обязанность — защищать свою деревню! -зло бросает сенсей.

-Я... -пытаюсь найти слова, но не могу подобрать нужные. Пытаюсь придумать что-нибудь, но не получается. Нет другого плана. Видно, что цепи начинают рваться — Кушина сейчас не в лучшем состоянии. Получается, только Шики Фуджин? Только гибель Хокаге... Хокаге, что заставил всех считаться с нами, и подарил нам мир... умрет?

Внезапно приходит озарение. На мгновение становится страшно, и хочется забыть эту мысль. Не делать ничего. Просто смотреть как погибает мой сенсей. Мой Хокаге. Но позорное стремление тут же развеивается, когда я вспоминаю о боли, что приносит война. Я не хочу этого. Делаю шаг вперед, и накрываю своей рукой руки Минато, мешая ему завершить последнюю печать.

-Обито! -зло рычит Хокаге, стряхивая мою руку, но я не слушаю его, активируя Мангеке Шаринган. И нацеливая его на Лиса. Мгновение собираю чакру, еще мгновение ставлю граничные условия. И позволяю себе колебаться целую секунду, но потом все же произношу:

-Камуи!

В следующие несколько секунд я понимаю значение слова Ад. Лис — это чакра. Безумно горячая чакра, обладающая жаждой разрушения, убийства. И ее, этой чакры, безумно много. Настолько много, что пока она перемещается в иное измерение, измерение моего Мангеке Шарингана, я успеваю умереть от боли несколько десятков раз. Наконец перемещение заканчивается, и я, не в силах устоять на ногах, падаю на землю. Чувствую, как из глаз течет кровь. Из обоих сразу. Как стремительно утекает чакра. Все же нахожу в себе силы крикнуть в полной тишине:

-Чего стоите?! Чертите печать! Я дам столько времени, сколько нужно!

Вернее, хотелось бы так крикнуть. В реальности получается только полузадушено прошипеть — "Что стоите. Чертите." Но этого хватает, Третий мгновенно исчезает, а через несколько секунд мощные потоки чакры ясно показывают — он уже приступил к делу. Вскоре к нему присоединяется и Минато-сенсей.

-Обито... -обеспокоенно выдыхает куноичи.

Не нахожу в себе сил ответить. Нет сил даже посмотреть на нее. Впрочем, я не много теряю — отчего-то мир стремительно выцветает, теряя резкость. Я... слепну? Неважно! Главное — это защитить Хокаге. Не допустить войны! Именно это мысль не позволяет мне потерять сознание.

-Еще десять минут. Мы используем чакру всех свободных шиноби деревни. Нужно десять минут, Обито. -просит появившийся рядом Третий.

-Я выдержу. -пытаюсь прошептать я, но... не получается. БОЛЬ парализует. Яки Лиса и его чакра огненным валом прокатываются по всему телу, и я чувствую, как разрушаются чакроканалы.

-Ирьенина! -слышится зычный крик Кушины.

-Сейчас. Сейчас помогу. -слышится мужской голос. Ему не дают договорить, куноичи зло прерывает мужчину, бросив всего пару слов:

-Не мне! Ему помоги!

В следующее мгновение по телу растекается мед-чакра. На пару секунд становится легче, но это все равно что бороться с пожаром, что несется по лесу не зная преград с помощью ведра воды. Впрочем, на пару секунд мое сознание проясняется. Уже неплохо. Успеваю заметить печать поистине титанических размеров, ярко светящуюся чакрой. Успеваю понять, что я вижу почему-то ТОЛЬКО чакру, а дальше все смывает боль... которая вскоре отступает. Не сразу понимаю почему. Когда понимаю, только криво усмехаюсь, гадая, кто победит — чакра Лиса, что сейчас разрушает мое тело, и мои совершенно не готовые к ее разрушительной силе чакроканалы, или же бригада ирьенинов, что отчаянно пытается залатать мое тело.

-Ты меня слышишь? Еще пять минут выдержишь? -спрашивает чей-то настойчивый голос. Нахожу в себе силы кивнуть в ответ. Голос отстает. Я... все правильно делаю?

Потоки мед-чакры меняются пять раз. Я пять раз успеваю пройти все круги ада и боли, когда звучит смутно-знакомый голос. Он звучит снова и снова, и наконец у меня получается узнать его. Это Минато-сенсей. Радуюсь этому. Теперь остается понять, чего он хочет.

-Печать... готова... -получается разобрать только два слова. Но эти два слова наполняют меня надеждой — скоро боль уйдет. Так или иначе.

Встаю. И шатаясь, делаю несколько шагов в сторону ярко-светящейся конструкции — это и есть печать. Замечаю странность — я ничего не вижу кроме нее, и светлячков. Вдруг какой-то светлячок приближается, и подставляет мне плечо. Мгновенно запах горелого мяса разносится вокруг. Слышится шипение. Даже два — одно матерное, а второе — того самого жженого мяса. Но это неважно. Важно другое — дойти.

Наконец я у начала печати. Пытаюсь вспомнить, что нужно сделать теперь. Пытаюсь понять, чего от меня требуют светлячки. Постояв, вспоминаю. Руки с пятого раза складывают печать концентрации — без нее я точно не справлюсь, а губы шепчут всего одно слово:

-Камуи.

И я перестаю существовать, растворяясь в океане боли...

* * *

-Как он? -хмуро спрашивает Хокаге, подходя к бригаде ирьенинов, сидящей возле истерзанного, обугленного тела. В этом теле мало кто узнал бы Обито Учиху, веселого балагура и шутника, любителя розыгрышей.

-Мы его держим. Запущена диагностическая печать. Как вы, Хокаге-сама? Нам необходимо вас осмотреть! -встав на ноги, и уважительно поклонившись, главный ирьенин сперва спрашивает, являя уважение, а потом требует, глядя на Хокаге как на неразумного ребенка — наметанный глаз ирьенина ранга А приметил что Хокаге держится за бок. Рана. А еще — шагает неуверенно, а значит кровопотеря, и скорее всего истощение.

-Рана в боку неопасна. Наложил печать, чтоб кровь не шла. И... устал зверски, пока Биджу запечатывали. -вздыхает Хокаге, глядя на выжженную землю, где совсем недавно, запертый в стационарной печати, бесновался Лис. А затем он смотрит в сторону женщины с красными волосами, и с ребенком на руках. Поймав его взгляд, она слабо улыбается, показывая, что в порядке. Хокаге вздыхает — природная живучесть клана Узумаки оказалась весьма кстати. Как и печать-резервуар с чакрой, что он поставил жене и себе. На всякий случай. Если бы не она, то Кушина умерла в тот момент, когда из нее извлекли биджу. Если бы не она, то он сам не смог бы управлять стационарной печатью. Тогда только Шики Фуджин смог бы управиться с мощью Лиса. Вот только...Шинигами бы точно не ушел без своей платы. Правда, он и сейчас не торопиться уходить. Больно богатый урожай собрал он в деревне, не готовой к нападению Биджу. И все еще надеется на продолжение банкета, сволочь.

-Я закончил диагностику. -слышится заметно дрогнувший голос ирьенина.

-Я слушаю. -властно бросает Хокаге, и его сердце сжимается от дурного предчувствия.

-Источник чакры — разрушен. Порядка семидесяти процентов чакроканалов — разрушено. Множественные ожоги, как внешние, так и внутренние. Несколько открытых кровотечений внутри тела. Множество кровоизлияний в мозг. Участок в мозгу, отвечающий за зрение — полностью выжжен. Сердце — бьется аритмично, и очень-очень слабо. Он не протянет и суток. Парень не умер только из-за того, что его подпитывает пятерка ирьенинов. Стоит прекратить подачу мед-чакры... -ирьенин не договаривает, разводя руками.

-Я понял. -отвечает Хокаге, и лоб его пересекает глубокая складка. В глазах мужчины загорается опасный огонек, и он повторяет:

-Я все понял.

И неизвестно почему, но по спине ирьенина пробегает холодок. И он не осмеливается взглянуть в глаза Хокаге. Поспешно вернувшись к своим товарищам, ирьенин приступает к безнадежному лечению. Парня не спасти, но объяснять это разъяренному Хокаге... он — не рискнет. Поэтому мед-чакра щедро течет в тело парня, заставляя его сердце работать, заставляя легкие насыщать кровь кислородом. Они лишь продлевают агонию, но таков невысказанный приказ Хокаге. Обито Учиха, ты — не должен умереть...

* * *

Опять он кричал. Опять не смогла. Такие мысли проносятся в голове у девочки, бегущей бесшумно, как тень, по летнему лесу. Она часто убегает из дома. Просто потому-что дома ей не нравится. Там слишком много требуют. И это давит на нее. Почему взрослые никак не могут понять, что она — ребенок? Почему она не может просто посидеть и поиграть?!

И девочка бежит от всего этого. Не в первый раз, и наверняка не в последний. Внезапно она останавливается, и осматривается, внимательно глядя по сторонам. Вздувшиеся возле глаз вены, да и сами глаза — лилово-белые, лишенные зрачков, указывают на принадлежность к одному из великих кланов деревни скрытой в листве. Клану Хьюга.

Убедившись, что оторвалась от преследования, а маленькая Хьюга несмотря на свои десять с половиной лет очень сильна в этом — в побегах, девочка вздыхает с облегчением. И отметив, что метки на деревьях никуда не делись, бежит дальше. В лес.

Вскоре девочка оказывается перед старой, покосившейся хижиной. Возле хижины видна небольшая полянка с вытоптанной землей, и парочкой вкопанных в землю столбов. По другую сторону хижины разбит огород. Подойдя ближе к хижине, девочка вновь активирует бьякуган, в поисках...

-Вы снова все проспали! -весенним ручейком звучит голос ребенка, пробуждая ото сна другого ребенка, которого, по мнению девочки, исключительно по недоразумению считают взрослым.

-Отстань. -раздается хриплый голос.

-Не отстану! -девочка произносит эти слова с вызовом, и даже бьет ножкой по земле. Для внушительности. Так всегда делает мама, когда ругает папу.

Однако и ее слова, и важный жест остаются без ответа. Тогда девочка ураганом врывается в хижину, и найдя взглядом кровать, прыгает на нее со всего размаху. Однако лежащий на кровати человек успевает поймать ее до того момента, когда девичий локоток должен был войти в солнечное сплетение — довольно нежную и чувствительную часть тела этого самого человека.

-Вот зараза мелкая... и чего тебе на этот раз надо? -бормочет человек, поставив девочку на землю, и вставая наконец с кровати. После того как он откинул одеяло, становятся видны множественные давно зажившие ожоги по всему телу. И странная татуировка на груди. Девочка успевает бросить на них взгляд, но тут же стыдливо отворачивается.

Человек на ощупь находит одежду, и не торопясь одевается. Ожоги на теле скрывает одежда. Девочка бросает взгляд на его лицо. И как обычно — ничего не видит. Человек носит настолько длинные волосы, и настолько неаккуратен с ними, что они завешивают его лицо как самая настоящая занавеска! При мысли о занавеске из волос, девочка фыркает от смеха.

-Поставь чай. Я пойду умоюсь. -бросает ей человек, выбираясь из хижины. Девочка только вздыхает, понимая, что придется не просто "чай поставить", придется сначала найти кружки, затем найти чайник, отмыть кружки, пока греется чайник, и не забыть бы еще напомнить ему о том, что заварку надо ставить ниже!