Всем космическим рейнджерам

— Двести рублей всего и ты в качестве бонуса останешься жив, — Катерина наконец оказалась за моей спиной и за ее сохранность я уже не волновался, костюм рейнджера способен выдержать выстрелы из любого ручного оружия, за исключением ракет. Бластер уже находился в моей руке и лазерный целеуказатель высветил красную точку прямо на лбу таможенника практически мгновенно поменяв его национальность и вероисповедание, а также пол. Его охрана сделала тоже самое с похвальной скоростью, но огонь пока никто не открывал. Около минуты странная скульптурная композиция олицетворяла дружбу народов "Русский с пеленгом братья навек".

— А сразу сказать, что ты здесь уже был, не мог? Пеленг пошевелил своим носом и достал считыватель магнитных карт из глубин своего одеяния. Убрав оружие в кобуру я достал магнитную карту и убедившись в правильности суммы произвел оплату за буксир и въезд на планету. Таможенник без всякого страха повернулся спиной и стал уходить. Его громилы также молча убрали оружие и последовали за ним.

— А что ты сказал про медовый месяц? — дождавшись пока они, отойдут на безопасное расстояние, спросила Катя.

Кому что, а лысый о бане. Вот так всегда, сболтнешь что-нибудь не подумав, а потом всю жизнь маешься.

— На этой планете женщина может быть либо женой, либо работать головой.

— Не поняла? Это замечательно, что не поняла, уверяю, тебе бы это не понравилось. Спасибо, что напомнила, возвращаемся на корабль тебе надо оружие подобрать.

Вскрыв второй пол в трюме я заметил недоуменный взгляд.

— А ты наверно считала меня честным торговцем?

Вопрос остался без ответа.

Наконец найдя, что искал я протянул ей винтовку Гаусса с оптическим прицелом, пояс с амуницией был уже забит магазинами и его оставалось только одеть.

— Ты говорят лучший снайпер в группе, вот, пользуйся на здоровье.

Посчитав это необходимым, я познакомил ее с историей существования этой системы. Первоначально люди и пеленги поделили планеты системы поровну и добывали золото, но поскольку летать на окраину галактики было накладно из-за недостатков двигателей того времени систему было решено преобразовать в действительно большую колонию строгого режима. Все было замечательно до того момента, когда добывать золото в промышленных масштабах стало невыгодно обеим расам, а тащить ораву головорезов обратно "неожиданно" оказалось еще дороже. К этому моменту уголовники всех мастей, чьи сроки истекли, продолжали жить здесь и никуда не собирались по причине золотодобычи так скажем ручным способом и правительство решило устроить "день открытых дверей" для всех заключенных. Единственное, что изменилось это боевая станция возле солнца, благополучно сбитая спустя три года пьяным пилотом грузовика Колумбом. Поскольку правительство выделить денежные средства на постройку еще одной станции отказалось, система под чутким руководством людей и пеленгов очень быстро стала настоящей столицей всяческих отбросов. К моменту нашего приземления ситуация немного исправилась и теперь за стрельбу на улице все же наказывали, правда только тех, кто не успел вовремя убежать. Форма правления — демократия, по принципу один гуманоид один голос. Кто победил на выборах того и голос, все остальное по классику "умолкни чернь не православная". Президент одновременно глава церкви. Оппозиция и ее представители, очень быстро признаются еретиками и отправляются на костер. Эдакая смесь open air с раздачей наглядной агитации и ток-шоу в режиме реального времени.

Наконец дождавшись пока Катя решит, что ружье на ремне через плечо ей действительно идет к ее костюму, мы отправились в город. Город представлял собой беспорядочное скопление домов из различного материала и размеров, общим была только толщина стен и наличие охлаждающих устройств. Центром города считается цитадель из серого бетона, бывшей тюрьмы, а теперь нечто среднего между мэрией и казармами. Перевороты и попытки здесь были частым явлением, уж больно неблагодарная публика, отсюда и стремление держать солдат поближе к охраняемому телу.

Постройка с говорящим за себя названием "Кушать подано, садитесь жрать" большими светящимися буквами на крыше привлекла мое внимание и я решительным шагом направился туда. Раскрыв половинки дверей висящих на уровне пояса и предусмотрительно открывающихся в обе стороны, видимо их часто сносили любители полетать мы вошли в зал. Зал поражал воображение, если не скудностью освещения и загрязненностью, то задымленностью точно. Клубы дыма скрывали его дальние уголки и делали из помещения нечто среднее между утром на болоте и склепом из фильма ужасов. По причине раннего утра кроме нас практически никого не было и только в дальнем углу небольшая толпа, стоящая возле пеленга внимала его речам. По причине расстояния и приглушенного голоса до нас доносились только обрывки фраз "Первое правило клуба . . ., второе правило клуба . . .".

Катя достала из сумки респиратор, видимо решив, что здесь испытывают газовое оружие. Я не стал ее останавливать, общепитовские запахи давно признаны чем-то средним между боевым отравляющим веществом и вытяжкой из скунсов.

Сев за столик я достал бластер из кобуры и положил на стол.

— И не надо так на меня смотреть, если в подобном заведении ты хочешь перекусить и не планируешь ждать официанта до вечера, то это лучший способ привлечь его внимание.

— А если нет.

— Стреляешь в потолок.

Стрелять в потолок не понадобилось. Молодой человек в мешковатом комбинезоне и надписью на груди "Не стреляйте! У меня трое детей" возник через шесть минут молчаливого ожидания и для данного заведения это было почти нормой.

— Здравствуйте, мы рады приветствовать вас в нашем заведении, надеюсь, время, проведенное здесь вы проведете с пользой, — практически на одном дыхании выпалил официант и со ждущим выражением на лице замолчал.

— Если через пять минут на столе не будет стоять обед на двоих из первого, второго и третьего одним выстрелом я сделаю из тебя хорошего официанта, но плохого отца, — признаю это вышло немного грубо, но лучший способ решить возможные проблемы это ясно дать понять, что с тобой лучше не связываться.

Официант испарился с практически световой скоростью, вот что значит доброе слово.

— Ты ведешь себя как бандит с кучей скальпов торговцев на поясе, — Катя видимо вспомнила правила хорошего тона и решила преподать их мне,

— А ты хочешь выбраться с этой планеты живой и здоровой? Если да предоставь мне вести все переговоры, в противном случае у тебя существует прекрасная возможность закончить жизнь в каком — нибудь здешнем борделе.

— Я не хочу, но твое поведение меня шокирует.

Вот повезло с Катериной, красивая девушка и вдобавок воспитана в пансионате благородных девиц, я знал, что такие до сих пор существуют в империи, но в те заведения, где я обычно проводил время такие точно не заходили. Их наставницы не пускали, дабы плохого не набрались, а что плохого может быть в споре, кто больше выпьет пива не сходя с места или кто точнее пьяный в хлам сделает сальто — мортале.

— А еще я милый, добрый и отзывчивый. В такой ситуации главное сбить с мысли, больше она не вернется потому, что "сквозная". Вот и в этот раз ничего кроме безмолвных попыток сказать хоть что — нибудь у Кати не получилось.

Официант, появившись так же неожиданно, как и исчез, уже сервировал столик. На первое было нечто, плавающие в непонятной жидкости цвета камней, на второе нечто лежащее в непонятной субстанции цвета камней, а на третье конечно компот, это все-таки планета-тюрьма, традиция. Из столовых приборов, как ни странно были только ложки, спорю, что ножи и вилки официанты из опасения за свою жизнь прячут.

Катерина увидев обед как — то странно позеленела и одним махом осушив полстакана компота отвернулась и стала разглядывать посетителей. Я же недоуменно переглянувшись с официантом начал это есть. Еда была питательной и это было ее единственным плюсом, в конкурсе на лучший вкус первое место ей точно не грозило.

Катя видимо переборола свое отвращение, но прикоснуться к еде она не смогла, хотя и в мою сторону она старалась не смотреть.

— Как ты можешь это есть?

— Очень просто, у меня выбора нет, а ты видимо считаешь, что выбор у тебя есть.

— А ты знаешь, что ты ешь?

— Конечно, рецепт приготовления и вкус тюремной баланды и тюремной тюри уже лет пятьсот не меняется, — заметив широко распахнутые глаза продолжил, — надо тщательнее изучать мою биографию, а потом еще долго думать, прежде чем путешествовать со мной зайцем.

— В досье не указано, что ты был в тюрьме, — немного растерянный голос заставил меня почувствовать приближение глубокого удовлетворения.

— Я и не был в тюрьме.

Глубокомысленное молчание и продолжение трапезы с моей стороны сделало свое черное дело. Мало кто знает, кроме специалистов, что когда женщина думает, она использует оба полушария мозга и в процесс мышления вмешиваются эмоции, соответственно вывод бывает неверный, но практическим всегда очень импульсивный. Вот и на этот раз результат получился весьма своеобразным.

Нехорошо когда в тебя целятся в упор, вдвойне нехорошо, когда это делает женщина, еще хуже, когда ты ешь, ведь так можно и подавиться. Мелькнувшая мысль пообещать ей все же познакомиться с ее родителями, но была признана самой дурацкой мыслью года и ушла.

— Это хорошая мысль узнать друг друга получше, но она несколько запоздала ты нее находишь? — с легким чувством де жавю спросил я.

— Если ты сейчас не объяснишь с каким уголовником-рецидивистом я связалась, можешь загадывать свое последнее желание, — тихий голос Катерины противоречил ее внешнему состоянию, поскольку палец на спусковом крючке побелел.

— Тогда начнем с того, что несколько лет в начале своей карьеры мой корабль разбился при посадке на планете, где по иронии судьбы я собирался его отремонтировать. История на самом деле вышла довольно грустная. Корабль развалился практически над космодромом и разбился я не сильно. Плохая новость была в том, что меня перепутали с пиратом, несколько лет назад доставших местных, причем так, что меня без суда и следствия с обгоревшей мордой отправили в места не столь отдаленные. Когда я очнулся в тюремном лазарете стало ясно, что выпускать по доброму меня никто не собирается. Пришлось обживаться на новом месте. В процессе обживания было свернуто несколько носов, но процесс натурализации благополучно завершился. В процессе пребывания научился играть в двадцать одно, определять скорость таракана по его внешнему виду и пить медицинский спирт стаканами без закуски. В дальнейшем же насильственным путем став чемпионом по тюремным боям без правил сумел выйти досрочно, после чего купил новый корабль на деньги "заработанные" в тюрьме, нашел этого пирата и так его отомстил, что теперь ему в космос путь заказан. Теперь Недостреленный сидит безвылазно на этой планете, а судимости у меня как не было так и нет, так как я сидел "за того парня".

К концу рассказа Катя убрала оружие и замолчала. Молчание вообще настолько не характерно для женщин, что я поставил мысленно заметку как это можно делать в будущем.

Закончив трапезу я расплатился за нас двоих убедив официанта, что рубли это тоже деньги, заодно поинтересовался, где находиться местный военторг и только после этого убрал оружие в кобуру.

— Как выйдете сразу налево метров двести, там большое здание со складом.

Подходя к описанному строению я убедился, что он не соврал, здание было действительно большим. На краше торчал флюгер в виде странного полуметаллического создания с большой бандурой, похожей на шестиствольный пулемет наперевес и надпись "Военторг Гудвина"

— Мир этому дому, — мой громкий голос разнесся по заставленному или загроможденному, это как кому нравиться, всякой металлической всячиной магазину.

— Если хочешь мира иди к другому, — ответ принадлежал весьма колоритному малоку, затянутому в водолазный костюм зеленого цвета. По внешнему виду было видно, что его бурная молодость уже закончилась, но до седой старости ему еще далеко. В руках он держал замасленную тряпку, которой протирал затвор артиллерийского орудия и судя по весу, его дорога в тренажерный зал травой еще не заросла. Голос был довольно низким и хриплым, если с таким по ночам грабить, можно озолотиться за неделю.

— Ну, здравствуй великий Гудвин, пришел я к тебе с просьбой великою, дабы отправил ты меня к звездам далеким, на родину, — тихо молясь про себя, чтобы Катя продолжала молчать.

— Неужели ты и есть Избранный, что видит то, что другие только под кайфом, в очках умеющий летать, и немного колдовать, — с не меньшим восторгом и пафосом спросил малок.

— Нет, я не Избранный народом и на метле не я летал, и зрение хорошее от рожденья и колдовать не начинал.

— А может ты носишь трусы красные поверх одежды верхней и воздух смело пронзаешь? — малок видимо решил меня доконать.

— Не ношу я стринги женские цвета красного ни с бусинкой, ни без.

— А может ты паутиной с двух рук стреляешь за всякую фигню цепляясь тем самым взлетаешь?

— Говорю я тебе, что летать не умею, что корабль сломался, он накрылся звездою и тебе как пирату не сложно понять, что ремонт его стоит десятков так пять, — я так и не решил окончательно, кто из кого делает дурака, но решил все же балаган заканчивать.

— Так бы и сказал, что корабль сломался, я уже решил ты к конкурсу готовишься, — обиженным тоном заявил малок, — и стих неплохой, размер и форма тоже, единственное что плохо, бред полнейший, но кому нужен смысл в наше время?

— Тут ты прав, но баксов у меня нет, только рубли.

Мои слова вызвали загадочную реакцию с его стороны, лицо цветом сравнялось с костюмом и молчание воцарилось в магазине.

— Что совсем по нулям? — видимо он так и не поверил до конца в мои слова.

— Совсем, но если у тебя есть идеи, я их выслушаю.

Мыслительный процесс малоков чем-то сходен с движением материков, на первый взгляд его не видно и на второй, что характерно тоже.

— Ты помогаешь мне, я помогаю тебе, — тоном, ставившим последнюю точку в разговоре, заявил он после продолжительного молчания.

— А сам ограбить банк не в состоянии?

— Мне нужно выиграть конкурс на звание лучшего сочинителя песни о нашем городе.

Теперь я уже замолчал, пытаясь решить, издевается он надо мной или он просто сошел с ума.

— Любите ли вы конституцию, так как люблю ее я, — голос Кати вывел нас из состояния ступора и ввел в прострацию.

— Что вы так смотрите, никто не знает, что такое конституция?

— Нет! — дружный ответ заставил замолчать ее, но ненадолго.

— Гудвин, как называется главный и основной закон твоей родной планеты?

— Ну, сейчас у нас вождь Мозголом, а раньше Рукохряк.

Катя поперхнулась и видимо вспомнила с представителем, какой расы она разговаривает.

— На меня не смотри, я с Конституцией ни в жизнь не встречался, даже в баре такой не видел, но ты не бойся я не ревнивый. Мы все в жизни делаем ошибки, — мой ответ послужил последней каплей и Катя вышла из себя, образно говоря конечно.