Риль. Асхалут дракона

Глава 7

В Лустру они отправились через четыре дня. Первые два Маррон собирал команду, грозя обрушить на их головы все кары, если моряки через сутки не приползут на корабль. Моряки приползли. Еще день они сонными мухами вяло перемещались по палубе. Время от времени то один, то другой выливал себе на голову ведро морской воды, страдальчески морщась, пошатываясь, брел на камбуз, где кружками заглатывал травяной отвар — команда дружно трезвела.

Риль от нечего делать продолжала практиковаться с учеником. Хотя капитан больше не высказывал требований к обучению племянника, но бросать парня было жалко. Девушка, правда, так и не разобралась, что за талант у Лейтор, но решила развивать то, что есть. Даже если ученик не окажется способным к магии, то сможет пойти работать художником или, на крайний случай, маляром. Очень удобно, ни тебе кисточки, ни грязи, ни запаха — рукой махнул и стену покрасил. Вот только с выбором цвета пока возникали сложности. Художник, как истинный творец, предпочитал многоцветную гамму, избегая спокойных тонов.

Учебу они начали с самого важного — контроля. Лейтору был выдан глиняный горшок и требование: "Покрасить в красный". Ученик понятливо кивнул, вцепился в горшок двумя руками, так, что аж пальцы побелели. Через пару минут руки покрылись алыми крапинками, Лейтор сжал зубы, напрягся — пальцы слегка позеленели, потом почему-то почернели. Горшок оставался все тем же обычным глиняным сосудом рыжей окраски.

Риль только вздохнула. В течение часа руки Лейтора меняли свой цвет от нежно-розового до ядовито-зеленого, но горшок не сдавался. Она уже изменила условие задачи на: "Да, покрась ты его хоть во что-нибудь!", но прогресса так и не было. Объяснение теории концентрации и переноса творческой энергии на предметы помогало мало. Не будь она временно немагоспособной, давно бы уже все на нитях показала. А так... слепой учит зрячего читать. "Вот такая закорючка есть буква А. Ты ее нашел? Замечательно. Теперь напиши". Только результат такой учебы будет весьма и весьма сомнителен.

Как и положено самоучке, у Лейтора все происходило спонтанно. Захотелось курицу покрасить, пожалуйста, в деревне появилась новая, неизвестная доселе порода птиц. Но повторить подобный экспромт еще раз парень был не в состоянии по одной довольно весомой причине: талантливый покрасчик птиц не понимал, как и что он тогда сделал. А без понимания, повторить успех практически невозможно.

Когда горшок, наконец, пожелтел, Риль уже почти осипла, а с Лейтора сходил десятый пот от напряжения. Радовало, что ученик оказался упрямый — не бросил наглый, не желающий окрашиваться горшок об стену, не плюнул на занятия, не ушел, хлопнув дверью. Пусть не сразу, пусть с трудом, но у него все же получилось перенести цвет на предмет. Риль вздохнула с облегчением — маляра она из него точно сделает!

Дальше дело пошло быстрее. Цвета, правда, никак не хотели подчиняться своему создателю, но исправно окрашивали требуемое.

Риль провела пальцем по гладкой поверхности горшка, попыталась отколупнуть кусочек — не вышло. Сосуд вместе со сменой облика словно помолодел, даже маленькие трещинки затянулись, а вот крупные скол так и остался на месте. Свежеокрашенность горшка никак не ощущалась — к пальцам краска не липла, запах отсутствовал. Лейтор странным образом ухитрялся мгновенно изменять цвет верхнего слоя материи, меняя саму структуру материала, обновляя и сглаживая поверхность. Поразительно! Она просто обязана показать этого уникума кому-нибудь из Магистрата. Пусть Лейтор никогда не станет пространственником, не сможет открывать порталы, но не всем же по мирам шастать. Кому-то нужно и бытом заниматься. Тем более что бытовой маг из него получится весьма и весьма оригинальный. Оставалось лишь убедиться, что он действительно маг, а не просто талантливый человек. Ведь возможен и такой вариант. Люди иногда проявляют нестандартные способности, но при этом не могут создать и развить полноценный внутренний магический источник. Энергию для своих фокусов они черпают из собственных резервов, иногда даже из внешней среды, но про мощь или какое-либо постоянство тут говорить не приходится. Собственные силы не бесконечны и без источника быстро исчерпаемы, а во внешней среде энергия довольно размыта. Не обладая навыками ее аккумуляции, насобирать можно лишь крохи.

Риль вздохнула, щелкнула пальцем по горшку и отправила его на полку. Там уже скопилось штук двадцать разноцветных собратьев. Девушка отступила на шаг назад и окинула задумчивым взглядом коллекцию посуды. Стойкий бы критик выдал нечто нейтральное: "Оригинально" или "Необычно", более нервный схватился бы за сердце, воскликнув: "Что за дурацкие шуточки?", ну а кто-то просто пошел бы искать художника для физического вразумления.

Но Риль посуда нравилась. Особенно восхищал черный кувшин с длинной разветвленной трещиной на боку. Из нее по каплям стрекали кровавые подтеки. Очень натуралистично получилось. Или ярко зеленая змея уже наполовину скрывшаяся в горшке. Или кляксы разных форм, цветом и размеров. А падающие на дно кружки серебряные звезды? Так романтично!

Под занятия им выделили старый подгнивший сарай, примыкающий к дому Лейтора. Начинающий художник по росписи глиняной посуды жил вместе с матерью. Дон Маррон пытался вначале взять к себе на постой Риль, но девушка отказалась от подобной чести, заявив, что учитель обязан контролировать ученика и находиться рядом с ним. Капитан не нашелся, что возразить, лишь пробурчал нечто неразборчивое.

Лейтора от достигнутого успеха обуяла жажда кипучей деятельности. Когда во дворе и доме не осталось обычной рыжевато-коричневой посуды, парень попытал счастье у соседей. Уже вечером, ставя ему примочки на синяки, Риль решила — пора переходить от количества к размерам. Что такое посуда? Так, ерунда. Грохнул об пол и конец творчеству. Другое дело монументализм, крупные формы, почти вечное внимание зрителей!

Мать Лейтора, женщина средних лет, с усталым лицом и потухшими глазами, какие бывают у жен, потерявших надежду дождаться мужей из плавания, с равнодушием восприняла новое увлечение сына. Она и жила так же с равнодушием ко всему, словно закрывшаяся внутри раковины жемчужина, и появление Риль восприняла, как само собой разумеющееся. Тихой тенью передвигаясь по дому, женщина оживала лишь при виде Дона Маррона. С братом было связаны самые лучшие ее воспоминания — беззаботное детство. Даже сын не вызывал таких эмоций, напоминая о том, кого забрало безжалостное море.

Лейтор идею перейти к стеновой и каменной живописи воспринял весьма и весьма благосклонно. Порывался пойти и прямо сейчас ночью показать этим недостойным, что значит настоящее искусство. Риль представила реакцию этих самых не ценящих ничего в живописи, когда те, встав поутру, обнаружат вместо родных беловато-облупленно-грязных стен дома нечто красочно-выразительное, и предложила народ пожалеть, мол, все равно не поймут. Сообща решили продемонстрировать на собственном примере, что те потеряли.

Первым утреннее творчество оценил Дон Маррон, пришедший сообщить, что отплытие планируется завтра на рассвете. Перемены он заметил не сразу, лишь на середине фразы: "И не вздумайте опаздывать, прилив ждать не будет", запнулся, отступил на шаг, потом еще на два и, ткнув пальцем в стену, внезапно осипшим голосом уточнил: "Это чтой-то оно, сверкает?"

На стене сверкало море. Прозрачно-зеленые волны поднимались от земли до середины, солнечные лучи, золотой сеткой пронизывали толщу воды, вверху голубело небо. Художник воплотил то, что видел каждый день в своей жизни.

Воплотил довольно талантливо, пусть без подробностей и немного размыто, но море было морем, небо голубым, а больше ничего и не требовалось. Сверкающие солнечные лучи, по мнению Риль, получились особенно хорошо.

Капитан постоял, разглядывая творение племянника, шагнул ближе, поколупал пальцем и покачал головой: "Надо же, прямо как новенькая". Идея, как применить талант родственника молнией сверкнула у него в голове. Долго раздумывать Дон Маррон не стал и тут же выдал руководящие указания.

Риль возражать не стала — практика лишней не будет, а Лейтор прямо засиял от гордости — даже дядя оценил его талант, оценил и сразу в него поверил. Девушка не стала озвучивать свои опасения. Хочет капитан доверить своему племяннику покраску судна перед отплытием — это его право. И отговаривать она не собирается. Подумаешь, художник пока не умеет работать под заказ, зато с уникальностью и вдохновением у него все в порядке. Как говорится, на вкус и цвет у каждого свои взгляды.

Дон Маррон неспешным шагом продвигался в сторону причала. Там, среди десятка кораблей, покачивалась на воде его Орлина — красавица, умница и самый лучший корабль на свете. Что женщины? Непостоянные, коварные, обманчивые. Не живые создания, а сплошные иллюзии. Так и норовят из тебя что-нибудь выманить, в основном звенящее. А что требуется морскому бродяге, который треть жизни проводит на палубу, треть в каюте и треть на берегу? Ему нужно так мало — немного тепла, заботы и понимания. Вот только это немного стоит весьма и весьма дорого!

Маррон с неудовольствием вспомнил вчерашний вечер. В таверне хромого Таля появилась новенькая служанка. Такая свеженькая, аппетитная. Но девчонка оказалась непромах и раскрутила капитана на приличный ужин и самое дорогое пойло, а потом лишь подолом махнула и ускакала под защиту своей матери. Та еще мегера. И, зачем только Питрэх притащил эту семейку на остров. Ну, дочка — понятное дело, но мать... Он бы такую ни за что бы ни взял.

Капитан представил, как утром он снимается с якоря, уходит в открытое море и там не будет этих вертлявых, жадных до золота женщин. Только он, море и его Орлина. Потом он вспомнил магичку, и настроение немного понизилось. Дон Маррон поразмыслил и решил, что магичка все же не совсем женщина, точнее женщина, но не совсем обычная и терпеть такую на судне можно. К тому же в отличие от остальных, эта принесет ему золото и много. Капитан ускорил шаг, ему не терпелось увидеть обновленную красавицу. Перед глазами так и вставало зрелище белоснежного судна, покачивающего на волнах. Смущало только, что воображаемое судно имело тоннаж раза в три больше, чем его Орлина, но Дон Маррон списывал это на свое богатое воображение.

Еще издали была заметна небольшая толпа, скопившаяся на берегу, прямо напротив стоянки его корабля. Капитан прибавил ходу. Он бы и побежал, но бегать было не солидно, зато нервничать можно было начинать прямо сейчас.

Толпа даже не бурлила, так побулькивала. Руками не размахивали, громко не орали, морды не били — стояли и созерцали. Сбывались худшие опасения Дона Маррона. Его Орлина, его девочка... ах, да что там говорить, надо поскорее увидеть все самому.

Протолкавшись в первые ряды, капитан набрал в грудь воздуха и ... онемел. Так и застыл с поднятой рукой. Направленный в сторону Орлины указательный палец не оставлял окружающим сомнений, что именно ввергло Дона Маррона в состояние столбняка.

— Кхм, капитан, — сзади осторожно кашлянул Тайл, — а, по-моему, неплохо получилось. Необычно, согласен, но зато как оригинально. Почитай у каждого третьего судно белой краской выкрашено, а вот такого ни у кого точно нет.

— Оррригинально! — прорычал Дон Маррон, обретая дар речи, — да, мы с такой оригинальностью теперь у всех, как бельмо на глазу, как корова в небе, как набитый золотом фельёнец, оказавшийся после бури без охранного каравана. Осталось только надпись на борту прилепить: "Грабим всех. Пираты" или флаг поднять, например, черный, чтобы у наших недругов заранее от ужаса поджилки тряслись, да пушечки сами собой заряжались. Наш девиз, какой?

— Берем, что легко берется, продаем, что продается! — нестройно отозвались моряки.

— Во-о-от! — капитан одобрительно кивнул, — а с такой окрасочкой, нас вычислят уже через месяц. Мало того, что ни в один порт не пустят, так еще и премию за головы объявят. И будем от стражей между островов бегать, хвост поджавши. Проще сейчас такую красоту камнями нагрузить и под воду отправить, чтобы потом не мучиться.

— Зачем же под воду? — вмешалась Риль. Ей, лично, творение Лейтора нравилось. Было в нем нечто такое... завораживающее. Во-первых, судно получилось глянцево-черным, отчего приобрело благородную стать и выгодно смотрелось на мутно-зеленой воде. Во-вторых, Лейтор пытался воплотить свои фантазии об идеальном корабле страшных пиратов. Точнее, он пытался выполнить заказ дяди и просто обновить белую краску по бортам, но его дар не желал работать по заявке. В итоге, по бортам в художественном беспорядке разгуливали скелеты разной степени одетости, на носу мерцала серебристая паутина, корма красовалась жуткого вида морской образиной с красными клешнями и выпученными глазами. Вполне нормальное пиратское судно, в меру ужасное, в меру привлекательное, но Маррон прав — такое увидишь, никогда не забудешь. И если поменять бывшие белые, а теперь желтоватые паруса на черные, таким кошмаром можно пугать детей и... торговцев. Про мирные заходы в порт придется забыть, зато с подобной репутацией, корабли будут сдаваться Орлине без боя. Такая страхолюдина одним видом пугать будет без пушек и ружей, — Судно теперь, как новенькое. Снасти подновить, паруса перекрасить, не корабль, а мечта!

— Ага, мечта идиота поиграть в пиратов, — проворчал Дон Маррон, повернувшись к девушке, — деточка, мы не в игрушки играем, у нас все по-взрослому и стреляют по-настоящему и убивают всерьез.

— Так продайте, если не хотите сами на нем плавать. За такую красавицу много дадут, если она кому приглянется, — посоветовала Риль.

— Ходить, крошка, ходить, — поправил ее капитан, — ты даже не представляешь, как мне достался этот корабль... Да, я за него почти что жизнь отдал, душу в него вложил, а ты — продай! И дорого могут дать? — деловито осведомился Дон Маррон.

Риль пожала плечами — в ценах на корабли она ничего не смыслила.

— Неет, я лучше сейчас этого ррродственничка слегка придушу, и он мне живо мерзость с бортов уберет и все в белый цвет закрасит, — капитан кровожадно заозирался в поисках племянника, но Лейтор благоразумно убрался с берега еще до прихода главного оценщика своего творчества.

— Не выйдет, — Риль пожала плечами, — мы пробовали — это не убирается. Только если вместе с верхним слоем дерева.

— Тогда придушу насовсем. Раз нельзя эту погань с моей красавицы вывести, хоть душу отведу. И другим же опять польза. Вдруг он еще подобное натворит? Его же не просто придушат, а растерзают. Лучше уж я сам аккуратно, по-семейному.

— Только через мой труп, — прищурилась Риль, — вы мне его в ученики подсунули, я согласилась. Попробуете тронуть парня — все наши договоренности тут же потеряют силу.

— Капитан, магичка права, — Тайл храбро влез в надвигающийся скандал, — на материке полно богатеньких дураков, которые готовы на все, лишь бы выделиться. А тут не просто новая тряпка или живность какая. Тут целое судно! Да, вы сами посмотрите — скелеты ни один не повторяются, а их ровно двадцать два, — произвел быстрый подсчет шкипер.