Заглушив мотор и выпрыгнув из кабины, Александр еще увидел, как медленно закрывается переход. Ничего, кстати, особенного, просто подернулся туманной дымкой и исчез. Из своей кабины вылез Павел — судя по тому, как его шатало, устал он в поездке здорово.

— Ты что, права на вокзале купил? — с усмешкой поинтересовался Александр.

— Обижаешь, начальник — честно в карты выиграл, — в тон ему ответил Павел. — Ф-фу-у, ну и поездочка.

— Хотел приключений? Вот тебе их обратная сторона, — ухмыльнулся Александр. — Кстати, я не понял, с чего это мы тут все еще одни? Где комитет по встрече с водкой и народными танцами? Хлеб-соль можно не предлагать — переживу как-нибудь, а вот девок обязательно.

Павел на хохму не повелся, и впрямь устал, но требование Александра без внимания не осталось.

— Комитет здесь, — тяжелая дверь открылась, пропуская "военного" с профессором. — Ну что, молодежь, как скатались?

— Весело, — отозвался Павел. Он, похоже, окончательно оклемался от пережитого на дороге шока. — Ну что, груз принимать будете? А то обидно, если окажется, что мы зря туда-сюда мотались.

Вместо ответа профессор подхватил топор с пожарного щита и легко, как молоденький, запрыгнул в кузов ближайшей машины, нырнул под тент... Короткий лязг — и пару секунд спустя все собравшиеся уже могли лицезреть его довольно лыбящуюся харю и поднятый вверх большой палец.

— Порядок!

— Что там? — Павла распирало от любопытства. Александр поморщился: уж если так интересно, мог и сам, еще в том мире, пару ящиков расковырять, пока время было. Не сделал — чего уж теперь-то дергаться? Самому Александру интересно не было ни капельки. Меньше знаешь — крепче спишь.

— От многих знаний много горя, — словно прочитав его мысли, ответил профессор. — Зато могу, если интересно, озвучить ваши гонорары, благо они у вас одинаковые.

Напарник захотел. Профессор озвучил. Народ впечатлился. Да, за такие деньги можно было работать. Более того. За такие деньги НУЖНО было работать. И почему так не платят, к примеру, слесарю? Живо бы преступность на ноль сошла. Вот теперь и Александру стало по-настоящему интересно, что же такое они сюда приволокли, если их ничтожный, в общем-то, процент весит так много. Правда, свой интерес он предпочел никому не демонстрировать — мало ли, как отнесется к этому присутствующее здесь начальство.

Пол часа спустя, уже ополоснувшиеся под душем и одетые в свою привычную одежду, они сидели в кабинете "военного", пили горячий чай и докладывали о ходе операции. Докладывал, в основном, Павел, язык у парня был подвешен, что надо, да и мысли он формулировал четко и грамотно. Будущий ученый, положение обязывает. При этом, рассказывая, он успевал между словами отхлебывать из кружки и ни разу не сбился. Александр даже немного позавидовал — ему бы такой язык, милое дело девок уламывать. А еще он завидовал цвету напитка, потребляемого напарником. У Павла чай был крепким аж до черноты, а Александр такой роскоши позволить себе не мог — в свое время, лет пять назад, упал, ударился головой и получил легкое сотрясение мозга. Мелочь, не заслуживающая, вроде бы, внимания, но вот крепкий чай пить не мог — моментально начинало тошнить. При этом кофе пил любой крепости и безо всяких последствий, такой вот хитрый выверт организма. И ведь, что обидно, любил-то он чай как раз крепкий, а пить приходилось то, что сам же с усмешкой называл мочой больного поросенка. Обидно...

Правда, сам он тоже в стороне от разговора не остался, периодически вставляя свои комментарии, но это были редкие и малозначимые дополнения — в целом Павел картину происходящего схватывал четко и детально, память имел хорошую и в дополнениях теперь не очень-то и нуждался. Короче говоря, к концу доклада Александр уже немного заскучал, и оживился только, когда им с напарником выдали гонорары. Не наличными, естественно, а новомодными пластиковыми картами, на которые деньги уже были переведены. Ну, перевели их сейчас, дело это минутное, хотя на счет они поступят в лучшем случае завтра, а вот карты оформляются долго. Месяц надо, не меньше. Выходит, что эта контора знала о Призраке уже давно, и давно готовилась наложить на стрелка свою мягкую, но сильную лапу.

После этого профессор умотал по каким-то своим делам, Павла отпустили отдыхать, благо здесь было уже далеко за полночь, а вот Александра "военный" попросил остаться, став в тот момент невероятно похожим на папашу Мюллера из незабвенного сериала. Просьбы же начальства, как известно, приравниваются к приказу и выполняются по команде "Бегом!", поэтому Александр даже не попытался спорить. Просто остался сидеть на месте и рассматривать "военного", а тот, в свою очередь, рассматривал его.

— Ну, что ты можешь сказать о своем напарнике? — спросил "военный", когда пауза несколько затянулась.

— О Павле? — Александр пожал плечами. — Нормальный пацан. Труса не празднует, под огнем не обделался, здоровья вагон. Необученный, правда, совсем, ну да это дело наживное. Жмура сегодня своего первого положил, это ясно, но оклемался быстро. А что?

— Мы предполагаем сделать вас постоянной группой. Как смотришь?

— Нормально.

"Военный" неопределенно хмыкнул, потом кивнул, словно бы не Александру, а собственным мыслям, и сказал:

— А теперь давай, спрашивай.

— О чем?

— А о том, что тебя нервирует. Наверняка ведь у тебя куча непонятных моментов имеется.

— Имеется. Например, мне не понятно, почему выбрали именно меня. Насколько мне известно, всякой спецуры, оставшейся не у дел, хватает. Человек, прошедший спецподготовку и имеющий реальный боевой опыт, а не только стрелявший из засады, как я, наверняка с подобными задачами справится лучше. Да и, честно говоря, физическая подготовка у такого умника будет классом выше, чем у нас.

— На то есть две причины, — "военный" подумал секунду, потом достал сигареты. — Не возражаешь, если закурю?

— Вообще-то, вы здесь хозяин.

— Некоторые, как и ты, бросившие курить, на дух табачный дым не переносят, а мне не хотелось бы напрягать собеседника.

— Да плевать. Я к дыму отношусь безразлично.

— Ну, это замечательно, — "военный" закурил, выпустил густой клуб синего дыма, прямо как не слишком новый мотор при запуске. — Итак, есть две причины. Одну из них я объясню тебе чуть позже, вторая же проста. Всех этих спецов натаскивало государство. Я имею в виду серьезных спецов, не призывников, а тех, кого готовили серьезно и вдумчиво. У них весьма специфические рефлексы, и многим, что называется, за Державу обидно. Вполне нормальная реакция, кстати. Вот только, оказавшись в той ситуации, в которой были вы, они могли, к примеру, начать собственную войну или же броситься очертя голову, к примеру, в Москву, к Сталину, чтобы войну переиграть. По-человечески их, кстати, и понять можно, и осудить рука не поднимается, вот только дело бы осталось несделанным, а это чревато. Ты же пошел, сделал и вернулся. Рациональный и в достаточной степени подготовленный человек, не связанный особыми моральными принципами, именно такой нам в данном случае и необходим.

— Это было так предсказуемо?

— Ну, разумеется. Твой психологический портрет составлен достаточно давно.

— И что еще говорит мой психологический портрет?

— К примеру, то, что ты меня при случае убить собираешься. За намек, что родные твои у нас в заложниках оказываются. Кстати, не советую, кто предупрежден — тот вооружен. Еще вопросы?

— Почему вы так по-дурацки проводили мою вербовку? Мне всегда казалось, что люди из серьезных контор работают тоньше.

— Заметил? Просто замечательно. Это был маленький тест на наблюдательность и сообразительность. Вопрос возник — следовательно, ты его прошел.

— Зачем для того, чтобы сделать предложение, выгодное, кстати, предложение, вы меня скрутили? Можно было бы вначале поговорить.

— А ты бы согласился? Очень сомневаюсь. Для начала, ты бы просто не поверил, принял бы нас за психов. Ну а когда бы мы тебя все же убедили, начал искать способ отказаться. Поверь, эти варианты перебирались, и был выбран оптимальный. Еще что-нибудь интересует?

— Какие мои шансы остаться в живых после всей этой катавасии?

— А вот сейчас я тебе объясню первую из причин того, что нас заинтересовал именно ты. После этого о своих шансах думай сам, идет? — и, не дожидаясь ответа, продолжил, — Для начала, разреши представиться. Колобанов Илья Анатолиевич, полковник ФСБ в отставке.

— Однофамильцы? — с интересом посмотрел на него Александр. Фамилия у него была не то чтобы редкая, но и на каждом углу такую не услышишь.

— Родственники, — сухо ответил собеседник. — Мог бы и сам догадаться, не маленький. Именно то, что ты мой скольки-то юродный племянник, и повлияло на выбор.

— Очень интересно. Только вот мне про вас никто и ничего не рассказывал. Мать... а я ведь взял ее фамилию... она ни про каких дальних родственников ничего не говорила.

— Естественно, не говорила — она и не знала. История давняя... Если хочешь и не устал, я тебе расскажу.

— Рассказывайте, — Александр налил еще чаю, щедро сыпанул в кружку сахару и, зацепив с тарелки горсть соленых крекеров, пересел в стоящее у стены офисное кресло, большое и удобное. — Спешить все равно некуда. Тем более, интересно же.

— Это точно. Итак, что ты знаешь про своих предков во время Гражданской войны?

— Ну, мой прадед воевал на стороне красных.

— И как он туда попал? — остро посмотрел на него Илья Анатольевич. — Ты в курсе, кем он был до революции?

— Управляющим небольшой пароходной компанией в Питере.

— То есть, человеком не бедным. И как же он стал красным?

— Насколько я знаю, у него дочь, сестра моей бабушки, старшая, кажется, во время революции погибла. Причем по вине то ли казаков, то ли еще кого-то, кто потом белых поддерживал.

— Да, так и было. И что ты еще знаешь?

— Служил. Был грамотный и неглупый, дошел до командира батальона. Ходил с Тухачевским на Польшу, там попал в плен. Поляков, как мне рассказывали, после этого ненавидел люто...

— Ну, в принципе, историю своего рода ты знаешь. Так вот, мой дед был братом твоего прадеда. Только оказался он на стороне белых. Воевал, и неплохо — до штабс-капитана дослужился. Ушел из Крыма с Врангелем, а потом вернулся — вместе со Слащевым.

— Слащев-вешатель?

— Булгакова начитался? Ну да, был за Слащевым такой грешок — он подавлял большевистское подполье, что, кстати, было абсолютно нормальным, и повесил несколько руководителей, что в то время тоже было в порядке вещей. Кстати, так как там в руководстве были практически одни евреи, то его потом обвиняли в антисемитизме, кстати, абсолютно незаслуженно. Евреи генерала потом, кстати, и хлопнули, ну да это к делу не относится. Но это уже совсем другая история, я потом тебе расскажу, если захочешь, а пока вернемся к нашим баранам. Итак, мой дед вернулся в Россию и, что интересно, никаких гонений потом не испытал. В Отечественную войну снова был призван, дослужился до майора, орденов на кителе, помню, столько было, что пулей не прошибешь. Его сын, мой отец, выбрал профессию военного, ну а я пошел по безопасности. Вот, в принципе, и все. О том, что у меня в России остались родственники, узнал года три назад, когда уже на вольные хлеба ушел, начал искать. Ну и нашел, причем, согласись, очень удачно.

— Интересная сказка, — Александр потер переносицу. — Даже если это правда, все равно как-то нереально получается.

— Можешь поверить, совпадения бывают и покруче.

— Бывают, — согласился Александр. — Ладно, пусть так. А вопрос можно? Не в тему.

— Задавай.

— Вот скажите мне... Меня этот вопрос как раз из-за прадеда интересует. Что там с Польшей было? А то пишут такое, что до сих пор понять не могу, кто прав, а кто виноват.

— А никто не прав. Были когда-то две соперничающие державы, причем Польша была сильнее. Про Лжедмитрия слыхал? Тогда ведь наши предки еле отбились, потеряв огромные территории, включая Киев. Это было обидно и сильно ударяло по престижу. Но когда сменилась эпоха, Польша резко отстала — ее армия была хороша на фоне средневековых, но на определенном этапе пришло время регулярных армий, и вот здесь ничего серьезного поляки банально не смогли создать. У них и страна-то фактически распалась — слабые короли, не имеющие реальной власти, и огромная куча дворян, которые тянули одеяло во все стороны. Закономерно, что потом их съели. Кусок Польши отошел России. Сомнительное, кстати, было приобретение, но не суть. Просто когда произошла революция, и этот огрызок получил самостоятельность, то была на международном уровне обговорена и согласована граница. А полякам захотелось большего — ну, они под шумок и хапнули то, что им ни с какой стороны не принадлежало. Тухачевский, с которым, кстати, тоже не все ясно, полез отбивать, получил по сопатке, и куча народу оказалась у поляков в плену. С пленными обращались, мягко говоря, сурово. Знаешь, немцы со своими концлагерями и близко к полякам не стояли...

— За это им и устроили Катынь?

— Не повторяй глупостей, что по ящику несут — дураком выглядеть не будешь. Там все было куда проще. Была в лагере группа поляков. Началась война — про них банально забыли. Ну, не было в тот момент ни сил, ни времени еще и этими трусами заниматься.

— Почему трусами?

— Да потому, что вместо того, чтобы Родину защищать от немцев, они к нам сбежали. Причем России они на фиг не были нужны, никто их не звал. Она свои территории, которые поляки наглым образом украли, назад взяла, а эти умники, которые к нам прибежали, были никому не нужным довеском. Так что их просто оставили, а немцы, соответственно, не знали, что с ними делать, и покрошили. Вот теперь они немцам претензии боятся предъявлять, а перед нами выделываются, как могут. Ну, ничего, — рука отставного полковника непроизвольно сжалась в кулак, — им это еще отрыгнется. Как, удовлетворил я твое любопытство?

— В общем-то, да.

— Тогда вернемся к нашим баранам. Итак, если ты не хочешь дальше сотрудничать, то мы тебя просто отпустим. Нет, не совсем просто, а вывезем подальше. Ты даже не знаешь, где мы находимся, а в сказки о параллельных мирах никто не поверит. Если же согласишься — ну, условия ты знаешь.

— Пожалуй, соглашусь — деньги хорошие, да и интересно же... Но Николаича в таком случае мне по-любому валить надо. Если я начинаю работать на вас, Призрак должен исчезнуть.

— Давно соскочить хотел?

— Давно.

— И правильно. Ничем хорошим игры в чикагских гангстеров не кончатся. Ладно, завтра вас с Павлом отвезут в город, там и разберешься со своим Николаичем. Дней десять, может, больше у вас будет. И вот еще что. Раз уж будете с Павлом работать вместе, проследи за мальчишкой, чтобы стресс снял и не сорвался. В бордель его своди, что ли...

— Да легко. Только, сдается мне, этот не сорвется.

— Я тоже так полагаю, но подстраховаться все равно стоит.

— Ладно, а как мне узнать, когда и куда возвращаться?

— Я тебе позвоню, за вами приедут.

На этой минорной ноте высокие договаривающиеся стороны и распрощались. Александр пошел спать, но, хотя и сильно устал, заснуть не мог долго, лежал, глядя в потолок, и обдумывал грядущие перспективы. По всему выходило, что дело светит интересное и денежное. Работа, конечно, с риском, но ведь и профессия киллера не самая спокойная. Вновь обретенный родственник — это, конечно, тоже интересно, но Александра тонкие материи сейчас волновали меньше всего. Жил без дальних родственников — и еще проживет, хотя, конечно, полкан этот — мужик серьезный, и поучиться у него явно есть чему.